Читать книгу Перекличка с прошлым. Стихи - Владимир Пучков - Страница 16

Так трудно нам его представить

В сто двадцать лет с седою бородой.

В своей невероятной славе

Сергей Есенин будет вечно молодой!

Он молодым добился славы

И в тридцать лет оставил свет.

Сто лет пред ним склоняют главы,

Да, он – особенный поэт.

Пришел в Москву он из Рязани,

Пришел пешком и босиком;

Столица стала полем брани,

Венцом поэта лишь потом.

Тогда поэтов было много,

Да и какие имена!

Чтоб на Парнас взойти дорогой,

Среди поэтов шла война.

И он встревал порою в схватки

С законодателями мод;

Из озорства клал на лопатки

Всех, кто зажать пытался рот;

Тогда горел костер рябины красной

Поэт скакал на розовом коне,

И голубой пожар метался рясно, —

Сергей в тот час в ударе и вине.

Он в кабаках российских страстно

Москву кабацкую читал.

Тягаться в славе с ним – напрасно!

Кто был тогда ему чета?

Возможно, только Маяковский,

Но у того иной венец.

И коль судить по-философски —

Их сблизил жертвенный конец.

Да, смерть роднит. Он возле гроба

Сергея многое поймёт

И скажет: «Мы – поэты оба:

Один из нас ушёл в полёт,

Другой же – славу пропоёт».

И стих его, как откровенье,

На всю Россию прозвучал;

Отпали сразу все сомненья —

Поэт поэта прославлял.

Давили смерть и гроб, как гири,

Душой болел он за него;

Штормил словами панегирик

И выходил из берегов.

– Перестаньте!

        Бросьте!

             Вы в своём уме ли?

Дать,

        чтоб щеки

             заливал

               смертельный мел?!

Вы ж

       такое

              загибать умели,

Что другой

       на свете

              не умел.

Но поздно! Поздно! Слишком поздно

Пришли на ум эти слова:

В гробу поэт, гудит Москва…

У смерти лик жестокий, грозный,

Момент для истин скорбный, слёзный.

Пронзает траурное скерцо,

В борьбе со скорбью только дух;

Болит душа и ноет сердце,

И горечь слов и мыслей вслух:

– Навсегда

        теперь

             язык

               в зубах завторится.

Тяжело

        и неуместно

               разводить мистерии.

У народа,

               у языкотворца,

Умер

        звонкий

               забулдыга-подмастерье.

Здесь верно всё, как и трагично,

Как и трагичен жизни путь.

Неповторима его личность.

Что потеряли – не вернуть.

Какие рифмы и сравненья!

От них кружится голова.

Легко и просто в сочиненьях

Рождались новые слова.

И каждый стих звучит, как песня,

В нас будет радость иль печаль.

Стихам поэта в книгах тесно,

Они стремятся вширь и вдаль!

Да, Маяковский знал: как тени,

Пройдут иные мастера,

А подмастерие Есенин

Нам нужен завтра, как вчера.

И закусив губу зубами, —

Ведь скорби вал ещё не стих, —

Он, всех потрясшими словами,

Блестяще так закончил стих:

– Для веселия

         планета наша

              мало оборудована.

Надо

         вырвать

              радость

                   у грядущих дней.

В этой жизни

         умереть

              не трудно.

Сделать жизнь

              значительно трудней.

Сегодня ж слава юбилеем

Пробила время, мрак и дым.

Мы снова с ним – Есениным Сергеем,

Вечнозеленым, вечно молодым.

Сквозь толщь времен и лихолетья

Он, незабвенный, светит нам;

Да, светит более столетья,

Что равнозначно чудесам.