Читать книгу Мёд мёртвых - Владимир Романов - Страница 2

Как занимательно порой складываются судьбы, как порой удивительно собираются генные конструкторы. Вот перед нами три брата. У них одни и те же родители, вопреки всем слухам смею вас заверить. Они жили в практически одинаковых условиях: в условиях глобальной отеческой нелюбви. Но какими же разными они выросли. Если старший и младший братья ещё схожи в своих повадках, то средний вышел полной противоположностью обоим, а также и родителям.

Разница в возрасте у них была небольшая: около двух лет. Несмотря на то, что в отличие от большинства других детей в государстве они ни в чём не испытывали недостатка, кроме родительской любви, ничьи детские годы нельзя назвать беспечно-счастливыми. За ними следила одна и та же нянька, которая рассказывала одни и те же сказки, кормила одной и той же едой. Она выполняла свою работу усердно, но не то чтобы со знанием дела: своих детей у неё не было. Почему именно она стала нянькой? Может от того, что была сестрой повитухи, а может, из-за близких в то время отношений с царём, или просто потому, что первой попалась новоявленному отцу под руку – он всучил свёрток с запеленатым новорождённым старшим сыном, сказав: «следи как за своим собственным». С тех пор так и повелось. Обучали их одни и те же люди, кроме учителя верховой езды: первый был раздавлен конём ещё до рождения младшего; и за исключением людей, что должны были учить ратному делу: они менялись очень часто, так как долго на этом свете не задерживались.

Так как же так вышло, что братья оказались такими разными? И если младший и старший много вопросов не вызывают, то как Ивану удалось стать тем, кто он есть? Просто из-за того, что так удачно сложились гены в мозаике его тела? Или, быть может, мать в перинатальный период питалась как-то по-особому и испытывала меньше стресса? Или вовремя кем-то сказанное доброе слово позволило ему воспринимать этот мир иначе? А может это происки чужой воли, вмешательство извне?

Простите мне это маленькое лирическое отступление, но меня всегда поражало, восхищало, пугало, что в одной семье дети могут вырасти абсолютно противоположными. А теперь вернёмся к нашему герою, к нашему доброму молодцу.

Дождавшись, когда усталость сморит даже самых упрямых полуночников, Иван этой же ночью под покровом темноты покинул дворец, а затем и город. Он шёл быстро, решительно, нигде не задерживаясь. Только уже за городом, он подошёл к домику рыбака и оставил на пороге одежду (и ту, что ему одолжили, и кое-какую свою) и золотую монету. Он шёл без оглядки, без сожалений. Пока что он не стал пользоваться ни одним из составленных планов, а решил прислушаться к последнему совету Бурёнки и идти, куда глаза глядят. И когда-нибудь дойдёт и до Старой Кузни.

Когда Ивана добрался до леса, он почувствовал себя в безопасности, словно человек, наконец излечившийся от затяжной опасной болезни. Было темно, повсюду раздавались разные шорохи, уханья, рычания – жуть жуткая, но он уже убедился, что в этом лесу зла ему не причинят. Даже, несмотря на непроглядную тьму, идти было легко: корни деревьев не хватали за ноги, ветки не били нещадно по лицу, Иван не спотыкался об муравейники и ямки. Он задумался: не заночевать ли здесь, в безопасности, но отказался от этой мысли: хотелось быстрей как можно дальше уйти от места, в котором прожил всю свою жизнь.

Уже ближе к рассвету, когда сумерки упивались своей властью, Иван вышел на прогалину, в середине неё выкопал глубокую ямку, похоронил одну из косточек Бурёнки и произнёс пару добрых слов. Ко второй косточке привязал ленту и повесил её на шею, словно амулет. Иван ушёл довольно далеко, усталость постепенно брала над ним верх, и Иван решил, что здесь и заночует. Только он об этом подумал, как сон сразу его и сморил. Проспал наш молодец больше суток. Его одолевала не столько физическая, сколько эмоциональная усталость: стресс, тревоги, волнения и одно очень тяжёлое потрясение – всё разом нахлынуло на него, словно цунами, и свалило в беспробудный, долгий богатырский сон. Когда Иван проснулся, солнце едва показалось над деревьями. Иван подумал, что проспал всего пару часов, но он чувствовал себя полностью отдохнувшим и полным сил. С ветки на него пристально смотрела сова. Иван подумал, что нарушил её покой. «Извини, совушка», – произнёс он на всякий случай, вдруг сова решит ему ответить. Она ответила «Уху» и, грациозно спорхнув с ветки, улетела. На месте, где вчера была закопана косточка, Иван заметил пробившийся росток. «Прощай, Буренка», – произнёс Иван и отправился дальше, на северо-восток. Вскоре наш молодец выбрался на опушку леса, если он не заблудился, бродя по ночному лесу – он уже в другом государстве. В поле паслась отара, но пастуха нигде не было видно.

