Читать книгу Договор - Владимир Ящерицын - Страница 6

Похоже, две старших сестры и мать цапаются. Я сижу на мягком диванчике и стараюсь не отсвечивать, приговаривая про себя мантру: «Меня нет, меня здесь нет». В углу так же пытается слиться с местностью отец. В конце концов женщины достигают консенсуса, мать подходит к отцу, тычет в него пальцем и, что-то шипя, уводит его. Две старших сестры достают из столика деревянный стакан и две палочки с непонятными знаками. Бросив в стакан палочки, одна из них сильно трясёт его, другая не глядя тянет палочку и, недовольно цокая языком, вздохнув, внимательно смотрит на меня. К чему бы?..

На следующий день выспаться мне не дали. Разбудила меня служанка. В руках она держала штанишки и маленькую курточку. Уже одно это окончательно прогнало сон. Я сам натянул одежду, служанка только помогла справиться с застёжками, и вышел в гостиную. Здесь меня из новых предметов поджидал невысокий столик и маленькая табуреточка. На столике стояла моя еда, но не в бутылочке, а в обычной, пусть и маленькой, чашечке. Молоко стало гуще. Интересно, что туда добавляют? Надеюсь, вреда не будет.

После завтрака меня повели в другую часть Дома. Меня сюда раньше не пускала служанка, и всё здесь было мне в новинку. На стенах были вырезаны батальные барельефы, а на самых ответственных местах даже горельефы, изображающие Высших, применяющих заклинания либо с оружием в руках. Свернув за угол, мы вошли в длинный, слабо освещённый коридор. Справа был ряд дверей, слева – ниши со стоящими в них статуями Высших. Как я определил, что везде изображены Высшие? Просто: по длине ушей. Статуи в два человеческих роста в основном изображали женщин. Мужчин практически не было – пара на входе и пара в середине. Вот такое матриархальное общество. Интересно, а моя статуя будет здесь стоять хоть когда-нибудь? Мечты, мечты…

Поднявшись по лестнице и миновав пару поворотов очередного коридора со статуями Высших, я, держась за руку служанки, вошёл в… библиотеку! Это была самая величественная библиотека из всех немногих, что я видел. Арочный потолок был высотой метров двенадцать, ширина помещения – около тридцати метров, а длина – около семидесяти. Книжные шкафы были расставлены в два ряда и содержали множество аккуратных книг, скрученных свитков и сшитых рукописей.

Сзади раздались мягкие шаги. Обернувшись, я увидел входящую проигравшую старшую сестру в сопровождении серого мужчины в простой одежде и серой женщины в красивом платье. Сестра, коротко переговорив с ними, удалилась за отдалённый стол, села за него и, взяв какую-то книгу, начала читать. Наверное, предосторожность, чтобы я не спалил библиотеку. Служанка усадила меня на стул, и я понял, что вижу перед собой своих первых учителей. Сходив в глубь библиотеки, женщина принесла толстую красивую книгу – мой букварь. Учёба началась.

Для меня было шоком понять, что букв в местном языке – пятьдесят две, а цифр – сто, то есть используется сторичная система исчисления. Часов в сутках было двадцать пять, в местной минуте – сто секунд, и минут в часе тоже было сто. Год длился триста девяносто семь дней, каждый третий год был на день короче. Месяцев было восемь – по два в каждом квартале. В каждом месяце было примерно по пятьдесят дней. Это было похоже на пытку – я не думал, что всё окажется так сложно. Впрочем, голова у меня варила хорошо, и даже алфавит мне постепенно поддавался. Заодно учителя учили меня разговорному языку: мужчина создавал заклинанием фантом предмета, а женщина великолепным голосом произносила его название. Я пытался повторять за ней – получалось откровенно плохо. Но даже такой результат очень радовал моих учителей.

