Читать книгу Стихи и проза. Избранное - Владимир Орел - Страница 25

И вот наконец-то замаячил долгожданный отпуск. Олег заблаговременно взял билет на самолет и написал матери, когда приезжает. Мать прислала ответное радостное и взволнованное письмо и сообщила, что встретит его в аэропорту или сама, или, если не получится, то попросит соседа Николая Ивановича съездить за ним на своей машине. Читая письмо, Олег улыбался и вместе с тем чувствовал, как от волнения какой-то комок подкатывал к горлу. Да, все-таки он очень соскучился по матери! По своей «любимой мамочке», как он ее называл! С матерью у Олега всегда складывались более близкие и доверительные отношения, чем с отцом, несмотря на то, что он, как мальчишка, к нему тянулся и стремился получить ответы на все возникающие у ребенка вопросы. Но отец, работая заведующим ремонтными мастерскими колхоза, очень рано уходил на работу, а возвращался поздно вечером, когда Олег либо собирался ложиться спать, либо уже спал. В редкие выходные и праздничные дни отец брал школьный портфель, усаживал Олега рядом и говорил:

– Ну, сынуля, проверим успехи!

Олег безо всяких переживаний открывал дневник и подавал отцу. Он учился ровно, в основном, всегда отлично, но по некоторым предметам, были и четверки. Отец, просмотрев, как он говорил, «успехи», закрывал дневник и, обняв Олега за плечи, произносил одну и ту же фразу:

– Так держать, сынуля, молодец!

Как-то весной, Олег, вдохновленный отцовской похвалой, попытался рассказать ему, что они с Сашей Волковым записались в драмкружок, где он будет играть в детском спектакле Кощея Бессмертного, а Саша – Бабу-Ягу, что сделали чертежи новой двухместной педальной машины, которую будут строить летом. Но отец, глядя куда-то мимо Олега, как-то равнодушно произнес:

– Начинания хорошие, молодцы, давай вечером все обсудим, а сейчас я вот хочу последние новости узнать, – и он потянулся к свежей газете.

Раздосадованный Олег, молча, ушел, он думал о том, что и вечером у папы снова появятся какие-то дела и с ним он так ничего и не обсудит. И тогда он побрел к матери. Он знал, что, несмотря на занятость домашними делами, мама всегда его внимательно выслушивает и дает нужный совет. Всякий раз, когда Олег интересовался, куда ушел отец, она говорила:

– Сынок, у папы такая напряженная пора, они сейчас технику готовят к весеннему севу, вот видишь, даже по воскресным дням приходится работать, надо проконтролировать, как идет ремонт и подготовка.

Иногда на очередной вопрос Олега: «где папа?» – спокойно объясняла:

– Он уехал в город за запчастями, за ним машина заезжала.

И в глубине души Олег начинал убеждать себя, что отец действительно очень занятой человек, что ему тоже иногда хочется отдохнуть от всего и ото всех, просто полежать на диване и почитать газету. Любит же Олег забираться в маленькую дальнюю комнатку, которую мать использовала как кладовку, устраиваться на старой кушетке и читать свои любимые книжки о путешествиях в дальние страны, о всякого рода приключениях, о пионерах-героях войны. А отец, в какие бы ни ездил командировки, все равно возвратится домой, а в выходной день они как всегда будут просматривать дневник и поговорят на разные темы.

К первомайским праздникам школьный драмкружок готовил большую патриотическую программу, а для учащихся начальных классов спектакль на тему русских народных сказок. Спектакль состоял из нескольких сказок, и в одной из них Олег играл Кощея Бессмертного. Он очень серьезно готовился к своей роли, не пропускал репетиции и даже своему голосу старался придать какой-то угрожающий тембр, на что руководитель кружка, Вера Васильевна, сказала:

– Олег, ты все правильно делаешь, только не надо так рычать какими-то непонятными звуками, ты же не волк, говори обычным голосом своим, и будет очень интересно.

Олег вначале расстроился, что не поняли его намерений, но, прислушавшись к замечаниям Веры Васильевны, повторил текст так, как она просила, и сценка с его участием во время спектакля прошла «на ура», а ему вручили приз за яркое и достоверное исполнение роли. В качестве приза была книга «Улица младшего сына» о пионере-герое Великой Отечественной войны Володе Дубинине.