– Где же пастух? – пробормотал озадаченный Иван.

– А вон там в овраге уже пьяный спин, – проблеяла овечка рядом с ним.

– Ой, спасибо. Здравствуй. А не подскажешь ли ты, кому принадлежит это царство?

– Царю Ефиму.

– И как? Хороший царь? – Иван подумал, что будет некультурно уйти, сразу получив ответ, поэтому он немного побеседовал с овцой, расспросив её об этом царстве и узнав, как побыстрее его пройти, обойдя стороной столицу. Иван и так не планировал задерживаться в соседнем государстве, а когда овца ему поведала, что царь Ефим недавно активно пристрастился к алкоголю и начал спаивать всех в округе – от дворян до крестьян, – решил миновать это место как можно быстрее.

Долго ли, коротко ли шёл Иван, но вышел он наконец, по совету мышки, которую он накормил в лесу остатками сухарей, к большой деревне. Она находилась рядом с торговым трактом – в ней имелась приличная корчма. В неё-то и направился наш молодец.

– Здравствуйте, люди добрые, – по традиции произнёс Иван, но ему никто не ответил, даже не обратил на него внимания.

Все присутствующие собрались вокруг одного стола, смеялись, спорили. На столе стоял Хозяин леса и пил одну кружку медовухи за другой. Всего перед ним стояло двадцать пять кружек, большая часть которых была уже выпита.

– Да как же в него столько помещается?

– Не осилит.

– Да осилит, говорю, в прошлый раз двадцать смог выпить. Ещё пять ему нипочём!

– Да что ему пять, он и море выпьет. Колдун!

– Не сможет, – воскликнул кто-то радостно, – смотрите, еле-еле пьёт.

Предпоследняя кружка шла с трудом. Некоторые начали подбадривать:

– Ну же, сам-с-локоток, давай, сдюжишь, ещё одна кружка.

Тут Иван понял, что перед ним не тот самый Хозяин леса, которого он недавно встретил: моложе, борода растрёпана, одежда рваная. Сам-с-локоток взялся за последнюю кружку. Напряжение росло, – видимо, мужики сделали ставки. Вот последняя пустая кружка с грохотом упала на стол, сам-с-локоть небрежно вытер усы и бороду. Победившие, их было большинство, возликовали. Начали делить деньги. Часть отдали широкоплечему корчмарю за медовуху.

– Спорим, – пробасил сам-с-локоток, – я смогу бочонок мёда одной рукой подкинуть на три человеческих роста, а потом другой поймать.

– А чьего роста-то? – пошутил кто-то.

Мужичок не обратил внимания на выпад:

– Коль смогу, вы мне этот бочонок оплатите, коль нет – я проставлюсь.

Все дружно закивали: согласились. Никто не сомневался в успехе маленького мужичка, просто хотели развлечься. Корчмарь выкатил большой бочонок, Иван вместе со всеми вышел на улицу. Сам-с-локоток подпоясался бородой, закатал рукава, взял бочонок десницей, подбросил высоко-высоко и поймал шуйцей легко, словно гусиное перо. Все засвистели, захлопали, поздравляли, но быстро потеряли интерес к силачу.

Большинство зашло обратно в корчму, кто-то отправился по своим делам, оставив мужичка с его бочонком медовухи. Ивану отчего-то было жаль этого могучего колдуна, опустившегося ради выпивки до того, чтобы потешать публику. Сам-с-локоток внимательно поглядел на Ивана, подошёл и поднял ему левую штанину:

– С моим братцем значит виделся? Ещё и подарок от него получил. Чем же заслужил?