Я неожиданно быстро устал, и учителя, увидев это, закончили урок. Служанка взяла меня на руки и отнесла в покои покормить. После за мной зашла сестра, и, опять на руках служанки, я пропутешествовал по длинным коридорам за ней. Свернув за очередной поворот, мы очутились на ещё одном большом ромбовидном дворике. Его можно было бы назвать двойником тренировочной площадки, если бы песчаный пол не был разделён на множество одинаковых ромбиков. В них сидело много серых мужчин и женщин, каждый в своём, а вдалеке я даже увидел своих маленьких сестёр. А одна жрица соединила два ромбика в параллелепипед. Я чувствовал здесь бурлящую Силу. Всмотревшись, я понял, что ромбики образованы силовыми стенами, которые удерживали в пределах граней белый песок, играющий роль подстилки. Между ромбиками были свободные от песка дорожки шириной около полуметра.

Местные сидели в разнообразных позах – кто-то даже лежал на боку, глядя на разложенные перед собой листы бумаги. Я, сосредоточившись, с интересом посмотрел на, очевидно, медитирующих и увидел вырывающиеся из их тел протуберанцы разноцветной энергии. Некоторые из них вяло шевелились, иногда сплетаясь в причудливые узелки и формы, другие, наоборот, замерли в виде истончающихся шипов, пытающихся пробить щиты. Кстати, большинство энергощупов были чёрного или серого цвета.

Неожиданно чёрные щупальца ближней к нам жрицы, пытающейся ими что-то связать, лопнули, и узел чёрной энергии со звонким ударом кнута расплющился о яростно заискривший щит, мгновенно из неосязаемого ставший полупрозрачной стеной фиолетового цвета. Жрица под смешки соседей ругнулась и невозмутимо начала новую попытку сплести узел. Чёрная же клякса на щите начала медленно истаивать в воздухе, фиолетовый щит одновременно тоже становился опять прозрачным.

Та-ак, намёк понятен: нефиг на тренировочной площадке с магией баловаться, для этого есть медитативная. Понять бы, как щиты включать и выключать. Ну, я думаю, мне это сейчас покажут. И точно, сестра со служанкой повели меня по дорожкам в глубь ромбиков с медитирующими. Чем дальше мы шли, тем больше на нас обращали внимание, а когда мы наконец добрались до свободной площадки, на нас смотрели уже почти все. Как только мы шагнули на песок, шит включился. Так просто? Сестра без помех выбралась на дорожку, оставив меня на ромбике. Я оглянулся, на меня смотрели все окружающие. Я не понял, я вам что, клоун? Ладно-ладно, будет вам представление!

Сев на колени, я закрыл глаза и обратился к дремлющей Силе и неожиданно ощутил барьер вокруг себя – он казался твёрдой, чуть пружинящей стеной, даже немного приятной и скользкой, как стекло. Пламя внутри меня приняло форму птицы – захотев свободы, она вопросительно курлыкнула. Да… Иди… Медленно открываю глаза – птица уже вытекла из руки и висела передо мной на расстоянии вытянутой руки. Её связывал со мной, словно поводок, ярко-оранжевый жгут Силы, растущий из ладони. Птица, сложив крылья, села передо мной на песок и, распушив хвост, словно павлин, издала довольный клёкот. Я раскрыл свою Силу и плеснул часть через провод птице – она сразу же выросла почти в два раза, нависнув надо мной и став намного плотнее. А если бы я плеснул всю? Щиты за её спиной быстро становились непрозрачными. Я немного испугался и обратился к неподвижно застывшей птице: «Иди назад…» Птица снова курлыкнула, теперь недовольно, и так же быстро, как и в прошлый раз, втянулась в правую руку. Мне показалось что пламя прошептало внутри меня: «Аоре ил’нтаро». Интересно, а какой предел у фиолетовой защиты? Как-нибудь потом узнаю.

