Читать книгу Потерянные под соснами - Владимир Олегович Шалев - Страница 3

Но он не всегда был таким. Вернее, никогда и не был, или, во всяком случае, никогда не ленился так откровенно. В такое однозначно грустное состояние он впал два месяца назад – после похорон прадеда и расставания с девушкой.

В начале весны прадед Дафниса покинул этот мир в возрасте ста шести лет. Это никого не удивило – как ни крути, сто шесть лет, по меркам современного человечества, возраст очень удачный для смерти. Удивить не удивило, но близкий человек ушёл и больше не вернётся. С младенчества, наравне с родителями Дафнисом занимался прадед. Тогда ещё восьмидесяти четырёхлетний, практически молодой и более активный, чем Дафнис этим летом.

Вторым важным событием, приведшим к такому состоянию, оказалось расставание. В середине весны неоднозначные отношения Дафниса и Элеи сошли на нет. По его мнению, Элея ушла, оставив с разбитым сердцем. Тот момент стал началом конца в максималистском воображении Дафниса.

Ещё одним пинком суровой жизни стало завещание. Из всех, хоть и скромных по меркам столичных городов, но приличных для Самоцветинска богатств, ему не досталось ничего. Ни одна из двух квартир, ни обыкновенная иномарка, ни даже хоть какие-то предметы искусства, которых в доме прадеда хватало. В наследство он получил лишь обыкновенный почтовый конверт, из тех времён, когда слово «марка», означало совсем не то, что сейчас.

Конверт, а в нём кусок оборванной карты пятидесятых годов прошлого века. Карта показывала место в полтораста километрах от города на юг, в сторону Верблюдогорска. Местность была сплошь в лесах и озёрах, с парой небольших поселений, в отдалении от главной трассы. Там же обыкновенной синей ручкой была обведена некая деревня, часть букв из названия которой стёрлись. Осталось только: «....ю....го..к..». Возвратившись с похорон, Дафнис тут же раскрыл конверт, оборвав часть бумаги. Перенеся данные в современную карту, на месте деревни он обнаружил обычный лес.

Дафнис не стал продолжать поиски и отложил карту в шкаф, где лежала куча различных бумажек и брошюр. Вскоре она затерялась среди этого макулатурного безобразия. Дафнис не предал никакого внимания тексту на обороте карты. Увы, после вскрытия на основной её части осталась лишь ироничная надпись: «кто ищет – тот найдёт», а остальной текст, оторванный неказистыми действиями Дафниса, бесследно исчез в глубинах квартиры. Когда Дафнису время от времени вновь попадалась на глаза эта карта, он лишь разочаровывался в себе и бессмысленно сетовал на глупую и противную, по его мнению, надпись.

Всё это он сопоставлял с рассказами, что в детстве слушал от прадеда в качестве сказок на ночь. Про клады, зарытые под землёй, про сильных мужиков-рудокопов, про минувшее счастье и горячую молодость прадеда. Дафнис хоть и хотел верить, что карта была чем-то большим и существенным, чем сентиментализм прадеда, но всё же склонялся к тому, что она служила лишь приятным напоминанием о детских вечерах, проведённых вместе. И всё же его очень тревожила эта неразгаданная загадка.

Однажды в череде дней лежания на диване, он сумел-таки выйти на улицу. Устроив себе вечерний променад, он бродил по скверу в вечерних лучах и слушал музыку. В опрятных клумбах тихо шелестел искусственный, но качественный кустарник. Между двумя параллельно идущими дорожками была сформирована небольшая горка, к вершине которой тянулись красивые и необычные растения. Они контрастно смотрелись с белыми светильниками, торчащими вокруг дорожек. Интересный этот район, выстроенный на окраине Самоцветинска, как будто отдельный город.

Проблема с парковочными местами в нём присутствовала также, как и везде. Застройщики сами хозяйничали на своей земле, а государство питало к ним практически полное безразличие. Поэтому они могли себе позволить планировать жилой комплекс из расчёта одно парковочное место на три квартиры. Но в современном Семицветинске на одну квартиру приходилось одна-две машины. В этом городе, да и во многих других городах страны, подобная абсурдность пронизывала каждый аспект всех управленческих структур. Кругом строились огромные жилые стены, страшные, безвкусные и вездесущие, и машины парковались везде, где можно и нельзя. И поэтому Дафнис так тонко наслаждался этим свободным и правильно спроектированным общественным пространством.

При всех жилищно-бытовых казусах, Дафнис любил свою страну – Терастию, и мирился с ними. Человек очень быстро приспосабливается к любым жизненным условиям.

Огромная Терастия была наследницей не менее огромного пережитка прошлых лет – тоталитарного режима под названием Империя Коккино. Такая форма управления страной просуществовала много десятков лет, но столетний юбилей не отметила, развалившись аккурат за три десятка лет до него.

Почти все, особенно в Самоцветинске, называли то государство просто «Коккино». Империя наложила большой отпечаток на историю города, да и распад произошёл не так давно – поколение родителей Дафниса родилось ещё при предыдущем строе.

Пройдя до конца тропинки, там, где она сливалась с такой же параллельной и создавала закольцованный путь, Дафнис уселся на скамейку. Подставив своё острое лицо оранжево-алому солнцу, он закрыл глаза. Как же ему надоело лежать на диване. Ещё в начале года он был активным и целеустремлённым, строил планы… а сейчас как будто бы увяз в пуховом одеяле кровати и не мог с ним справиться.

