Читать книгу Блокадные дневники. Пьесы - Владимир Симаков - Страница 3

Сквер возле жилого дома. В сквере скамейки, возле дома куча песка. Окна дома – в перекрестьях бумажных полос. Дверь одного из подъездов завешана объявлениями.

Утро. Трамвайные звонки и скрежет колес на рельсах в отдалении. Песня, перебивающая мотив популярного танго. Из подъездов дома время от времени уходят семейные группы и одиночки с вещами и чемоданами. У двери жилконторы сидит и вяжет Курашова. Сидоров подрезает кусты.

К у р а ш о в а (Сидорову). Смотрю на вас, Макар Васильевич, – на душе легче становится. Работаете, будто ничего в мире не происходит.

С и д о р о в. Не запускать же сад… Только смотреть на эту благодать некому, да и у оставшихся настроение не то…

К у р а ш о в а. Пустеет дом, пустеет.

С и д о р о в. Мне-то об этом не рассказывайте: сам ежедневно повестки разношу кому в военкомат, кого на окопы призывают, а кто сам в ополчение уходит. И без конца об эвакуации говорят. Слово какое-то неслыханное выдумали.

К у р а ш о в а. Слово для нашего города привычное. Построен-то он при границе, вот и приходится всякий раз с началом войны думать об эвакуации. Когда Наполеон шел на Москву, весь петербургский двор сидел на чемоданах. Но тогда господь не допустил. А как сейчас сложится? Сами не собираетесь уезжать?

С и д о р о в. Какие переезды в наши годы?

К у р а ш о в а. Это же необходимость, война… Николай Федорович так говорит.

С и д о р о в. Войны не бесконечны, что же бегать туда-сюда?

К у р а ш о в а. Но есть постановление Ленгорисполкома.

С и д о р о в. Вы же не уезжаете?

К у р а ш о в а. Так Николая Федоровича оставили здесь, при заводе.

С и д о р о в. Что-то давно его не видно.

К у р а ш о в а. Работает по 10—11 часов, а то и больше.

С и д о р о в. Один? Или есть еще энтузиасты?

К у р а ш о в а. Есть. Все оставшиеся так работают. Время военное.

С и д о р о в. А мы дочку ждем. Где-то неподалеку воюет. Вернется, а в доме никого? Некрасиво получится.

К у р а ш о в а. И точней не знаете, где она?

С и д о р о в. Была под Лугой. А где теперь – не знаю. Но может появиться в любой день – расстояние не ахти какое…

К у р а ш о в а. Вот и все мы чего-то ждем…

Курашова уходит в подъезд. Сидоров продолжает стричь кусты. Через сквер к дому идут Петровы с продуктами.

Н и н а. Виктор совсем от рук отбился. Таким самостоятельным стал за лето.

П е т р о в. Самостоятельность – это хорошо. Не всякий на нее способен. Зависимым быть легче: не надо ничего решать, всегда можно перебросить собственные промахи на чужие плечи.

Н и н а. Да он бабку не слушает, папиросы мои куда-то прячет. От тебя этим шуткам научился.

П е т р о в. Будет кому присмотреть за тобой.

Н и н а. А мне контролеры не нужны!

П е т р о в. Контролеры – да, но это же сын. Итак, продуктов на первые дни вам хватит. Если переезд затянется, прикупите что-то на остановках. Не исключено, что придется вещи менять на продукты. Надо будет взять с собой самые ходовые.

Н и н а. Стоит ли вообще уезжать?

П е т р о в. Это не обсуждается. Вас-то я отправлю, а что с Татьяной будет? Гатчину немцы не обойдут, а она там…

Н и н а. Не будет же она их дожидаться?!

П е т р о в. В этом и неизвестность.

Н и н а. В тыл пусть едут те, кому есть куда и к кому ехать.

П е т р о в. Да все едут в никуда, никто никого и нигде не ждет.

Н и н а. И к чему этот бессмысленный отъезд?

П е т р о в. Война, Ниночка, война…

Н и н а. Война через пару месяцев кончится, а мы окажемся за тридевять земель от дома?

П е т р о в. Зятя наслушалась? Я смотрю, все стратегами стали. Немцы два месяца шли к Ленинграду. Выгонять их придется дольше.

Н и н а. Три, четыре месяца – какая разница? Уезжать глупо! Сорвал меня с дачи зачем-то. Сидели бы там и не суетились с отъездом.

П е т р о в. Не говори, пожалуйста о том, чего не знаешь. Не ты одна едешь, полгорода поднялось У тебя есть возможность уехать с родными к тому же.

Н и н а. А мне это надо?

П е т р о в. И тебе, и сыну твоему надо.

Н и н а. Своим ты его не считаешь?

П е т р о в. Сейчас не до счетов. Главное для вас – выехать из города.

Н и н а. Вот все и выяснилось…

П е т р о в. Хорошо, отъезд нужен нашему сыну!

Н и н а. Клещами надо из тебя такие признания вытягивать… А родственнички берут меня с собой, чтоб я с девчонкой их нянчилась. Мать у нас барыня, сама ничего делать не будет, а Верке работать надо – они же с заводом едут. Где-то мне предстоит работать, счетоводу несчастному?

П е т р о в. Тебе самой рожать, не до работы будет.

Н и н а. Это когда еще… К тому времени мы в Ленинград вернемся.

К Петровым подходит Сидоров.

С и д о р о в. Здравствуйте, молодежь.

П е т р о в ы (одновременно). Доброе утро…

С и д о р о в. Данила Андреич, можно тебя на пару слов?

П е т р о в. Почему же нельзя? Сумки только донесу до квартиры и вернусь. Пока Нина Сергеевна собирает вещи, поговорим.

Петровы уходят в подъезд. Через минуту Петров возвращается один.

П е т р о в. Какие вопросы, Макар Васильевич?

С и д о р о в. Отвоевался уже?

П е т р о в. Отвоюю, когда война кончится. А сейчас семью надо отправить подальше отсюда.

С и д о р о в. Неужели и тут будем воевать?

П е т р о в. Неподалеку.

С и до р о в. То-то жильцы, как крысы с корабля, разбегаются.

П е т р о в. Есть постановление, и винить их не в чем.

С и д о р о в. Я и не против. Только постановления и приказы выполнять – солдатское дело. А нам, гражданским, и мозгами пораскинуть можно, прежде чем выполнять. Не маленькие, кумекаем, что к чему.

П е т р о в а. Исполнительность сейчас – главное. У меня жена противится отъезду, так вы ей такого не говорите. Пусть уезжает, как все.

