Читать книгу Женщинам о женщинах - Владимир Николаевич Лукашук - Страница 2

I. Сквозь забвенье лет

Они случайно встретились в коридоре областного суда. Она – слегка смуглая дама, в деловом костюме и чёрными волосами до плеч, сидела на деревянной скамейке в ожидании процесса. Он – высокий шатен плотного сложения в возрасте «за пятьдесят», проходил мимо по своим адвокатским делам.

Мужчина развернулся и замешкался, внимательно глядя на женщину. Но дама его не замечала, сосредоточившись на собственной задаче. Он, помедлив, спросил:

– Это… Ты? Извините, вы?

Так бывает: человек, заметив в толпе кого-то; ещё сам до конца не понимает, не ошибся ли он? Сквозь забвение десятков лет трудно понять – то ли видишь знакомые черты, то ли просто похожие…

Симпатичная – даже вопреки возрасту – брюнетка отвлеклась от документов в руках и, подняв голову, улыбнулась. Хотя тоже с некоторым сомнением – вроде, признавая за знакомца, но не могла сразу припомнить.

– Алёна?

Теперь женское лицо окончательно просветлело в столь притягательной когда-то для него улыбке:

– Анатолий?..

– Какими судьбами в Волгограде? Ведь ты же с Украины? Сильно сейчас занята? – забросал он её вопросами.

– Да вот через пятнадцать минут буду защищать клиента, – ответила она с некоторой растяжкой, ещё не отойдя мыслями от прочитанного. В её интонации слышались мягкие, тягучие звуки русскоязычного жителя Донбасса. – Так получилось, что живу теперь тут.

– О, как! Так ты моя коллега? Я вот тоже неисповедимыми судьбами очутился в этом городе. Давай встретимся? Скажем, где-то после обеда.

– Давай. Думаю, в двенадцать мой процесс уже закончится.

***

И вот они уже сидят в кафе в центре города и жадно всматриваются друг в друга, ищут милые в пору юности черты и манеру говорить, когда-то привычные жесты.

Алёна несколько смущённо улыбалась. Её беспокоило – несмотря даже на всё прошлое, – как воспринимает он её через много лет? Тот мужчина, с которым она была так – представлялось навечно! – близка.

Всё начиналось, как обычно: романтическая связь студентов Саратовского юридического института, чёрно-белые отношения из-за разницы в характерах после первых схлынувших чувств, козни завистливых подружек. Затем – распределение, когда выпускников направили в разные уголки Советского Союза: Алёну – на родину в Луганск, Анатолия – как баловня престижной семьи – в Москву. И, увы, погасла ярко вспыхнувшая страсть, как после жарких объятий и стонов, вдруг двое откидываются на постели прочь, утомлённые…

Хотя они обменялись адресами, но каждый так и не собрался написать другому. Алёна обиделась, что он не отозвался первым. Анатолия же закрутила карусель столицы с суетным метро и чётким графиком солидной синекуры, новыми встречами и внезапными делами, бесконечным «потом-потом».

Потом у каждого образовалась семья. Зато СССР, как общая семья, распался, и появилось два независимых гордеца – Украина и Россия. Которые, как часто бывает с бывшими супругами, старались досадить друг другу за, вроде бы, забытые обиды. И, в конце концов, стали ожесточёнными врагами.

Лишь скудные весточки иногда просачивались до бывших влюблённых о событиях в жизни каждого: кто и когда вступил в брак, у кого и кто родился, кто и чем занимается. Да, после оба развелись, однако с годами их корабли потеряли друг друга, уплыв за линию горизонта.

II. Судьба-судья

Алёна, попрактиковавшись два года в адвокатуре, ушла в судьи, хотя, вроде бы не предполагала делать этого. К той поре ей исполнилось двадцать пять – возрастной ценз, после которого могут назначить на подобную должность. Именно тогда на личном примере убедилась: детство часто определяет судьбу.

