Читать книгу Прорицание вёльвы. Феномен скандинавской поэзии. Серия книг: Скандинавская мифология - Владимир Сушков - Страница 7

9 Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

стали священные:

кто должен племя

карликов сделать

из Бримира крови

и кости Блаина.

10 Мотсогнир старшим

из племени карликов

назван тогда был,

а Дурин – вторым;

карлики много

из глины слепили

подобий людских,

как Дурин велел.

11 Нии и Ниди,

Нордри и Судри,

Аустри и Вестри,

Альтиов, Двалин,

Бивёр и Бавёр,

Бёмбур, Нори,

Ан и Анар,

Аи, Мьёдвитнир,

12 Гандальв и Вейг,

Виндальв, Траин,

Текк и Торин,

Трор, Вит и Лит,

Нар и Нюрад —

вот я карликов —

Регин и Радсвинн —

всех назвала.

13 Фили и Кили,

Фундин, Нали,

Хефти, Вили,

Ханар, Свиор,

Фрар и Хорнбори,

Фрег и Лони,

Аурванг, Яри,

Эйкинскьяльди.

14 Еще надо карликов

Двалина войска

роду людскому

назвать до Ловара;

они появились

из камня земли,

пришли через топь

на поле песчаное.

15 Это был Драупнир

и Дольгтрасир с ним,

Хар и Хаугспори,

Хлеванг и Глои,

Дори и Ори,

Дув и Андвари,

Скирвир, Вирвир,

Скафинн и Аи,

16 Альв и Ингви,

Эйкинскьяльди,

Фьялар и Фрости,

Финн и Гиннар;

перечень этот

предков Ловара

вечно пребудет,

пока люди живы.

В 9 стихе говорится о том, что сели боги на троны могущества и стали совещаться между собой. Между исследователями до сих пор идут споры, имел ли в виду автор только богов-демиургов – Одина, Вили и Ве, или здесь речь шла обо всех асах. Вполне вероятно, что здесь имеются в виду асы, которые уже были рождены до этого (мы их видим в 7 стихе), кроме того, в «Младшей Эдде» говорится, что Первым их (богов) делом было воздвигнуть святилище с двенадцатью тронами и престолом для Всеотца. Однако, стоит перейти к более сложным и комплексным вопросам по поводу сотворения карликов и озвучить их:

1) Связан ли приход трех дев из Йотунхейма с творением карликов? Повлияли ли эти девы на асов и не по их ли научению боги начали создавать карликов.

2) Почему первыми божественными творениями стали именно карлики? С чем это может быть связано?

3) Почему именам карликов уделяются целых 8 стихов? Чем так важны имена карликов?

Следует напомнить о том, что весь видимый мир был сотворен тремя демиургами – Одином, Вили и Ве, после убийства первочеловека Имира. Из мяса Имира была сотворена суша, из крови – воды, из костей – горы, из зубов – скалы, из волос – лес, из мозга – облака, из черепа – небесный свод. В 9 стихе «Прорицания» речь идет о том, что боги должны племя карликов сделать из Бримира крови и кости Блаина. Действительно ли Бримир и Блаин являлись различными именами Имира? Очевидно, речь идет о все том же акте творения первых богов, связанном с убийством Имира, это согласуется и с данными из «Младшей Эдды».

Интересно то, что карлики были сотворены из крови первочеловека (из моря?), а также из его костей (из гор).

– Что касается творения карликов из костей, то тут все более-менее понятно и это соответствует скандинавским поверьям. Карлики (или цверги) жили под землей, в горах или каменистых местностях, они боялись света и превращались при солнечных лучах в камень. Об этом свидетельствует и поэма, которую мы будем разбирать чуть позже – «Речи Альвиса». Мудрый карлик Альвис сватался к дочери Тора, и громовержец задает вопросы цвергу до самого рассвета, после которого Альвис и превратится в камень. Не сомневаюсь в том, что профессор Толкиен, лингвист и фольклорист, вдохновлялся этой поэмой при написании Хоббита.