Домой Олег не шел, а просто летел, он знал, что сегодня суббота, отец, возможно, придет пораньше, все соберутся за ужином, он покажет им свой приз и расскажет, как удачно сыграл роль. Подходя к дому, он увидел, что дверь на веранду открыта, значит, мама была дома – в субботу она работает только до 12 часов дня. Олег прошел веранду и в коридоре у вешалки натолкнулся на большой чемодан и груду, каких-то вещей. Дверь в комнату была приоткрыта, и он увидел маму – она полулежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, плечи ее вздрагивали.

Олег просто оторопел: «Что с мамой, что произошло?» Он осторожно вошел в комнату. Мать никак не отреагировала на его приближение и продолжала плакать, видимо, она не расслышала, что он пришел. Олег хотел спросить у мамы, что с ней, но кровь прилила к голове, в горле пересохло, язык не слушался и он не смог произнести ни одного слова. Он что-то промычал и прикоснулся к ее плечу.

Мама подняла глаза, они были заполнены слезами, слезы текли по ее щекам. Она какое-то мгновение смотрела на Олега, как будто соображая, кто это рядом, но вдруг резко поднялась и, слегка отстранив его, сказала:

– Подожди, Олежек, я сейчас.

Она быстро ушла на кухню, и Олег слышал, как там звенел рукомойник, видимо, мама умывалась и приводила себя в порядок. Через некоторое время она вошла в комнату, и Олег увидел ее слегка влажное лицо и волосы, покрасневшие и припухшие глаза. Олег продолжал стоять посередине комнаты, не выпуская из рук портфеля, он не понимал, кто мог обидеть так серьезно маму, что она расплакалась. За свою небольшую детскую жизнь он только один раз видел, как мама всплакнула.

Это было 9 мая, когда к ним приехали её фронтовые друзья, они сидели за столом, вспоминали своих погибших товарищей, и мама, слегка захмелевшая, вдруг прослезилась, рассказав, как в конце войны погибла её фронтовая подруга, с которой они буквально накануне строили планы на мирную послевоенную жизнь. В обычной жизни мама была предельно сдержанной и не давала воли своим слезам. И уж если с ней это произошло, значит, случилось что-то ужасное. И Олег наконец-то выдавил фразу, которая вертелась у него в голове, но он боялся ее произнести:

– Мама, с папой что-то случилось?

Мама подошла к нему, взяла за плечи, усадила на диван, села рядом и, притянув к себе, сказала:

– С папой, сынок, ничего не случилось! Но в то же время – случилось!..

Олег посмотрел на нее и даже не узнал: лицо ее было, каким-то серым, холодным и неприветливым, а глаза смотрели куда-то в окно.

Вдруг она повернулась, обхватила его голову руками и, заглядывая в глаза, произнесла:

– Олежек, ты уже большой мальчик, должен понять, – она сделала паузу, – папа больше не будет жить с нами.

– Как не будет? Почему? Он что, уже не придет? – Олег с трудом выталкивал из себя слова. Кровь снова прилила ему к лицу, даже в ушах появился звон. «Как же так, он же любит папу, он сегодня хотел порадовать его своим призом, рассказать о своих успехах, а он не придет и не будет с ними жить». Он вдруг почувствовал, как глаза наполняются слезами и, едва сдерживаясь, спросил:

– А где же он будет жить, если не с нами?

– Он будет жить в городе с другой женщиной. К сожалению, так у взрослых бывает…

– А как же ты, мама? – прошептал Олег.

– А я буду жить с тобой, главное, что ты есть у меня!

Олег понял, что уже никакая сила не удержит его от рыданий, он вырвался из материнских объятий и побежал на улицу, повторяя:

– У взрослых так бывает… у взрослых так бывает… – и слезы в три ручья текли из его глаз.

Во дворе он забежал за дом и забился в куст сирени. Там он просидел до вечера, проплакав от обиды и бессилия что-либо изменить. Он слышал, как мать его искала на улице, думая, что он убежал со двора, как подъезжала грузовая машина, и это был, скорее всего, отец, который забирал свои вещи. Вернулся Олег в дом только поздним вечером. Мать ему ничего не сказала. Обняв его за плечи и погладив по голове, она отправила сына ужинать. Умывшись перед сном, Олег ушел в свою комнату, быстро разделся и нырнул с головой под одеяло, его колотил непонятный мелкий озноб, как будто он вылез из проруби. Пытаясь как-то согреться, Олег свернулся калачиком и вдруг почувствовал, что одеяло приподнимается.