– Так, помог немного, – Иван не думал, что вдаваться в детали будет правильно.

Но сам-с-локоть и не стал уточнять, неожиданно спросив:

– Что, разочарован? Осуждаешь, да?

– Нет, я ничего такого… ведь всякое… – растерянно промямлил Иван.

– Вот именно! Всякое! Что делать, если из собственного леса мёртвые выдворяют? Русалки совсем покою не дают, на днях бороду в кустах запутали, а вчера шишками закидали да так, что у самого вся голова в шишках, – он снял шапку, среди мухоморов, что росли на голове, и правда, виднелись титанические шишки. – Мне, думаешь, легко?

– Да я же не осуждаю, мне просто жаль…

– А ты не жалей! Скоро такое начнётся – на всех жалости не хватит! – разгневался сам-с-локоток, но сразу как будто устыдился и успокоился, достал откуда-то из-под рубахи золотое кольцо. – Вот держи, коль наденешь это кольцо, руку по самый локоть никакой огонь не возьмёт.

– За что?

Сам-с-локоток пожал плечами, закинул бочонок с мёдом на одно плечо, растрёпанную бороду, сползшую с пояса, – на другое и пошёл прочь. Борода уныло извивалась в траве, словно переевшая змея, постоянно цеплялась за репейники и колючки. Жалкое зрелище.

Иван посмотрел на кольцо: потрепанное, всё в царапинах, видно, что очень старое. Он спрятал его в кошелёк и вернулся в корчму, повторив своё приветствие. На этот раз получил ответ от широкоплечего кормчего с пышными длинными усами, концы которых опускались ниже подбородка:

– И тебе всего доброго, путник. Чего желаешь? Еды, мёда, постоя?

– Еды, хозяин, что горячего предложишь?

– Уха щучья, рассольник со славными коровьими потрохами…

Иван почувствовал отвращение:

– А нет ли чего постного?

– Как же, имеется: перловая каша, гречневая, репа печёная.

– Перловой каши.

– Медовухи? Хорошая, крепкая!

– Нет, спасибо, водицы только.

Иван расплатился, сел в самом углу и стал прислушиваться к разговорам. Про самого-с-локоток уже все и позабыли, обсуждали полевые работы, подати и то, что участились исчезновения людей по всей округе. Корчмарь принёс еду и монету сдачи. Иван спрятал одинокую монету в карман рубахи и взялся за ложку.

Не успел он и наполовину опустошить тарелку, как дверь в корчму открылась. Вошли два мужика, толи крестьянина, толи ремесленника, с ними молодая женщина с ребёнком на руках и парнишка лет четырнадцати. Судя по тому, как дружно на них направились взгляды, – нездешние.

– Здравы будьте, добрые люди, – громко проговорил один из мужиков, тот, что с бородой.

– И вам не хворать, проходите, будьте гостями, – ответил корчмарь, поправляя усища.

Путники подошли к пустующему столу, на котором недавно напивался сам-с-локоток. Мужики и мальчик поставили на пол свои тяжёлые сумки. Бородатый подошёл к корчмарю, достал свой мешочек, в котором скромно позвякивала медь, и вытащил несколько монеток:

– Хозяин, угости нас, пожалуйста, самым простым супом, что у тебя есть, хлебом да водой.

– Это можно, – ответил усач, скрылся на мгновение на кухне и быстро вернулся к исполнению своей главной обязанности. – Откуда путь держите?

– Из Иванова царства идём.

Иван накинул капюшон на голову, быстрее и резче, чем следовало, к счастью, все интересовались новоприбывшими, и его поспешности никто не заметил. Он не знал путников, но они вполне могли знать его. «Не хватало только, чтобы меня узнали. Стоило всё-таки дальше уйти», – ругал себя Иван. Он забился в угол, но при этом весь обратился в слух.

– А куда вы направляетесь?

Мужик развёл руками:

– Туда, где работу найдём и пристанище.

– А из дома вас что согнало, аль беда какая случилась? – заинтересовался корчмарь.

– Да, случилась, беда большая у нас случилась. Неужто вы ещё не слышали? Вот бы горло промочить, – скромно проговорил бородатый мужик.

Корчмарь, предвкушая интересную историю, расщедрился и налил две кружки медовухи:

– И твоему товарищу тоже.

