Читать книгу Солдаты Сумерек - Владимир Николаевич Стрельников - Страница 9

В небольшом, но уютном зале центральной цитаделии Дыб-Кальвадоса аббат Йорген принимал гостя, приора из Тюри-Аркура. Святые отцы уже закончили осмотр «нового приобретения монастыря святого Патрика», как именовал этот замок его новый владелец. Теперь они спокойно беседовали, потягивая сладкое церковное вино из глиняных чарок. Солнечный свет врывался через распахнутые окна, выгодно высвечивая на гобеленах сцены боёв и охот. Эти огромные тканые полотнища практически полностью закрывали каменные стены зала. Две квадратные колонны, ощетинившиеся подставками для факелов, оружием и щитами, подпирали крепкий деревянный потолок. На остальном пространстве в продуманном порядке были расставлены шкаф с кожаными фолиантами и пергаментными свитками, письменный стол, небольшое серебряное распятие и троянский столик красного дерева с двумя мягкими креслами.

В них-то и сидели священнослужители, наслаждаясь общением и вином, которое регулярно подливал безмолвный служка. Полупустая хлебница, деревянное блюдо с остатками жареного поросёнка в остром перечном соусе, да почти полная плетёная ваза с фруктами свидетельствовали, что беседа носила не совсем богословский характер. Аббат в третий раз выслушивал как «злостный еретик и богоотступник» Робин Худ ограбил приора на дороге в Фалез, куда святой отец отправился по случаю дня Святого Воскресения. Правда, Йорген достоверно знал, что брат во Христе имел в городе немного иной интерес – там жила весёлая блудница, которую приор изредка посещал, скрывая свой сан. Но пока он лишь обдумывал, как бы ловчее обратить этот секрет в звонкую монету.

– Как же все-таки ловко Вам удалось получить для нашей Церкви это великолепие! – неожиданно сменил тему захмелевший толстячок. – И всего за пятьсот экю золотом!

Аббат скромно улыбнулся, показывая, что ему приятна столь высокая оценка его заслуг. Но достойно ответить не успел. За окном послышался требовательный сигнал рыцарского рога. Йорген слегка переменился в лице. Неужели всё-таки вернулся хозяин? Ведь по договору Дыб-Кальвадос переходит к аббатству после захода солнца. То есть через несколько часов! И глупый приор нужен именно как свидетель, чтобы подтвердить перед епископом факт невыполнения сэром Жаном своих обязательства. А теперь, забодай его сохатый, получится наоборот – будет свидетель, что рыцарь вернёт займ!

Святые отцы подошли к окну. И здонжона хорошо просматривалась площадка перед главными воротами. Да, действительно, сэр Жан Дыб-Кальвадоский. И тоже не один. А, впрочем, стоит ли переживать? Йорген невольно усмехнулся, вспомнив, что не далее как вчера странствующий монах-пилигрим рассказывал о возвращении в Норман отважного крестоносца. Который не привез из Трои ничего, кроме славы! А из неё, как известно, золота не выжмешь. Успокоившийся аббат ровным голосом приказал впустить рыцарей. Пока опускали мост и поднимали решетку, священники рассматривали топчущихся всадников. Их сильно смущал неизвестный спутник сэра Жана, рыцарь в черном тораксе, гарцевавший на вороном коне. Наконец, его першерон повернулся так, что стал виден герб на притороченном к луке черном щите – белая лилия на алой косой полосе. Святые отцы даже ахнули одновременно. Сэр Кристофер де Гретевил! Любимец барона де Шансона. Что бы это означало? Уж не начал ли барон собственную игру, нарушив договоренность с аббатством? От этого жадного пройдохи всего можно ожидать.

– Интересно, что у него общего с этим нищим, сэром Жаном? – вполголоса проговорил аббат. Приор лишь удивленно пожал плечами:

– Я слышал, что сэра де Гретевила повергли в каком-то поединке. Не думал, что он так быстро оправится.

Но менее чем через четверть часа, когда поникший сэр Жан почти на коленях умолял аббата отсрочить срок уплаты, святые отцы отвлеклись от недоумения. Нечасто удается почти в открытую потешиться над огромным крестоносцем. Впрочем, зловещая черная фигура сэра де Гретевила, неподвижно вставшего в углу с опущенным забралом, удерживала от совсем уж оскорбительного смеха. А свежезаделанная пробоина на его панцире постоянно отвлекала внимание, заставляя Йоргена извлечь из памяти какое-то неясное, но крайне неприятное воспоминание.

