Читать книгу Вечные ценности. Статьи о русской литературе - Владимир Рудинский - Страница 65

Лично мне модернистские стихи Вознесенского ничего не говорят. (Должен признаться, – и стихи его учителя Б. Пастернака, о котором он много говорит, – тоже). Однако, например, B. Солоухин (о котором он сочувственно упоминает) давал ему высокую оценку. Так что – de gustibus non est disputandum148.

Мемуары его, во всяком случае, интересны. С оправданным самодовольством он рассказывает о встречах с сильными мира сего и со всевозможными знаменитостями: Рейганом, Жаклин и Эдуардом Кеннеди, Лоллобриджидой и Моравией, с Керенским; не говоря уж об отечественных персонажах, от Л. Брик и Чуковского до Высоцкого и Лимонова.

Книга его представляет собою исключительно пеструю и, конечно, любопытную панораму весьма различных лиц и на территории чуть ли не всего земного шара.

Почему он всем этим высокопоставленным или чем-либо прославленным особам подходил? Очевидно, он сумел отразить дух времени, как до него Евтушенко, и писать то, что нравилось.

Искренне ли? Не будем судить. Возможно, – таковы были его настроения и мировосприятия.

Каковы его политические взгляды? Навряд ли они ясные и определенные…

С сочувствием читаем его воспоминание о злости советских критиков за слова в его стихотворении «Я в кризисе»:

«В “белом Владимире”, – комментирует он, —они разглядели наследника престола, живущего в Испании, Великого Князя Владимира Кирилловича.

Можно ли было тогда представить, что Владимир Кириллович официально триумфально приедет в Россию? И что он будет торжественно погребен в санкт-петербургской усыпальнице? Строка моя плачет из темных времен».

В моральном отношении Вознесенский крайне неразборчив. О чем свидетельствует его дружба с американским битником А. Гинсбергом, от коего шарахались даже левонастроенные поэты из числа его соотечественников.

Гинсберга этого характеризует такой эпизод: приехав в Москву, на литературном вечере, где выступал Вознесенский, он стал сексуально приставать к некоему композитору, который в возмущении покинул зал…

Встретившись «через пару лет» снова с «великим поэтом-битником», Вознесенский извиняющимся тоном принужден был объяснить ему: «Мы отсталые провинциалы, пуритане, ханжи, мы этого не понимаем еще…»

Обозревать такую книгу чрезвычайно трудно.

Уже просто в силу фигурирующих в ней людей, мужчин и женщин, знаменитых в самых разных сферах искусства, порою и политики. Хотя автор поневоле отзывается о них кратко, и хотя оценки его бывают весьма любопытными (верными или неверными, на наш взгляд, иной вопрос) – все же пересказ данного тома в 500 без малого страниц потребовал бы слишком много места.

Одно отметим с одобрением: непримиримо враждебное отношение мемуариста к большевизму. Тут мы с ним целиком согласны!

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 27 мая 2000, г. № 2597–2598, с 3.