Читать книгу Для писем и газет - Владимир Перцов - Страница 8

Поликлиника. Направление. Список врачей: флюорография, невропатолог, кардиограмма, анализ крови, анализ мочи… Кардиограмма, невропатолог, анализ мочи…

Я спросил: – Зачем так много?

Мне сказали: – Много не обязательно.

Я сказал: – Да мне не жалко.

Мне сказали: – Следующий!

В лаборатории мне сказали: – Ваша кровь очень светлая.

Я сказал: – Это не кровь.

Она сказала: – Но я же вижу.

Я сказал: – Но я же помню.

Она сказала: – У меня опыт.

Я сказал: – У меня практика.

Она сказала: – Следующий. – И написала, – «практически здоров».

Рентгенкабинет. Снимок грудной плоскости до пояса в трусах. Отнес врачу.

Он сказал: – Это кто?

Я глянул – плоскость моя, трусы мои. Грудь не моя и лифчик.

Он сказал: – Пусть поищут другой.

Они нашли другой. Из арабского журнала «Мир необрезанных».

Он спросил: – А почему ты тут верхом?

Я сказал: – Вы просили до пояса.

Он кивнул и написал: «практически здоров».

Женщина-окулист спросила: образование?

Я сказал.

Она сказала: – Тогда читай здесь.

Я начал.

Она сказала: – Про себя.

Я извинился. Когда дошел до слов «а по бокам-то все косточки русские», она вернулась и спросила: все разобрал?

Я сказал.

Она сказала: – Вот капли. Закапывать три раза в день по столовой ложке. В каждое ухо.

К хирургу была очередь. Поэтому мы долго сидели в коридоре. Кто-то рассказал, как ему один раз на Юге не повезло в любви. И чем он вылечился.

Девушка-терапевт сказала: – Раздевайтесь. – И покраснела.

Я сказал: – Ничего, я постою.

Она кивнула и стала меня слушать. Прямо через пальто, так как забыла вставить другой конец трубки в уши. Потом она сказала, «не дышите», потому что позвонил телефон. Когда она закончила, я все еще не дышал. И уже не собирался. Но она дала мне что-то понюхать и написала: «практически здоров».

Потом мы долго сидели в коридоре. Я читал плакаты на стенах, вроде:

Личико бледнеет,

Пульс стучит все реже.

Это значит, дети,

Тортик был не свежий!

Бабушка ухо-горло-нос сказала: – Говорите громче.

Я крикнул.

Ее хоронили всем коллективом. Поэтому очередь к хирургу возросла. Я вздохнул и пошел делать кардиограмму.

Кардиограмма получилась ужасной, так как они подключили аппарат к водопроводу, а очередь к хирургу возросла, поскольку подвезли группу экстремалов старшего пенсионного возраста.

Я посмотрел направление и пошёл к гинекологу.

Мужчина-гинеколог сказал: – Садитесь.

Я взобрался.

Он спросил: – На что жалуетесь?

Я сказал.

Он сказал: – Медицина пока бессильна.

Я сказал: – Ничего, я подожду.

Он кивнул и написал: «практически здорова».

Потом мы долго сидели в коридоре. Интеллигент в очках доказывал, что логическим завершением бесплатного лечения могут быть только похороны за счет государства. Я кивнул и пошел к хирургу.

Хирург внимательно осмотрел меня и сказал: – Что будем резать?

Я сказал: – А что бы вам хотелось?

Он сказал: – На вкус и цвет товарища нет. – И отрезал. Потом наложил гипс, заделал трещину, зашил брюки, одолжил денег и написал: «практически здоров».

Втащили следующего.

Потом мы долго сидели в коридоре, и мужчина в майке кричал: – А мне тут нравится!

Я спросил: – Вы к кому?

Он сказал: – К нервному.

Невропатолог внимательно посмотрел на меня и подмигнул.

Я тоже.

Он спросил:– Вы чего?

Я сказал.

Он сказал: – Скажите а-а.

Я сказал.

Потом он сказал: – Скажите бе-е.

Я сказал.

Он сказал: – Продолжайте.

Я стал. Когда дошел до буквы ме-е, он стал мне подтягивать. Потом мы охрипли.

Он спросил: – Таблицу умножения знаешь?

Я сказал.

Он сказал: – Дважды два?

Я сказал: – Три.

Он проверил. Оба раза совпало. Потом он спросил: – Головой бился, стихи писал?

Я сказал.

Он сказал: – В другой раз будешь думать. – И почесался.

Я тоже.

Он сказал: – Вы мне нравитесь. Оба. Заходите еще. – И написал: «практически здоровы».

В том флигеле во дворе было тихо. Больные не сидели, а лежали. В основном под простыней. Преимущественно босиком.

Я спросил: – Кто крайний?

Вышел еще один и крикнул: – Глянь, Петро, уже сами приходят!

Я сказал крайнему: – Подвинься.

Он подвинулся. Мне дали простынь и спросили: – Готов?

Я сказал.

Он послюнил карандаш и написал на пятках: «практически готов».