Читать книгу Лисичкин хвост - Владимир Положенцев - Страница 4

Государь Алексей Михайлович обедал в Теремном дворце один – ни бояр, ни дьяков не позвал. Надоели. Хоть и не был день постным, но кушал по-простому: овсяную брагу, ржаные сухарики запивал яблочным соком. Ничего другого в горло не лезло. Огорошили его с утра пораньше.

Не успел проснуться чуть свет, в опочивальню вломился без спросу дворецкий Федька Ртищев. От неожиданности царь аж подскочил на постели, так было это не похоже на смиренного, всегда вежливого и осторожного Федора Михайловича. Он вообще прослыл во дворце миротворцем: гасил боярские ссоры, разбивал интриги. Однако при всей своей кротости и смирении, он обладал удивительной внутренней силой, не боялся осадить даже дядьку царя Морозова и, страшно сказать, самого патриарха Никона. Разумеется, до того как Большой Московский собор не лишил Никона за «нанесенные обиды царю» патриаршества и священства. Царь де «латиномудренник, мучитель и обидник» Уважал Федор Михайлович Ртищев и боялся только Алексея Михайловича.

– Ты что, Федька, очумел?! – воскликнул царь. – Я еще зенки не продрал, а ты уже тут. Что, новый Казы-Гирей объявился?

– Бог миловал, великий государь.…Хотя как посмотреть. Звезда страшная на небе появилась, с хвостом как у собаки. Не к добру. Надо бы Собор созывать.

– Какая еще звезда?

– На западе, ночью вспыхнула. Но это еще не всё.

– Что же ещё? Дай- ка оденусь что ль.

Ртищев подал царю халат из тонкого бежевого шелка, поднес тазик с мыльной водой для умывания, приготовленный людишками с вечера. Алексей Михайлович окунул в воду, пахнущую мятой, два пальчика правой руки, встряхнул ими. Капли попали на лицо дворецкого. Тот даже не поморщился.

– Чего замолчал, Федька? Говори.

– Стряпчий Агатка Волков снялся с Соловецкого монастыря, архангельских стрельцов по домам распустил, а сам сюда скачет.

Царь от удивления опустился на кровать, захлопал глазами:

– Откуда это известно? И почему с монастыря снялся?

– Знамения испугался, а известно это от воеводы Никиты Одоевского. Ему Волков депешу с голубиной почтой прислал.

– Та-ак. – Алексей Михайлович вытер так и не умытое лицо рушником в петухах. – А что патриарх Иосаф говорит?

Ртищев пожал плечами:

– Не знаю, не видел его ещё. Скоро к тебе заявится.

Дворецкий не любил Иосафа. Он считал патриарха слишком надменным, а низложение Никона неверным. Да, Никон имел резкий, несговорчивый характер, чем и был неугоден многим. Однако при этом отличался честностью, смелостью, твердо отстаивал свои идеи. И ведь что получается: Никона сослали в Белозерский монастырь, а от его реформ не отказались. Более того, противников церковных нововведений считают еретиками, повсюду преследуют. Как чернецов Соловецкого монастыря.

Иосаф уже поджидал царя в Крестовой палате, куда Алексей Михайлович пришел на утреннюю молитву. Патриарх сам, а не здешний священник, окропил его святой водой из «чистого источника», благословил. Все это время царь ждал, что скажет патриарх по поводу новоявленной звезды, недаром же тот явился в Крестовую палату ни свет ни заря. Но Иосаф лишь делал всё, что полагается по обряду. Обычно из Крестовой палаты Алексей Михайлович шел с царицей в дворцовую церковь слушать заутреню. Но после кончины Марии Ильиничны от «родильной горячки» и позже смерти её дочери Евдокии, прожившей всего два дня, царь стал нарушать заведенные дворцовые правила. Иногда довольствовался лишь благословением священника.

– Что скажешь, патриарх? – не выдержал государь. – Еще одна напасть на нас надвигается? Мало нам разбойника Стеньки Разина, да всяких бунтов… Проклятия на мою голову сыплются одно за другим.

– Бунты позади, с Разиным князь Долгорукий скоро покончит, – ответил патриарх. – А вот со звездой хвостатой Московский Большой Собор должен разобраться. Вели созывать его немедля, с тем к тебе и пришел.

– Ртищев уже советовал.…Как же Собор разберётся, волхвовать, что ль будет? Ладно.

Царь сел за обеденный стол не в полдень, как обычно, а раньше на два часа. Велел никого не впускать в трапезную, молча, угрюмо жевал ржаные сухари, думая о хвостатой звезде. Как ушла Мария Ильинична, так на душе стало темно. Матвеев, да и Одоевский тоже шепчут ему про Наталью Нарышкину, хватит, мол, вдовствовать, себя изводить. Артамона Матвеева понять можно – Наталья его родственница, росла у него в доме. У Одоевского свои причины – он друг Артамона. Алексей Михайлович видел Наталью в доме Матвеева, она ему понравилась. Но царь пока ничего не решил, хотя о смотре невест уже подумывал.