С и д о р о в. А не все едут. Вот к примеру…

П е т р о в (перебивает). Потом, потом примеры перебирать будем. А сейчас паковать вещи надо моим путешественникам.

С и д о р о в. Все так серьезно?

П е т р о в. Один курящий байку мне рассказал. Бежит наш солдатик в атаку с винтовкой наперевес, но остановился, решил закурить. Скрутил козью ножку, прикурил, а тут ему голову сдуло – снаряд поблизости разорвался. Солдату самое время затянуться, а самокрутку вставить некуда. Расстроился он от такой несправедливости и тогда лишь упал.

С и д о р о в. Ты это к чему рассказал?

П е т р о в. Была возможность – и рассказал. Завтра такой возможности может не быть.

С и д о р о в. Не умирать же ты собрался?

П е т р о в. И не думал. Просто боюсь забыть эту байку в будущем.

С и д о р о в. Выходит, положение серьезней некуда.

П е т р о в. Не до перекуров. И разговоры надо отложить на будущее.

С и д о р о в. А если в будущем не удастся поговорить?

П е т р о в. Не думаю, что война будет столетней. Все кончится быстрее. А не удастся нам – разговор продолжат наши современники. У них и информации прибавится, и опыта будет больше, и суд более объективным.

С и д о р о в. Но это уже будем не мы, не наши чувства и оценки.

П е т р о в. А чем их оценки могут отличаться от наших? Шапкозакидательства будет меньше? Так это хорошо! Наши-то разговоры хвастовством и незнанием грешат. А все оценивается конечными результатами. Мы пока в самом начале войны. Немцы под Ленинградом, жители вынужденно покидают город. Доживем до победы – поговорим.

С и д о р о в. Веришь в свою звезду, в бессмертие?

П е т р о в. Почему бы и нет? Человек смертен, никто не спорит. Но смерть за родину придает смысл жизни, остается в памяти живых.

С и д о р о в. С живыми ясно. Как объяснить это мертвым? Многие погибают, не поняв, за что… Извещения о смерти как из рога изобилия почтальонша всякий день приносит.

П е т р о в. Мертвым объяснять ничего не надо. Это они нам говорят, что с идеологией расизма человечеству не по пути.

С и д о р о в. Но этих врагов мы вчера называли друзьями.

П е т р о в. Пусть это останется на совести тех, кто называл. Германия была ненадежным, но союзником. Другие державы ни дружбы, ни союза нам не предлагали. Так сложилось, что у России друзей и раньше не было, У Советского Союза – тем более.

С и д о р о в. Зачем же нам такой союзник, такой мир?

П е т р о в. Затем, что худой мир лучше доброй ссоры.

С и д о р о в. Этот союз позорил нас перед миром, да и нам самим был непонятен. Вот и дождались неожиданностей на свою голову.

П е т р о в. Что делать? Рыцарское «иду на вы» кануло в лету. Война все расставила по своим местам. Агрессоры показали свое лицо, и нам осталось только защищаться и защищать завещанное дедами и прадедами.

С и д о р о в. Так не проиграем войну?

П е т р о в. Победим, как пить дать!

С и д о р о в. Сам веришь, или сверху приказали?

П е т р о в. История наша подсказала. Хороший советчик, между прочим. И аргументы убедительные можно найти, и примеры достойные.

С и д о р о в. Ну хоть это приятно слышать. Если паники да измены нет – с остальным справимся А где та дивизия, с которой ты уходил?

П е т р о в. Под Лугой полегла. Кто-то, раненый да контуженый, остался в тылу у немцев, кто-то еще из окружения выходит… Каждый как может. Мы вот, восемь человек, два дня назад вернулись.

С и д о р о в. Почему это нас все время окружают, выбивают, а мы все отступаем, хотя отступать уже некуда?

П е т р о в. Воевать не умеем. Да и нечем, откровенно говоря. Немцы идут в атаку в полный рост, из автоматов все косят перед собой, а мы из винтовочек своих постреливаем, да и на них патронов не хватает.

С и д о р о в. А говорят, лишние полтора года готовились к войне. Что же это за подготовка?

П е т р о в. Подробности после войны узнаем. У меня вон целая библиотека по военной истории собрана. О Гражданской войне я, пожалуй, больше вашего знаю, хотя вы воевали, а я пешком под стол ходил.

С и д о р о в. А я тебя вот о чем спросить еще хотел, Данила Андреич… Ты с дочкой моей в одной дивизии уходил, это я точно знаю. Народу много, конечно, было и здесь, и там – всех не упомнишь. Но Марию мою там, на передовой, не встречал? Маша Сидорова, она там медсестрой или санинструктором называлась. Но боевая, в окопах могла быть.

П е т р о в. Этих девчонок там не сосчитать было…

С и д о р о в. Невысокая такая, светленькая… глазки карие…

П е т р о в. Все они невысокие. И светленькие были. И в нашем батальоне санинструктор Маша была, да она ли?

С и д о р о в. Почему – была? Где она теперь?

П е т р о в. Раненую ее в Ленинград отправил на попутке. В глаза ей не заглядывал: она чуть жива была. Что-то говорила – не разобрал. А добралась ли и где сейчас – не знаю.

С и д о р о в. Без провожатого отправил?

П е т р о в. Провожатых там целый кузов раненых был.

С и д ор о в. Сам-то куда теперь подашься?

П е т р о в. Завтра с новобранцами на передовую.

Из подъезда выходит Нина.

Н и н а. Даня, ты долго еще будешь говорить? Я не знаю, что с собой брать. Смену белья, полотенца, мыло, зубные щетки и порошок я сложила. А что еще?

П е т р о в. Извини, Макар Васильевич, сам видишь…

С и д о р о в. Это ты меня прости, что задержал.

Петров идет к жене. Сидоров возобновляет работу.

П е т р о в. Извини, заговорились.

Н и н а. Вижу, что заговорились. Последние часы мог бы и с нами побыть. О чем расспрашивал?

П е т р о в. О дочке своей. Говорит, санинструктором с нашей дивизией уходила. А я даже не знаю, о ком речь.

Н и н а. Так уж не знаешь! Все на глаза тебе старалась попасться.

П е т р о в. Видно, плохо старалась. Или ты отводила мои глаза от нее.

Н и н а. А что оставалось делать?

П е т р о в. Ничего не делать, потому что мне от тебя глаз не отвести. Ладно, идем собираться. Сменой белья вы явно не обойдетесь.

Н и н а. Я не успеваю поворачиваться, выполняя твои команды.

