Читать книгу Хозяева Горы - Владимир Пуховцев - Страница 4

Утром, к удивлению Саши, все проснулись рано и дружно, правда, многие, прежде чем умываться, выпили по бутылке пива. Девчонки быстро приготовили яичницу, предварительно убрав со столов остатки вчерашнего пиршества. Эти остатки выбросили прямо из не забитого досками окна.

После завтрака все вооружились ломами, кувалдами, лопатами. Саше выделили лом, рукавицы и заставили переодеться в какие-то обноски. Из соседнего помещения выкатили тачки, и вся компания отправилась к шлаковой горе.

Гора фактически была гигантским мусорником, состоявшим из десятилетиями сваливаемых в одно определённое место всех отходов производства местного металлургического комбината, территория которого начиналась сразу за шлаковой горой.

Если так допустимо выражаться с точки зрения геометрии, то гора напоминала усечённый конус, основанием которого был сильно вытянутый эллипс, занимала огромную площадь и местами высотой превосходила девятиэтажный дом.

Основным компонентом был доменный и мартеновский шлак, но сюда же сваливали строительный мусор, выработавший свой ресурс огнеупорный кирпич, бывший в употреблении шлакоблок. Удачливые старатели находили «жилы» ферромарганца и других легирующих добавок. Много было труб, тросов, отслуживших свой срок деталей различных машин и механизмов из «чёрной» стали, нержавейки, чугуна, алюминия, меди, титана.

Особенно везучие могли найти выброшенный ещё в советские времена огромный электродвигатель, у которого только обмотка из медной проволоки «тянула» на четыреста килограммов.

Словом, гора представляла собой эдакий Клондайк полезных, в самом прямом смысле этого слова – ископаемых, так как добыть их можно было исключительно методом раскопок. За металлолом многочисленные приёмные пункты, расположившиеся вокруг горы, платили неплохие деньги для времени, когда промышленные предприятия или перестали работать вообще, или еле-еле сводили концы с концами. На горе кормились добычей металла не только горожане, многие приезжали заработать на кусок хлеба даже из других областей.

Как понял Саша, он очутился в команде беспризорников, которых свела вместе необходимость и возможность заработать на пропитание и одежду. Артельный метод работы позволял им пусть даже и очень примитивно, но организовать свой быт.

По пути Саше рассказали, что скрап – это спёкшиеся шлак и чугун, или шлак и сталь, с преобладанием металла; литьё – бесформенный чугун или сталь без примеси шлака, а на месте проиллюстрировали образцами.

Двоих ребят отправили в расположенный рядом с горой посёлок за питьевой водой, распределили обязанности между остальными и все быстро рассыпались по горе. Одни карабкались всё выше и выше, сбрасывая вниз найденный металлолом, другие с середины горы катили его дальше к подножью, те, кто был внизу, сносили и сортировали всё собранное по кучам.

Сашу, как новичка, поставили внизу. Он то и дело путал скрап с литьём, но никто не укорял его, только поправляли и снова объясняли, чем они отличаются друг от друга. И он вскоре освоился.

Очень хотелось пить – жаркое весеннее солнце уже начало зло припекать оголённые по пояс мальчишечьи тела. Но как только Саша взялся за бутылку с водой, Лося перехватил его руку и сказал:

– Начнёшь пить, не остановишься. Просто прополощи рот и выплюнь.

Когда в кучах стального лома, чугунного скрапа и литья набралось достаточное количество, двое из ребят сносивших металлолом подкатили к кучам тачки и все, кто был внизу, принялись за погрузку.

– Теперь начнётся самое сложное, – сказал Киря.

И, в самом деле, процедура доставки оказалась гораздо сложнее процесса сбора. Каждую из тачек катили четыре человека. Серьёзным препятствием был ручей, пересекавший путь к приёмному пункту таким образом, что обойти его никак было нельзя. Сам по себе, он был неглубоким, но во время сильных дождей и таяния снега вода сделала себе русло глубиной в полтора метра и шириной около двух метров. Поэтому тачки, подкатив к берегу ручья, приходилось, сначала разгружать и перебрасывать металлолом на другой берег, а тяжёлые куски переносить вручную. Затем переправлялись на противоположный берег тачки. Потом тачки грузили снова и только после этого продолжали путь

.Местность была пересечённой и для того, чтобы катить тачки, требовалось прилагать значительные усилия. Потом пошла относительно ровная грунтовка, но катить тачки всё равно было нелегко. Даже когда добрались до асфальтовой дороги, легче стало ненамного.

– Теперь главное, чтобы не накрыли менты, – сказал Лося.

– А что, разве мы воруем? – спросил Саша.

– Нет, – прохрипел Лося, тяжело выдыхая, – но они доят всех, кого поймают.

– Как это доят? – удивился Саша.

– А вот так! Проедут мимо нас, и будут ждать на приёмном пункте, потом половину бабок заберут, – зло сказал Лося.

– А если не отдавать? – продолжал допытываться Саша.