– Это брат мой младший. Сгорела наша хата, самих чуть не поубивали. Всей семьёй бежали, от греха подальше, – бородатый сделал большой глоток, – Был у нас царь, и было у него три сына. Старший давно уже к трону рвался. Дурной человек, весь в отца. Все говорили, все знали, что он не даст старику дожить свой век, – подошедший младший брат кивнул, подтверждая слова брата, – Ну, вот это и произошло. Вышел царь завтракать, да так за столом и помер. Отравили, знать. Все ждали, что он отца убьёт, а вот брата своего среднего зачем убил, вот что тайна.

– Да может и не убил, говорят, тела так и не нашли, – вмешался брат, оторвавшись от медовухи.

– Тела не нашли, это верно. Но среднего сына со смерти царя никто и не видел. Куда ж он мог деться? Знать, помешал чем-то старшому. Может, прознал что про отравление. Жалко парня, сам его только мельком видел, но он человеком хорошим слыл. С малых лет, говорят, с нами, ремесленниками, да крестьянами дружился, помогал и по полю, и по хозяйству. Так вот, только отец помер, как старший сын сразу прыть на трон, говорит, мол, он теперь царь. Своих людей начал созывать. Но плохо подготовился. Да и не того брата он боялся. Пока верные ему собирались, младший сын тоже начал людей созывать, говорит: «Где это видано, чтобы отцеубийца на троне сидел». И ругал старшего брата по-всякому. И те люди, что за царя были, к нему примкнули. Тут резня и началась. Сначала в дворце. Потому во всём городе. Люди как с ума посходили. Никто не мог понять, что происходит. Стражники толи подумали, что бунт, а может и просто крови да наживы захотели, начали простой люд колошматить. Вот и нас тоже подожгли. Мы кое-какое добро успели схватить и спрятались в корчме моего друга. Там и узнали, что случилось. Вскоре вроде все разобрались что к чему, да только лучше не стало. Ночью мы и сбежали из города.

– Кто же из братьев победил, кто сейчас правит?

– Этого я уже не ведаю. Когда мы бежали, там ещё резали все друг друга, знать, оба ещё живы были.

Как только рассказ закончился, началось бурное обсуждение: все спорили, ругались, высказывали своё мнение, боялись большого потока беженцев. Иван не заметно подошёл к усачу, сунул ему серебренную монетку и попросил получше накормить путников. А за тем вышел из корчмы.

Иван шёл быстрым шагом, погрузившись в свои думы. Как и все, Иван знал, чувствовал, что что-нибудь такое произойдёт, но вести всё равно поразили его, словно гроза, разразившаяся посреди зимы: «Как вовремя я сбежал. А может как раз и не вовремя? Может, я должен был находиться там. Помогать простым людям, попытаться остановить насилие. Но чтобы я мог сделать? Среди знати и войска у меня влияния нет. Убили бы меня сразу же вслед за отцом. Любой из братьев. Мне всегда, казалось, что младший не так прост, как кажется, но чтобы бороться за трон… О таком я не думал. Вот и старший прогадал. Он столько лет готовился, но всё вышло наперекосяк. Отравить старика? Этого я от него меньше всего ожидал. Отравить он мог бы уже давно и много раз. Странно всё это».

Такие мысли одолевали нашего молодца. О смерти отца он не горевал. Но переживал за тех, кто пострадает во время борьбы за власть. Думал ли он о том, чтобы вернуться? Да, такая мысль возникла у него, но только на секунду. Единственное, чем он мог помочь людям, это вступить в борьбу за власть. Но Иван сомневался, что выйдет из неё победителем. С его появлением пролилось бы больше крови, его и тех, кто за ним пойдёт. Да и власть никогда не прельщала нашего героя, поэтому он бежал дальше от всего этого ужаса, на восток.

Иван снова заночевал в лесу. Но этот лес – чужой и небезопасный. Сон был беспокойный: Иван просыпался от каждого шороха, уханья, крика животного. Ночью был небольшой дождь, который потушил костёр. Он поднялся с первыми лучами солнца: усталый, голодный, промокший и замёрзший, спина болела, кости ломило. Съев остатки ягод, которые собрал по дороге, наш молодец отправился в путь. Ему хотелось добраться до какого-нибудь селения, чтобы подкрепиться и нормально выспаться.