П е т р о в. Сегодня сядешь в поезд, и уж никто тобой командовать не будет. Но боюсь, поворачиваться придется не меньше.

Н и н а. Зато у тебя не будет заботы о нас.

П е т р о в. Я к тому, что женщинам предстоит самостоятельно решать все вопросы быта и семьи да еще в незнакомом месте.

Петровы уходят в подъезд. К дому подходят Евгения Павловна и Гулин.

Е в г е н и я П. (Сидорову). Макарушка, я пришла.

С и д о р о в. Вижу. И даже с ухажером.

Е в г е н и я П. Ухажер этот не мой.

С и д о р о в. Где пропадала?

Е в г е н и я П. Антона на сборный проводила.

С и д о р о в. Благословила зятька?

Е в г е н и я П. Молод он для зятька. Дома у него никого нет, до свиданья парню сказать некому…

С и д о р о в. Это что ж – вернется Зоя с окопов, а его поминай как звали?

Е в г е н и я П. Выходит так. Машеньку нашу тогда взяли, а его вернули – досада и заела парнишку. Теперь вот своего добился. Глаз разве нет у военкомов? Куда таких молоденьких берут?

С и д о р о в. Где ж парням и матереть, как не в драке?

Е в г е н и я П. Да ведь убить могут!

С и д о р о в. Бог милостив, может, и вернется. Ну, заступай на пост. Я тут между делом кусты привел в порядок. Пойду теперь песок поднимать.

Е в г е н и я П. Иди, иди… Я уже ни с места, пока Дарью не дождусь.

Евгения П. садится у подъезда жилконторы. Сидоров уносит рабочий инструмент, возвращается с ведрами, наполняет их песком и уносит на чердак дома. Гулин ходит вдоль дома, смотрит на окна первого этажа.

Г у л и н. Евгения Павловна, дачники еще не вернулись?

Е в г е н и я П. Если ты о Петровых, так вечером они вчера прикатили.

Г у л и н. Точно?

Е в г е н и я П. Мне нельзя быть неточной. Сейчас каждую душу на учет берут, чтоб из города побыстрее выдворить.

Гулин направляется к окну с намерением постучать.

Е в г е н и я П. Дал бы человеку отдохнуть. Много ждал, немного осталось. Мужа-то ее Данилы Андреича, не боишься?

Г у л и н. Вопрос, есть ли у нее муж.

Е в г е н и я П. А куда ж ему деться? Или ты что-то знаешь?

Г у л и н. Так на фронте он. А из их дивизии мало кто вернулся.

Е в г е н и я П. Беду не накаркай! Кто-то же вернулся? Вернется и он. А то что же – опять бабе вдоветь с мальцом?

Г у л и н. Не ей одной: война только началась.

Е в г е н и я П. И ты с этой весточкой с утра пораньше пожаловал?

Г у л и н. Не только… Ей надо немедленно эвакуироваться, и я хочу ей помочь.

Е в г е н и я П. Заботишься о Ниночке?

Г у л и н. Преступления в этом не вижу.

Е в г е н и я П. И я не вижу. Да некрасиво… при живом-то муже.

Г у л и н. Я же объяснил вам ситуацию. Петров знал, что я в беде Нину не брошу, и с марша вернул меня в город.

Е в г е н и я П. Неужели благословил тебя?…Да ведь Нину саму еще уговорить надо. А я ее знаю. Сам-то попал в списки отъезжающих?

Г у л и н. Пока не решил. Это зависит от нее.

Е в г е н и я П. А как же Данила Андреич? Они же любят друг друга.

Г у л и н. Я тоже ее люблю.

Е в г е н и я П. И третьим лишним себя не считаешь?

Г у л и н. Я не был лишним, пока он не появился. И впредь не буду.

Е в г е н и я П. Надеешься осчастливить ее?

Г у л и н. Надеюсь…

Е в г е н и я П. И знаешь, что нужно женщине для счастья?

Г у л и н. Многое. Но я позабочусь.

Е в г е н и я П. С любимым ей нужно быть для счастья. И третий уж точно лишним будет. Это судьба, и с ней не поспоришь. Лучше скажи, не видал ли дочку мою там… в окопах?

Г у л и н. Говорю же: меня с марша вернули, на заводе понадобился.

Е в г е н и я П. У кого же спросить? Но к Ниночке ты со своим известием не ходи, не надо непроверенные слухи разносить, горе сеять.

Г у л и н. Да у меня к ней другой разговор…

Е в г е н и я П. И этот разговор до вечера отложи, Ефимушка.

Гулин, уже уходя, оглядывается, видит вышедших из подъезда Нину и Виктора и останавливается.

Н и н а. Здравствуйте, Евгения Павловна.

В и к т о р. Здравствуйте, тетя Женя.

Е в г е н и я П. Здравствуйте. Что так рано выбрались?

Н и н а. Уезжаем сегодня. а не все дела сделаны.

В и к т о р. Можно я здесь погуляю?

Н и н а. Только в сквере! И никуда от дома. Евгения Павловна, присмотрите?

Е в г е н и я П. Присмотрю, не беспокойся.

В и к т о р. Я за Эммой зайду…

Е в г е н и я П. А они уехали!

В и к т о р. Куда?

Е в г е н и я П. В эвакуацию, к родственникам мужа. Ждала его столько, ждала, а вчера уехала. Письмо от него на днях получила.

В и к т о р (матери). Мы их догоним?

Н и н а. Сомневаюсь.

В и к т о р. Я пойду помогу вещи собирать, чтоб быстрей выехать.

Н и н а. Иди. У тебя семь пятниц на неделе: то гулять, то вещи собирать.

Виктор уходит в подъезд. Нину у портала останавливает Гулин.

Г у л и н. Здравствуй, Нина…

Н и н а. Ефим? Здравствуй. Ты что здесь делаешь?

Г у л и н. Тебя жду.

Н и н а. Ты вроде в ополчение уходил, добровольцем…

Г у л и н. Вернули с марша.

Н и н а. Незаменимым стал?

Г у л и н. Посчитали нужным для завода… броню дали.

Н и н а. Рада за тебя. Но извини – тороплюсь.

Г у л и н. Нина, я должен серьезно поговорить с тобой.

Н и н а. Некогда, Ефим, некогда.

Г у л и н. Другого случая может не быть. Обстоятельства быстро меняются, а ты с ребенком.

Н и н а. То-то я этого не знала.

Г у л и н. Не смейся. Вам нужно эвакуироваться. Могу внести вас в списки наших заводских специалистов.

