Читать книгу Озеро. Филологический роман - Владимир Попов - Страница 11
Часть 5
ОглавлениеПОБЕГ ИЗ МАЛАХОВКИ
(рассказ И. Е. Тихомирова)
Влажно-жаркая, душная ночь в конце июня.
Огромный двухэтажный усадебный дом в английском стиле с острой и закруглённой по торцам крышей, над которой торчат с полдюжины печных труб…
Дом стоит недалеко от озера. Большое озеро таинственно-молчаливое, сверкает под луной чёрным надтреснутым зеркалом. Деревья и кустарники на другом – высоком – берегу темнели неподвижные и – вдруг под ветром – начинали двигаться, шевелиться, словно полуночные пришельцы.
Иван Алексеевич спал плохо и часто просыпался. Он просыпался внезапно и хорошо помнил виденные сны.
То он едет на лошади по степи в июльский ливень. Ливень прекратился внезапно, и открылось солнце, и капли дождя превращались в пар, сверкая и дробясь.
То они едут в телеге, набитой сеном, с Варей Пащенко – на самом верху. Она такая жаркая, душистая и тревожно-ласковая. Он целует её в огненные губы, закрывает глаза и только чувствует прикосновение, сладость, желание и беззащитность молодой женщины.
Радость и полнота жизни разрывает его на части: хочется кричать от восторга и слёз.
Он открывает глаза и видит, как капелька пота ползёт по её открытой шее и исчезает где-то там, под прозрачной кофточкой между грудей.
То он видит вчерашнюю, вечернюю Елену Андреевну, в лёгком ситцевом платье с открытыми руками, с красивым спокойным лицом и колдовскими глазами.
Она чистит вишни для варенья, и руки у неё красно-кровавые.
– Ванечка…
Она встаёт из-за стола и идёт к дому.
Оглядывается и манит кровавой рукой Ивана Алексеевича:
– Пойдём, пойдём…
Бунин очнулся:
– Чушь какая-то… Чертовщина!
Он никак не мог унять бешено колотящегося сердца. Подошёл к окну и закурил. Стоял мутный ночной сумрак. До рассвета ещё далеко, но с озера уже потянуло влажной прохладой.
Луна далеко ушла к западу и зацепилась за верхушки дальних сосен. Иван Алексеевич зажёг лампу.
Стал собирать бумаги, принадлежности для письма, рубашки и галстуки – всё убрал в полукруглый саквояж и тяжело вздохнул.
Долго сидел перед пустым столом и думал о том, нужно ли написать записку хозяевам.
Решительно встал и пошёл к двери. Когда он уже выходил за ворота, то невольно оглянулся и увидел, как на крыльцо вышла домработница Саша и посмотрела ему вслед.
В предрассветной полумгле дачи казались тёмными и нежилыми.
Бунин прошёл полутёмную просеку и свернул к шоссе.
Возле калитки участка портного Айзеберга на лавочке сидел дачный старик-сторож.
Иван Алексеевич присел рядом с ним и открыл портсигар:
– Угощайтесь!
– Благодарствую, сударь, – я уж при своих…
– Как тебя звать-то?
– Анофин.
– Ну, это фамилия, а имя у тебя есть?
– Имя-то есть, да уж дюже сверкающее, даже произносить неловко.
– Ну и как же?
– Гелиос.
– Замечательно! – воскликнул Бунин. – И когда, Гелиос Анофин, сегодня будет утренний поезд?
– В шесть нуль-нуль… Это когда солнышко зайдёт вот за ту вот ёлку…
– И давно ты сторожишь?
– Да годов пять… Я раньше плотником управлялся: дачки строил, а потом постарел и зачах: рука уже не та… А када старуха-то померла, и совсем сник. Спасибо, Елена Андреевна пристроила: дала угол да вот сторожем пристроила. Красивая и ласковая, как Богородица!
Иван Алексеевич усмехнулся.
– Ну и как служба?
– Я зверь ночной: со мною звёзды живые да шорохи ночные. Глупые людишки спят и не подозревают о красоте ночи… Ко мне собаки приходят, коты, птица прилетает разная, – а однажды лиса забежала: собаки загнали.
Лежит у меня под скамейкой, морду опустила и глазами плачет.
– А что дальше?
– Что дальше, что дальше…
Разогнал собак да и проводил её до лесочка.
Ну, говорю, иди по-хорошему, а она на меня посмотрела… Так посмотрела! Людям надо учиться у зверей разговаривать глазами…
– Здесь ты прав, Гелиос Анофин!
– Прав не прав, а душу имею – не то некоторые… Тут повадилась старуха Кукарекина по ночам бродить: где-нибудь чего-нибудь обязательно стащит: то бельишко, то лопату, а то гамак отвяжет… Эфиопка вокзальная!
Бунин встал:
– Ну, прощай, Гелиос – солнышко дачное! Свети и дальше! А я пошёл, а то уже скоро солнце зайдёт вон за ту ёлку….
На платформе было уже много народа.
Одинокие господа ходили-покуривали. Мужики с мешками. Бабы с корзинами: ягоды, цветы, ранние грибочки.
– Иван Алексеевич! – к нему направлялся Валерий Брюсов и улыбался своей отвратительной улыбкой.
– Валерий Яковлевич, вот ведь не ожидал…
К ним подошла молодая женщина невысокого роста со взбитыми чёрными волосами и огромными глазами на сонном лице.
– Познакомьтесь: Нина!
– А я прочитала ваш «Листопад» и была в восторге!
– Спасибо Валерию Яковлевичу за издание книги.
– Нет, серьёзно, Иван Алексеевич, вы гений!
Раскланялись. Отошли. Зашептали друг другу на ухо. Оглянулись. Приветливо помахали рукой. Отошли в толпу, взявшись за руки.
«Господи, скорей бы убраться отсюда», – вздохнул Иван Алексеевич.
Громыхая, пыхтя и фыркая, медленно подполз поезд.
Бунин зашёл в вагон, нашёл свободное место, сел и прислонился спиной к мягкой выпуклости дивана.
И задремал.
