Читать книгу Знак Зодиака Змееносец - Владимир Владимирович Евменов, Владимир Евменов - Страница 4

А ровно через две недели с момента описываемых событий, 4 апреля 1970 года, в город Орёл внезапно пришла «большая вода». Из-за установившейся аномально тёплой погоды и непрекращающихся проливных дождей, снег, которого в ту зиму с избытком выпало на полях, стал катастрофически быстро превращаться в талую воду. А если учитывать тот фактор, что промерзшая за зиму земля ещё не успела окончательно оттаять, то легко можно представить к чему в итоге это привело: вся эта гигантская водная масса единым потоком устремилась в главную речную магистраль области. Река Ока и её приток Орлик вскрылись практически одновременно за катастрофически короткий промежуток времени. Уровень воды стал стремительно расти, увеличиваясь буквально на глазах, и уже через каких-то шесть часов с момента начала паводка обе реки вышли из своих берегов. А поскольку всё это происходило ночью, то наутро в зоне затопления оказались десятки прибрежных улиц и почти тысяча домов. А вода всё прибывала и прибывала.

В городе было объявлено чрезвычайное положение. Это наводнение оказалось самым мощным за последние сто лет. Многоэтажные дома в центре города, расположенные в непосредственной близости с Окой, теперь стояли затопленные по вторые этажи. В частном секторе дела обстояли ещё хуже – из воды наружу торчали лишь одни крыши. Люди спасались, как только могли: кто-то, перебрался на верхние этажи, а кого-то приходилось эвакуировать в экстренном порядке на лодках прямо с крыш их домов.

Организованный властями города штаб по чрезвычайным ситуациям работал круглосуточно и на пределе возможностей. В срочном порядке были организованы группы из добровольцев для оказания помощи пострадавшим горожанам. Среди таких добровольцев оказались и знакомые нам лица: Алексей и Люба. И хотя родители Галушки были категорически против того, чтобы сын шёл в добровольческий спасательный отряд – в своём решении молодой человек оказался твёрд. Он был комсомолец по убеждениям и к тому же комсорг группы в институте, а потому иного выбора для себя в подобной ситуации просто не представлял.

Вечером пятого апреля на большой деревянной вёсельной лодке Алексей, Люба и знакомый им студент-историк из другой группы, занимались развозом питьевой воды и продовольствия горожанам, отрезанным от цивилизации разыгравшейся стихией.

Медленно скользя сквозь речные заторы, их лодка осторожно приблизилась к затопленному наполовину трехэтажному многоквартирному дому. Тут их уже давно ждали: из открытых настежь окон третьего этажа то и дело нетерпеливо выглядывали многострадальные жильцы, с надеждой глядя на молодых студентов.

– Граждане, граждане, не волнуйтесь, всем хватит. У нас тут целая лодка продовольствия и несколько канистр с питьевой водой. Не спешите – сейчас всем по очереди всё раздадим, – успокаивал граждан Алексей, меж тем его товарищ уже аккуратно подруливал кормой, швартуясь к водосточной трубе затопленного дома.

Такая осторожность, несомненно, имела определенный смысл, поскольку в мутной речной воде в большом количестве плавали «торпеды»: брёвна от разрушенных паводком деревянных домов, мощные льдины с незаметно выступающими острыми подводными частями, а кое-где и просто вырванные с корнями толстые искореженные стволы деревьев.

Внезапно из ближайшего настежь открытого окна высунулась чья-то взлохмаченная рыжая голова. Человек неопределённого возраста с сильно опухшим помятым лицом уставился на ребят горящими глазами. Быстро окинув безумным взглядом добровольцев, он закатил глаза и истошно затянул сиплым голосом:

– Водку, водку привезли!?.. Водка у вас есть?.. Я же сдохну, если не опохмелюсь! Уже третий день без капли во рту… Чего молчите?.. Так есть у вас водка или нет!?

Как старший в команде, ему ответил Алексей.

– Какая водка, мужик, ты что, очумел? Мы людям воду и продукты первой необходимости привезли, а ты тут такое городишь…

Не зная, что ещё добавить в подобной ситуации, он отвернулся от алкаша и, оставаясь по-прежнему стоять на ногах, нагнулся вперёд, чтобы помочь Любе доставать сухпайки из коробок. Это оказалось для него роковой ошибкой.