Я попытался связать узелок из энергощупалец – ничего, естественно, не вышло, и энергия, запасённая в щупальцах, потекла, превращаясь в струю огня. Классно, у меня есть ручной огнемёт! Вскочив, я отбежал в ближний острый угол и, влив больше энергии, расплескал необычное ярко-красное пламя по противоположной стене. Пламя завыло и заревело. Я добавил ток и начал равномерно водить струёй, поливая огнём, по непрозрачному фиолетовому щиту. Струя огня на выходе из ладони была довольно толстой, но пальцами её можно было сжать до толщины жутко свистящей спицы. Сжав же кулак, мне удалось собрать огонь в нечто вроде сгустка, который, как только я разжал пальцы, унёсся вправо, используя пальцы как направляющие, и, врезавшись в щит, буквально охватил все четыре стены. Через пару минут беготни и экспериментов с огнемётом я догадался заглянуть в глубь своего дара и обнаружил, что он значительно опустел. Осознав это, я «перекрыл вентиль», «выключив» свой огнемёт.

Я попытался выйти за фиолетовый щит, но только больно долбанулся лбом о гладкую поверхность. Значит, щит не пускает, если непрозрачен. Тыкнув в него пальцем, я понял, что он быстро теряет плотность. Я оглянулся, поискав глазами не такое фиолетовое место, и увидел, что сквозь дальний уже почти прозрачный угол проникает взволнованная сестра. Внезапно я почувствовал вонь и, опустив глаза на рукав курточки, увидел, что он тлеет. До меня дошло, что если моё пламя не вредит мне, то ещё не значит, что подобное выдержит моя одежда. Придётся раздеваться перед экспериментами, а одежду оставлять за щитом. Наверное, есть какие-то личные щиты, защищающие от негативных воздействий всяких экспериментов.

Сестра, наконец продавив щит своим телом, оказалась внутри ромбика и, моментально оказавшись рядом, схватила меня за ухо. Подтянув на один уровень со своим лицом, она что-то раздражённо-облегчённо прошипела и поставила меня обратно. Моё ухо горело огнём. На глаза навернулись слёзы, но я сдержался. И гордо посмотрел на неё. Неожиданно сестра звонко рассмеялась и, дав мне слегка по попе, снова оставила здесь. Сев на песок, я понял, что надо придумать, чем заняться. Я решил гонять энергию из дара в правый кулак, собирая её в сгусток. Получалось плохо, и тут меня позвала сестра – как быстро пролетело время! Похоже, пора на ужин и спатеньки. Когда меня обратно несла служанка, я вовсю зевал. Ничего, завтра после занятий я сюда вернусь.

Кстати, я вдруг осознал, что до сих пор являюсь безымянным. Когда окружающие говорят обо мне, они используют нечто вроде «ребёнок», «он», «Высший». У всех же остальных имя есть. С чем же это связано? С трудом составляя слова и коверкая буквы, мне удалось на следующий день спросить у учителей причину. Меня просветили, что, когда мне исполнится местный год, мне будет дано имя в Храме верховной богини Тьмы Элос. Да-да, именно так высокопарно. Объяснение и осознание этого ответа заняло около получаса. Но уже этому непростому подобию диалога я был рад. Ещё немного – и я получу ответы на многие вопросы. Что ж, потерплю.

На медитативной площадке у меня всё происходило почти без изменений, разве что сгусток получался чуть быстрее. Да, я обнаружил, что на полное восстановление моего дара требуется несколько часов: выдохшись вечером, я просыпался утром полностью восстановившимся. Вдобавок мне начало казаться, что дар не только растёт вместе со мной, но и меняется – внутри пламени я стал наблюдать странные разноцветные прожилки. Глядя на них, я почувствовал, что им там неуютно, но вытащить их из оболочки огня не получалось. Ну ничего, вода камень точит, а бесплотный огонь – плавит.

Учёба шла с переменными успехами: если разговорную речь я уже начал более-менее понимать, то с произношением и письмом были проблемы.