Мама вошла в комнату неслышно. Это был традиционный семейный ритуал, она всегда заходила и перед сном целовала сына. Когда она делала это в присутствии отца, тот иногда ворчал:

– Ну что ты из него «маменькиного сынка» делаешь. Он ведь уже большой! Пожелали друг другу спокойной ночи и ладно!

На что мама отвечала:

– Ты не прав, ребенок должен воспитываться в ласке и добре, а когда станет взрослым человеком, будет отзывчивым и чутким.

– А как насчет того, чтобы быть мужественным и смелым, а не каким-то слюнтяем, ведь он же будущий мужчина! – не унимался отец.

– Добрый, отзывчивый человек может быть одновременно и смелым, и решительным, и мужественным, а материнский поцелуй перед сном этому никак не мешает, – утверждала с улыбкой мама.

И сейчас мама, приподняв одеяло, ласково произнесла:

– Ты не укрывайся с головой, сынок, а то еще задохнешься, – она поцеловала его в лоб и добавила:

– Спи и ни о чем не тревожься, все у нас наладится.

Она так же неслышно вышла из комнаты, а Олегу вдруг невыносимо захотелось, чтобы в комнату вошел папа и, потрепав его по волосам, пожелал спокойной ночи. Ведь, несмотря на свои нравоучительные высказывания матери, он иногда и сам заходил перед сном к Олегу, садился на кровать и начинал расспрашивать о школьных делах. От отца исходил легкий запах вина, он улыбался, глаза были добрыми и грустными. Олег пытался как можно больше чего рассказать, но под свой монотонный рассказ быстро засыпал, а отец, погладив его по голове, уходил. А теперь он будет жить в городе у другой женщины и больше не войдет в его комнату. Олег вспомнил слова матери «У взрослых так бывает…» – и слезы снова побежали из глаз. Он кулачками стал размазывать их по щекам, а затем подтянул одеяло до самого носа и стал им зажимать рот, чтобы мама не услышала его всхлипываний.

Эту ночь он запомнил на всю жизнь. В дальнейшем его отношения с матерью стали еще более теплыми и доверительными. Он старался ее лишний раз ничем не огорчать и своим еще детским умом понимал, что он ее единственный помощник и защитник.

…Олег Петрович почувствовал, что машина стала замедлять ход и, наконец, совсем остановилась. Он приоткрыл глаза и увидел стоящие перед ними несколько автомобилей и вдалеке какое-то столпотворение машин, между которыми ходили люди, что-то кричали, размахивая руками.

– Авария! – кивнув, сказал водитель, – недавно, наверное, только начали разбираться!

– И как вы думаете, надолго? – Олег Петрович встревожился.

– Если будут вызывать милицию, то, конечно, застрянем, но по обочине, смотрю, потихоньку объезжают, и мы тоже попытаемся проскочить.

Машины действительно начали движение и стали аккуратно объезжать стоящую посередине проезжей части легковушку, огибая ее по обочине. Это была уже не новая иномарка с правосторонним рулем. Рядом с ней стояли парень и девушка и нервно курили. Передний бампер, капот и левое крыло были достаточно серьезно повреждены. Впереди, метрах в пятнадцати от этой машины, стоял автобус ПАЗ, наполовину съехав на обочину. Вокруг него толпились люди, видимо, это были пассажиры. Чуть наискосок, на противоположной стороне дороги, стоял грузовик с включенными аварийными сигналами и открытым капотом. Около него три человека что-то оживленно обсуждали. Это, скорее всего, были водители иномарки, автобуса и грузовика, потому что один из них несколько раз показал в сторону кузова, а точнее, на знак аварийной остановки. Когда машина, в которой ехал Олег Петрович, медленно проезжала мимо автобуса, он повернул голову и увидел на левом боку автомобиля большую вмятину.

– Легко отделались, – кивнул водитель. – Этот балбес мог натворить беды.