Когда рыцари ещё только поднимались в залу, трусоватый приор спросил:

– Брат мой, а ты не боишься, что эти верзилы попросту вышвырнут нас из замка?

– Нет, не боюсь! Я предусмотрел, что сэр Жан может попытаться таким варварским способом расторгнуть договор со Святой Церковью. И кое-что приготовил.

Толстячок воспрял духом:

– Да?! И что же?

– Обратите внимание на расположение мебели в этом зале и щелей между гобеленами.

– Честно говоря, я заметил, что у Вас между полотнами на стенах оставлены просветы. И никак не мог взять в толк, для чего. Они же теперь совершенно не спасают от сквозняков! – приор поежился и отпил очередной глоток.

– Временно, брат мой, временно. За щелями находятся бойницы, которые соединяют этот зал с соседними. А около бойниц сейчас стоят лучшие стрелки нашего доброго соседа и верного христианина, барона де Шансона. И, если Вы уже изволили заметить, мебель расположена таким образом, что лучники могут простреливать всё1 пространство зала. Не задевая, естественно, этих кресел.

– О, как умно! – обрадовался толстяк, намертво вцепляясь в подлокотники. – Но сэр де Гретевил…

– Посмотрим! – перебил его аббат. Он сам никак не мог понять, по своей ли воле появился здесь второй рыцарь, или же это барон де Шансон послал с сэром Жаном своего любимца? И если всё же послал, то зачем? Неужели хочет отменить свой приказ?

Наконец, Йорген соизволил ответить крестоносцу:

– Оставим суетные просьбы. Ты заключил договор со Святой Церковью, а теперь богохульствуешь, пытаясь оттянуть срок. Сам Господь был свидетелем твоей клятвы. Если Он не дал тебе денег во время крестового похода, то это значит только одно – ты был слишком грешен, и не искупил грехи постом и молитвой. Так не увеличивай же хотя бы теперь числа своих прегрешений.

– Это ты богохульствуешь, аббат!!! – неожиданно пророкотал под сводами зычный металлический голос. Святые отцы и сам сэр Жан, еще не знакомый с системой усиления звука в рыцарском шлеме, присели от неожиданности. Лишь через несколько мгновений они поняли, что слова принадлежали всё ещё неподвижному сэру Кристоферу.

– Кто ты? Ты не сэр де Гретевил! – указал перстом на мрачную фигуру Йорген, стараясь придать голосу большую твердость.

– Конечно, нет. Сэр Гретевил мёртв.

Вот оно!!! С неожиданной ясностью священник, наконец, вспомнил рассказ одного из монахов о том, что Кристофер был не просто повержен, а убит! Аббат поднял руку для жеста изгнания дьявола, но черная фигура уже направилась прямо к нему.

– Кто ты такой, и по какому праву врываешься в чужие владения? – презрительно спросил Йорген. Теперь-то он был полностью уверен в помощи лучников. Рыцарь взял из вазы крупный кастильский апельсин и неожиданно с силой воткнул в перекошенный рот священнослужителя. Тот поперхнулся, потерял равновесие и упал в кресло. Воин тут же прижал его руки к подлокотникам своим мечом в ножнах.

– Сэр Жан доблестно сражался с неверными в Иерусалимском королевстве, – снова раздался его нечеловеческий рокот. – Он покрыл себя и Церковь неувядаемой славой, служа делу императора Андроника, а не Мамоне. Ведь богатство и роскошь вызывают лишь похоть и развращение.

Мнимый де Гретевил ударом руки сбил со стола стаканы, и вино вылилось на приора. Но тот не оставил безопасного кресла. Попытался лишь отодвинуться. Рыцарь заметил это. А Йорген смог прожевать и выплюнуть апельсин:

– Пошел вон! – заорал он и так же резко затих, заткнутый вторым цитрусовым.

– Господь отметил воина Своей десницей. Так как же ты, святой отец, бессовестно предающийся греху обжорства, смеешь глумиться над крестоносцем?