Н и н а. Я уже устала говорить об этом отъезде.

Г у л и н. Не отказывайся. Обстановка серьезная, и все норовят уехать, сбежать.

Н и н а. Твоя-то какая забота? Бегут и пусть бегут.

Г у л и н. Я о вас думаю.

Н и н а. И тоже предлагаешь бежать?

Г у л и н. Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня.

Н и н а. Мне есть на кого положиться.

Г у л и н. Имеешь в виду Даниила?

Н и н а. А кого же еще?

Г у л и н. Видишь ли, из их дивизии живыми остались единицы. Как друг Даниила я обязан позаботиться о вас.

Н и н а. А сам он что же?

Г у л и н. Я не хотел об этом говорить, но боюсь, что он погиб.

Н и н а. Типун тебе на язык! Вот трепло!

Г у л и н. Обидно слышать… Я люблю тебя и готов на все ради вас.

Н и н а. Даже на смерть друга? Ох, Ефим, Ефим…

Г у л и н. Понимаю, что тебе трудно в это поверить, но факты таковы. И я тебя не оставлю.

Н и н а. Готов предложить руку и сердце?

Г у л и н. Был бы счастлив. Но сейчас не время для таких предложений.

Н и н а. Спасибо, но помощь твоя мне не нужна.

Г у л и н. Ниночка, но как же ты будешь одна, с сыном?

Н и н а. Отвяжись, худая жизнь! Не даешь мне времени даже поскорбеть. Шел бы в ополчение лучше, чем дурные слухи разносить.

Г у л и н. Я не хочу быть в стаде, которое гонят на убой…

Н и н а. О, какие мы гордые! Не хухры-мухры, а хрю-хрю!

Г у л и н. Не до шуток теперь.

Н и н а. Вот именно. И меня врачевать не надо. Даниил дома и собирает нас в эвакуацию. А я бегу за машиной.

Г у л и н. И он с вами едет?

Н и н а. Он – командир, ему на фронт возвращаться.

Нина уходит. Гулин подходит к Евгении Павловне.

Г у л и н. Что же вы мне не сказали, Евгения Павловна, что Петров дома?

Е в г е н и я П. Дома? Радость-то какая! Вот почему Ниночка сегодня как на крыльях летает… Прости, Ефимушка, но я сама не знала. А ты что ж, не рад?

Г у л и н (в сторону). Ненавижу! Сколько людей полегло в Финскую, и теперь гибнут, а ему все нипочем…

Гулин уходит. Из подъезда выходит Сидоров и наполняет ведра песком.

Е в г е н и я П. Макар, что же ты не сказал, что Данила Андреич вернулся?

С и д о р о в. Ты не спрашивала. Да и не к нам он вернулся.

Е в г е н и я П. Но он же оттуда! Он мог там Машеньку встретить!

С и д о р о в. Спрашивал. Не видел он ее. А если и встречал, так внимания не обратил. Он же ее в лицо не знает.

Е в г е н и я П. Как это не знает? Столько лет в одном доме жить, по одному двору ходить – и не знать? Не поверю!

С и д о р о в. Да он то в Бессарабии, то на Финской был. А здесь от жены не отходил. Где ж ему других видеть и помнить.

Е в г е н и я П. Но Машенька-то его знала! На фронт за ним пошла!

С и д о р о в. Не сошлись, видно, дороги.

Из подъезда выходит Мохов.

С и д о р о в. Ага, объявился! Где пропадал, Авдей Игнатьич? Не загулял без жены случаем?

М о х о в. Какой там загулял! Каждый день занятия. Устаю, как собака. Скоро буду проводить занятия по ПВХО с жильцами. Склад, слава богу, сдал.

С и д о р о в. Ишь какой занятой! А я к тебе ночью и звонил, и стучал, чтоб ты подменил меня на три – четыре часа.

М о х о в. Не сказался я. Устал за день, спать очень хотелось.

С и д о р о в. Вперед сказывайся, а то дверь твою высажу – сам же будешь платить мне за ремонт.

М о х о в. Не до того мне сейчас.

С и д о р о в. Я-то ладно… Других не подменишь – не пожалеют. А сейчас давай песок на чердак носить.

М о х о в. Я почтальона жду. Не приходила еще?

С и д о р о в. Все ждут. И одно другому не помеха.

М о х о в. Нам этот песок за неделю не перетаскать.

С и д о р о в. Глаза боятся – руки делают. Соседи свой песок поднимут – блок у них попросим. А пока бери ведра. Поработаешь – отвлечешься от дум своих тяжелых.

М о х о в. Разве что…

С и д о р о в. Твоя что-то огорчительное пишет?

М о х о в. Да совсем не пишет, как уехала…

С и д о р о в. И друг твой пропал?

М о х о в. Теперь уж и не знаю, как его называть. Он со мной-то и раньше не очень, Клавдии больше держался. С ней и уехал.

С и д о р о в. Друг семьи, выходит? Что ж, и такое бывает.

Сидоров и Мохов носят песок. Из подъезда выходит и присаживается возле Евгении Павловны Курашова.

К у р а ш о в а. Здравствуй, Евгения.

Е в г е н и я П. Здравствуй, Соня.

К у р а ш о в а. Люди все уезжают?

Е в г е н и я П. И не говори… Утром еще одного проводила, Антона из тридцатой; сейчас Клим из сорок пятой ушел. Уходят солдатики один за другим, и уже ни слуха, ни духа о них. А об окопницах и не говорю. Аня Орехова да Катя Морозова как прописались на этих работах.

К у р а ш о в а. По радио передали, что будут оплачивать все дни работающим по трудовой повинности. И обеды бесплатные давать будут.

Е в г е н и я П. Это хорошо. Да девчонки страху натерпелись больше, чем если бы на передовой побывали.

К у р а ш о в а. И кто же их так?

Е в г е н и я П. Летчики немецкие с самолетов обстреливают. После каждого налета – раненые, убитые.

К у р а ш о в а. Но почему же так?

Е в г е н и я П. То и досадно, что беззащитные они перед самолетами да пулеметами немецкими.

К у р а ш о в а. Это же хуже, чем на фронте.

Е в г е н и я П. Думаю, страху везде хватает.

К у р а ш о в а. Страсти какие! А почты не было? Беспокоюсь я за москвичей моих.

Е в г е н и я П. Авдей Игнатьич каждые пять минут спрашивает, да не было ее.

Сидоров и Мохов возвращаются за песком.

М о х о в (Евгении П.). Не приходила? Где ее черти носят?