Снорри в своей «Младшей Эдде» повествует об этом мифе чуть-чуть по-другому, однако все же в конце ссылается и на «Старшую Эдду»:

Затем сели боги на своих престолах и держали совет и вспомнили о карликах, что завелись в почве и глубоко в земле, подобно червям в мёртвом теле. Карлики зародились сначала в теле Имира, были они и вправду червями. Но по воле богов они обрели человеческий разум и приняли облик людей. Живут они, однако ж, в земле и в камнях. Был старший Модсогнир, а второй – Дурин. Так сказано о том в «Прорицании вёльвы»:

Этот стих можно истолковать по-разному, но что мы знаем точно, так это то, что боги уже:

– Расчленили Имира

– Сотворили из него весь видимый мир.

Что касается акта творения из тела Имира, то мы будем говорить об этом позже, в следующих главах. Судя по стиху Снорри, уже прошло достаточно времени, чтобы в трупе Имира появились могильные черви, поедающие его плоть. И именно из них были сотворены цверги. Версия Снорри звучит намного логичнее, особенно в представлении человека той эпохи:

– Черви – это обители почвы и подземного мира. Подземный мир для древних людей являлся загадочным мистическим местом, чаще всего, в соответствии с тринитарным устройством мира, подземный мир считался обителью усопших. Вероятно, на такое мнение древнего человека подтолкнул культ захоронения людей под землей, появившийся в результате гигиенической практики еще в неолитическую эпоху. Эта практика в скором времени стала обрядовой, а затем и вовсе мифологизировалась.

– Но помимо того, что черви обитают в земле, они также и поедают тела мертвого человека (или животного). Хотя с точки зрения науки это является некорректным фактом, сами по себе трупные черви являются отложенными раннее личинками трупной мухи, однако древние люди соотносили трупных червей с обычными.

– Таким образом, по версии Снорри, цверги были сотворены из этих самых червей, поедающих плоть Имира, но по воле богов они обрели человеческий разум и приняли облик людей.

– Версия «Прозаической Эдды» звучит более логично, но она вполне согласуется и со строфами «Старшей Эдды», и я здесь не вижу видимых противоречий. Но суть этих строф в принципе едина – карлики или цверги, были сотворены из плоти Имира, что указывает нам на их подземную или горную природу.

Вероятнее всего, карлики являлись многочисленными хтоническими или природными существами, такими же, как и альвы. Проще говоря, они являлись первобытными духами, начало которых уходит возможно даже не в протогерманскую, а индоевропейскую эпоху. Их ближайшими аналогами можно считать славянских духов (домовой, водяной, полудница, банник), римских (маны, пенаты, лемуры, лары, и – индигеты, отвечающие за каждое действие на протяжении всей жизни человека, двуликий Янус), литовских (Лауксаргас, Медейна, Габия).

Являлись ли цверги демонами или были добрыми духами? Нам следует разделять понятия религии и мифологии, они отнюдь не тождественны. Мы мало знаем о характере скандинавской религии и не может утверждать о качестве цвергах в представлении древних людей. Но если взять славянскую мифологию и провести грубую параллель, то можно с уверенностью сказать, что цверги (и альвы, или эльфы) не являлись плохими или хорошими духами. У славянских и балтийских народов, которые являются двоюродными братьями германцев, была практика задабривания таких духов, что свидетельствует о том, что духи не являлись чем-то «злым» или «добрым».

Вернемся к «Старшей Эдде», и к другим именам Имира, о которых необходимо поговорить.

из Бримира крови

и кости Блаина.

Чтобы разобраться с тем, является ли Имир Бримиром и Блаином, необходимо разобраться с этимологией этих слов. Вероятно всего, данные имена являются хейти (поэтическое описательное имя) Имира.

В оригинале, мы читаем:

ór Brimis blóði

ok ór Bláins leggjum.

Слово ór указывает на родительный падеж следующего слова, и мы видим, что в оригинале указывается на кровь некоего Brimis. Большая часть исследователей возводит слово Brimis к древнескандинавскому слову brim. На самом деле слово brim можно встретить и в древнеанглийском («прибой, наводнение, море, морской берег, океан», в целом, речь идет о морской воде), протогерманском *brimą («волна, море, прибой»), протоиндоевропейского *brem- («гудеть, шуметь»). Но в контексте «Старшей Эдды», наверно стоит лучше смотреть в сторону исландского языка, где слово brim значит «море» или «прибой», как мы видим, это слово с общим корнем для всех германских языков и наречий. И что же касается Бримира, которого часто идентифицируют как Имира, тут есть два варианта.