Праздник «день рождения» у местных, как объясняли мне учителя, не празднуется. Дело в том, что местные от старости практически не умирают. Да и как тут состариться, если старость наступает примерно в двадцать, а то и в тридцать тысяч лет. Я, не поверив, дважды переспрашивал учителей, но ответ был тот же. На данный же момент в городе живёт лишь двадцать Высших, чей возраст больше двух тысяч лет. Причина? Постоянные войны. Это ответ почти на все вопросы, касающиеся общества местных. Вдобавок старики внешне не меняются, а дар имеет свойство с возрастом медленно расти и примерно за тысячу лет удваивается. Представив свой дар лет этак в тысячу, я от страха икнул. Кстати, название города Альверист’ас в переводе с древнего – «Приносящий боль своим видом». Надеюсь, мне объяснят, почему у него такое название, но ответ, я уже чувствую, мне не понравится… Население города составляет примерно триста тысяч взрослых особей моего народа и почти три миллиона рабов других народов.

Каждый ответ на мой вопрос рождал ворох новых вопросов. У меня даже возникла идея их записывать на русском, но она с треском провалилась. Тело НЕ умело писать – странные каракули, получавшиеся у меня, буквами было назвать нельзя. Вдобавок я быстро уставал, и примерно через два часа занятий меня начинало клонить в сон – какие уж тут эксперименты с родным языком, тут бы местные освоить… А с ними-то и были проблемы. Это для мистических древних было раз плюнуть расположить в слове подряд несколько гласных или сказать слово полностью из одних гласных, к примеру: аеоэа – цвет запёкшейся крови, кхриао – серпообразное, с двухсторонней заточкой, оружие. В общем, жуть берёт. А мне ещё это надо не только проговаривать, но даже как бы пропевать.

В нашем городе-государстве местное население делится на Высших – правителей и магов, Серых – воинов и магов, и Чёрных – служителей и мастеровых.

Конечно, не все профессии так разграничены по происхождению, но, к примеру, Серая жрица не сможет никогда стать правительницей Дома. Соотношение населения примерно 1 : 50 : 200 соответственно. Да-да, на одного Высшего в среднем приходится пятьдесят Серых и около двухсот слуг. Но это не значит, что за мной или матерью бегает двести Чёрных слуг и ловит каждое её слово. Конечно же нет. Более половины Чёрных вместе с рабами заняты на подземных плантациях грибов, а также на разнообразных работах: от кузнецов и плотников до швей. И лишь небольшая часть из них (как правило, наиболее красивых) становится личными слугами Серых и Высших. Ни одному рабу не позволяется служить напрямую Высшим. Чересчур уж мы ценны.

Ситуация вырисовывается такая: Высшие. Аристократы. Богоизбранные. Официальное самоназвание – атар. Что в переводе с древнего языка то же и означает. Нам открыты лишь два пути. Боги хорошо одарили нас, и каждый обладает очень сильным магическим даром. Вдобавок мы чуть быстрее и сильнее, а также намного красивее. Обладая более ясным рассудком, способны на взвешенные суждения даже в экстренных случаях. Одним словом – прирождённые полевые командиры и недостижимая, для остальных двух классов, элита войсковых формирований. Хочешь – воюй, хочешь – помогай Матриарху Дома в управлении либо совмещай эти два пути. Но есть определённые нюансы нашего существования. Основной из них выглядит очень неприглядно.

При гибели всех Высших Дом перестаёт существовать, и его выставляют на торги как единое целое. Для существования Дома должен остаться хоть один атар, даже если он (она) только-только родился. Отсюда вывод: для уничтожения любого Дома достаточно выбить всех Высших и – всё, враг повержен. Вот почему за всеми Высшими ведётся внутригородская необъявленная охота, и без охраны, невзирая на всю нашу крутость и самомнение, нам лучше за пределами Дома не появляться. Проданный на торгах Дом не вливается в Дом, купивший его, а туда уходят некоторые из атар покупателя. Дом получает новое имя, чуть изменяя имя покупателя. И всё – новый Дом готов. Нужно отметить, что Дом никогда не предаёт своих Высших и обязательно выкупает (если они, конечно, живы) из плена. Невзирая на такие перспективы, жизнь жриц-атар не является сплошным замкнутым кругом: зачатие – беременность – рождение очередного Высшего – зачатие. Есть ещё самосовершенствование, внешний мир и разнообразные развлечения с ним, в том числе дипломатия и войны.

