Читать книгу На переломе эпох. Том 2 - Владимир Земша - Страница 28

Январь 1989 г. Ружомберок
Общага

После падения нога у Владислава раздулась так, что не влезала в сапог. Были повреждены связки. В санчасти его освободили от службы. И позволили находиться на «домашнем режиме» без госпитализации. В этот день он так же лежал в общаге, наслаждаясь отдыхом и маясь от безделья… Раздался нерешительный стук в дверь. Тимофеев, оперевшись на костыль, доковылял, открыл дверь. Кто бы мог там быть? Комендант общаги? Ротный? Сосед по комнате? На пороге стояла Здена. Она улыбалась. Влад, переполненный радостью с одной стороны, и конфузом за свой мятый вид – с другой, отпрянул. Он не знал, что ему делать. Гримаса перекосила его лицо то ли радостью, то ли смущением и растерянностью. Он совсем не ожидал её увидеть. Владислав выглянул в коридор, проверяя, нет ли там свидетелей этого визита «иностранной подданной». Но коридор был пуст. По его телу пробежала необъяснимая дрожь возбуждённого волнения.

– Тебя никто не видел? – как-то испуганно спросил Влад.

– Не боися, трусишка зайка сэренький! – Здена с укоризной посмотрела на него и приблизилась так, что ему ничего не оставалось, как только обнять её, несмотря на некоторый свой конфуз. Он страстно прижал её к себе.

– Здена… Зденочка… – он непрерывно долго целовал её, согревая её холодное с улицы лицо, губы, не в силах оторваться. Куртка Здены валялась небрежно на стуле. Его руки непроизвольно скользнули ей под кофточку…

– Что? Что? Что ты робишь? Настырный хулиган! – кокетливо отстранилась она. Он на миг выпустил её, но страсть так сильно овладела ими обоими, что ничто не могло её унять…

Они лежали обнявшись. Он теребил её локоны. Она задумчиво водила пальцем по редким, едва пробивающимся волоскам на его юношеской груди…

– Я взяла отгул и решила приехать к тебе. Не было сил больше ждать. Не ожидала тебя увидеть в таком… как это сказать… – Здена напрягла лоб, ища подходящее слово…

– В таком убогом положении, ты хотела сказать?

– Ну, в покалеченном, скорее, а что это с твоей ногой?

– Так, чепуха! Только я вот такой теперь, почти калека!

– Калека! До свадьбы заживёт?

– Конечно, если эта свадьба будет с тобой!

Оба рассмеялись… Тут раздался стук в дверь.

– Владик. Имей совесть! Открывай дверь, – на пороге стояли пришедшие, видимо, на обеденный перерыв товарищи по комнате – Майер и Бабаев.

– А ты тут зря время не теряешь! Маладе-ец! – Бабаев похлопал товарища по плечу. – Боец – комендант общаги говорит, что ты тут не один! – Он словно пёс понюхал воздух, стоя в дверном проёме.

– Давай, Владик, поспешай. Сейчас здесь будет комполка. Делают общий шмон по общаге. Застукают – тебе хана! Да и нам достанется! – добавил абсолютно серьезно Александр.

– Зденочка! Давай! Бегом! – Влад, запустив товарищей только в прихожую, поскакал на одной ноге в комнату, хватая по пути всю разбросанную одежду Здены.

– Что случилось? – смотрела та на него испуганными глазами, ничего не понимая.

– Сюда идёт комполка!

– Зачем идёт?

– А чёрт его знает! Шмон решил навести!

– А что такое «шмон»?

– Шмон – это трындец!

– Трындец? Что это такое?

– Трындец – это полный атас!

– Атас?

– А-а-а! Потом объясню! Нет времени!

– А мы разве что-то преступное сделали? Почему мы прячемся? – недоумевала Здена, торопливо одеваясь, косясь в сторону прихожей, откуда доносились голоса его товарищей.

– Преступное! Ну, ка-а-ак тебе это объяснить!.. – завыл юноша. – Пойми. Если тебя здесь увидят, мне крышка.

– Всетко ясне. Руске дураки! – зло произнесла девушка. – Дай сюда, – она почти вырвала из его рук всю свою одежду.

– Пусть она одна идёт, без тебя, – советовал Бабаев из коридора, – напорешься на кого-нибудь чего доброго.

– Я не могу её вот так, как какую-нибудь, – он не нашёл подходящего слова и добавил, – и вообще, любить – не преступление.

– Эге! – друзья переглянулись. – Да, диагноз на лицо!

– Плохи наши дела!

– Стойте здесь, я выгляну, посмотрю, всё ли чисто, – выпалил Майер и побежал по коридору. Друзья были полны решимости заслонить обезумевшего друга.

– Уже полно народа внизу, полкач приближается!

– Слишком поздно!

– Давай в окно!

– Нет. Это опасно! Она не сможет! – сказал Тимофеев.

– Не бойся. Я смóгу, – решительно заявила Здена и повторила ему мягко, но решительно на ухо, – смóгу!

Они захлопнули дверь и принялись дружно вязать простыни. Второй этаж как-никак.