Первый вариант. Следует уточнить, что краткий корневой суффикс «ir» является прерогативой устаревших поэтических слов среднего рода, характерных именно для прозы (einir, fellir, mœnir, víðir, Þórir, Ægir). Действительно, возможно, что имя Бримира архаично и оно произошло от слова brim, еще задолго, до составления этой песни. Таким образом, мы можем сказать, что раннее Имира называли «прибоем» или «морем».

Второй вариант может показаться более надуманным, однако, не стоит забывать о том, сколько веков разделяет время появления мифа и время его документирования в кодексе «Старшей Эдды». Возможно, что изначально Имир имел совершенно другое хейти. Нам хорошо известны примеры того, как имена нарицательные становились именами собственными. Один из таких примеров – Тюр, чьим именем в последствии стали называться все боги. Можно вспомнить несколько кённингов Одина, где слово «Тюр» имеет совершенно другое значение, не относящееся к однорукому богу:

– Geirtyr (Копье бога)

– Hertyr (Бог призраков)

– Hroptatyr (Бог богов)

– Hangatyr (Бог повешанных)

Но есть и обратное правило, которое работает во всех мифологиях мира, когда первоначальное нарицательное слово становится именем собственным. В качестве примера можно привести пример бога Бури – деда Одина. Изначально, под словом Búri подразумевалось слово «источник» или «родитель», и вероятно, что эти слова не являлись именами собственными. Лишь после трансформаций языка и спустя какое-то время становления мифологии, оно превратилось в имя собственное.

Возможно, что Brimis являлось хейти Имира, но есть вероятность, что «ór Brimis blóði» является древнейшим кённингом, который потерял свой смысл и вместо «Brimis» здесь должно быть слово, олицетворявшее прибой или море. В таком случае можно перевести это предложение так:

– Кровавый прибой. (Что опять же отсылает нас к Имиру).

Возможно, что в этом предложении было использован так называемый «обратный кённинг», где словосочетание «кровавое море/прибой» подразумевает под собой кровь Имира.

Что же касается предложения «ok ór Bláins leggjum», то тут дела обстоят еще намного интереснее. Во-первых, слово leggjum в древнеисландском означает не кости, а ногу, или в более широком смысле – конечности. Во-вторых, большинство лингвистов, перевело имя Имира «Bláins», как слово «Синий» или «Темный», что, по их мнению, является хейти первочеловека, и характеризует его, как инеистого великана. Вообще это слово действительно используется в древнеисландском:

– blá·eyg (ð) r (голубоглазый)

– blá·kápa (Синий плащ)

– blá·maðr (Черный человек, негр).

И соответственно Bláinn, может быть хейти Имира, в значение «Синий человек», а родительный падеж этого слова будет Bláins. Ученые до сих не могут обосновать этот хейти по отношению к Имиру, пожалуй, единственным толкованием этого слова может быть цвет синего инея, который был покрыт этот первочеловек. Не стоит забывать и то, что Имир являлся предком всех инеистых великанов.

Тело всего видимого мира было сотворено из тела Имира, имя которого родственно индуистскому Яме. Эта легенда перекликается с греческими орфическими легендами о сотворение мира из Диониса, и индуистским мифом о происхождение вселенной из тела Пуруша.

Однако стоит вспомнить и то, что сама песнь, судя по палеографии поэмы, была сочинена в середине X века, на рубеже языческой и христианской эпохи, а записана эта песнь спустя (минимум) три века. Скорее всего, судя по аллитерационному стиху и построению предложений, изначально поэма была представлена устно и лишь затем она записалась на бумаге. Возможно, «Пророчество Вёльвы» проходило несколько редакций и Королевский кодекс (ок 1270 года) лишь одна из редакций кодекса, дошедших до нас.

Дело в том, что слово Bláinn может восходить к норвежскому bleime (волдырь, язва, припухлость) протогерманскому *blajinǭ или *blajjinǭ (раздуваться). Если это действительно так, и переписчик рукописи ошибся в созвучии слов, то очевидно, что речь идет о раздувшемся трупе Имира и это хейти вполне могло подойти к первочеловеку.

Однако, если вспомнить, что некоторая часть «Прорицания Вёльвы» перекликается с «Вессобрунской молитвой», можно аккуратно выдвинуть предположение, что часть текста является адаптивным переводом нижненемецких песен и молитв, где в оригинале стояло слово bleine, которое по произношению созвучно с исландским словом Bláinn. В любом случае, по смысловой нагрузке, в этом месте стиха должно было находиться хейти Имира.

