Читать книгу Свет и тьма - Владислав Баев - Страница 3

– Э-э-эм… Это я? – только и смог промямлить Катан.

– Гляди-ка, проснулся! – псевдо-Катя перестала тормошить лежащего.

– Ты – это я?

– Нет, блин, – твоя бабушка!.. Отдай моё тело!

– О! А можно поменяться обратно?

– Да откуда ж я знаю? – произнесла девочка. – Умереть, произнести заклинание, выполнить предназначение, поцеловаться?

И она, на всякий случай, поцеловала Катана прямо в губы. Это было так неожиданно… волнительно и приятно, что Катан лишь охнул.

– Не сработало! – разочарованно констатировала девочка.

Внезапно, в её руках появился тонкий кинжал:

– Может быть, это сработает?

– Постой! – отчаянно вскрикнул Катан, выставляя перед собой обе руки. – Так не сработает!

– Отчего же? Откуда тебе-то знать, малявка?

Мозг Катана лихорадочно пытался найти правдоподобные аргументы в пользу того, чтобы его не проткнули кинжалом, и выдал первый же попавшийся ему, вроде, разумный довод:

– Ты же повредишь своё тело!

– Возможно, ты и права, – задумчиво протянула девочка, все ещё вертя кинжал в своей руке.

– “Права”? Почему ты обращаешься ко мне в женском роде?

– Ой, а то мы не знаем, кто из нас маленькая, плаксивая и беспомощная зассыха! – произнесла псевдо-Катя, помахивая лезвием кинжала перед лицом Катана. – И вообще, гони мне сюда мои вещи!

Катан сунул руку под подушку – именно там он разумно, на всякий случай, припрятал сумку, перед тем как провалиться в сон – и извлёк припрятанное наружу:

– П-пожалуйста! – чуть запинаясь, он вытянул руку с сумкой перед собой.

Свободной от колюще-режущего предмета рукой псевдо-Катя выхватила сумку из рук Катана и тут же высыпала содержимое оной прямо на кровать. Кинжал в руках девочки в какой-то момент пропал. Вот только секунду-две назад он был в руке, а сейчас, стоило лишь перевести взгляд на вытряхнутое содержимое сумки, – и его там уже не было. Ловкость рук? Псевдо-Катя облегчённо вздохнула, схватила в каждую руку по кристаллу и замерла, пытаясь на чём-то сосредоточиться, даже прикрыла веками глаза. Кристаллы ярко светились зелёным. Гораздо ярче, чем в тот, первый раз, когда их взял в руки Катан. Прошла минута… Другая… Девочка растерянно открыла глаза и посмотрела внимательно на Катана:

– Ни-че-го! – с расстановкой, по слогам произнесла она.

– Чего?

– А ну-ка, возьми! – и она протянула камни Катану.

Катан, с опаской посматривая на девочку, взял кристаллы в руки и, как и в прошлый раз, ощутил исходящее от них и разливающееся по телу тепло. Кристаллы чуть заметно пульсировали в руках. Или это Катан слышал всего лишь собственный пульс, от волнения сжав руки на камнях? Собственные удары сердца прощупывались на стыке живой и неживой материи? Девочка пристально смотрела на камни в руках Катана. А те постепенно, едва уловимо, начали тускнеть, и источаемый ими свет становился всё слабее и слабее…

– Гадство! Ты ещё украла и все мои способности! Всё, добытое годами тренировок и лишений! У-у-у! Стерва! Убью! – завопила псевдо-Катя и… разревелась. Натурально, как самая обычная двенадцатилетняя человеческая девочка.

Катан отложил в сторону кристаллы и неожиданно для самого себя потянулся к девочке, обнял и стал успокаивающе поглаживать её по голове и спине:

– Ну… Ну, не плачь ты! Всё наладится, всё будет хорошо!

– Тебе-то легко теперь так говорить! – всхлипывала девочка. – Ты теперь, вон, могущественный стихийный грозовой маг! А я стал никем, впустую угробив столько лет жизни.

– Зато ты теперь вновь помолодел, и у тебя опять есть время учиться, всему, чему только ни пожелаешь! А я вдруг постарела. Да ещё и мужиком стала ни к месту!

– Ой, да что ты говоришь! – всплеснула руками псевдо-Катя. – сама-то до-кучи плюшек “на халяву” отхватила, и ещё мне тут “заливает”! И моё тело совсем не старое – мне ж ещё и двадцати-то “не стукнуло”! И опять учиться всему… Ты хоть понимаешь, как это муторно? И как это изматывает, а сверстники себе в ус не дуют, живут в своё удовольствие. И что же? Да они сейчас даже больше меня, теперешней, умеют и могут! Обидно-о-о-о! И ребёнка никто всерьёз не воспринимает. И выпить мне не наливают – “мелкая” ещё, говорят. И девочкой быть – это совсем неудобно! Да ты знаешь, что даже, как пописать сходить, мне пришлось заново переучиваться, после первой неудачной попытки, промочив свою одежду? Да как вы, вообще, бабы, на свете жить-то можете, не повымирали все от неудобств и чувства собственной неполноценности?