Получилось, что после восьмого класса её тётю чуть не осудили по навету. И девочка несколько недель ходила на тяжкий процесс, с замиранием сердца ожидая: неужели незаконно осудят родственницу? Всё обошлось. Тогда Алёна впервые подумала: «Я тоже хочу восстанавливать справедливость».

Первый процесс ей запомнился особенно. Он был связан с двойным убийством одним молодым негодяем. Тот сначала запросто убил ножом охранника на автостоянке, чтобы забрать с подельником чужую машину. Внезапно объявился владелец машины, зарезали и его.

Она никак не могла понять: как можно так легко лишить человека жизни? Сорокалетний охранник только вышел первый день на работу, у автовладельца осталась пара малолетних дочек. Имеешь ли ты право распоряжаться чужой судьбой? Ведь если ты поставил на чёрное деяние печать со словом «да», то должен осознавать, что некто другой может также распорядится твоей судьбой. И этому «некто» государство поручит решать, что с тобой делать.

Хотя Алёна – в отличии от своих «подопечных» – не раз сомневалась в важном выборе: «Имею ли я право судить? Лишать свободы и даже жизни людей?» Ибо не зря же сказано: «Да не судите других, и не будете судимы»? Но как же тогда быть? Кто восстановит попранную справедливость? Ведь высшее правосудие где-то высоко в голубой дымке. Всё-таки получалось, что кто-то и здесь, на земле, должен осуществлять законную месть. Иначе никак. Иначе преступники будут нагло ухмыляться, не озираясь вокруг в поисках меча правосудия.

Впрочем, разбираясь в перипетиях людских трагедий, Алёна часто убеждалась: в душах многих преступников таится-таки чувство справедливости, на собственных весах совести они достаточно легко определяют, насколько тяжела их вина. Законоотступник может, конечно, бравировать собственной удалью, но ведь в душе свербит: что-то делаешь не так… Правда, у отъявленных бандитов и убийц она даже не допытывалась (как это бывало с иными подсудимыми), какова цена их преступлениям: они до конца будут защищать своё нутро, убегая от прямого ответа, страшась возмездия. И тогда уже она перестала сомневаться.

«Вот только откуда же берётся «чувство справедливости»? – удивлялась сама Алёна. – Кто, так сказать, «виноват» в его рождении в душе: совесть, особый узор генов, баланс энергий по восточным практикам или послание свыше?» Не находила она ответа ни у профессоров в институте, ни в мудрых книгах.

***

Так минуло около тридцати лет. Позади огромный кусок пути. Рутинного пути, который, представлялось, доводит неизбежно до определённой черты. Хотя приятная стабильность бытия позволяет нам затушевать страх перед будущем. И у многих ли возникает желание свернуть с ровного шоссе на неизвестность бездорожья?

К той поре бывшие супруги-страны решили, что надо пересмотреть делёжку имущества. Один из них посчитал, что некая часть общего приданного всё-таки принадлежит ему и забрал себе, а ещё одна часть нажита ими совместно, и теперь требует раздела. Второй супруг посчитал, что коли это досталось ему в ходе совместной жизни, то уж возвращать – верх глупости! Бракоразводный раздел, как известно, редко приводит к добрым отношениям; начинается свара, которую в жизни зовут войной…

И пришла летом четырнадцатого года незваная гостья в Луганск, где жила Алёна. Вроде бы законное правительство с помощью не менее вроде бы законных защитников «неньки» принялось нещадно вразумлять с помощью бомб и снарядов граждан Донбасса – мол, плохо сохраняете вверенное государственное имущество! Среди тех граждан, конечно, были враги, которые не питали иллюзий насчёт доброты любимого правительства, но зачем же было глупо ставить всех на одну доску? Жестокие артобстрелы лишь увеличивали количество жаждущих поквитаться за гибель родных и разрушенные жилища. Ведь справедливость – вещь в себе: она требует, чтобы её услышали, она будет лезть из всех щелей, как ни пытайся её законопатить.