Что же касается стихов, о создании карликов (среди англоязычных специалистов эти стихи называются Dvergatal или «Счет гномов»), то многие исследователи полагают, что они являются позднейшей вставкой. И действительно, «Счет гномов» выбивается из поэмы, похоже, что данные стихи возникли под христианским влиянием Библии, где характерно подобное родовое перечисление:

Книга о рождении Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова.

Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его;

Иуда родил Фареса и Зару от Фамари: Фарес родил Есрома; Есром родил Арама;

Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наасона; Наасон родил Салмона;

Салмон родил Вооза от Рахавы; Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея;

Евангелие от Матфея 1 гл, 1:1—1:5

Имеет «Счет гномов» какой-нибудь практический смысл, либо это являлось поэтическим приемом, сейчас сказать трудно. В перечислении имен мы видим, как хтоническое природное воплощение гномов (Нии – Растущая луна, Ниди – убывающая луна, Фрости – мороз), географическое составляющее, подобно розе ветров (Нордри – северный, Судри – южный, Аустри – Восточный, Вестри – западный), негативные (Альтьов – вор всего, Двалин – медлящий, Нипинг – злодей) и положительные человеческие качества (Вит – мудрый, Регин – могущественный, Фрэг – славный, Ханнар – прилежный, искусный), нейтральные (Лит – цветной, Трар – упрямый, Текк – возлюбленный, Хефти – черенок), связанные со смертью (Нар – мертвец, труп, Даин – умирающий), составные имена (Мьёдвитнир – медовый волк, Хорнбори – бурящий рог, Радсвид – щедрый на советы, Эйкинскьяльди – дубовый щит)

Как мы видим, перечень имен довольно обширный и выделить их в какую-либо отдельную категорию довольно сложно. Могу выдвинуть несколько предположений, касаемо «Счета гномов» для этой песни.

Во-первых, этот список гномов действительно мог быть записан под влиянием христианства. Косвенно, об этом может свидетельствовать нижеприведенные строки:

карлики много

из глины слепили

подобий людских,

как Дурин велел.

Сотворение людей (или других живых существ) из глины характерны для южных народностей, а в частности для семитской семьи (египетская, вавилонская, шумерская мифология, иудаизм, христианство, ислам). Для индоевропейцев было характерно сотворение людей из деревьев, о чем пойдет речь чуть ниже. Еще стоит сказать, что глина характерна для мягких почв и на местности, где протекают реки, что никак не согласуется с природой Исландии. Следовательно, мы имеем дело с более южным или взятым из других источников заимствованием.

Во-вторых, данный список мог отображать практику составления родословной, характерную для устного родового, а позже – народного творчества скандинавов. Почему автор вставил фрагмент в «Прорицание Вёльвы» сказать сложно, однако, у него должна была быть мотивация. Вполне возможно, что во время записывания «Старшей эдды», языческая практика запоминания родословной начала сходить, а перечисление имен цвергов являлось напоминанием о необходимости знать свою родословную.

В-третьих, перечисление имен гномов могло иметь и поэтическую задачу. Стоит только прочитать данные стихи на исландском языке и можно ощутить всю прелесть и красоту данного стихосложения. Однако, это не отменяет того факта, что «Счет гномов» должен был иметь и какое-либо практическое значение, так как об этом свидетельствуют последний 16 стих:

перечень этот

предков Ловара

вечно пребудет,

пока люди живы.

К сожалению, до конца расшифровать этот отрывок также не представляется возможным.

Прежде чем перейти к следующему стиху, я хочу воспроизвести его вкупе вместе с 8 стихом, избежав интерполяции «Счета гномов». Прочитав 8 и следом 17 стих (без «счета гномов»), мы можем понять, что счёт являлся позднейшей вставкой.

8 На лугу, веселясь,

в тавлеи играли,

все у них было

только из золота, —

пока не явились

три великанши,

могучие девы

из Ётунхейма.

***

17 И трое пришло

из этого рода

асов благих

и могучих к морю,

бессильных увидели

на берегу

Аска и Эмблу,

судьбы не имевших.

Как мы видим, 8 и 17 стихи прекрасно стыкуются между собой. В данном случае был использован поэтический и один из самых древних скальдических приемов – повтор, который своими корнями уходит в древнюю языческую эпоху.

