Читать книгу Бунт. Книга I - Владимир Уланов - Страница 12

Петр Лазарев проснулся ночью от страшного шума и грохота. Со стороны крепостных стен и вала слышались крики, глухие выстрелы из пищалей и пушек.

Высвободившись из объятий Ефросиньи, которая от страха сжалась в комок и бормотала молитвы, Лазарев встал, быстро оделся в заранее припасенную одежду, сунул за пояс два кремниевых пистоля, пристегнул саблю.

Ефросиньюшка уцепилась за любимого, не отпускала его, причитала, как бы чувствуя, что видит его в последний раз.

– Ой, не ходи, Петенька, убьют тебя эти злодеи! Ой, не ходи, родненький!

Лазарев, нежно поцеловав ее в губы, усадил на кровать.

– Что ты, Ефросиньюшка! Да я только взгляну одним глазком и назад быстрехонько. Иди, запри за мной ворота получше и никого не пускай. Бог даст, скоро вернусь.

Вдова зарыдала, уткнувшись в подушку.

По дороге к валу Лазарев решил, что, если удастся, сразу же перейдет к Разину для свершения своих тайных дел.

Одет он был в синий кафтан, на голове баранья казацкая шапка, на ногах телячьи сапоги. За поясом поблескивали кинжал и два пистоля, которыми он владел в совершенстве.

Когда тайный истец пробрался на вал, там кипела ожесточенная схватка. Не успел Петр понять, где казаки, а где царицынцы, как на него навалился стрелец, спутав его с разинцем. Здоровенный детина подмял его под себя, ухватил за горло. Задыхаясь, Лазарев с трудом вытащил из-за пояса кинжал и, напрягаясь из последних сил, ударил снизу дюжего мужика. Тот дернулся и выпустил его горло. Петр с жадностью стал вдыхать пахнущий пороховой гарью воздух. С трудом сбросив с себя тяжелое, безжизненное тело служилого, он вскочил на ноги, но тут же на него вновь набросилось несколькострельцов. Тайный истец метко сразил двоих в голову выстрелами из пистолей, а третьего зарубил могучий чернобородый казак. Сверкнув на Петра горящими черными глазищами, крикнул:

– Держись, браток!

Казак ловко орудовал саблей налево и направо, её удар был смертелен для врага.

Петр Лазарев сразу же почувствовал силу этого человека. Бок о бок с чернобородым тайный истец продолжал рубиться, успешно отражая нападения стрельцов.

Стрельба из пушек усилилась, скоро их огонь перенесся на дерущиеся кучки противников на валу. Разинцы стали медленно отходить с вала к своим стругам.

Лазарев заметил, что около чернобородого детины всегда поблизости находится несколько здоровенных казаков, которые оберегают его от любой опасности. Особенно привлекал внимание мужик богатырского телосложения с огромной дубиной. И, как только около чернобородого скапливались стрельцы, мощный удар дубины либо разбрасывал их в стороны, либо оставлял лежать мертвыми.

Начало светать, когда штурмующие безуспешно, последний раз сходив на приступ, отошли к берегу Волги к своим судам.

К чернобородому подбежал человек и возбужденно спросил:

– Что делать будем, Степан Тимофеич?

– Всем на струги – и плыть вон туда, – ответил Разин, показывая рукой в сторону Сарпинского острова.

Лазарев догадался, что судьба свела его с самим атаманом, и, вспомнив свой сон, заулыбался.

– Чего улыбаешься? – вдруг спросил атаман, пристально вглядываясь в лицо Лазарева. Взгляд атаманских глаз обжег его и, казалось, пронзил насквозь, от чего Петр даже поежился, и ему стало не по себе от внезапно появившегося ощущения, будто Разину все известно про него.

– Откуда ты взялся? – спросил атаман, все также сверля Лазарева глазами. – Что-то я раньше тебя не видел у нас.

– С Царицына я, приказчик астраханского купца Молчалина. Промотал в кабаке с бабами все его деньжонки и решил податься к тебе.

– А стрелять где так знатно выучился? – с усмешкой спросил Степан.

– Так мне же часто в пути бывать приходилось, а от лихих людишек самая надежная защита – пистоль да сабля.

– Как звать-то тебя?

– Петр Лазарев.

– Тот струг видишь? – и Разин показал на струг, стоящий невдалеке. – Будь там и жди меня, потом еще поговорим.

В это время к Степану подошли есаулы, чтобы узнать, как быть дальше.

– Давайте, ребята, по стругам и плывите, – показал Разин на чернеющий посреди реки островок.

Есаулы поспешили к своим судам.

Казаки, усталые, изможденные, поддерживая раненых, садились в лодки. Матерно ругаясь, грозили кулаками в сторону Царицына.

Наконец, разинские суда, один за другим, стали медленно выгребать по направлению к Сарпинскому острову.

Когда казацкие лодки подошли к цели и причалили, разинцы разбрелись по острову и, найдя подходящее место, падали от усталости, тут же засыпая. А те, у кого были еще силы, шли к воде, чтобы смыть грязь, кровь, пороховую копоть, перевязывали раны.

Несколько казаков быстро поставили на бугре атаманов шатер.

Подозвав Ивана Черноярца, Разин спросил:

– Дозор выставили?

– Выставили, Тимофеич, со всех сторон острова и у стругов.

