Читать книгу Пильпанг - Владимир Петровский - Страница 9

Медлительный Умрихин хотел рассказать ей, что там, на диване, очень ясно вдруг вспомнилась ему одна ночь, когда у него сломалась машина и он искал дорогу… Однако Татьяна так быстро выпроводила его, назначив день следующего сеанса, что только оказавшись на улице он понял, что разговоры на сегодня закончены.

Но воспоминание было очень ярким и не хотело забываться. Это случилось давно, еще в Союзе. Он тогда только женился, вез жену в дом отдыха на три дня. А машина сломалась. В лесу. Они простояли полночи и уже собрались ждать утра на дороге, но ему привиделся какой-то свет в лесу, и он пошел спросить дорогу. Там был дом, из которого вдруг выбежала женщина, увидела Умрихина, но на его вежливый вопрос испуганно закричала, вывела откуда-то из кустов большую лошадь и ускакала. А дом, что и было самым подозрительным, при ближайшем рассмотрении оказался необитаемой развалюхой.

Вот и все, что привиделось ему на диване, да еще эта дуга времени, будто сейчас наступило продолжение той ночи.

Шел холодный осенний дождь. Наступил вечер. Стемнело. Большая досада овладела Умрихиным. «Невежливо», – думал он про Татьяну, шагая по пустой улице к метро. – «Она, конечно, женщина умная… Но могла бы и дослушать. Я-то ведь никогда в эти компьютерные игры не играл, не права она. Как она лечит с таким невниманием к людям?.. Эх, жлобские времена! Даже целители, люди утонченные, и те думают лишь о деньгах… А я?..»

И мысли его перескочили на самое наболевшее. Умрихин считал себя художником, по образованию был филолог, а работал менеджером по продажам бюстгальтеров в мелкой, еле сводящей концы с концами фирме, постоянно копя обиду за это на всех.

«Чем приходиться заниматься! Даже я!.. Я, с моими мозгами, вынужден…»

– А чего у тебя такое с мозгами-то? – спросил кто-то рядом. – Вроде, мозги как мозги.

Умрихин дико оглянулся. Рядом привиделось ему существо, имевшее совершенно неподобающий для московских улиц вид. Это был верзила, одетый то ли в шкуры, то ли в какой-то балахон. Словно сошел с картинки в комиксах, которые издавало такое же мелкое, как их тряпичная фирма, издательство, помещавшееся в том же подвале.

– Только не спрашивай, кто я, – предупредило существо непонятно как, голос его звучал словно в самом Умрихине. – И чего мне надо, тоже не спрашивай.

– Ты кто? – спросил тут же Умрихин, от испуга потерявший способность думать. – Что тебе надо?

Дальше он хлопал глазами, озирался, всматривался и в себя, и вовне. Существа нигде не было.

После взрыва разнообразных мыслей и догадок в уме Умрихина осталась лишь одна, но правильная: «показалось». Беспрестанно оглядываясь по сторонам, он дошел до метро, где было светло от огней и людно. Здесь ему стало полегче.

В вагоне еще один раз показалось лицо того, в шкурах – он смотрел из туннеля сквозь темное стекло, в котором отражался Умрихин, державшийся за поручень. Но Умрихин повернулся в другую сторону, да еще и подумал спасительное «ты кто?» И существо снова исчезло.

Медлительный сорокапятилетний Умрихин был женат на такой же филологине, как и он. Но жена, в отличие от него, могла позволить себе работать почти бесплатно в институте Мировой литературы, поэтому была свободна от Умрихинских тяжелых мыслей и всем, в общем, довольна. Она была моложе мужа, подвижна, симпатична. Будь на его месте человек легкого характера, он бы считал, что с женой повезло. Умрихин же мучительно ревновал. Ему все было в тягость.

Поужинав, они легли спать. Отвернувшийся к стене Умрихин слушал, как ворочается рядом жена, и злобно думал о ее работе. Умные речи, профессора… Он бы тоже работал там, если бы не новая реальность в стране, требующая заработков, заработков…

Жена ворочалась, возилась, елозила. «Да что это она», – подумал Умрихин, и вдруг услышал шепот и смешок. Это был ее голос. Внутри у него все куда-то ухнуло, а волосы зашевелились на голове. Напружинившись, он осторожно повернулся.