Вскоре он вышел к небольшой деревеньке, домов в двадцать. Дома эти были изрядно потрёпаны временем и беспечностью. Вот обвалившееся крыльцо, здесь стена покосилась, а с этой крыши половина соломы съехала. Давно некошеная трава поднималась порой выше колен, повсюду крапива и репейник. Тишина: совершенно не слышно звуков течения обычной сельской жизни. Деревня выглядела покинутой. Иван слышал, что такие заброшенные селения иногда находят себе новых жителей: разбойников, беглых каторжников. Стоит ли рисковать? Может лучше обойти стороной это место? Иван заметил пару тощих коров, пасущихся на лугу, а из одной избушки лениво поднимался дым, затем выбежал ребёнок, одетый в грязное тряпьё. Увидев незнакомца, дитя развернулось и помчалось обратно. Послышались голоса. Выбора не осталось – Иван зашёл в деревню; внутри она казалось ещё более убогой: даже дорога была еле протоптана. Прямо посреди дороги стоял столб. К нему был привязан голый человек. Он был чем-то облит, по нему ползали осы и мухи. Раздавались стоны. Напротив него на лавке, прячась от беспощадного полуденного солнца в тени дома, сидел старик, курил и равнодушно смотрел на проплывающее облако. Из дома вышел мужик богатырского телосложения, ему пришлось чуть повернуться боком, чтобы пройти через дверной проём и не снести своими могучими плечами хрупкие стены. За ним прятался тот самый ребёнок, с которым Иван столкнулся, и на этом контрасте мужик выглядел ещё массивнее.

– Кто таков? – спросил он. Из остальных домов тоже стали выглядывать люди и подозрительно смотреть на нашего молодца.

– Меня зовут Иван. Здравствуйте.

– И меня зовут Иван. У нас полдеревни так зовут. Это мне ни о чём не говорит. Зачем пожаловал, спрашиваю?

– Я путешественник, иду на восток. Проходил мимо. Ищу кров и еду, – мужик всё больше хмурился, и Иван поспешно добавил. – У меня есть чем заплатить.

– У нас нечего тебе предложить. Сами суп из лебеды хлебаем. Мы тут чужакам не рады. Особенно сейчас.

– У вас что-то произошло? Может, помощь нужна?

– Люди у нас пропадают, и чужакам мы не рады, говорят же тебе, – вмешался старик, докурив свою самокрутку.

Привязанный человек громко застонал.

– Кто это? – спросил Иван.

– А тебе какое дело? – опять заговорил местный богатырь, после каждой фразы он делал шаг в сторону Ивана.

– Он же страдает.

– Поделом ему.

– Разве так можно с человеком?

– Отчего же нельзя, если он убивец.

– Кого он убил?

– Так ведь, говорю, люди пропали. А у этого рожа бандитская. Тоже, говорит, мимо проходил.

Такая сомнительная логика привела Ивана в негодование:

– А доказательства какие-нибудь есть? Свидетели?

– Если бы были свидетели, уже руки, ноги бы пообрубали. Скоро сам сознается. Вот и будут доказательства.

– Не убивал я никого, матерью клянусь, – произнёс слабым голосом привязанный к столбу.

– Да нет у тебя матери, изверг, – послышался откуда-то женский голос.

– А что, ты ему друг? Может тоже убивец? – мужик-гора потихоньку приближался.

– Нет, я его в первый раз вижу. Нельзя так обращаться с человеком. Ваш способ дознания мне кажется весьма сомнительным. Кого угодно из вашей деревни привяжите к этому столбу, думаете, он не сознается в любом преступлении?

– Ты чего это такое говоришь? Ты нас за кого принимаешь? – мужик уже грозно возвышался над нашим молодцем – полностью заслонил своей широкой спиной солнце и накрыл Ивана своей тенью.

Иван не дрогнул, он смотрел прямо в глаза нависшей над ним двухметровой глыбе и твёрдо произнёс:

– Я вас принимаю за людей, которые могут просто так мучить человека, которой может быть ни в чём не виновен.