Катан был растерян. Он чувствовал себя виноватым и выдавил из себя удручённо:

– Да я всё равно-то магией этой твоей не умею пользоваться… Так, один раз, случайно, и то – со страху… Знаешь… Хочешь, я тебе буду помогать тут, раз уж так неловко всё получилось?

Псевдо-Катя перестала плакать и удивлённо уставилась на Катана:

– Что? Правда? Будешь помогать мне?

– Ну да, правда. А ты мне: ты же, наверное, жутко умный должен быть?!

– И ты всё ещё не разобралась, как пользоваться магией? Ну, ты, даёшь! – с долей непонятного восхищения проговорила девочка. – Тебя как звать-то, несмышлёная?

Катан обиженно молчал.

– Ты что, надулась? Ну, прости, прости! Меня, вот, Каминари звали в моём мире.

– А меня – Катей. А теперь зовусь созвучно: Катан.

– Забавно! А я и здесь оставил себе имя Каминари. – улыбнулась псевдо-Катя. – На языке моего народа, на родине, это слово обозначает как гром – мужского рода, так и молнию – женского. Так что я просто не стал ничего менять. Гениально, правда?

– Должно быть, сложный у вас язык.

– Да не… Попроще соседей, урусов. Те, вообще, представь, столько правил понапридумывали, а потом ещё почти для половины правил исключения ввели, – довольная собственной шуткой захихикала Каминари.

– А вы, случаем, не иероглифами пишете? – озарило ни с того ни с сего Катана.

– Не, не знаю такого слова. У нас используется кандзи[15] и ещё слоговые азбуки.

– Так как, всё-таки, магией пользоваться-то?

– Да моё тело, – тут голос Каминари опять погрустнел, так как тело уже было не совсем её, – настолько натренировано, что всё само на автомате должно получаться, стоит только подумать, что ты хочешь сделать. Э-э-э, сделать с помощью молнии, электроимпульса, а не всякой там фантазии, сладостей да иной фигни – я ж маг грозы, а не мишуры всякой! Ну, ещё тучек при огромном усилии и концентрации, если заряда хватит, можно грозовых нагнать…

Катан сосредоточено переводил взгляд со своей руки на прикроватную тумбочку.

– Эй-эй! Ты чего это удумал там? Не смей магией просто так раскидываться! Ещё и сожжёшь тут все, к чертям собачьим! – быстро затараторила Каминари.

– А? Да я просто хотел искорки электрические на пальцах руки вызвать. Голубенькие такие… Но не получается, как видишь, – вздохнул Катан.

Каминари весело улыбалась:

– Ну, естественно! Ты ж весь заряд, запас маны своей потратил там в лесу. А перезарядиться не перезаряжался.

– Это, что ж, мне надо два пальца в розетку совать? – засомневался Катан. – Да чего-то их тут совсем и не видно, может, и не изобрели ещё совсем?

– “Розетка”, – посмаковала на языке новое слово Каминари, – я, конечно, не знаю слов иных миров, но в нашем случае никуда пальцы совать не потребуется. Запомни: ты – бесцветный маг. Бесцветные отличаются от светлых и тёмных. В этом есть свои плюсы и минусы. Объясню…