На его жене кто-то сидел. Она лежала на спине, а он на ней сидел. И она с ним говорила ласковым шепотом, а он… Что он выделывал руками с ее грудью, Умрихин не столько увидел, сколько догадался. Близкий по состоянию к приступу, готовый убить, он приподнялся на локте и вдруг узнал… нет, ему показалось, что это вновь тот самый, с улицы.

Открыв рот и еще не зная, что скажет, Умрихин так и застыл. На жене никого не было. Повернувшись к нему, она удивленно спросила:

– Ой, а как это ты?.. Вдруг там оказался…

И, поскольку Умрихин, полный дрожи в конечностях, не двигался, протянула к нему руки и привлекла к себе, говоря:

– Какой ты сегодня… Не узнать прямо.

Следующие полчаса Умрихин продолжал дело, начатое неизвестным, и смог внушить себе, что кошмар только показался. На самом деле он знал, что не показался, но такую мысль нутро не принимало. Показался. Из-за диких мыслей Умрихин был неповторим. Жена восторгалась.

Упав на спину, Умрихин смотрел в потолок, приходя в себя и собираясь логически порассуждать и найти причину. И вдруг услышал удивленный голос жены, ее смех и ласковый шепот. Посмотрев в ужасе в ее сторону, он вновь обнаружил ту же картину. На ней сидела какая-то сволочь и гладила грудь, а жена щебетала, судя по интонации, безмерно радуясь.

Времени думать не было. Умрихин кинулся отнимать то, что считал своим, и упал на обнаженное горячее тело, а ее пальцы вплелись в его волосы и тянули, привлекали к себе, торопя и подбадривая.

Сам не зная как, он дал ей все, что мог, и даже больше, чем обычно. Упал на спину рядом. Теперь он уже предвидел дальнейшее, и не ошибся. Жена радостно и удивленно смеялась, а на ней сидело это чудище и лазило руками везде, куда даже и Умрихин никогда не забирался.

Стиснув зубы, он кинулся вновь на поле битвы. Теперь ему показалось, что пришлось столкнуть кого-то плечом, но сил и времени на обдумывание не было. Жена была как вулкан – раскалена и открыта для объятий. Умрихин упал в нее как шкурка себя самого, и она поглотила его и выплюнула обратно в таком состоянии, что даже головы повернуть он, как ему казалось, не сможет, приведись еще соперничать с незнакомцем.

Однако, смог. Тот сидел верхом и (Умрихин теперь ясно это увидел) смотрел на него, насмехаясь взглядом и как бы приглашая вновь померяться возможностями. Только вот с кем? Умрихин вдруг подумал, что борется, похоже, сам с собой. И надо было действовать не так. Рассказал бы жене, они бы придумали что-нибудь…

Но теперь для такого разговора не было сил. Жена, как показалось Умрихину, слегка уже встревоженная, тянула его, все же, к себе, и он, по инерции скрывая правду, не отказался.

Дождь, стучавший весь вечер по подоконнику, прекратился. Светила луна в окошко. А происходившее в спальне все больше погружалось в туман. Еще несколько раз совершалась однообразная процедура, и Умрихин уже не знал, откуда берутся силы. Жена была напугана, она несколько раз всплакнула, несколько раз принималась отталкивать его, но все повторялось с фатальным однообразием. Сил думать не было.

Вскоре после очередного появления незнакомца, когда Умрихин чисто механически, не отдавая себе отчета в своих действиях, потянулся к жене, тот не исчез. Теперь он был сильнее Умрихина, и намного. Оттолкнув его, неизвестный остался на своем месте. Умрихин посмотрел на него, с трудом держа голову на весу, и, не справившись, упал щекой на подушку. И сразу уснул.

Просыпаясь несколько раз в темноте, он слышал возле себя слабые крики жены, но не понимал, что они значат, и засыпал вновь. А проснувшись утром, увидел вокруг поле. Моросил легкий дождь. Горизонт был скрыт туманом. Торпин лежал на мокрой траве и пытался понять, кто он и где находится. И почему сознает себя и Торпином, и еще каким-то Умрихиным одновременно. И что за воспоминания ускользают и ускользают от него, так, что он знает о их существовании, но открыть и прочитать этот конверт не удается.