С и д о р о в. Что ты на почту взъелся? Тебе жена не пишет.

М о х о в. Сны мне плохие снятся. Боюсь, не увижу больше детишек своих.

С и д о р о в. На дежурства надо ходить, снов меньше будет. Неужели веришь в них?

М о х о в. Верю, не верю – не в том дело. На душе нехорошо. Зачем они уехали? Какая нечистая сила заставила расстаться?!

С и д о р о в. Сейчас многие уезжают. А еще больше желающих сбежать из города.

М о х о в. Все жду, что вернутся они. Антонина Никитична из сорок первой вернулась же с дочкой.

С и д о р о в. То совсем другой случай. А сейчас всех, кто с детьми, подчистую вывозят из города. Под расписку обязуют, срок на выезд дают. Ну, поговорили и давай работать.

Е в г е н и я П (мужу). Макарушка, а Данила Андреич ничего тебе не рассказывал?

С и д о р о в. А что он мог рассказать? Случаи из окопной жизни?

Е в г е н и я П. И это тоже.

С и д о р о в. Говорил о какой-то девчонке раненой, из их батальона. Так он ее отправил в Ленинград вместе с другими ранеными, на машине. А добрались они до города или в канаве какой лежат – этого он не знает.

Е в г е н и я П. Он назвал ее по имени?

С и д о р о в. Имя-то Маша, да в России этих Маш пруд пруди.

Е в г е н и я П. Я пойду ее искать!

С и д о р о в. Ну да, иголку в стоге сена…

Е в г е н и я П. Сонюшка, подежуришь за меня?

К у р а ш о в а. Если нужно, подежурю, конечно.

Е в г е н и я П. Тогда я иду!

С и д о р о в. Куда ты пойдешь? Кого искать?

Е в г е н и я П. Дочь нашу искать в госпиталях!

С и д о р о в. Ты знаешь их адреса? И кто тебе сказал, что в госпитале она?

Е в г е н и я П. Ты ничего не понимаешь! Да если рядом с Данилой Андреичем оказалась санинструктор Маша, так это могла быть только наша дочь!

С и д о р о в. Ну и рассуждения у тебя… Ладно, делай, что хочешь. (уходит с песком).

К у р а ш о в а. Женя, я бы не торопилась. Думаю, Маша сама сообщит о себе не сегодня-завтра. Тогда и пойдете к ней. Я могу заменить тебя на два-три часа, но поиски вслепую потребуют не одного дня.

Е в г е н и я П. Подождать?

К у р а ш о в а. Я так думаю. Почта работает исправно, открытка непременно придет.

Е в г е н и я П. Почта работает, а вон как Авдей Игнатьич извелся в ожидании.

К у р а ш о в а. Там почта не виновата. Кому пишут, тот получает. Даша вчера письмо от мужа получила, так с утра побежала в госпиталь.

Е в г е н и я П. Рада за нее, но что-то она задерживается.

К у р а ш о в а. Я тоже не могу из Москвы дождаться письма. У них там неспокойно. Александр Николаевич из пятидесятой квартиры приехал оттуда, рассказывал вчера. Там каждую ночь воздушные тревоги.

Е в г е н и я П. У нас хоть этого нет…

К у р а ш о в а. Соседка моя оказалась вблизи фронта, таких страхов натерпелась, что здесь и задерживаться не стала: вчера эвакуировалась с дочерью к родственникам мужа.

Е в г е н и я П. При мне уезжали.

Из подъезда выходят Сидоров и Мохов, садятся в сквере.

М о х о в. Все! Пока не дождусь почту, с места не сдвинусь!

С и д о р о в. Да, с тобой много не наработаешь. Надо блок искать.

М о х о в. И черт бы с ней самой! Трепалась она до свадьбы, может, и сейчас то же… Мне детей жалко! Они же малые еще, в дороге и дизентерией могут заболеть, и еще чем.

С и д о р о в. Что ж она – не мать своим детям?

М о х о в. Мать! А зачем она фотографию своего первого кавалера взяла? Поближе к сердцу положила: «Вдруг свидимся где». Это как понимать? Пять лет прожили, а теперь и знаться со мной не желает?

С и д о р о в. Не распаляй себя. Получишь письмо, и все твои страхи окажутся напрасными. Встретит она кого или не встретит – вилами на воде писано, а пока она твоя жена и дети у нее твои, и все они в безопасности.

М о х о в. Ты меня не успокаивай. Она мне всю свою жизнь рассказала, так поневоле задумаешься, чем она занимается… в безопасности.

С и д о р о в. С глупой какой спрос? Кончится война – разберетесь. А пока продолжим.

Сидоров и Мохов уходят с ведрами песка. Петров и Виктор здороваются с женщинами у подъезда и начинают выносить вещи.

Е в г е н и я П. Вот и Петровы уезжают. Глядишь, и до Сидоровых очередь дойдет.

К у р а ш о в а. Вчера только с дачи приехали, а сегодня уже эвакуируются. Чувствуется мужская рука.

Е в г е н и я П. Сама Нина и с места не двинулась бы…

П е т р о в (Виктору). Вроде бы все вынесли, а где мама?

В и к т о р. Приедет.

П е т р о в. Не сомневаюсь. Да время-то не терпит. Вон лето промелькнуло – не заметили. И каникулы твои закончились. Правда, не совсем так, как думалось.

В и к т о р. А я рад.

П е т р о в. Чему? Неужели переутомился, отдыхая?

В и к т о р. Какой это отдых… Бабуля то ягод требует на варенье набрать и побольше, то шишек для самовара насобирать на всю зиму, весь чердак ими завалить. А мне при всем желании столько не собрать. Поэтому я рад, что все кончилось. А то нужно было бы еще и грибы собирать и для соления, и для сушения. Так уж лучше в школу идти.

П е т р о в. Это лето вспомнишь не раз… и не только шишками.

В и к т о р. Некогда вспоминать будет. Мне еще в музыкальную школу ходить.

П е т р о в. Школа твоя теперь там, где вас выгрузят, и неизвестно, в городе, в селе или в чистом поле.

В и к т о р. Посмотрим. А мы на даче часто в войну играли. У меня даже пулемет был, как настоящий «максим».

П е т р о в. Игры кончились, воевать предстоит всерьез.

В и к т о р. А ты видел немцев?

П е т р о в. Довелось. Но вспоминать об этом не хочется.

В и к т о р. А я видел воздушный бой. Над станцией. Несколько самолетов кружились, как на карусели. Потом один задымил и стал падать. Это нашего сбили. Мы хотели бежать в лес, помочь летчику, да нас не пустили: говорят, далеко упал. А я бы дошел, если бы пустили.