Наступили тяжкие времена и для Алёны. Добротно построенный коттедж в пригороде был разрушен прямым попаданием снаряда. Глядя на зарево пожарищ на Луганском, женщина никак не могла поверить: «Неужели вот сейчас родной город, где я родилась и прожила всю жизнь, горит на моих глазах? Неужели вот сейчас гибнут мои земляки? Этого не может быть!..» Увы, не где-то по телевизору за тридевять земель люди в безумии убивали друг друга, а прямо перед её взором. И ничего нельзя было исправить.

Луганск беспощадно поливали и поливали огнём те, кто вроде бы, обязан быть его защитником. И куда бежать отсюда вместе с юной дочерью? При них остались лишь немногие личные вещи да документы, спасённые из пожара. И ещё – одна весьма дорогая зелёная бумажка с апатичной физией Бенджамина Франклина, которую с удовольствием принимают в любой стране, даже если за неё совершилось убийство.

Алёна до последнего надеялась однажды вернуться домой. Ибо война – преступление в чистом виде, и должна же справедливость восторжествовать на её родине? Она не верила, что покидает Донбасс навсегда.

III. Когда тебя не ждут

Очутилась женщина в Волгограде случайно – только потому, что он ближе всех к Донбассу. Ещё там был один знакомый юрист. Именно он помог поначалу с временным жильём.

Однако, позже, по прошествии трёх лет, Алёна уже перестала считать поспешный приезд сюда случайным. Она полюбила-таки красивый город с интересным сочетанием сталинского ампира и современных высоток, с белоснежной набережной, выходящей широким порогом к Волге, метроподобным трамваем, которого нет больше нигде.

Хотя поначалу любви с первого взгляда к Волгограду не получилось. По приезде с дочкой-школьницей, Алёна была в отчаянье: куда податься? Ни постоянного жилья, ни работы. Всемогущая зелёная бумажка быстро расползлась в повседневных тратах.

Более того, женщина обнаружила с полуудивлением-полуужасом, как в душе скапливается едкая ненависть ко всему и всем вокруг, ибо помощи ждать было неоткуда. Ей живо отказывали в работе, едва завидев паспорт враждебного государства.

Алёна попыталась устроиться в супермаркет кассиром.

– Насколько я знаю, это незаконно, – отрезала толстая кадровичка, опустив глаза в очках.

То же самое ей отвечали в остальных местах. Она бросилась в ближайший ЖЭК:

– Возьмите меня дворником!

Но там также отрицательно покачали головой.

Так истекло три месяца. И ничто не менялось в лучшую сторону.

От безвыходности женщина была готова наложить на себя руки. Лишь мысли о дочери пресекали совершить греховное. Получалось, отныне она не нужна ни России, ни Украине.

***

Выйдя во двор дома, где Алёна снимала квартиру на последние деньги, увидела на перекрёстке маленький магазин. Ведомая неким чувством, вошла. Хозяином продуктового магазинчика был пожилой армянин. Он что-то увидел в глазах несчастной женщины, и от жалости согласился взять в уборщицы.

– Только, дорогая, принеси завтра паспорт и трудовую книжку, – сказал он кратко.

Случайно ли, что первым армянин взял не её паспорт, а трудовую книжку? Его брови удивлённо поползли вверх от записи там. Затем уже глянул паспорт. Помялся, помолчал с минуту. Затем промолвил:

– Ладно, пока работайте.

И бывшая судья с невероятной радостью стала наводить порядок и чистоту на вверенной территории. Кажется, она никогда не работала с такой бешеной самоотдачей! Благо, что чистоту и порядок она любила.

И всё, вроде бы, стало понемногу налаживаться. Кусок в доме есть – так что пока надо?