Блюдо с остатками поросенка так же полетело в приора. Но тот стоически перенес и это оскорбление. К немалому удовольствию рыцаря. А аббат снова прожевал апельсин:

– Мерзавец! Я отлучаю тебя от церкви! Пошел вон! Во-он!!! Пошел прочь, грязная свинья! Вон из моего замка! Мо-е-го!!! – по складам проорал он, в бессильной ярости пытаясь испепелить обидчика взглядом. – Ни минуты, ни секунды отсрочки!!! Пошли вон, нищие ублюдки!

Рыцарю надоел поток грязных ругательств, и он прекратил его румяным яблоком.

– Как можно святому отцу так поносить мирянина? И такими недостойными словами! – мягко пожурил он священника. – Однако вернемся к Солдату Господа, славному рыцарю сэру Жану. Как я уже сказал, Великий, Единый в Трех Лицах отметил его…

Яблоко – не чета толстокожему апельсину. Йорген попросту перекусил его, и выплюнул кусок в забрало де Гретевила. Но рёв рыцаря перекрыл его новые вопли:

– И Господь не позволил своему крестоносцу отдать замок и земли в грязные руки грешников в рясах!!!

Металлическая рука рванула веревочку, стягивающую тяжелый мешочек, до поры висевший сзади на поясе. Рыцарь поднял его над головой аббата. И крик прервался на полуслове, захлестнутый золотом и серебром.

– Здесь ровно пятьсот экю! Можешь пересчитать.

Меч отпустил руки священника. Йорген затравлено посмотрел в окно – солнце все ещё ярко светило. Даже слепой не назвал бы это закатом. Оставался последний козырь.

– Стреляйте!!! – истерически закричал он. – Стреляйте в них!

Почти мгновенно клинок рыцаря освободился из ножен. Одновременно с этим акустическая волна усиленного резонатором крика ударила по ушам:

– Жан, падай на попов!!!

Крестоносец плашмя рухнул на многострадального приора, стол и аббата. А там, где только что была его голова, со свистом пересеклись пути двух длинных стрел. Третью, направленную в шею, «Кристофер» отбил лезвием меча, а совершенный при этом небольшой поворот спас от четвертой. Она лишь впилась в металл доспеха, пригвоздив шлем к панцирю.

«Де Гретевил» в два прыжка покрыл расстояние до ближайшей бойницы и с силой ткнул в неё своим мечом, аж по плечо забросив в проём руку. Лезвие ударилось во что-то, послышался короткий вскрик. Когда рыцарь вытащил меч, его конец был алым от крови. В этот момент воин заметил укрытую гобеленом дверь, ведущую в соседнюю комнатку. Очевидно, такие же были и у других бойниц.

Заклиненный шлем очень стеснял движения, поэтому «Кристофер» сорвал его. Взорам перепуганных попов предстало оскаленное лицо неизвестного юноши, обезображенное свежим кровавым рубцом. Над металлическими плечами взметнулись слипшиеся пряди тёмно-русых волос. А сэр Жан, удобно расположившийся на священниках, с удовольствием наблюдал за молодым Феоктистовым. На ходу тот отбил ещё две летящие стрелы. «Отличная реакция! Интересно, где мальчишка научился ТАК чувствовать меч? Немного подучить, и выйдет первоклассный боец!» – думал крестоносец.

Разбойник ворвался в комнатку со второй бойницей. Кто-то испуганно закричал, но металлический удар оборвал крик. Снова появился в зале. Теперь кровь закрашивала уже половину клинка. Во Владимира ударили ещё одной стрелой. Доворот корпусом с взмах меча – и смерть снова прошла мимо. А он бросился к не стрелявшей амбразуре.

Там стрелок выбегал в коридор. Увидев преследователя, развернулся и решительно обнажил клинок. Увы, навыка фехтования у него оказалось меньше! Разбойник в два удара обезоружил солдата и с силой ткнул мечом в грудь. Оружие застряло в убитом.

– Да, блин!!! Что ж ты сроду не во время!