П е т р о в. Дошел-то дошел, а летчику чем помог бы? Где же наша мама?

Е в г е н и я П. Данила Андреич, не верю я, что дочку нашу ты не встречал.

П е т р о в. Евгения Павловна, встреч было много, но встречи с вашей дочерью не помню Подробности одной встречи я уже рассказал Макару Васильевичу.

Е в г е н и я П. Да, он пересказывал.

К дому на тарантасе подъезжает Нина.

П е т р о в. Заждались мы тебя.

Н и н а. Взять машину невозможно. Там водителям бешеные деньги дают, только чтоб перехватить друг у друга машину. Кое-как поймала извозчика.

П е т р о в. Ничего, и на лошадях люди ездили, не жаловались.

Нина уходит в подъезд, возвращается. Извозчик кормит и поит

лошадь. Петров по указаниям извозчика грузит вещи на тарантас.

Н и н а. Ты вроде Ефима хлопочешь о нашем отъезде.

П е т р о в. Он-то причем? Встречалась с ним? Он в городе?

Н и н а. Как и ты…

П е т р о в. Не совсем. Он на передовой не был. Еще на марше ноги потер, пришлось в город его вернуть.

Н и н а. Специально натер?

П е т р о в. Откуда мне знать? Санинструктор осматривала. Не он один захромал тогда. Больше сотни человек вернули в город. Где ты видела его?

Н и н а. Я за извозчиком пошла, а он тут как тут. Евгения Павловна может подтвердить.

П е т р о в. Он что же – ожидал тебя? И как он узнал о вашем приезде?

Н и н а. Кто ж его знает…

П е т р о в. И что говорил?

Н и н а. Уговаривал в эвакуацию с ним ехать.

П е т р о в. Поэтому ты против отъезда со своими?

Н и н а. Да я вообще не хочу никуда и ни с кем ехать!

П е т р о в. Наши желания сейчас никого не интересуют.

К отъезжающим подходит Иванов.

И в а н о в. Здравствуйте. И, по-моему, до свидания?

П е т р о в. Так точно, своих отправляю.

И в а н о в. Молодец! Оперативно и без лишних разговоров.

Н и н а. Семен Семенович, наша квартира почти полностью выехала. Осталась только тетя Маша. Она присмотрит за комнатой, за вещами. Но и вас прошу – приглядывайте.

И в а н о в. Обязанности свои знаем, не беспокойтесь.

Н и н а. Спасибо и… до скорой встречи.

И в а н о в. Надеюсь, Нина Сергеевна.

П е т р о в. Я не прощаюсь. Посажу их в эшелон и вернусь. Ключи отдам завтра.

И в а н о в. Меня не будет – отдадите Дарье Михайловне.

П е т р о в. Хорошо.

Иванов прощается и уходит. Женщины обнимаются. Нина

достает из сумочки носовой платок, выпадает квитанция.

Н и н а. Как же я забыла?! Вчера еще можно было получить скрипку. Даня, оставляю квитанцию тебе, получи сегодня же…

П е т р о в. Не берусь. Я должен пройти и в военкомат, и появиться на сборном, а какие там распоряжения получу – не знаю.

Н и н а. А, ладно… теперь уже все равно.

В и к т о р. Но как же? Я же должен учиться играть!

Н и н а. Где ты собираешься учиться? Мы даже не знаем, куда едем! Не до музыки будет, это уж точно…

В и к т о р. Дай мне квитанцию!

Н и н а. Зачем она тебе?

В и к т о р. Ну, пожалуйста! Это же моя скрипка! Квитанцию надо сохранить до нашего возвращения.

Н и н а. Да на, возьми… (отдает квитанцию Виктору, он прячет ее в карман).

П е т р о в. Разобрались? А теперь послушайте меня. Хорошо, если в вагоне окажется кто-нибудь толковый, кто руководить вами будет. Но главное – из-за каждой тревоги или остановки из вагона не выпрыгивать. Платформ нет, насыпи высокие, можно ноги поломать, да и со здоровыми обратно не всякий заберется. А поезд ждать не будет, гудков машинист не даст. Растеряете друг друга – не найдете, потому что первую сотню километров поезд будет идти ночью.

Н и н а. Как же он уйдет, если люди вышли?

П е т р о в. Уйдет, поэтому повторяю: из вагона не выходить. Если уж разобьют паровоз и состав не сможет дальше двигаться, тогда уходите в лес и добирайтесь до ближайшей деревни, села, Но идите подальше от дорог. Витя, вот тебе компас – будешь проводником для мамы и других.

Виктор крепит полученный компас на руке.

П е т р о в. Лучше, конечно, если он вам не понадобится и эшелон дойдет до места назначения. Деньги будете получать по аттестату, адрес только сообщите сразу, как осядете где-то, чтоб переслать его. Но деньги в деревне мало что стоят. Я сложил в этот тюк вещи и отрезы, которые можно будет обменять на продукты в случае чего. И не жалей тряпок, это все наживное. Главное – берегите друг друга. Вам бы сегодня Мгу проскочить. Если немцы ее возьмут, ни о каком отъезде речи не будет.

Н и н а. И что тогда?

П е т р о в. Вернетесь… а что будет дальше – не знаю.

Н и н а. Но немцы не возьмут город?

П е т р о в. Кто же это допустит?

Н и н а. Зачем тогда и уезжать?

П е т р о в. Не начинай. Во фронтовом городе мирному населению делать нечего, жертв не оберешься от обстрелов и бомбардировок.

Н и н а. Но многие же остаются! Целые заводы никуда не едут.

П е т р о в. Кто-то должен производить оружие, ремонтировать технику, поддерживать жизнь в городе.

Н и н а. Вот именно! Кормить людей надо? А через Вырицу какие стада гнали к городу! Такие красивые, породистые коровы были! Колхозники уговаривали нас идти с ними и доить коров. Они на Оредеже останавливались, и мы каждый день несли в дом ведра молока, не зная, куда его девать.

П е т р о в. И что с того?

Н и н а. Если все эти стада гнали на убой, наш завод мог бы работать не один месяц, а его закрыли.

П е т р о в. Представляю, что от этих коров оставалось после многодневных перегонов.

Н и н а. Городу разве продукты не требуются?

П е т р о в. Требуются. Но не в тех объемах, что прежде. Население покидает город!

Н и н а. А красноармейцев не надо кормить?