– Кого вы имеете в виду? – спросил Олег Петрович.

– Как кого? Конечно, водителя иномарки! Он шел на скорости со стороны поселка, решил обогнать стоящий грузовик. Или не увидел встречный автобус, или решил проскочить, а скорее всего, из-за того, что правосторонний руль, он далеко выкатился на встречку. Слава богу, что не лобовое столкновение, а то бы точно трагедия! Ему надо было притормозить и спокойно объехать препятствие, но мы же все спешим! – водитель сказал это с нескрываемой иронией.

Олег Петрович посмотрел на него и подумал: «А как бы ты поступил»? Водитель, словно прочитав его мысли, продолжил:

– Я тоже как-то попал в аналогичную ситуацию. Дело было ночью, притормозил сначала, а потом думаю, – проскочу, встречная машина вроде далековато, а она приблизилась мгновенно. Разъехались, едва не зацепившись зеркалами, но для меня это серьезный урок. Метров через двести заправка была, я возле нее остановился, ехать дальше не могу, всего трясет, пришло осознание того, что могло бы произойти несколько минут назад. Немного успокоился и тихо-тихо поехал дальше.

– Вы были с пассажирами? – Олег Петрович пристально посмотрел на водителя.

– Нет, я ехал один, это было несколько лет назад, а с пассажирами я всего год катаюсь, да и то не от хорошей жизни.

Я вообще-то химик по образованию, занимался удобрениями, сейчас предприятие на грани полного разорения, отправили почти весь коллектив в двухмесячный отпуск, зарплату не платят, осенью, видимо, полностью закроют.

– А что, удобрения совсем не пользуются спросом?

Видя, что пассажир проявляет к нему хоть какой-то интерес, водитель оживился и продолжил:

– Сами посудите, кому продавать и за что. Колхозы и совхозы почти поголовно разрушены, землю разделили, технику растащили, образовали фермерские хозяйства. А дальше-то что? Денег у людей нет, если кому-то и удается взять кредит в банке, то под кабальные проценты, а ведь на что-то надо покупать те же удобрения, семена, технику обслуживать. Через год-другой почти половина таких фермерских хозяйств просто прекратила свое существование, и дальше все катится вниз по наклонной. Отсюда, как вы говорите, и спрос упал на удобрения, и соответственно резко снизилось количество сельскохозяйственной продукции. Конечно, есть крупные агрокомпании, но их немного, и они, как правило, ориентированы на зарубежные фирмы по поставке удобрений, заключая с ними прямые договоры. Удобрения, по правде сказать, не очень высокого качества, а точнее, просто отходы производства, но берут, считают – фирма известная!

Олег Петрович, внимательно слушавший водителя, вдруг поймал себя на мысли, что за последние три года он настолько был поглощен своими личными проблемами и работой, что даже особенно не вникал в те потрясения, которые произошли с его страной, и не анализировал последствий. А ведь произошла самая настоящая катастрофа, которая буквально ошеломила народ, хотя многие здравомыслящие люди подозревали, да и просто открыто говорили, что государство трещит по швам и стремительно приближается к пропасти, а руководство не предпринимает никаких мер, чтобы остановить этот разрушительный процесс. Для самого Олега Петровича это было заметно, может быть, в меньшей степени, потому что вместе с женой он находился в течение трёх лет в заграничной командировке, и вернулись они в Советский Союз накануне его окончательного разрушения. Однако, приезжая в отпуск, он, вне всякого сомнения, обращал внимание на хаос и неразбериху, царившие во всех сферах деятельности, общую нервозность и раздражение в обществе, громадные очереди за спиртными напитками и пустые прилавки в магазинах, бесконечные торговые палатки и стихийные рынки. Чувствовалось, что изменения в стране произошли далеко не в лучшую сторону. Пообщавшись с дочерью, которая в это время жила у тёщи в Ленинграде и оканчивала школу, они с женой возвращались на место своей длительной командировки, в одну из ближневосточных стран, куда по договору с нашим правительством были приглашены советские специалисты для электрификации и обустройства крупного нефтеносного района.

Снова, как обычно, погружались в повседневную ответственную работу, и тревожные мысли, возникавшие на родине, как-то потихоньку уходили на второй план.