– Дозор бы надо почаще сменять, пусть ребята отдохнут, – озабоченно попросил атаман. – Тут из Царицына к нам приказчик сбег. Ты еще к нему не приглядывался? – спросил Разин.

– Видел.

– Ну и что?

– Вроде бы на лазутчика не похож, но присмотр за ним установлен будет. Скажу ребятам, пусть доглядят.

– В бою опытен. Бок о бок со мной стоял на валу.

– Куда его определить? – спросил Иван.

– Парень он грамотный и к бою годен, пусть с Григорием бумажными делами пока ведает, а где надобно, за казну постоит. Народ-то у нас всякий собрался – за казной догляд нужен.

Атаман зевнул и устало сказал:

– Пойду, маленько сосну. Но сначала пришли ко мне в шатер этого приказчика, я с ним еще поговорю.

Устало ступая отяжелевшими ногами, Степан вошел в шатер. Сел к небольшому столику, на котором была приготовлена еда. Залпом, не отрываясь, выпил прямо из яндовой сыто. Сильной рукой взъерошил черные кудри. Стал обдумывать причины неудачи взятия города, размышлять про себя: «Да, город нам не взять. Слабо наше войско. Не привыкли еще ребята к казацкому делу. Многие совсем недавно вместо сабли и пищали в руках держали соху или занимались своим ремеслом. Ничего, привыкнут. Казаками не сразу становятся. Поучить бы их бою, да нет времени. Завтра нужно уходить дальше вниз по реке, как можно скорей пробиваться к морю, пока воеводы не собрали силу. А с утра надобно созвать круг и согласно казацкому обычаю обсудить, что делать дальше», – решил атаман.

Лазарев неслышно вошел в шатер к Разину и остановился, настороженно глядя на атамана.

Казалось, Степан не видел вошедшего, но тут же заговорил, не глядя на него.

– Садись, чего стоишь? Я ж тебе не боярин.

Лазарев робко сел к столу.

– Бабенки-то хоть хорошие были? – вдруг спросил атаман, хитро улыбаясь.

– Какие бабенки?

– А эти, с которыми ты купцовы деньги пропил.

– А-а-а, бабенки-то… – вспомнил свой рассказ Лазарев, – неплохие!..

– Ты вот что, давай-ка без хитрости, расскажи лучше сам, кто тебя послал ко мне и зачем? Мне таких, как ты, воеводы много подсылали, некоторые у меня служат, а иные рыб в реке кормят. Если сегодня не расскажешь, завтра сам дознаюсь, тогда пощады не жди. Да знай, что за каждым твоим шагом ребята следить будут. Как худое заметят, сразу саблей срубят, вот мой указ.

Такого поворота Лазарев никак не ожидал. Он считал, что, сражаясь с Разиным на валу, заслужил у него полное доверие. А тут – на тебе!

– Неужто я чем тебя обидел, Степан Тимофеич, раз так мне не доверяешь?

Степан пристально посмотрел на него, спросил:

– Тебя ко мне кто прислал, Унковский или Хилков?

Тайный истец растерялся не на шутку от уверенности атамана в том, что перед ним лазутчик.

– Чего молчишь, сказывай! Али звать казаков, чтобы посадили тебя в воду?

– Еремка! – крикнул Степан.

В шатер забежал заспанный молодой казак. – Что, батько?

Лазарев сжался в комок, не зная, что предпринять, потому как почувствовал на себе тяжелый взгляд атамана.

– Раздобудь-ка нам, Еремка, чего-нибудь солененького, надоела уж эта баранина.

Еремка исчез.

Разин, улыбаясь, сказал Лазареву:

– Что, голубок, напугался? – и, как бы заглянув в самую душу Петра, молвил: – Не знаю, кто ты, но чувствую: что-то неладное у тебя на душе, ты мне сказывай – легче будет.

– Да что сказывать-то! – глядя невинными глазами, ответил Лазарев. – Я же тебе все рассказал. А что на душе грех у меня, это ты верно, атаман, сказал, разорил ведь я купчишку, и не будет мне от него прощения.

Разин захохотал.

Появился Еремка, поставил на стол полную глиняную чашку соленого чебака и кувшин с сытом.

– Вот это добрая еда! – обрадовался Разин, наливая сыта из кувшина. – Ладно, Петр, что не сказал, потом скажешь.

– Григорий! – крикнул во всю глотку атаман.

– Что, Тимофеич? – раздалось из другой половины шатра.

– Иди сюда, подожди спать!

Через некоторое время появился заспанный худощавый казак с тонкими чертами лица, длинными седыми волосами и окладистой седеющей бородой. Даже казацкая одежда не могла скрыть в нем бывшего монаха.

– Что расшумелся-то? Поспал бы, а утром все бы обговорили, – ворчал Григорий.

– Да ты лучше погляди, кого я тебе в помощники сыскал! Давно просишь у меня найти грамотного человека. Он бою обучен, ну а если что, и за казну постоит. – И, обратившись к Петру, пояснил: – Отныне будешь у Григория при казне и бумагах служить. А там поглядим.

– Ложился бы ты спать, атаман, хоть часок соснул бы, а то завтра дела опять на тебя навалятся, – посоветовал Григорий.

– Твоя правда. Надо бы поспать, – зевая, поддержал старика атаман.

А как только Григорий с Лазаревым ушли, Разин, не раздеваясь, повалился на широкую лавку, застланную рытным ковром, и громко с присвистом захрапел, что-то бормоча во сне.