Далее последовало пространное разъяснение, смысл которого приведён чуть ниже…

Маг черпает и подпитывает свои силы от некоего источника. На эту роль идеально подходят, например, зелёные кристаллы. И работает магия у тёмных, светлых и бесцветных по-разному. Светлым нужно касаться (держать) источник и произносить заклинание – это самый медленный способ активации заклинания. Тёмным тоже во время сотворения заклинания нужно быть в контакте с источником, но вместо слов они используют жесты: начиная от пассов руками и заканчивая чуть ли ни ритуальными танцами. Этот способ, зачастую, быстрее, но магия чуть слабее. Исключение – ритуал, он даже дольше вербальных заклинаний светлых и, соответственно – сильнее. То есть “цветные” маги (а такие тут, похоже, что – все) черпают силу в момент сотворения заклинания, постепенно утомляясь и равномерно разряжая источник. У бесцветных магов питание силой происходит по-другому: впрок. Они заранее запасают силу, подержав источник в руках, перекачав весь их заряд в себя. Только не стоит переусердствовать, так как вместо утомления за зарядку и использование заклинаний, они тоже имеют свой внутренний предел, сколько могут запасти маны. При приближении к нему во время зарядки, маг начинает чувствовать головокружение. Если перестараться, то маг сходит с ума, избыток силы сжигает его разум. Но в чём же плюс, кроме заранее созданного резерва, и отсутствия требования контакта с источником в момент сотворения заклинания? А плюс в том, что заклинания бесцветных магов самые быстрые – им не требуется вербальных или жестов-активаторов, лишь только сила мысли запускает заклинание. И не нужно заучивать слова и движения. Бесцветный маг может расходовать накопленную силу постепенно, плавно, кастуя[16] множество средних и слабых заклинаний, а может вложить весь свой запас в два-три мощнейших заклинания. В этом плане – магия бесцветных – наисильнейшая. Разряженные кристаллы постепенно опять аккумулируют[17] заряд силы, но не очень быстро, да со временем максимум накапливаемого ими заряда сильно снижается, и они превращаются в бесполезные безделушки – обычные изумруды. Но это небольшая проблема для магов. День отдыха – и можно снова использовать новый источник или запасной. Если он есть, конечно. Поэтому-то у Катана лежат в сумке два кристалла: один на подмену, если первый разрядить. А цикл полной перезарядки может потребовать неделю. Если же нет замены, то много и часто магией не побалуешься, только тем, что успеет перезарядиться в кристалле. Тут бесцветным сложнее: не будешь же с источника каждые пять минут слизывать по крупинке едва поднакопившуюся силу, так как нужно запасаться впрок, чтобы не встретить врага пустым, не способным колдовать. Хотя, пустого бесцветного нельзя просканировать на наличие способности к магии. Так и Катана эльфийка не определила магом, когда он был пуст. Магом не может стать кто угодно. Это дар от рождения. Магами в этом мире становятся лишь немногие. Эльфы, орки, гномы… Но только не люди. У них абсолютная неспособность к магии. Но создатель, видимо, посмеялся над своими творениями, сделав только людей способными совершенно безболезненно переносить большую концентрацию источников силы, такую как, например, шахту с кристаллами.

– Я в этом теле лишь человек, и кристаллы не отзываются мне, – вздохнула Каминари, – так что, убирай один кристалл в сумку, а второй бери в руки и заряжайся, и вещи мои, так и быть, оставь теперь уж себе. Пока что.

Катан собрал всё рассыпанное в сумку, положил туда же один кристалл, а второй сжал в ладони:

– Кстати, а где мой портфель?

Каминари лишь пожала плечами, показывая, что не понимает, о каком предмете идёт речь. Катан перефразировал вопрос:

– Ранец… Рюкзак такой, с вещами.

– А, это тот смешной рюкзак, с книжками и карандашами внутри? Я продала его как диковинку в первый же день.

– Да как тебе не стыдно!

– С чего бы это? Пока ты жрал мои продукты и тратил мои деньги, что ты оставил мне? Хоть монетку?.. Молчишь? То-то же! Но я сразу почему-то почувствовала, куда мне идти, как будто внутри меня был компас, указывающий мне направление к моему настоящему телу. Да-да: к тебе. Там же, прямо на месте продажи, я и попалась на глаза Тауриэль. Уж больно вычурная одежонка досталась мне от тебя. Далее меня очень вежливо попросили проследовать с ними до крепости Последнее Пристанище. Отказать вооружённому отряду я не решилась.

– Долго ещё держать-то его? – прервал рассказ Катан, кивая на камушек.

– Держи-держи. Полчаса, час, – пока источник светится, а голова – не кружится.

Дальше Каминари рассказала, как её проверили на неспособность к магии, а потом привезли в крепость. Крепость та – людская, “светлых”, с человеком-комендантом во главе, не эльфом. Расположена крепость точнёхонько на границе с Пограничьем. Там, в Последнем Пристанище, меня допрашивали и дознавались, не из другого ли мира я. И когда это бесполезное слабое тело сдалось и подтвердило их предположения, уже ожидая, что это пристанище и станет для меня последним, то меня взяли на службу и ввели в курс дела. А именно…

Королевство светлых, кстати, Элькией зовётся. Но “про себя” светлые жители его называют коротко: Благословенное королевство бесконечного Двоесолнца – Элькия. У них тут хорошо. Под присмотром двух светил погода всегда отличная: тепло, солнечно, дождик обычно лёгкий, грибной, чисто для поливки урожая, а не для доставления неудобств жителям. Зимы не бывает – бесконечное, как их герб, срисованный с неба, лето. Живи – и радуйся. Урожай, считай, сам растёт. Работать не надо. Только иногда, недельку в году, при всём возможном комфорте, в шахте у столицы зелёные кристаллы добывать, источники; и эльфийской делегации прямо на выходе из шахты за награду сдавать. Лафа! Управляется королём из столицы. Находится под протекторатом эльфов. Которые черпают чужими руками за скудное по их меркам денежное вознаграждение зелёные кристаллы, источники силы, которые сами добывать не в состоянии. А так – взаимовыгодный симбиоз. Вся жизнь элькийцев – один большой праздник! При нежелании “шахтёрить” или разбавляя скуку и безделье, элькийцы открывают собственное производство: кузни, трактиры, мастерские, хлебопекарни и прочее. Где, обычно, сами не утруждаются, а за них “пашут” приезжие эмигранты – нейтралы и тёмные, либо просто рабы-тёмные. Красота! «Что наша жизнь? Игра!» