Читать книгу Что вам расскажет арестант - Владимир Старцев-Фомин - Страница 4

Живëм мы и не знаем наперëд,

Ни в старости, ни в молодости ранней,

На что Господь нас в жизни призовëт,

И для каких готовит испытаний.

Я суетливо жил, и грешник, и простак,

Но вот доносы, оговоры, всë другое,

Явились, жизнь мне вывернули так,

Что из меня в миг сделали изгоя.

Всë началось с конфликта, а затем

Враги мои в целях защиты в своëм деле

Оговорили, – так от всех проблем

Себя избавить этим захотели.

И воплотили в жизнь сюжет такой,

Что сатаны по замыслу достоин:

Донос в спецслужбу, где жестокою рукой

Капкан был мастерски устроен.

Придя к чекистам через черный вход,

Через дружков в продажной сей структуре,

Им навязали ложь свою, наоборот

Там правду вывернув, – и дело их в ажуре.

И вот у них все козыри в руках:

В стране спецслужба управляет всеми,

Сопровождая дело на своих штыках,

Что ныне как часы работает в системе.

Система их одна работает у нас

Всегда без сбоев – это, право, жалко,

Опять репрессии в который раз,

И в беззаконьях вся смекалка.

Так что же доказать в суде мог я,

Когда из камня изваянье, идол,

Глухой к защите был судья,

Который ложь за правду выдал?

Ничто секретом не было для нас

Для всех, я знал, какой, откуда ветер дует,

И то, что с делом поступил заказ,

И чем этот судья рискует.

Конечно, можно многое понять:

Чтоб сильный относился благосклонно,

Пред ним заискивают, а органы опять

Боятся судьи больше, чем закона.

Я знал об этой публике, про связь

С доносчиком, где местный был Иуда,

Но в суд в тот день пришëл я, не боясь,

В душе наверное надеявшись на чудо.

И вера твердая тогда во мне была,

Наивная, в закон и в правосудье, —

Ведь я не ведал, как тут делают дела,

Используя все это как орудье.

И вот судья читает приговор —

Финал спектакля, микропредставленье,

В котором он лишь ложь и оговор

Переписал из дела, с обвиненья.

Мавр сделал дело, и злодей

Ушëл, всем видом выразив усталость,

Лишь вышел, как толпа людей

Шумливо в этот зал ворвалась.

Я всей начавшейся вокруг возни,

Всех действий этого чужого люда,

Энтузиазма их, не понимал, ни кто они,

Что делают, взялись откуда.

Дошло: за мной пришли из тех дверей;

Чуть выждав, все они уже кричали,

Чтоб с ними я идти сбирался поскорей,

Но надо обыскать меня вначале.

А дальше, прежде времени, казня,

И прямо здесь в судебном зале,

Они при этом обыске все сообща с меня

Нательный крест снимали.

Я крест им свой не отдавал,

Его сжав на своей груди рукою,

«Нельзя с собою брать металл!» —

Кричали, ждали, что им руку я открою.

«Не полагается, вам говорим!»,

«Нельзя!» – конвой долдонил,

Пока не отдал я с креста цепочку им,

А крест же свой зажал в ладони.

Повисла пауза, и в той тишине

Один из них, глаза потупив лисьи,

Мой крест решил оставить мне,

Как бы сошедшись в компромиссе.

А дальше повели, у входа «автозак»

Стоял, и нас, трëх-четырëх, в автомобиле,

По одному, в глухие боксы, как собак,

В железные всех посадили.

Я в ящике сидел, и лишь глаза мои

Через отверстье в двери видны были,

Во тьму, куда-то вниз с лица земли,

Меня во мраке ночи увозили.

С трудом моя дышала грудь,

И от меня свет Божий затворился,

И всю дорогу я, весь этот путь,

В слезах в железном ящике молился.

Я в темноте сидел, прижавшись весь

К глазку – окошечку в железной дверце,

Но чувствовал, что в своей вере даже здесь

Не умалился я нисколько в сердце.

И знал я, мокрый весь от своих слëз,

Что долго мне теперь идти по краю,

И пел я в ящике: «Тебя и здесь Иисус Христос,

Господь мой, воспеваю!»