Война. Нет более сладкого слова для слуха Богоизбранного. Во время внешней войны забываются все внутренние распри и прекращаются гражданские стычки. Конечно, это не мешает всунуть лезвие кинжала между рёбер, но только не во вред общему делу и не в открытую. Плюс ко всему во время войны атар не только остаются над этими разборками, но даже греют постель и обрабатывают друг другу раны, даже будучи из разных Домов. Одним словом – элита.

Серые. Официальное название – атретас. В переводе с древнего – «клинок» (имеется в виду заточенная часть меча). Лично я думаю, что они – плод греха Высших и Чёрных, но может, я и ошибаюсь. Намного более слабые маги (часто даже десятикратно), чем Высшие. Чуть слабее, чуть медленнее атар. В общей массе менее красивы. Хотя бывают и исключения, а также разнообразные ненормальные отклонения в магическом даре. Бывают индивидуумы вообще без дара. Основной костяк военных формирований. Особого преклонения или уважения к Высшим я не наблюдал. Но вместе с тем они способны отдать жизнь за одного из нас. Злопамятны, но помнят и добро. Дети от аристократов с большой вероятностью рождаются Высшими, от Чёрных – всегда Серыми. Я иногда думаю, что будущее за Серыми. Хотя всё может измениться.

Серый может стать кем ему угодно, от воина до торговца. Серый может не состоять в Доме. Серый может много чего. Единственное, что он не может, – официально стать во главе Дома.

Чёрные. Официальное название – орин, слуга. Наиболее многочисленная прослойка населения, кроме рабов. Почитают за честь переспать с Высшим или Серым. Не способны возражать атар и, если его не понимают, могут дословно исполнять наши приказы. Иногда «виснут», если им отдают взаимоисключающие приказы. Практически лишены дара, но и здесь бывают исключения. Как солдаты представляют собой пушечное мясо, способное только замедлить даже впятеро уступающих им в численности Серых. Хотя тренировками Чёрных никто не занимался, и, я думаю, если долго помучиться, что-то точно получится.

Переход из одного сословия в иное – невероятное событие, достойное того, чтобы быть занесено в историю. У нас в Доме есть такая аномалия: Серая по правам, но Чёрная по рождению жрица по имени Арихитос, названная в честь бога Безумного смеха Ихитоса. История её рождения достойна того, чтобы быть исключением из правил. Мне её рассказали как сказку на ночь, но, в отличие от сказки, от неё веяло правдой.

Мой дядя во время одного похода на ахерез – это такой народ, живущий где-то относительно недалеко, – получил ранение. Его выхаживала молоденькая чёрная служанка. Чем ему она приглянулась – неизвестно, но через год родилась маленькая орин с необычной внешностью и большим даром. Будущая жрица отличалась от Высших только иссиня-чёрной кожей. И на Большом Совете Дома ей, не без скрипа, был присвоен статус жрицы-атретас.

Сейчас, спустя две сотни лет, она блистает, словно сверхновая звезда на ночном небе, притягивая к себе взор. Что уж тут говорить – свою первую ночь трое моих братьев провели с ней, что не добавило ей популярности среди остальных жриц-атретасов.

Кстати, такого понятия, как брак, местные не знают. В основном из-за свободолюбия и главенства в иерархии женщин. Взаимоотношения полов напоминают взаимоотношения земных тигров – столкнулись, переспали, разбежались. Отец, может, и захотел бы участвовать в воспитании ребёнка, да кто ему даст? Хотя, как я понял, тут из любого правила бывают исключения. Обычно куратором малыша назначается кто-то из старших родственниц, не занятых в настоящее время.

Шли дни и недели моей неспешной жизни, пока наконец-то не наступило событие, которого я ждал.