Она бежала ноябрьским утром в магазинчик, как вдруг поскользнулась на мёрзлой земле и упала на выставленную правую ладонь. Боль молнией пронзила руку! Женщина схватилась левой рукой чуть выше запястья: «О, Боже! Я его сломала!».

Хорошее настроение разом исчезло, слёзы хлынули из глаз. Разумеется, от полученной совсем недавно работы пришлось отказаться. Вернувшись из травмпункта, Алёна остаток дня просидела в депрессии. Несчастной почудилось, что звезда её надежды уже закатилась.

IV. На чашах весов

– Как же ты попала в адвокатуру? – в недоумении Анатолий откинулся на спинку стула. – Чтобы к нам попасть, надо отстегнуть хорошенькую сумму!

Алёна с печальной улыбкой поглядела на него:

– Я никому не платила.

– Не может быть! Даже если ты попробуешь сдать экзамен на профпригодность, тебя завалят на вопросах.

– Да, нужно знать ответы на целых шестьсот сорок вопросов. Это очень сложно. Но я спросила себя, поглядев в зеркало: «Неужели я так глупа, что не выучу эти проклятые вопросы? Разве не я была известной в родном городе судьёй?». У российского и украинского законодательства общие советские корни, лишь нумерация статей порой различается. И я выдержала экзамен.

– А гражданство?

– Адвокат может быть даже африканцем. Главное – знай законы страны, где живёшь и умей решать проблемы её граждан. Не хочу хвастать, но теперь у меня хватает клиентуры.

Как бы в подтверждение слов Алёны в её сумочке зазвонил мобильник. Она перебросилась несколькими фразами с невидимым собеседником об очередном важном деле.

Анатолий в задумчивости покачал головой:

– Как всё странно сложилось.

– Ничего странного. В тот злосчастный день я долго размышляла. Боль в запястье будто заставляла мысли плыть в определённом русле. В былые годы я увлекалась эзотерикой. Правда, читала такие книги больше из-за любопытства, чем с серьёзными намерениями. Но в тот момент, сидя за столом, я впервые подумала: «Возможно, судьба не зря посылает тебе испытание, и нет причины озлобляться? Ты помнишь, мир – зеркало, отражающий твоё отношение к нему». Однако, после того, как заживёт рука, что я буду делать дальше? Опять мыть полы? Я не сломала ногу или ребро, не ударилась головой. Не значит ли это, что судьба подала знак: моё предназначение – вернуться к прошлым занятиям? Ты слышал, наверное, что не исполнить свой долг на Земле – наихудший из грехов? Зато счастье – занятие по душе. Что ты выберешь, если на одной чаше весов счастье, на второй – возможный грех? Моя жизнь, как и твоя, не повторится никогда. И мне всегда нравилось заниматься юридической практикой. После Нового года, когда я сдавала экзамен на адвоката, рука ещё не зажила, но я была твёрдо уверена, что мой выбор окончателен.

– Ты всё придумала! – воскликнул Анатолий нетерпеливо. – С таким же успехом можно заметить знаки судьбы всюду! Разве не так?

– Действительно, видеть знаки во всём – чистая паранойя. Замечать то, что нужно лишь тебе, – совсем иное. Сначала мне даже показалось, что подсказка внутри самого человека. Но после я подумала, что это и есть та самая гармония, когда твой голос сливается воедино с голосом Вселенной. Это и есть та сила, которая заставляет тебя обращать внимание на то, как правильно поступить. И я верю, подсказка интуиции никогда не подводит.

– Что-то слишком жестокий знак послала тебе судьба!

– Разве хирург не делает больно, когда дёргает вывихнутое плечо, вправить его в сустав? Мне кажется, только с помощью подобных знаков можно вернуться на верную дорогу.

– М-м… – промычал Анатолий. – Не указывает ли такой дорожный знак направление в мою сторону? – он с игривой улыбкой попытался направить беседу в нужном ему направлении.

Алёна искренне засмеялась:

– Пока я не вижу никакой связи того знака с тобой. Будущее покажет.