Бабаев кинулся на улицу для страховки снизу. Здена зажмурила глаза. Сверху её крепко держал хромой Тимофеев. Его удерживал, обхватив за пояс, Майер. Снизу, вытянув руки к ней, уже стоял Бабаев. Она вцепилась в раскачивающуюся верёвку из скрученных простыней, цепляясь за узлы, спустилась метр, другой, зажмурившись, медленно вниз и тут же оказалась в руках Бабаева…

– Зденка! Напиши мне «до востребования»! Я буду ходить на почту! Буду ждать!..

* * *

– Что тут у вас за богадельня? – багровое лицо командира полка подполковника Гребенщикова было перекошено полоской рта, напоминавшей сабельный шрам, рассекший его лицо как-то по диагонали: один угол приподнят, другой – опущен. Жёсткие узкие полоски угнетённых губ сухо шевелились. Он говорил медленно. Так же медленно поворачивался. Свита вокруг явно заискивала перед начальником, спеша предугадать ход его мысли и оправдать его ожидания.

– Чь-чь-чь-я это пустая бутылка из-под водки? – майор Володькин из строевой части надул щёки, шевеля огромными рыжими усищами под одобрительным прищуром командира.

Строй молодых офицеров, выстроенных в коридоре общаги напротив своих комнат, молчал.

– Кто-о живёт в этой к-комнате? – комполка обратился к майору и ткнул пальцем в первую же дверь, попавшую ему под руку. (Что ж, где слабо, там и рвётся!)

Не дожидаясь ответа майора, держащего список всех офицеров, проживающих в общежитии, лейтенанты сделали шаг вперёд:

– Лейтенант Майер.

– Лейтенант Тимофеев.

Комполка приблизился. Казалось, собираясь проглотить их как маринованных килек.

– Кто с вами ещё живёт?

– Прапорщик Бабаев.

– А где он? – прошевелил усами майор Володькин.

– Я здесь – в эту минуту в коридоре нарисовался Бабаев, – разрешите встать в строй!?

– Бегом! Прапорщик!

– Тимофеев! Почему в гражданке? За водкой бегал? – майор устрашающе шипел.

– Никак нет! – Тимофеев стоял как цапля на одной ноге.

– Лейтенант, ко мне! – рявкнул полкач.

Тимофеев запрыгал на одной ноге вдоль строя, – товарищ подполковник…

– Что с ногой, лейтенант? – оборвал его тот, развернулся к Володькину. – Товарищ майор, займитесь этой троицей, проведите расследование с этой бутылкой. Проведите партсобрание. Доложите о результатах выполнения! – полкач зашёл внутрь комнаты. – А это что за такое? – он потряс в руках комом из связанных простыней.

– Наводим порядок, товарищ подполковник. Это простыни.

– Вижу, что простыни! Мать вашу! – он подошёл ко всё ещё открытому настежь окну, покрутил буравящим взглядом по сторонам, не найдя «зацепок», схватил радиоприёмник, что-то трещавший всё это время на столе, и шандарахнул его об пол.

– Товарищ лейтенант! – обратился он к Тимофееву. – Почему сломанное радио валяется? Отремонтировать и доложить мне лично к 22-м часам! – он зло развернулся, вытряхнув по дороге из тумбочек барахло.

– Что тут за бардак? Навести мне здесь идеальный порядок! Вы поняли меня, майор?! – он обратился к офицеру своей свиты. – Завтра – повторный смотр! Будет снова бардак, я вам такие репрессии устрою, что до реабилитации не дотянете!..[54]

– Это я ещё до вашего металлолома не добрался! – он величественно повернулся лицом к своей свите. – Если завтра увижу хоть одно незарегистрированное корыто, товарищ зампотех, поступлю как это было в Оремовлазе![55] Понято?

Командир полка говорил не спеша, несколько вальяжно. Словно впечатывал каждое слово своим перекошенным ртом с узкими губами в головы подчинённых, вызывая всем своим видом трепет и страх. Страх и трепет!..

54

6 января 1989 года власти СССР объявили о массовой реабилитации тысяч граждан, которые в период с 1930 по 1950 год стали жертвами сталинских чисток.

55

После того, как дивизионное командование резко решило навести порядок с «личным автопарком» военнослужащих, стремясь положить конец существовавшему здесь хаосу и огромному количеству незарегистрированного «автомобильного лома», скупаемого у местного населения, каждый командир полка с особым рвением принялся исполнять приказ, совершая беспрецедентные примеры «креатива». Так в Оремовлазе, в танковом полку, зампотех залез лично в танк и подавил автомобильное старьё, хозяева которого не выполнили предписанных действий в установленный для этого срок. Грозный был зампотех! С ним уж точно было не до потех! Эта мера стала широко известна в дивизии, устрашив многих, и относительный порядок был временно наведён!

«Ну и дурдом!» – вопили многие и стенали, не желая верить в случившееся, разглядывая груды железа, оставшиеся после их «ласточек», «кровно заработанных» честным непосильным трудом, нередко, на нелегальном торговом поприще. Но их глас был гласом вопиющего в пустыне…