* * *

Сегодня мне исполнился год и я впервые покину Дом. Суматоха же в нём началась за день до события – атретасы начищали доспехи, приводили в порядок и полировали оружие.

Скоро мне дадут имя. Нужно сказать, мать уже придумала мне имя и подтвердила его в Храме верховной богини Элос. Осталась лишь официальная часть.

Ашерас ат И’си’тор. В переводе моё имя значит Огнеглазый, ат – из, И’си’тор – имя Дома. Доигрался я с огнём. Хорошо хоть не Огнеухий или не Огнежопый. А так даже нормально – имечко у меня внушает. Вот подрасту, отправлюсь на вылазку, заработаю дурную репутацию жестокого маньяка, и пойдёт моё имя по устам, и будут пугаться меня вражины моего Дома. Мечты, мечты…

Две служанки одели меня в свободные шёлковые маленькие штаники чёрного цвета и чёрную курточку с золотой вышивкой на спине знака Дома (обычно чёрный прямоугольник символа Дома был обшит по контуру синим), и моя служанка взяла меня на руки и вынесла из комнаты. Мы двигались по коридору, опоясывающему внутренние дворики по второму этажу. Я здесь ещё не был.

Спустившись по паре лестниц, мы попали во внешний двор, к нашему прибытию уже забитый атретасами, сидящими верхом на странных кошках, напоминающих цветом пантер, но по строению тела больше похожих на гепардов. Внешний двор был большим и свободно вмещал около двухсот атретасов на своих кошках. Кошки вели себя спокойно, лишь иногда поворачивая голову к хозяйке-наезднице, которая тут же начинала сюсюкать и успокаивать свою «лошадь». Я заметил, что на кошках нет сёдел, только запутанная система ремней, за которую и держались жрицы. Мужчины были особняком, лишь половина из них сидела на чёрных кошках. Остальные в тяжёлых металлических доспехах сидели на любопытных двуногих ящерах, тоже частично заключённых в металл. Если наездники на кошках имели дополнительно короткие копья и арбалеты, то всадники на ящерах были вооружены длинными четырёхметровыми пиками и луками. Впереди всех стоял крупный четырёхногий ящер, на спине которого было установлено нечто вроде паланкина, вдобавок у него был погонщик.

Атретасы замерли – из бокового прохода появилась мать. Глядя на обилие драгоценностей и практически полное отсутствие одежды, даже я поражённо выдохнул – что уж говорить об остальных… Красивее зрелище ещё поискать. Мать, довольная произведённым впечатлением, подошла к моей служанке и взяла меня на правую руку. Четверо высоких орин подняли мою мать на уровень паланкина, куда она и залезла со мной. Устроившись на мягком сиденье, она отдала приказ на движение. Створка каменных ворот почти бесшумно отъехала, и колонна войск начала вытягиваться наружу.

У ящера оказался очень мягкий ход – паланкин практически не качало, поэтому я вертел головой во все стороны, не особо заботясь о том, за что держаться.

Альверист’ас был густонаселённым городом с двух-, трёх– и даже пятиэтажными, разнообразными по архитектуре домами. Здесь соседствовало друг с другом всё: и странные тонкие башенки, и непонятно как держащиеся в воздухе кубы, соединённые тонкими переходами, и странные раскалённые парящие обломки скал, связанные цепями, и нечто, похожее на рощу красивых развесистых деревьев, с летающими вокруг них светлячками, даже проехали вообще ровный пустырь со ступенями посередине. Подняв глаза, я увидел звёздообразный пролом в далёком потолке гигантской пещеры. Сквозь него под углом падал белый свет и отражался от… воды? Говорил я пока плохо, но достаточно, чтоб задать вопрос, указывая пальцем и поворачиваясь к матери:

– Что это?

– Море мёртвых Хорус, – ответила мать, задумчиво глядя на белый свет.