Со словами: «Ну, тогда я с вами поплыву», – охваченный белой горячкой алкоголик сиганул из окна третьего этажа, целя точно по центру плоскодонки. Однако в последний момент, видимо, оступился, зацепившись носком ботинка за подоконник. В результате прыжок не удался и рыжий спикировал прямёхонько в борт лодки, со всей силы ударившись об него головой. Раздался жуткий треск и уже в следующее мгновение, потеряв сознание, он камнем пошёл ко дну. Но это было ещё не всё. Сила удара тяжёлого человеческого тела в борт резко качнула лодку, и Алексей, не удержав равновесия, упал в воду. Это было для него столь неожиданно, что он даже не успел сгруппироваться – лишь взмахнул руками и плюхнулся плашмя на спину. По неблагоприятному стечению обстоятельств, он упал точно на торчащий из воды обломанный толстый сук подтопленного дерева, который в туже секунду, как по маслу, вошёл ему в грудную клетку. Студент-историк ойкнул, несколько раз дёрнулся и затих. Под тяжестью человеческого тела ствол перевернулся на сто восемьдесят градусов и увлёк Алексея за собой под воду.

А следом, ни секунды не раздумывая, с диким криком в воду бросилась Кудряшова. Она попыталась схватить Алексея за одежду, но не было уже поздно. В неистовстве шаря в речной мути руками, девушка предприняла судорожную попытку нащупать тело возлюбленного под древесным стволом. Она несколько раз ныряла, пыталась веслом нащупать его на дне, однако все попытки оказались тщетны – обнаружить тело Галушки так и не удалось. По всей видимости, его течением уже отнесло куда-то в сторону, а в воде, представлявшей из себя взвесь ила и грязи, рассмотреть что-либо не представлялось никакой возможности.

Сколько бы она так плавала в ледяной воде по своей воле – сказать трудно, но вскоре силы стали её покидать, а движения замедлились. И вот тогда очень вовремя её за ворот схватил третий член их команды – студент-историк Сергей Кондратьев. Преодолевая сопротивление Любы, он силком затащил её в лодку, обхватил руками и, придавив ко дну, крикнул прямо в лицо:

– Люба! Не надо, не надо! Всё – Лёша утонул! Ты ему уже ничем не поможешь, только себя погубишь! Вода его забрала!

Когда до неё дошёл смысл последней фразы, то издав истошный душераздирающий крик, она потеряла сознание.

Позднее Кудряшову отвезли в больницу, где едва придя в себя, с ней приключился ещё один истерический припадок. Понимая, что пациентке требуется специализированная помощь, врачи отправили Любу в психиатрическую клинику, где под действием успокоительных препаратов она провела впоследствии около трёх месяцев. Однако и это оказалось не всё. Через несколько дней в результате перенесённого переохлаждения у студентки развилась двусторонняя крупозная пневмония, которую с большим трудом смогли вылечить лишь благодаря «лошадиным» дозам антибиотиков.

Но самым печальным в этой истории оказалось то, что всё это время, ни она, ни врачи не догадывались о её беременности. Данный факт обнаружился лишь тогда, когда после выписки из больницы и уже находясь в академическом отпуске по болезни, Люба приехала в посёлок к своей матери и та заметила, что у дочери как-то уж очень явно округлился живот. К тому моменту уже шёл пятый месяц.

Когда до заторможенной от постоянного приёма больших доз разнообразных психоактивных лекарственных средств Любы, наконец-таки, дошло, что всё это время она горстями пила всевозможные таблетки и порошки, ей стало страшно ещё больше. Правда, на этот раз не за себя, а за своего будущего ребёнка. Вот тогда-то, от страха и безысходности, она и решилась открыть правду о своей беременности родителям Алексея Галушки.

Результат оказался вполне закономерен – матери покойного жениха стало плохо, и её увезли на «скорой» в больницу. А вот отец Алексея, Иван Федорович, мужчина старой большевицкой закалки, к тому же бывший боевой офицер и полковник запаса, с огромным трудом, но смог для себя принять подобную непростую новость. Он рассудил практично: «Сына больше нет в живых. Ради кого тогда жить? А если у Любы родиться ребёнок, то это будет родной внук или внучка». И потому старый коммунист согласился помочь невестке пройти углубленное обследование в одной из обкомовских больниц столицы, куда у него имелся особый доступ. Правда, для этого необходимо было формально признать Любу законной женой погибшего сына. Для человека его ранга официально сделать это было сложно, но… можно. И через три недели Кудряшова уже лежала на обследовании в одной из московских клиник закрытого типа.

***

– Доктор, что там? – взволнованно спросила Люба, когда высокая дородная женщина в белом халате и накрахмаленном высоком колпаке, сделала последний завиток перьевой ручкой в стационарной карте беременной.

– Ну, что, милочка, могу вас успокоить. Все результаты обследований и выполненных анализов показывают, что беременность у вас протекает хорошо, – строгим сухим голосом с серьёзным лицом заключила она.

Однако затем, внезапно смягчившись, акушер-гинеколог с улыбкой добавила:

– Да, и самое главное, поздравляю – у вас будет двойня.