Читать книгу Как защититься от хамства. Полная версия - Владината Петрова - Страница 11

В последнее время много пишут о том, что граждане бывшего Советского союза, уехавшие жить за границу, не желают общаться со своими земляками, стараясь побыстрее раствориться среди коренного населения той страны, куда они приехали. Журналисты объясняют это явление тем, что бывшие советские граждане будто бы стыдятся того, что они родом из такой «бедной» страны, да еще страны, которую зачастую именуют тоталитарным государством. Такое происхождение будто бы делает их людьми третьего сорта. Но ведь это утверждение противоречит фактам! Почему же тогда выходцы из бедных латиноамериканских стран нисколько не стесняются своего происхождения, и, где бы они ни оказались, организуют землячества? Не стыдятся своих стран выходцы из Индии или из небогатых арабских стран. Чего же может стесняться бывший гражданин Советского Союза – страны отнюдь не бедной, ведь средний советский гражданин жил в добротном панельном или кирпичном доме «со всеми удобствами», получал образование, о котором и сейчас не может мечтать средний американец, проводил отпуска на курортах Черного моря?

Утверждение, будто русские стыдятся того, что они родом из государства, политику которого всегда осуждало западное общество, тоже не выдерживает критики. Во-первых, переселенцы из стран социалистического лагеря получали на западе ореол мучеников. Кроме того, журналисты, объясняющие таким образом нежелание русских общаться между собой, игнорируют тот факт, что в России сменился государственный строй, следовательно, у русских нет никаких оснований скрывать на западе свое социалистическое прошлое. «Может быть, дело в том, что, уехав за границу, русские хотят забыть все плохое, что было в их жизни?» – говорят нам. Но тогда как объяснить, что избегают общаться между собой даже те русские, что в наши дни приезжают за границу попросту отдохнуть на курортах по путевкам туристических фирм? Как известно, за границу ездят люди благополучные, обеспеченные, у которых в России совсем неплохо идут дела, однако и они все же не стремятся общаться со своими соотечественниками. Причина необщительности русских за пределами нашей страны стала мне ясна, только когда я сама пересекла границу и получила возможность сравнить поведение русских туристов с поведением граждан из других стран.

Мысль написать эту книгу впервые появилась у меня во время поездки в Болгарию. Моим соседом по купе оказался профессор по фамилии Воронов, который всю поездку развлекал меня рассказами о своем интереснейшем открытии относительно происхождения языков (надеюсь, в следующей книге я расскажу о нем – столь оригинальной точки зрения мне слышать не приходилось). Так вот, пока мы с профессором мирно обсуждали научные проблемы, у наших попутчиков назревал конфликт.

Войдя в вагон, почти раскалившийся от июльской жары, я сразу поняла, что обстановка не будет спокойной. Как известно, степень конфликтности людей заметно зависит от температуры окружающей среды. Например, в дни, когда на улице мороз ниже двадцати градусов, школьники становятся тихими и благостными, а в жарком непроветренном классе ученики начинают скандалить друг с другом и перебивать учителя. В жаркие дни люди больше конфликтуют в магазинах, поскольку им хочется поскорее выбраться из душного помещения. Они начинают торопить продавцов, выяснять, кто прошел без очереди, и т. п. Обстановку в вагоне усугубляло и то, что в нем оказалось большое число детей дошкольного возраста.

Дети носились туда-сюда и были явно перевозбуждены. Родители то и дело обтирали их водой, чтобы избежать перегрева, но, несмотря на это, дети вели себя очень буйно. То и дело кто-нибудь из них падал, ушибался, плакал, принимался ползать по ковру в коридоре или опрокидывал что-нибудь со стола. Большинство пассажиров были болгарами. Один мужчина лет сорока являлся гражданином Украины. Русских, кроме нас с профессором, в вагоне было четверо – это были проводник и три женщины, одна из которых ехала с мальчиком четырех лет.

Матери четырехлетнего мальчика пришлось нелегко. Мальчик, как и положено в его возрасте, без конца вопил и заглядывал в соседнее купе, не давая уснуть двум малышам, которые ехали со своими мамами-болгарками. Матери малышей выглядели очень раздраженными. Они без конца выходили в тамбур покурить, где недовольно обсуждали какие-то семейные проблемы. Глядя на их утомленные лица, я ожидала, что болгарки вот-вот сделают замечание своей русской соседке, которая находилась в полной прострации от жары и уже не пыталась унять своего сына, но, к моему удивлению, этого не произошло. За те несколько дней, что шел поезд, ни один болгарин, находившийся в перегретом и переполненном детьми вагоне, не сделал ни одного замечания кому-либо из соседей – ни русскому, ни болгарину, чего нельзя сказать о наших соотечественницах и жителе Украины.

Уже через несколько часов после отправления поезда пожилую даму из Москвы начало беспокоить, что один из болгарских детишек валяется по ковру в коридоре, и она строго выговорила за это его матери, хотя было очевидно, что дитя такого возраста невозможно заставить в течение нескольких дней сидеть смирно в своем купе. При этом следует заметить, что ковры в международных поездах очень чистые. Через некоторое время пожилая дама уселась возле окна, а четырехлетний русский мальчик вздумал поиграть с ней, проползая под сиденьем между ее ног.

– Заберите ребенка! – возмущенно завопила дама. – Я уже не в том возрасте, чтобы бить меня по ногам!

Увы, ребенок, заинтригованный этой неадекватной реакцией, снова и снова порывался пролезть под сиденьем, и его мать оказалась в крайне затруднительном положении. Каждый раз, когда ребенок пытался дотронуться до этой женщины или подергать ее за платье, та взрывалась возмущенными воплями и бежала выговаривать бедной матери, которой явно нездоровилось.

