Читать книгу По крупицам - Владимир Сеницкий - Страница 20

1. Монолог Музы.

Он на площади центральной

мне стихи читал,

над нею

и планетою глобальной

на руках носил.(Я млею!)

Позже, в тихом переулке

я, как маленькая крошка,

попросилась вновь на руки:

«Поноси ещё немножко.»

Как нас лихо закрутило!

И у лавочки под сенью

я смеялась и шутила:

«Вовка! Опусти на землю!»

Отгремели Мендельсона…

Плачет маленький Серёнька.

А на кухне виснет сонно

двадцать первая пелёнка.

«Вовка! Ты пойми, мой Вовка,

что счастливая усталость,

притворяясь так неловко,

понимает, что нарвалась…».

Я за швабру, как за заступ…

И плита зовёт и просит…

Хоть помог бы по хозяйству!

Нет же! На руках всё носит!

А стихи заносят в небо!

… Семь потов, всё тех же семь лью.

А в глазах – осатанело:

«Вовка! Опустись на землю!»

Соберу его на службу,

что давно ему – обузой.

И ни в службу, и ни в дружбу

стала я законной музой.

Ожидает нас зарплата

маленькая (но не очень),

перекраиванье платья,

перекраиванье строчек.

Как же так могло случиться,

что в любовь всем сердцем верим,

а обыденность стучится

в крышу, в окна, в стены, в двери,

а толпа в окне живая

от гудка гудку лишь внемлет:

всё, что можно, прожевала,

и молчит, идёт и дремлет,

что поэзия не чьё-то

торжество ума и духа,

если по большому счёту,

то – обыденная штука???

Я натягиваю «тогу»,

ласкам более не внемлю

и кричу ему, как богу:

«Вовка! Отпусти на Землю!»

И заломлены, как ветви,

руки,

слёзы зреют сливой…

… Только как прожить на свете

без поэзии счастливой?!

2. Монолог поэта.

«… и заломлены, как ветви, руки…

Слёзы зреют сливой, как … чернила…»

О строка, рождённая в разлуке,

жизнь моя тебя не очернила?

Жизнь моя тебя благословила…

на четыре стороны…(в придачу).

Ты же возвращалась и ловила

за рукав меня!

Пишу и … плачу.

О строка к строке – как будто камни!

Между строчек пролегают годы,

чтоб потом, в одной сливаясь капле,

стать ребёнком у одной погоды.

Я их в долгий ящик запираю —

годы домогательств,

строки-рохли.

Мщу стихам: пишу – не промокаю,

чтоб они по мне подольше сохли!

Строки мстят – нестройным рядом длинным,

ждут расплаты

иль растраты мига,

где они в одном лице едином —

мой ребёнок, дерево и книга.

«… и заломлены, как ветви, руки…»

Белый лист бумаги и чернила…

И перо не взято на поруки:

ничего ещё не начертило.

О стихи!

Не высвистаны выси!

Друг пред другом долг всё не оплачен.

Мы живём на расстояньи мысли

и творим друг друга.

Или – плачем.

1981-82 г.