– Не отдашь – настучат по голове, отберут тачки или отвезут и сдадут в инспекцию по делам несовершеннолетних, а те быстренько оформят в приют или в детдом. А там хуже, чем в тюрьме или колонии, – Лосю даже передёрнуло от отвращения.

Когда добрались до приёмного пункта, Саша в уме прикинул, что от горы до пункта сдачи металлолома было около трёх километров и из них чуть меньше половины пути по асфальтовой дороге.

На пункте была длинная очередь и, хотя двигалась она довольно быстро, ждать пришлось минут двадцать пять.

Пока ждали своей очереди, Саша обратил внимание на нагло развалившегося в старом кресле, стоявшем в тени дерева, стриженного налысо детину в спортивном костюме, к которому подходили те, кто уже сдал лом, и отсчитывали часть полученных денег.

Когда подошла их очередь, часть содержимого тачки переложили на весы, взвесили, перенесли на кучу. Потом, то же самое проделали с оставшимся ломом и принялись за вторую тачку.

Во время взвешивания Лося то и дело обращался к приёмщику:

– Дядя Вася, здесь же на двадцать кило больше!

– Глохни, мудила, а то у вас вообще брать не буду или ментов на вас натравлю, – орал приёмщик, – плохо выбритый тщедушный мужичёк неопределённого возраста, которого явно мучил похмельный синдром.

– Ну, сегодня по-божески, – облегчённо вздохнул Лося получив деньги, – всего килограмм на тридцать обмахал, – и отправился к стриженому налысо, сидевшему в тенёчке. Часть денег перекочевала к «лысому».

– Обвесил приёмщик, отдали «лысому», – допытывался на обратном пути Саша у Лоси. – Сколько же они за день имеют, а мы теряем?

– Да чё там, чужие бабки считать? – удивился молчавший до этого высокий тощий парнишка по кличке Соха.

– Ничего себе чужие! – возмущённо выкрикнул Саша. – Работаем-то мы. – Возмущение было неподдельным и искренним, но все вокруг почему-то снисходительно рассмеялись.

– А если пожаловаться? – не унимался Саша.

– Кому, дурак? – тонким голосом почти пропищал парень по кличке Штопор. – Все с этого имеют. А будешь прыгать – убьют и на горе кирпичом завалят.

У горы уже снова набрались кучи, но сдавать поехали другие. Саша с ребятами полез вверх. Ноги глубоко погружались в шлак, и только теперь Саша понял, почему его заставили переодеться в обноски – при малейшем дуновении ветра вокруг поднималась настоящая пыльная вьюга, настолько сильная, что приходилось зажмуривать глаза.

Выискивать лом оказалось несложно, но приходилось всё время быть начеку: сверху то и дело съезжали кирпичи и шлакоблоки, можно было запросто оступиться и покатиться вниз, по пути спровоцировав лавину кирпичей, или напороться на торчащие из шлака трубы или тросы.

Сразу после одиннадцати часов девчонки, которые внизу сортировали добычу наравне со всеми, стали готовить обед: тут же в ручье, в котором текла маслянистая, с «техническим» запахом вода, вымыли очищенную картошку. Быстро собрали дрова, разложили между уложенных шлакоблоков костры, растопили сало и на нескольких сковородках поджарили картошку. Сверху на картошку побросали мелко нарезанную колбасу и попарили под крышкой. И только после этого Шкаф скомандовал:

– Хорош! Давай жрать, уркаганы.

Руки пришлось мыть в ручье. При этом Саша думал, в какой ужас пришла бы чистюля мать, увидев такую картину. Обед оказался на удивление вкусным, причём всяческие нарушения санитарных норм приготовления и принятия пищи на Сашин аппетит никак не повлияли.

Отдыха после обеда, если не считать таковым короткий перекур, не полагалось. Все снова принялись за работу, которая продолжалась почти до захода солнца.

После окончания работы, раздевшись догола, искупались в ручье девчонки и поспешили готовить ужин. Саша с удивлением отметил, что при купании, которое проходило фактически на виду у мальчишек, девчонки не проявили ни тени смущения, а мальчишки безо всякого стеснения их разглядывали и громко делали комментарии типа: «А Светке сиськи надо разминать почаще, пока они у неё как прыщи».

Как ни тёрся Саша хозяйственным мылом, на лице он ещё долго ощущал стягивающую кожу пыльную маску, а волосы, высохнув, сохранили форму, приданную при расчёсывании, не хуже укладки в парикмахерской.

Саша вспомнил, что где-то читал о том, что шлак является одним из компонентов при производстве цемента, и ещё раз похвалил себя за то, что не стал сильно сопротивляться, когда ему предложили переодеться в обноски. В своё обиталище пошли в трусах, неся одежду и инструменты в руках или свалив в тачки.

После ужина Шкаф пересчитал деньги и поровну разделил между всеми – каждому досталось по сорок три гривны. По семь тут же собрали девчонки на хозяйство. После этого одни сели за карты, другие, разбившись на группки, о чём-то беседовали. Саша повалился на свою «постель» и мгновенно уснул.