П е т р о в. Надо, надо. И нам надо… ехать, Лошадь уже измучилась, ожидая нас. Садитесь в тарантас и поехали.

Петровы уезжают. К дому подходит женщина-почтальон. Ее окружают жильцы дома.

М о х о в. Наконец-то… В сорок пятую нет письма?

П о ч т а л ь о н. Фамилию назывйте.

М о х о в. Мохов… Авдей Игнатьевич.

П о ч т а л ь о н. Держите. (отдает Мохову письмо).

М о х о в. (берет письмо). Ох… как тебя и благодарить!?

П о ч т а л ь о н. Прочитайте, потом благодарить будете. (Курашовой). А вам?

К у р а ш о в а. В пятидесятую, газету «Ленинградскую правду».

П о ч т а л ь о н. Держите газету. Где-то и письмо было. Курашовой – вам?

К у р а ш о в а. Мне, родная, мне… из Москвы, от сына.

П о ч т а л ь о н. Держите. (отдает Курашовой письмо и газету). А вы что молчите, Макар Васильевич? Вам открытка… возьмете?

Сидоров берет открытку, бегло просматривает ее, потом

подхватывает женщину и кружится с ней.

П о ч т а л ь о н. Да отпустите же! Так я всю корреспонденцию растеряю!

Сидоров ставит женщину на землю, отдает открытку жене,

помогает почтальону собрать рассыпанные письма.

П о ч т а л ь о н. Все мне перепутали… теперь снова раскладывать придется.

С и д о р о в. Да радость-то какую ты нам принесла, милая!

П о ч т а л ь о н. За весь день только вас одного и порадовала.

С и д о р о в. Мы же тебя с самого утра ждем!

П о ч т а л ь о н. Может быть… если у вас никого на фронте нет. А другие меня бояться стали, не открывают дверь, когда звоню. Но я и рада: сама боюсь смотреть людям в глаза. Хожу как вестник смерти. Один дом обойду и сижу где-нибудь, дух перевожу. Вот и сейчас… Макар Васильевич, положите это в почтовый ящик. (отдает извещение).

С и д о р о в. Это кому же? (читает похоронку). А она в полной уверенности ждет его, чтобы помог ей эвакуироваться.

П о ч т а л ь о н. Простите, что обязанности свои на вас перекладываю, но сегодня уже с двумя вдовами наплакалась, третьей встречи боюсь.

С и д о р о в. Сделаю, милая, сделаю… только как?

П о ч т а л ь о н. Прошу вас… Вроде писем становится меньше, а сумка все тяжелеет (уходит).

Е в г е н и я П. О чем ты с ней шептался там? Свидание назначал на радостях?

С и д о р о в. Какие радости? (показывает жене извещение).

Е в г е н и я П. Господи, что делается!

С и д о р о в. Был человек, и нет человека. А ведь он что-то хотел сделать в жизни. Но кто-то решил, что жизнь ему не нужна и послал на войну. где убийством друг другазанимаются мирные люди, ставшие в одночасье врагами. Ради чего?

Е в г е н и я П. Нам этого не понять…

С и д о р о в. Надо понять. А ты что медлишь, Евгения Павловна? Ждет ведь дочка!

Е в г е н и я П. Сонюшка, подежуришь за меня?

К у р а ш о в а. Да, я здесь посижу.

Е в г е н и я П. Я за пару часов обернусь.

С и д о р о в. Иди, иди. Ну что, Авдей? Получил письмо?

М о х о в. Это вызов в контору – завтра пойду…

Евгения Павловна уходит. Появляется Гулин.

С и д о р о в. Ефим Дмитриевич, ты что же не на работе сегодня?

Г у л и н. Местная командировка была, я пораньше и освободился.

С и д о р о в. Ну и помог бы мне песок на чердак поднять.

Г у л и н. Вам-то я помогу, поможет ли это городу?

С и д о р о в. Ты не один такой сознательный. А сообща мы и городу поможем пожаров избежать.

Г у л и н. Блажен, кто верует. А мне довелось сегодня в одну контору зайти. Там об обороне и думать забыли. Командировки себе в тыл оформляют. И многие с партбилетами…

С и д о р о в. Сам-то не собираешься уезжать?

Г у л и н. Еще не решил. Но я-то мелкая сошка.

С и д о р о в. В конторах тоже не вожди сидят. И как ни называйся, бегство есть бегство. Мне это тоже не нравится, но у людей семьи, о них позаботиться надо.

Г у л и н. Они должны пример нам показывать!

С и д о р о в. Ты не ребенок. Какой тебе пример нужен?

Г у л и н. Пример достойного поведения. Иначе на кого нам ориентироваться?

С и д о р о в. На собственное понимание долга и на совесть свою. Ну и на тех, кто ушел на фронт. Там с партбилетами их тысячи, если не десятки тысяч.

Г у л и н. Тех тысяч я не видел, а здесь они на глазах.

С и д о р о в. Каждый видит то, что ему хочется видеть.

Из подъезда жилконторы выходит Иванов.

И в а н о в (Курашовой). Вы замещаете Скворцову?

К у р а ш о в а. Дарья Михайловна попросила подежурить за нее. Она сказала, что вы ей разрешили поехать в госпиталь, к мужу. А Евгения Павловна тоже пошла к дочери.

И в а н о в. Если так, вы и расскажете мне, кто еще уехал… кроме Петровых?

К у р а ш о в а. Вот список. Но и в нем не все отмечены. Уехали Мельниковы из 56-й, а с ними – Васильевы из 29-й. На одной машине уехали, я сама видела. Из 35-й уехали, вчера, а сам Малыгин вчера же ушел на сборный пункт. Богданов из 17-й тоже ушел на призывной, а жену с дочкой отправил к эшелону.

И в а н о в. А Бровкины из 62-й?

К у р а ш о в а. Уехали.

И в а н о в. Мало! Надо снова собрать людей, разъяснить им необходимость эвакуации.

К у р а ш о в а. Собирали же…

И в а н о в. Будем собирать еще и еще! Надо написать объявление…

К у р а ш о в а. Семен Семенович, не обижайтесь, пожалуйста, но как вы могли повесить такое объявление?

Курашова указывает Иванову на объявление, висящее на двери подъезда.

И в а н о в. Что вам не нравится?

К у р а ш о в а. Ну что это такое? «Срочно заклеить оконные стекла марлей или бумагой хрес на хрес».

И в а н о в. Правильно. Есть такое указание. Вы заклеили?

К у р а ш о в а. Конечно.