Исследователи, придерживаются мнения, что такие повторы являются пережитком магических религиозных форм, где слово являлось важным магическим атрибутом. Это не является отличительной чертой исключительно скандинавской поэзии, такие лексические повторы можно встретить во многих писаниях народов мира.

В то время слово имело огромное влияние на человека. Дважды повторенное слово приумножало свое значение («Истинно, истинно, говорю тебе…» как пример из библии), а когда повторялись целые строки, это свидетельствовало о магической формуле сказанного, которые в славянской мифологии называют «причитанием» или «заговором». Примеры повторов в скандинавской мифологии многочисленны, некоторые из них пусть будут приведены ниже.

Из «Перебранки Локи»:

17 «Ты, Идун, молчи!

До мужчин ты всех боле

из женщин жадна…

20 «Ты, Гевьон, молчи!

О юнце я напомню,

тебя совратившем…

22 «Ты, Один, молчи!

Ты удачи в боях

не делил справедливо:

26 «Ты, Фригг, молчи!

Ты Фьёргюна дочь

и нравом распутна…

Подобная формула в этой шуточной песни была использована ровно двенадцать раз. Здесь же было использовано еще несколько повторов:

Один [сказал: ]

21 «Безумен ты, Локи,

что дерзостно вздумал

Гевьон гневить:

ведь ей, как и мне,

открыты и ясны

судьбы всех сущих».

29 «Безумен ты, Локи,

зачем о злодействах

рассказ ты завел:

все судьбы Фригг,

я думаю, знает,

хоть в тайне хранит их».

Советский филолог и основатель школы теоретической фольклористики Елеазар Мелетинский, в своем труде «Эдда и ранние формы эпоса» хорошо разобрал столь излюбленный скальдами прием. Он разделил все повторы по категориям, таким образом получив:

– Полные повторы

– Повторы типа рефренов

– Повторы анафорического и эпифорического характера.

– Повторы-подхваты, очень широко распространенные в славянском фольклоре.

Мелетинский отметил, что частота повторы не зависит от метрической схемы стиха, а значит, что повторы возникли раньше того, как сложились такие поэтические схемы. Также, филолог настаивал на том, что повторы рождались в глубине веков на основании языческих формул и заговоров.

Как мы видим в 8 и 17 стихе был использован повтор-подхват, который позволяет искусственно связать друг с другом несвязанные элементы. Обычно, скальдами использовались повторы-подхваты в том случае, когда последовательно нужно было рассказать о разных событиях, не связанных между собой.

пока не явились

три великанши, (unz þrjár kvámu)

могучие девы

из Ётунхейма.

И трое пришло (Unz þrír kvámu)

из этого рода

асов благих

и могучих к морю,

Из этого следует, что перечень имен цвергов является интерполяцией. Наверно, самым логичным обоснованием наличия «Счета гномов» является позднейшая вставка компилятора этих сказаний. Возможно, что «Счет гномов» был обособленной песнью (может быть даже этногенетической родословной), позже, вставленной компилятором в «Прорицание вёльвы».

Однако дальше, мы все-таки увидим, что стихи 8 и 17 связаны между собой.

17 И трое пришло

из этого рода

асов благих

и могучих к морю,

бессильных увидели

на берегу

Аска и Эмблу,

судьбы не имевших.

Для начала, начнем с конца и разберемся, чем же связаны между собой эти два стиха, которых насильно разделил компилятор «Прорицания вёльвы». Следует обратить внимание на последнюю строчку 17 стиха, которая в оригинале имеет всего лишь одно ударное слово, на котором как-бы сосредоточен весь смысл – örlöglausa. Это слово дословно можно перевести, как «без судьбы» или «не имеющие судьбу», «свободный от судьбы». Теперь, оба эти стиха заиграли новыми красками.

С этим контекстом, три великанши, могучие девы из Ётунхейма, отождествляются с тремя норнами – Урд, Верданди и Скульд, отвечавших за судьбу человека и богов. Очевидно, что эти девы пришли к богам, чтобы те даровали Аску и Эмбле судьбу, не зря жирный акцент сделан именно на этом слове. Еще один вариант этого перевода «с неопределённой судьбой», что более тонко и точно отображает взаимосвязь этих двух стихов.