С топором таких проблем никогда не возникало. Оборотень поднял лук заколотого и побежал в четвертую комнатку. Интуиция не подвела – последний солдат, с кабаньей головой и розой на накидке, тоже убегал по коридору. Уже в его конце, футах в тридцати, обернулся. Как раз в это время Владимир вбегал в комнатку. Стрелок выстрелил. Разбойник всем телом бросился на стену и, вскинув оружие, ответил «по-татарски», удерживая тетиву со стрелой и резко выкидывая вперёд руку с луком. Увы, до Робин Худа ему было далеко – промах получился ярда в два. А вот стрела противника пришла точно в левый бок. Она даже пробила торакс, но глубоко поранить не смогла.

– Сволочь… – оскалился Феоктистов. Выдернул из себя окровавленный стержень и наложил на лук. Стрелок уже скрылся за поворотом, и разбойник, прихрамывая, побежал следом. Настиг в одном из переходов. На этот раз, вовремя отшатнувшись за угол, избежал смертоносного выстрела. Стрелял солдат, действительно, хорошо. Стараясь не дать противнику времени на перезарядку, бросился вперед. И увидел несущегося на него воина, закрывшегося щитом. Очевидно, тот снял его со стены – в замке было много оружия. Почти в упор, с нескольких ярдов, Владимир выстрелил. Удар стрелы лишь отклонил щит противника, но не остановил его атаку. В следующую секунду пришлось парировать удар боевого топора. Древко лука с хрустом разлетелось, и разбойник остался вообще без оружия. Лицо противника посветлело. Но он не успел поднять руку для второго удара, как оборотень уже вцепился в неё. Всей бронированной массой качнулся в сторону, увлекая стрелка, и резко махнул ногой вверх. В принципе, Феоктистов целил в колено. Но не попал. Ловкий солдат успел убрать ногу. Зато отягощенная металлом конечность всей нерастраченной инерцией чиркнула пах. Не давая стрелку опомниться, Владимир от души добавил по роже. Прямо ладонью в боевой перчатке. От этой затрещины мир померк, и руки ошеломленного солдата ослабли. Следующий удар сбил его с ног.

Как только противник упал, злость Феоктистова улетучилась. Он поднял его топор:

– Вот так-то, милок! Впредь умнее будешь.

Противник скорчился на деревянном полу и судорожно пытался глотнуть воздух. Но сжатая спазмом грудная клетка не распрямлялась. Лицо начало багроветь от удушья.

– Выдохнул! Резко! Ещё раз! Через рот! – уверенно, но беззлобно скомандовал Феоктистов. Это помогло. При резком выдохе грудь слегка отпускало и вдох получался сам собой. Через минуту пленник уже мог не только дышать, но и двигаться. Но теперь его лицо начало наливаться сине-красным от полученных латных оплеух.

– Кольчугу снял! И сапоги!

Солдат повиновался. Вскоре он остался в одном холщовом белье. Победитель не стал подбирать одежду. Успеют и потом. Под угрозой топора отконвоировал в залу.

А там святые отцы старательно собирали монеты. Точнее, трудился один бедолага приор. Сэр Жан вновь прижимал аббата Йоргена к креслу. Только на этот раз уже обнаженным мечом. Тот злобно вращал глазами, скрипел зубами, но на этом его участие в действе и заканчивалось. Всё-таки аргумент крестоносец выбрал самый доходчивый. Параллельно хозяин ещё и следил за старанием и честностью работавшего гостя. Наконец, в холщовом мешке оказались все составные части пятисот экю. Оставшуюся небольшую горстку «рубленок» Феоктистов небрежно впихнул прямо в рот приора:

– Молодец! Это тебе за старание!

После этого священники, служка и избитый стрелок бесцеремонно («на пинках», как выразился разбойник) были выпровожены из замка. Но на прощание, странно улыбаясь, Владимир сказал солдату:

– Если ты когда-нибудь встретишь крепких молодцев в зелёных холщовых куртках, с луками и топорами, или же рыцарей-оборотней, немедленно отложи оружие в сторону, встань на колени и скажи: «Я, бедный и несчастный, затем свое имя, пострадавший от кулаков рыцаря-оборотня, друга рыцаря сэра Жана Дыб-Кальвадоского и доблестного Робин Худа. За великие мучения рыцарь-оборотень назначил мне пенсию». Запомнил? И протянешь руку. Повтори!

Избитый солдат покорно повторил оскорбительную фразу. А затем четыре несчастных человека побрели прочь от великолепного замка, который недавно считали своим. Счастливый же хозяин стоял на подъемном мосту и искренне махал им рукой.