И в а н о в. Смотрите, а то взыщу… по всей строгости военного времени. Впрочем, извините, Софья Николаевна, заговариваюсь…

К у р а ш о в а. Да я об ошибках говорю! Люди же смеются!

И в а н о в. Нашли время смеяться. А ошибки исправили – и ладно. Сейчас дело делать надо. Столько указаний, что не знаешь, с чего начать.

К у р а ш о в а. Но я могла бы писать объявления под вашу диктовку.

И в а н о в. Занимайтесь своим делом, а я своим. Если двое делают одно дело, кто-то их них лишний.

К у р а ш о в а. Я хотела как лучше, Семен Семенович…

И в а н о в. Вот и напишите, что сегодня в жилконторе в 19 часов состоится беседа о Постановлении Ленгорисполкома от 10 августа. Повесьте объявление и обойдите со Скворцовой все квартиры, из которых жильцы не выехали. Пригласите всех персонально.

К у р а ш о в а. Сейчас напишу…

И в а н о в. А с окопов вернулись люди?

К у р а ш о в а. Аня Орехова, из 53-й, вернулась, но ей новая повестка пришла.

И в а н о в. Какая повестка? Ей с ребенком и матерью больной выезжать из города надо!

К у р а ш о в а. Катя Морозова, из 37-й, тоже вернулась.

И в а н о в. Попросите их обязательно быть на собрании. Пусть расскажут, как им на окопах работается.

К у р а ш о в а. Передам.

И в а н о в. Слухами тут кормимся, настоящего положения дел не знаем. А ведь там наши люди. Их, знающих обстановку, и послушаем.

К Иванову подходит Сидоров. Оба отходят к порталу.

С и д о р о в. Семен Семенович, ты лицо должностное. Может быть, вручишь это Архиповой? (отдает Иванову извещение).

И в а н о в (прочитав похоронку). А что же почтальон?

С и д о р о в. Пожалел я ее. Она за день столько их разносит…

И в а н о в. Ее пожалел, а мы с какими глазами отдадим ей эту весточку? Ты хоть понимаешь, что это убьет ее?

С и д о р о в. Эвакуировать ее, не говоря об извещении?

И в а н о в. Неплохо бы. Но ей документы надо оформить на основании извещения.

С и д о р о в. Придется вручить?

И в а н о в. Придется. Знать бы, как… Песок-то сегодня поднимем?

С и д о р о в. Неплохо бы у соседей блок попросить.

И в а н о в. Ну и попроси.

С и д о р о в. Иван не даст. Ему приказ начальства нужен.

И в а н о в. Хорошо, я поговорю с его начальником.

С и д о р о в. Тогда поднимем, конечно.

Из подъезда выходит Архипова. Сидоров уходит.

И в а н о в. Антонина Никитична, здравствуйте…

А р х и п о в а. Какое официальное начало. Здравствуйте, Семен Семенович. Что-то хотите мне сообщить?

И в а н о в. Не хочу, но должен… Вечером собираем тех, кто еще не эвакуировался. Приходите, послушайте руководителей города, если мои уговоры на вас не действуют.

А р х и п о в а. А меня уговаривать не надо. Я с места не тронусь, пока не дождусь мужа.

И в а н о в. Такие вопросы не мужья решают. Как жена командира вы понимаете, что Постановление Исполкома – это приказ, подлежащий исполнению.

А р х и п ов а. Понимаю, но я уж дождусь своего командира.

И в а н о в. И все-таки приходите. Нам есть о чем поговорить.

Архипова, пожав плечами, уходит, К Иванову подходит Курашова.

К у р а ш о в а. Семен Семенович, объявление я повесила,

И в а н о в. Спасибо. А теперь – по квартирам.

К у р а ш о в а. Да я, сидя здесь, больше людей предупрежу… Многие же еще на работе.

И в а н о в. Как знаете, но чтоб все, кому уезжать, были. А я пройду в военкомат. К собранию вернусь. Кому понадоблюсь, пусть ждут.

К у р а ш о в а. Опять?

И в а н о в. Не сидеть же здесь, когда немцы лезут отовсюду, как саранча!

К у р а ш о в а. Не знаю, что вам и пожелать…

И в а н о в. Мало ходите по городу и не видите, как посерьезнел Ленинград. Вот и нам надо серьезно решить, что делать каждому.

К у р а ш о в а. В военкомате-то узнайте поподробней, где немцы. На карту хоть одним глазком взгляните. А то в газете называют Сольцы, Струги Красные, а где это?

И в а н о в. Я что-то карты там не видел, убрали, наверное, с глаз долой, чтоб себя и людей не пугать. А места, что вы называете, немцы уже прошли и по нашей области идут.

Из подъезда выходят Сидоров, Мохов, Гулин с ведрами.

Г у л и н. (Мохову). На собраниях-то вам что-то разъясняют?

М о х о в. Да собраний с начала войны не было!

Г у л и н. Понятно. На собраниях отвечать на вопросы надо. Почему, например, война идет так, а не иначе…

С и д о р о в. Ну и разъяснили бы. К чему людей в неведении держать? Какую-то информацию сверху должны давать…

М о х о в. Это мы, простые смертные, всегда что-то должны, но не руководство. По-моему, многие затаились в ожидании, чья возьмет.

С и д о р о в. Этого быть не может!

Г у л и н. Ну да… потому что не может быть никогда. Точно так же, как нам твердили, что Германия не нападет, потому что мы – союзники. Значит, кое-где гостей ждут.

М о х о в. Я говорю только, что прежней активности нет. Вроде бы самое время что-то возглавить, кого-то повести.

Г у л и н. Ну. во-первых, инициатива наказуема. Москва в любой момент может пресечь любой почин. Своих-то людей призвать к порядку у нас умеют – это не с немцами воевать. А во-вторых, пассивность послужит неплохим оправданием перед немцами.

И в а н о в. Идиоты! Этим «товарищам» предстоит перед нашими людьми держать ответ! Слава богу, таких «гостеприимных» у нас немного.

Г у л и н. Но их поведение заметней. И в присутственных местах не избавиться от впечатления, что все замерли в ожидании.

И в а н о в. Немцы не с пряниками к нам идут. Им земля наша нужна и мы – рабами.

М о х о в. Некоторые прямо говорят, что мы и большевиками закабалены по самое горло. И приход немцев позволит что-то улучшить в стране.

И в а н о в. В какой стране? Ее не будет! Где сейчас Чехословакия, Австрия, Польша? Плата за помощь может оказаться непосильной. В своей стране самим надо наводить порядок.

З а т е м н е н и е.