Но ведь надо понимать, что любая душа, любая какая-никакая личность – она же ведь как стогранный сапфир. И как сапфир на определённой плоскости повёрнут к смотрящему одной из ста граней, так и человек, в зависимости от внешних факторов, поворачивается к жизни одной из множества сторон. Но если для сапфира внешние факторы это дуновение ветра, лёгкое касание тыльной стороной ладони, или грузная поступь агрессивных шагов, то для человека такие факторы усложняются чуть ли не до бесконечности.

Дафнис же был похож на спрессованный графит – серый, но блестящий, твёрдый, но скалывающийся. Слегка длинные волосы и немного заострённый нос, хаотично-редкая борода с небольшими усами. Сам себе Дафнис с этой бородкой казался более мужественным, но на деле выглядел едва ли взрослее своего возраста.

"Нужны какие-то перемены. Нужно куда-то убежать, встряхнуть себя. Поеду по координатам на карте, в ту деревню, где дед жил» – мысленно проговаривал Дафнис. Он выпрямился, визуально став больше. Под ним проскрипела скамейка, так же сейчас скрипел мозг Дафниса. Как будто бы Дафнис пытался ожить.

С другой дорожки вышла женщина. Возраст её казался загадкой для любого, кто посмотрел бы на неё. С уверенностью можно было сказать лишь то, что она немолода. Но старость как будто коснулась только её волос и глаз. Волосы были пепельно-серыми, а глаза, как у столетних бабушек, уходили в туман вечности и забвения. Она выглядела озадаченной, но уверенно двигалась в сторону Дафниса. Подойдя, она сказала совсем не старческим голосом:

– Молодой человек, скажите, как мне отсюда добраться до Мраморорубщиков, 64?

Дафнис поднялся со скамейки и вежливо попросил подождать, доставая из кармана телефон. Вынув его, он открыл карту и вбил адрес. Дафнис удивился и на секунду-другую потерялся – адрес находился в другой части города. Причём в той части, куда даже доехать было подвигом. Конечно, имея автомобиль, в Самоцветинске можно добраться куда угодно, но Дафнис был уверен, что у этой особы машины не было.

– Вам отсюда, наверное, самым удобным способом будет такси – проговаривая эту фразу, Дафнис медленно оторвал взгляд от телефона и посмотрел на женщину.

Удивительно, но её седые волосы отливали зелёным цветом. Ветер продувал пряди, будто цветущие водоросли колыхались на августовских волнах. Не было в этих волосах ни старости, ни смерти, одна сплошная кипящая жизнь.

– Простите, а как вы оказались в этой части города? – спросил Дафнис, и сам удивился бестактности вопроса.

Маска потерявшейся заблудшей души, уставшей от бесконечного скитания, мгновенно спала, и женщина предстала пред Дафнисом уже уверенной и сильной, совсем не ищущей какую-то далёкую улицу. Как будто даже морщины на лбу исчезли, а волосы при очередном порыве ветра зазеленели ярче.

– Я была здесь всегда. – Сказала женщина так, будто это предложение объясняло всё. И не только субъективные догадки Дафниса, но и любой вопрос, заданный когда-либо на этой планете.

Совсем запутавшись, Дафнис бухнулся обратно на скамейку. Он сделал это не по своей воле, ноги просто подкосились, а голова стала тяжёлой, ушла вся лёгкость вечера. Если до прихода женщины он беспечно сидел и внимал своим размышлениям, то сейчас каждая маленькая мыслишка с огромной скоростью летела в его мозг. Вдобавок ещё эти оптические иллюзии… Он, конечно, сразу подумал на своё гуляющее давление. И всё-таки уж слишком это всё было реально.

Он сидел и тёр глаза, и вдруг почувствовал тепло, а затем услышал голос. Женщина присела рядом.

– Вы сидели так, будто бы хотели куда-то уехать, – сказала она.

Дафнис уже перестал удивляться происходящему. Первым делом захотелось язвительно ответить: "каким образом можно сидеть так, чтобы выражать желание ехать?", но Дафнис воздержался и спокойно ответил.

– Да, в деревню.

И Дафнис рассказал Гее, так представилась эта женщина, о своей истории; о диване, о том, что собирается ехать в неизвестность и идти туда, куда даже сам ещё не знает. Он завершил речь твёрдой и целеустремлённой фразой, на подобии тех, что используют в его стране люди из телевизора. Произнеся её, он уставился на женщину ясными и горящими глазами. Дафнис не мог знать, что Гее хватило одного взгляда в эти одержимые глаза, чтобы увидеть будущее его планов. Распрощавшись с ней, Дафнис ушёл, заряженный слепым энтузиазмом.

Он шёл и не видел дороги, мысли витали совсем далеко от окружающего мира. Включив фоном музыку в беспроводных наушниках, Дафнис возвращался домой. В приложении по управлению наушниками он полностью отключил внешние звуки так, чтобы ничего не мешало. Переходя последний перед домом светофор, он достал телефон и начал печатать сообщение кому-то из знакомых, и не заметил ни мигающего сигнала светофора, ни звука гудящей машины. Он просто перешёл дорогу, завернул во двор и поднялся к себе в квартиру.