Наш Дом остался позади, скрытый пятиэтажными домами. Улицы стали шире, и любопытствующих намного больше. Чего тут только не было! Энергоауры и разноцветные энергощупы причудливо шевелились, мешая толком рассмотреть отдельных жителей. Я сосредоточился, уменьшая восприятие, и с трудом начал улавливать в деталях отдельных особей. Мой взгляд скользил по толпе. Я с интересом смотрел на разнообразных существ: некоторые имели щупальца и отвратительные белёсые глаза – вокруг них было относительно свободное пространство, очевидно, их соседство было чем-то неприятно; странные бородатые карлики, ростом на полторы-две головы ниже орин, были одеты в пластинчатую броню, а на голове имели шлемы; темнокожие, бритые почти налысо мускулистые гиганты в грубых стёганых куртках и кожаных штанах соседствовали с невысокими носатыми зеленокожими, одетыми в невзрачную грязную одежду.

Мой взгляд внезапно наткнулся на знакомые фигуры. Да ведь это же люди! Смуглые, в странной одежде, надетой поверх кольчуг, вооружённые саблями и прямыми мечами, наподобие клейморов, но всё-таки люди. Хм, значит, здесь есть и люди… Я рассредоточил зрение – у людей оказалась развита энергетика. Конечно, до нас им как нам до богов, но всё же уровень чуть ниже среднего, а это – внушительно. Людей было всего четверо, но они чувствовали себя в безопасности. Я снова сконцентрировался – один из людей был седой и имел короткую опрятную бородку. Возникало впечатление, что его энергетика частично скрыта. Старик поднял глаза, и мы встретились взглядами. В следующее мгновение мне показалось, что между нами образовалась какая-то связь, по которой как будто полезли щупальца-черви. Лишь за мгновение до контакта их со мной я в ужасе успел раскрыть дар и ударить по связи огненной энергией. Связь, словно струна, тут же лопнула. Все остальные события произошли буквально за четыре-пять секунд. Старика отбросило назад, его трое спутников развернулись, и самого левого буквально снесло залпом арбалетных болтов. Другой получил в спину мутный заряд, сорвавшийся с руки жрицы, – впечатление, что его ударил задним копытом полуторатонный бык – хруст ломаемых костей было слышно даже через крики толпы. Мать развернулась и, не разбирая, нанесла удар самой сутью Тьмы. Посреди толпы будто ударил чёрным кулаком гигант – во все стороны полетели брызги крови и осколки камней. Удар размазал начавшего шевелиться старика и десяток его случайных соседей. Третьего человека тем временем сбил с ног наездник на пантере, и большая кошка прижала соучастника к земле лапой, его дополнительно контролировали две жрицы, распустившие свои стальные плети. Все трое людей живы – даже похожий на ежа из-за поразивших его болтов первый парень. Да люди ли это? На них набросили стальные сети и, смотав, в растяжку между всадниками поволокли в сторону Дома. Мать, оставив меня в паланкине, ловко спрыгнула на землю и, звякая драгоценностями, подошла к размазанным останкам старика. По-моему, понюхала воздух и, темнее тучи, вернулась обратно.

– Кто это? – спросил я, но мать, скосив свои красивые глаза на меня, промолчала.

Колонна снова двинулась дальше. Зеваки теперь не приближались, держась группами, а я испуганно смотрел по сторонам, выискивая «заглушенные» энергоауры. Но ничего опасного до самого Храма Элос больше не произошло.

Храм представлял собой пирамиду из чёрного камня, стоящую на восьми очень широких невысоких квадратных колоннах – по три с каждой стороны. Мы остановились возле него, и мать со мной на руках поднялась по лестнице, шириной с фасад Храма. Часть атретасов последовала за нами.

Через парадный вход мы вошли в Храм. Здесь меня ждало потрясение: пирамида была полой, её, словно перевёрнутую чашу, заполняла Тьма. Тьма напоминала очень густой чёрный туман. Она двигалась и создавала на своей границе множество образов. Мне казалось, что внутри пирамиды спрятался огромный спрут, беспрестанно шевелящий своими щупальцами-змеями. Мать же уверенно продолжила путь. Войдя в круг, начертанный в середине огромной квадратной каменной площадки, она остановилась и подняла свой взгляд вверх, произнеся:

– Я пришла, Прародительница, как приходила до этого. За благословением для своего сына.