Уже через три часа после отправления поезда, гражданина Украины очень сильно обеспокоил вопрос, почему болгарская девочка из его купе не хочет попробовать вареных раков, и прочел на этот счет нравоучительную лекцию. Затем, в течение дня, мужчина неоднократно принимался давать ей различные советы: когда и что надо есть, что надо читать, как правильно плести косу, пока ребенок не догадался притвориться будто плохо понимает по-русски, но и тут мужчина вышел из положения, принявшись объяснять жестами, как надо правильно держать осанку. «Сти́й як стри́ночка!» – говорил он, подбочениваясь и запрокидывая голову. И конечно же, его не оставило равнодушным то, что четырехлетний мальчик постоянно висел на перекладине в коридоре. «Он у вас шею не сломает?» – поинтересовался мужчина у матери ребенка, стоявшей рядом. «Не сломает», – ответила та. Мужчина постоял еще немного и глубокомысленно сказал с неподражаемым акцентом: «А по-моему, усеж-таки сломает!»

Через некоторое время в вагоне появился проводник, торговавший газетами (поезд обслуживался российской бригадой). Мы с профессором были увлечены беседой и не нуждались в газетах, и проводника это настолько возмутило, что он высказал нам все, что он о нас думает.

– Объясните мне, пожалуйста, – восклицал проводник, – почему вы отказываетесь покупать газеты?

– Спасибо, мы взяли с собой, что почитать, – вежливо отвечал мой сосед. – У нас целый баул разных книг.

– Мало ли чего у вас там целый баул! Вы должны интересоваться новостями – тем, что у вас на родине происходит!

– Да ведь мы, собственно, еще даже российской границы не пересекли. Разве за это время произошло что-то экстраординарное? – возразил профессор.

– Конечно! Возьмите, например, вот эту газету. В ней написано о новом скандале с Пугачевой и Киркоровым!

– Нет, спасибо, я не интересуюсь такими вещами.

– А спортом вы интересуетесь?

– Только практически – в плане самостоятельных занятий.

– Как, вы не болеете за нашу команду по футболу?!

– Нет.

– Очень, очень плохо, – с искренним осуждением сказал проводник. – Это значит, что вы не патриот своей страны!

– Как вам будет угодно, – ответил профессор, теряя терпение.

– Значит, вы отказываетесь покупать газеты?

– Отказываюсь.

– Тьфу! – плюнул проводник в нашу сторону и вышел, хлопнув дверью.

– Надо же, – возмутилась я, – не хватало еще, чтобы мы отчитывались, почему не хотим покупать газеты!

Воронов загадочно улыбнулся.

– Погодите, завтра будет кое-что поинтереснее!

– Почему? – недоуменно спросила я.

– Вы впервые едете этим маршрутом? – спросил мой попутчик.

– Впервые.

– Ну, тогда пусть это будет для вас сюрпризом, – сказал он, по-видимому, предвкушая меня чем-то удивить.

Наутро я проснулась оттого, что кто-то настойчиво колотил в окно. Спросонья я слышала, как кто-то снаружи открывает окно, которое мы нарочно оставили на ночь не запертым из-за невыносимой жары. Затем я почувствовала, что кто-то трогает меня за голову. Я открыла глаза и увидела над собой несколько связок сушеной воблы. Испуганно сев на постели, я увидела целую толпу торговцев, каждый из которых протягивал связку сушеной рыбы прямо в окно, предлагая ее купить.

– Что это?! – удивленно спросила я профессора, который явно потешался над тем изумлением, в которое меня повергла такая бесцеремонность.

– Это Украина, – ответил тот, любуясь произведенным эффектом, – мы только что переехали границу!

Удивительно – менее суток назад мы видели людей, которые предлагали ту же воблу, спокойно ходя по перрону, и вот мы в единочасье попали в другой мир. Здесь было совершенно иное поведение – куда более бойкое и напористое. Этот переход произошел так резко и отчетливо, что я не могла не признать: люди, принадлежащие к разным национальным культурам, ведут себя совершенно по-разному. Мое личное осознание этой истины побудило меня задаться вопросом: а как выглядят со стороны русские?

Те наблюдения, которые мне удалось сделать в поезде, подсказывали следующий вывод: русские и украинцы любят делать замечания и давать советы, причем, по большей части, относительно вещей, которые их напрямую не касаются – недаром наша страна еще недавно называлась страной Советов. Русские женщины не упускали повода дать какой-нибудь совет или сделать замечание – как друг другу, так и своим попутчикам из Болгарии, особенно, конечно, детям. Болгары советов и замечаний практически не давали, и при этом гораздо более агрессивно реагировали на замечания, чем русские. Уже на второе замечание дамы из Москвы матери расшумевшихся детишек ответили так резко, что у той пропало всякое желание давать им указания. Говоря о резкости, я имею в виду не бранные слова, которых не было, а гневную, возмущенную интонацию. Видно было, что болгарки находили вмешательство в свои дела неслыханной наглостью, в то время как русские женщины обычно отмалчивались или начинали оправдываться.

При этом я хочу заметить, что возмущение, с которым болгарки реагировали на замечания, никак не было связано с национальной неприязнью: болгары прекрасно относятся к русским и охотно с ними общаются, тем более что это совсем не сложно – в советские времена болгарские школьники изучали русский язык на протяжении семи лет, да и сам болгарский язык очень похож на русский, и понять, о чем идет речь, труда не составляет.