* * *

Аббат Йорген, приор из Тюри-Аркура, служка и стрелок де Шансона торопливо шли по лесной дороге. Хотелось до заката добраться хотя бы до ближайшей деревни. Разбитое лицо солдата, даже умывшегося в ручье, страшно распухло и больше напоминало какую-то неудачную маску. Поэтому лишь на нём не проявилось выражение ужаса, когда из придорожных кустов вышел ладно скроенный детина в зеленой холщовой куртке и треугольной шляпе с длинным фазаньим пером. Он многозначительно похлопал по ладони полированным лезвием аккуратного меча и вежливо поздоровался:

– Добрый вечер, святые отцы!

Аббат проворно сунул под рясу тяжелый мешок с деньгами, а приор из Тюри-Аркура начал креститься.

– Сгинь, сгинь, нечистый, – запротестовал он. – Исчезни!

Похоже, для Йоргена день сплошных огорчений ещё не окончился.

– Кто это?

– Как кто?! Этот чертов разбойник, Робин Худ! – истерично выкрикнул приор.

Н-да, уж! Именно это аббат надеялся услышать меньше всего.

– Да, святые отцы! Это действительно я, великий грешник Робин Худ. И, наверное, поэтому Господь не внемлет моим молитвам и не дает хотя бы немного денег. Может быть, вы мне их дадите, святые отцы? – с самым благочестивым видом спросил разбойник.

– Да что ты! Господь с тобой! Не видишь – мы сами избиты и ограблены рыцарями-оборотнями!

– Да?! Какой ужас! Вот мерзавцы-то.

Аббат горестно развел руками, демонстрируя полную безысходность, и картинно закатил глаза к небу.

– Вижу, мы с вами в одинаково бедственном положении, – продолжил разбойник.

– Да, да! – согласно закивали головами святые отцы. Служка от страха впал в состояние временного ступора и лишь беззвучно шептал молитвы. А стрелок безучастно смотрел на происходящее заплывшими от отёков глазами.

– Ну что ж! Мои молитвы до Господа не доходят. Но вы-то, как-никак, Его служители. Причем, довольно высокие. Несомненно, ваши молитвы прямехонько, ещё тёпленькими, попадают прямо в уши Всевышнему. Давайте вместе помолимся, чтобы Он послал нам немного денег. Вам Господь не должен отказать.

Поощряемые мечом Робин Худа, все четверо опустились на колени и молитвенно сложили руки, обратив взоры вверх. Сам он тоже встал рядом и сделал вид, что упорно просит Всевышнего. Впрочем, довольно скоро встрепенулся и весело сказал:

– Пожалуй, Бог уже внял нашим молитвам!

Не вставая, порылся у себя за поясом.

– Ну, у меня пусто!

Осмотрел несчастного служку и стрелка.

– И у этих бедолаг ничего не прибавилось.

Затем протянул руку к приору. Нащупал и срезал с его пояса увесистый кошель, куда тот аккуратно ссыпал и давешние «рубленки». Тот молча, со страдальческой миной, смотрел в равнодушные небеса. Третий раз, среди белого дня, Робин Худ грабил его!

– Ого! Смотрите, святой отец. Господь услышал Вашу молитву! – изумился разбойник. – А что у Вас?

На этот раз он обращался к аббату. Йорген попробовал вскочить, но Робин железной хваткой удержал его:

– Зачем же так волноваться?

Мешок с 500 экю тоже перекочевал к разбойнику.

– Святой отец, да Вы воистину святой! Только молитва праведника может сразу дать столько золота! Я обязательно помолюсь за Вас сегодня вечером. Вот только, наверное, Всевышний опять меня не услышит.

Робин Худ встал и отряхнул дорожную пыль. Аббат с ненавистью смотрел на него.

– К чему эти яростные взгляды, святой отец? Если Господь за такую короткую молитву отвалил Вам не менее 20 фунтов, то сколько же Вы получите после Всенощной в храме? А раз вам Единый в трех лицах даст ещё, то эти кошельки я заберу себе. Уж, видно, такой я грешник, что только вашими молитвами, святые отцы, живу на этом свете!

