Читать книгу Вор - Владимир Росс - Страница 31

Войти красиво, коль параден вход, легко.

Вот выйти так же… То удел немногих.

Тем более, когда есть только черный ход

Для покидающих элитные чертоги.

Кто-то когда-то имел неосторожность произнести нашумевший фразеологизм «воры в законе». Возможно, автор этих слов был человеком далеким от воровской жизни, человеком легкомысленным и странным. Но скорее всего грешить на одну лишь некомпетентность и глупость нельзя, сознательное пренебрежение истиной – это даже не цинизм, а нечто более глубокое и тщательно продуманное. Если так будет угодно – черный РR с полицейскими погонами.

Как правило, правда умышленно искажается либо во имя достижения собственных популистских целей, либо по требованию всех и вся – от неформальных хиппи, скинхедов, фанатов, меломанов и всяких там митьков до вполне законных партий, официальных и полуподвальных течений и тем более явлений с криминальным оттенком. Партиям регистрацию установили, соорудили из оговорок и ограничений стойло и узду обязали надеть, другие общественные организации под неофициальный надзор поставили, чтоб с нужного ритма не сбивались, течениям – направления указали, чтоб не вспять, а чуть что – плотиной притормозят непокорную стихию. Да только воровское – не течение роллеров, а сила – разумная, несговорчивая, к себе и чужим строгая, ибо то, чем люди живут и не балуются, готово защищать себя самой высокой ценой. Вспомните, для примера, липованей, староверов, ушедших в леса, но не променявших души за патриарший указ. Вот и здесь, тот, кто по-воровски живет, не станет покоряться распоряжениям сверху – потому как вся жизнь вне закона и сплошной протест, и брезгливо откажется пачкать Имя чуждым образу жизни словечком – закон. Определение сие «вор в законе» – аналитики из силовых структур придумали. Для себя же и вывели, подключив фантазию буйную, чтоб на личных делах вместо кодов и крестиков всяких писать для особого тупых из конвоя: «вор в законе – особый контроль», а кто-то подхватил понравившееся выражение и вооружил им не искушенную в нюансах публику. Дошло до абсурда. Фильм «Воры в законе», в котором Гафт довольно симпатично изобразил «заворованного» бизнесмена, упрочил заблуждение обывателей и пошло-поехало. Книги, статьи в газетах и журналах, ссылаясь на «авторитетное» кинематографическое мнение, растиражировали шизофрению «законного воровства». Неправильно это, смешно, противоречиво и не по понятиям воровской субкультуры. Можно сказать, исключительная бестактность и неточность, которая рано или поздно изживет себя.

Для Вора слово, несмотря на внешнюю легкость необременительных сочетаний звуков, непомерный вес имеет. За непритязательными на первый взгляд фразами кроется глубокий и точный смысл, а передача его требует абсолютной открытости, искренности и понимания. Так беседуют братья, между которыми кровное родство обязывает к согласию, так разговаривают друзья, ощущающие невероятную потребность друг в друге. Так общаются Воры…

В комнате, окутанной мягким полусумраком, каждая произнесенная буква слышалась ударом барабанной дроби, предвещающей трагический поворот в сюжете. Гость из Москвы, заподозривший причины приглашения, молча качал головой, и, раскуривая уже какую по счету сигарету, тяжело вздыхал. Когда Виктор, вернувшись из библиотеки, поставил на стол темно- зеленую бутылку, он напрягся и затаил дыхание.

– Да, брат, это та самая, – печально улыбаясь, Виктор безжалостно вонзил штопор и спустя несколько секунд уже разливал пенящуюся жидкость в бокалы, – из сокровищницы аббатства Овилье. Одно из вин, которые хвалили Людовик XV и Наполеон. Оно лилось на коронации Эдуарда VI и князя Ренье, на свадьбе королевы Елизаветы, и я обещал себе открыть его тоже в самый радостный день. Но мои годы примешали к радости горечь. Ты ведь знаешь, мне уже за семьдесят перевалило…

Евгений взглядом попросил стоящего за спиной человека оставить их наедине. Едва тот скрылся за дверью, он предостерегающе поднял руки.

– Может не стоит спешить? Люди тебе верят, молодые тянутся… И вдруг так. Сделав глоток, Виктор словно переступил черту и, наслаждаясь вкусом шампанского и легкостью, охватившей сердце после принятого решения, откинулся на спинку кресла.

– Не тот я уже. Совсем не тот, брат. Силу в руках теряю, память подводит, перепутать могу что. Нельзя иначе. Ухожу.

Евгений пригубил свой бокал и опустил взгляд.

– Прошляк105, значит…

– Можно и так сказать. Прошляк, – вздохнул Виктор. – Я ведь поступаю обдуманно, пока в уме здравом, чтобы потом поздно не было. Много ли пользы в деле нашем от старика маразматика, еле передвигающего ноги? Только вред. Говоришь, люди за мной тянутся, а куда я их приведу, если ползу улиткой, а то и на месте стою? Отхожу в сторону. Пусть молодые вперед идут, разумнее это. Кристалл – бродяга достойный. Ты не хмурься, брат, наша в нем кровь, потянет. Да и я рядом, помогу чем можно, а время пройдет – убедишься…

Воцарившаяся тишина говорила о многом, ведь истинные чувства всегда немногословны. Наконец Евгений поднялся и, подойдя к хозяину, взглянул ему в глаза. Некогда пылавший в них огонь померк, затянулся пеленой.

– Хорошо, брат. Будь по-твоему.

Кивнув, Виктор простер руки и, благодаря друга за воровское понимание, крепко сжал его плечи костлявыми сухими пальцами. Скатившаяся со щеки слеза упала на дно недопитого бокала и растворила душевную боль в остатках королевского вина.