От звука голоса матери поверхность Тьмы успокоилась и сильно уплотнилась, став похожей на чёрную воду. С этого чёрного «потолка» вынырнуло что-то напоминающее бугор и стало приближаться к нам. «Бугор» медленно менялся, пока не принял образ спускающейся по ступеням женщины, окутанной во мрак. Ступени возникали из Тьмы в тот момент, когда она должна была поставить ногу, и так и оставались висеть в воздухе, образуя красивую чёрную лестницу. Чем ниже спускалась Элос, тем плотнее становилось её тело, и наконец чёрный туман принял форму высокой статной белокожей женщины. Её белые волосы были заплетены в не совсем традиционную для местных тугую толстую косу, которая спускалась практически до колен, создавая впечатление странного, словно скорпионьего, хвоста. Богиня не имела одежды в привычном понимании – её тело было покрыто, словно второй кожей, тонким слоем чуть парящего мрака, оставлявшего непокрытыми лишь тонкие изящные кисти рук да голову. Мрак был достаточно густым, чтобы нельзя было сказать, что Элос обнажена, и плотно обволакивал её тело, подчёркивая его идеальные пропорции. На узком худощавом лице застыло выражение равнодушия. Когда я взглянул в глаза богини, то увидел там лишь вязкую шевелящуюся Тьму, напоминающую нефть.

При виде богини мать опустила голову, а атретасы с лёгким оружейным лязгом упали на колени.

Раздавшийся звук голоса Элос, казалось, рождался в каждой точке её Храма.

– Я вижу, Таенори, ты в плохом настроении? Что случилось? – Богиня позволила себе лёгкую усмешку.

– На нас напали в пути, моя богиня.

– И кто же посмел побеспокоить Матриарха в такой день?

– Я не знаю, моя богиня, но в нападении участвовал высший вампир со своим выводком.

– Наверное, это было весело! – Богиня звонко рассмеялась. – Но мы здесь не из-за этого, ведь так? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Это твой сын?

– Да, моя богиня. Мы с арирами вашего Храма уже утвердили его имя.

– Что ж, утвердили так утвердили.

Богиня, находившаяся метрах в десяти от нас, вдруг очутилась рядом. Мать от неожиданности отшатнулась.

– Дай мне его!

Таенори, напрягшись, протянула меня богине.

Я почувствовал страх матери и свой нарастающий ужас. Богиня взяла меня под руки и посмотрела в глаза: «У тебя будут столетия, чтобы привыкнуть к своему новому имени». Это была явно не моя мысль, но ключевое слово в ней было – «будут». Значит, я переживу данный отрезок времени.

Мне показалось, что меня засасывает. Мой дар выплеснулся сам, и гигантский столб пламени оказался жалким огоньком спички в огромном тёмном ангаре. Чужая сила заставила столб багрового пламени раскрыться цветком, выпуская из себя разноцветные прожилки, которые, обретя свободу, тут же в восемь разноцветных сфер дважды обернулись вокруг центра. Оранжевое пламя моего дара стало гаснуть, но разноцветные сферы начали испускать энергию, которая, словно туман, стала выпадать на центральную точку. Когда пламя совсем погасло, его место уже занимал довольно плотный сгусток энергии, напоминающий звезду с хаотично возникающими протуберанцами.

В следующее мгновение я осознал себя снова на руках своей матери, несущей меня к выходу под звонкий смех верховной богини Тьмы Элос.

Ощущение было как после полбутылки водки на голодный желудок. Мне временами казалось, что весь мир вращается вокруг меня, а временами было откровенно хреново. В пути меня жутко укачало, и, если бы было чем, я бы точно «отводопадил».

Возращение домой помнится смутно, а под конец я вообще заснул.