Вскоре аббат, приор и мгновенно вышедший из ступора служка со всех ног улепетывали по ещё тёплой пыльной дороге, сопровождаемые свистом и улюлюканьем Робин Худа. Лишь один стрелок продолжал стоять на коленях.

– А ты чего расселся, мил человек? – наконец не выдержал тот. – Тебе бояться нечего. Ступай, куда шёл.

Видя, что тот не поднимается, участливо спросил:

– Ты вообще кто?

Пристально глядя на разбойника, стрелок ответил:

– Я вижу Вы крепкий молодец в зеленой холщовой куртке. Но, почему-то без лука…

– Он в кустах. Тебе что за дело до него? – насторожился Робин Худ.

На обочине зашуршали ветки, и на дорогу, сверкая кольчугой, выбрался Николай с прославленным оружием атамана.

– Ого, и рыцарь-оборотень здесь!

Разбойники удивленно переглянулись.

– Увидев вас, я должен отложить в сторону оружие, сесть на колени и сказать: «Я бедный, несчастный Дэниэл Скотт, пострадавший от кулаков рыцаря-оборотня, друга рыцаря сэра Жана Дыб-Кальвадоского и доблестного Робин Худа. За великие мучения рыцарь-оборотень назначил мне пенсию». И протянуть руку.

Он закрыл глаза и, опустив голову, со страхом вытянул вперед левую кисть, ладонью вниз. Ожидая, что её сейчас отрубят. Секунду разбойники стояли в полной растерянности. А затем Зуброва осенило:

– А! Так это Володька его отделал! И просит заплатить мужику за страдания! Ну-ка, ну-ка, пенсионер, расскажи-ка всё по порядку.

Солдат с удовольствием рассказал, как по приказу барона охранял аббата. Как рыцарь-оборотень, не пробиваемый бронебойными стрелами, в одиночку сразил трёх его товарищей, а его самого избил, оставшись без оружия против топора. Причём, красочно и самокритично описал и свои ощущения. В конце рассказа разбойники так хохотали, что у стрелка появилась робкая надежда сохранить хотя бы часть руки при осуществлении обещанной «пенсии». Каково же было его изумление, когда всё еще смеющийся оборотень отобрал у Робина кошелек приора и, предварительно перевернув ладонь солдата, вложил мешочек в непроизвольно трясущуюся кисть:

– Ступай с миром, мил человек!

– Подожди, это мои деньги! – возмутился атаман.

– Из нашего кошеля возьмешь.

Стрелок изумленно смотрел то на вручённые деньги, то на уходящих разбойников. Вместо нанесения нового увечья они неожиданно одарили его… А вот в Шансоне точно не ждало ничего хорошего. Либо повесят за невыполнение приказа, в назидание остальным, либо продадут в рабство. И солдат неожиданно взмолился:

– Постойте, ради всего святого! Подождите! Вы не разбойники – вы ангелы! Простите меня, я не хочу сражаться против вас. Умоляю, возьмите меня с собой! Мне не нужны эти деньги, – он отбросил кошель к ногам Робина. – Честно! Возьмите! Вы увидите, что Дэниэл Скотт тоже честный человек!

Лесной стрелок неопределенно пожал плечами и хмыкнул:

– Ну что ж, посмотрим.

Хозяйственно подобрал кошель, но, наткнувшись на взгляд Зуброва, снова отдал Дэниэлу Скотту. И лишь после этого обратился к Николаю:

– А это было в вашем «фильме»?

– Что «это»? Избитый стрелок, что ли?

– Ну да. «Пенсия» эта.

– По-моему, не было. Я точно не помню. Но с попами ты точно как в кино пообщался!

– Ну и славно! – довольно улыбнулся Робин. – Но вы мне обещали половину добычи!

– Сомневаешься?!

– Да нет, конечно! Только этот кошель тоже в добычу входит!

– Ладно, сочтёмся! Тебе бухгалтером надо быть! – ругнулся Николай.

– От «бухалтера» слышу! – привычно парировал атаман.

Дэниэл благоговейно прислушивался к непонятной ему перебранке. Что ж! Он жив, это главное. Даже при деньгах. А новая разбойничья жизнь может оказаться не менее интересной. Тем более, семьи у него нет, так что и терять особо нечего… Три человека постепенно исчезли под широким пологом Фалезского леса.