– Так пусть боги решат его участь, – произнёс старик, мужик при звуках его голоса перестал надвигаться на Ивана. Старик поднялся со своей скамейки и обратился ко всем. – Мы народ честной. Этот человек пришёл и заявил свои права на нашего пленника. Если заплатит, значит это знак богов, что этот человек невиновен. Пять золотых! Так что, Иван, сможешь ли ты выкупить жизнь этого человека? Какое решение примут древние?

Под тяжестью десятка пар любопытствующих взглядов Иван вышел из тени живой горы, подошёл к старику, вытащил монеты и молча отдал их.

– Пять золотых, – подтвердил старик, подняв раскрытую ладонь с деньгами к небу. – Такова воля богов. Этот человек невиновен. Можешь его забрать.

Ивану многое хотелось высказать этому честному народу, но он решил не искушать судьбу. К тому же напускное бесстрашие давалось ему с трудом. Иван отогнал насекомых, достал нож, разрезал верёвки, взвалил голого человека на плечо и пошёл прочь из жуткой деревни, ни разу не посмотрев назад. Но он спиной ощущал провожающие его взгляды. Руки тряслись: кто знает, чего можно ожидать от этих людей. Но ничего не произошло.

– Воды, – произнёс спасённый, когда они немного отошли от деревни.

– Прости, сразу не сообразил, – Иван протянул фляжку.

– Спасибо тебе, добрый человек. За всё.

– Одежда у меня есть. Но вначале отмыть бы тебя. Реку нужно найти.

– Река там, – слабая рука указала на север.

Иван помог Козьме, именно так он представился, вымыться и дал свою запасную одежду.

– Перекусить бы ещё.

– С этим беда. У меня все запасы вышли. Думал, в деревне купить, но здесь народ не дружелюбный попался. За что они тебя так?

– Не знаю, я, как и ты, просто путник. Вчера вечером зашёл в эту деревню. Хотел найти приют. Ночью сейчас не безопасно. Ходят слухи, что мёртвые поднимаются из своих могил. Может, врут. Но отдохнуть в тепле и уюте после долгой дороги всегда приятно, – складно рассказывал Козьма. – Они меня сразу и повязали. Ничего не спросили. Говорят, что убил кого-то третьего дня. Я им пытался объяснить, что только в этих краях объявился. Но меня и слушать не стали. Ты сам их видел. Они же помешенные. Экая дыра! Куда ты путь держишь?

– Пока на восток, – Иван наклонился к реке, чтобы наполнить фляжку. – А ты?

– Туда, где меня искать не будут.

Иван на мгновение ощутил боль в затылке и тут же потерял сознание. Очнулся он ночью, привязанный к дереву где-то в лесу. Голова болела. Волосы на затылке слиплись от крови. Тело затекло. Иван пытался вспомнить, что произошло. Странная деревня. Живая гора. Кому-то помог. Он наклонился. «Зараза! – куски воспоминаний собрались в одну картину, – Неужели я помог убийце? Хотя меня он не убил. Сразу. Но на смерть всё равно обрёк. Не чувствую тяжести сумки и кошелька, значит, ограбил. Что он сказал последним? Где его не будут искать. Значит преступник. Интересно, он убил пропавших сельчан? И почему не убил меня сразу? Захотел, чтобы я страдал? Но за что? Или просто боялся лично убивать? Тогда я спас не убийцу. А может это своеобразная благодарность, он решил таким образом отплатить за добро и дать мне шанс выжить? Тогда почему просто не оставил без сознания? Зачем привязал? Хотел выиграть больше времени? Какие у меня шансы, чтобы освободиться? Верёвки слишком туги. И откуда он раздобыл верёвку? У меня с собой не было. Мы не очень далеко отошли от деревни. Услышат ли сельчане мой крик? Да, в хорошей ситуации я окажусь, если они меня в таком положении обнаружат. Посмеются? Но у меня есть чувство, что эти люди давно разучились смеяться. А может, посчитают это за знак их богов, что я убил их людей. В любом случае, это единственная возможность, которая мне видится. Эх, кольцо жалко, только подарили. И нож, над которым я столько трудился. А книги-то! Ладно, это просто вещи – наживное. Главное как-то освободиться». От этих нахлынувших мыслей голова разболелась ещё больше. Иван крикнул несколько раз и решил оставить силы на попытки докричаться утром. «Если доживу». Прилетела и уселась на ветку сова. Она смотрела на этого привязанного к дереву глупца, и Иван был готов поспорить, что видел в её глазах насмешку. «Бурёнка! – вспомнил Иван. Косточка была на месте, он ощущал грудью. – Как же я мог позабыть? Но как её сломать?» Иван попробовал согнуться, но всё тщетно – косточка лежала в безопасном положении.

Небо было ясным. Словно пшено рассыпались звёзды. Иван вглядывался в эти крапинки, сияющие в кронах деревьев, и обращался к ним, ко всей вселенной: «Неужели я не должен был помогать этому человеку? Просто пройти мимо его страданий? Я не мог знать, что он плохой человек. Не мог? Но мне сказали, что он убийца, что лицо у него бандитское. Зачем я влез в чужие дела? Шёл бы сейчас дальше. А правильно, что влез! Это мог быть и хороший, невинный человек. И в следующий раз тоже влезу! Если доживу. Хорошо, что сегодня нет дождя».

Всю ночь Иван пытался безмолвно докричаться до вселенной. Но она во весь голос ему не отвечала. Что ей до твоих терзаний, Иван? Что ей до чьих угодно мук? Вселенной нет никакого дела до людей. На все вопросы ты можешь получить ответы только от себя самого. И Иван пытался найти ответ. Но не находил. Он то сожалел о своём поступке, то считал его правильным. Он находил аргументы, а потом сам их разбивал. Порой Ивану казалось, что деревья раскачиваются, как при урагане, но он не чувствовал ни мельчайшего дуновения ветра. А порой казалось, что слышит смех и чужие голоса. Он пытался окликнуть, но никто ему не отвечала. И он снова возвращался к своим мыслям, думая, что начал бредить от усталости. Солнечные лучи быстро склевали россыпь звёздного пшена и рассвет застал Ивана продрогшим, усталым, обессиленным и не получившим никаких ответов. Не сумев докричаться до вселенной, он попытался докричаться до людей. Но горло пересохло, и крик выходил слабым, больше напоминал визг. Но одно существо его всё же услышало. Маленький бельчонок остановился напротив Ивана и спросил:

– А я думаю, кто это орёт на весь лес. И как это ты в таком положении очутился?

Иван вздрогнул:

– Здравствуй, бельчонок. Я помог человеку, а он стукнул меня по голове, привязал к дереву и ограбил. Ты не мог бы мне помочь?

Бельчонок уже забрался на дерево, к которому был привязан Иван:

– Верёвка не толстая, быстро перегрызу. А ты пока расскажи поподробнее.

Не успел Иван закончить историю, как верёвка ослабла, его ноги подкосились, и он упал. Перевернулся на спину и уставился в небо: «Выжил».

– Это странная деревня, мы её стороной держимся. Зря ты в неё зашёл, в ней ничего хорошего не случается, – произнёс бельчонок, когда история была рассказана

– Я про неё ничего не знал.

– Да тут и знать не нужно, в таких развалинах разве будет кто хороший обитать? Думать нужно, Иван, думать.

– Да думал я. Хотел обойти, да заметили меня не вовремя. Что теперь говорить? Буду впредь внимательнее. Может, ты подскажешь, где здесь поблизости нормальное поселение есть?

– На востоке есть деревня Тихая. Не сказал бы, что нормальная, тоже странная, но ближе ничего нет. К вечеру дойдёшь. Могу показать поляну с ягодами, если хочешь поесть.

– Хочу. Но сначала к реке бы спуститься – попить, помыться.

Снимая рубаху, Иван обнаружил в кармане одинокую монету. «По крайней мере, смогу купить какой-нибудь еды в деревне». Он выкупался, напился. Бельчонок проводил его на поляну. Голод удалось немного утолить ягодами и корешками.

– Теперь иди прямо по этой дороге, не сворачивая никуда, – произнёс бельчонок, – Постарайся добраться засветло. И лучше больше не ночуй в лесу. Эти пропавшие люди… возможно, твой новый знакомый не убивал их. У нас, у зверей, тоже разные слухи ходят. Говорят, что видели мёртвых. И не обычных русалок или неупокоенных, а тех, что встали из своих могил. Береги себя, Иван.

– И ты себя береги. Спасибо ещё раз. Без твоей помощи, я погиб.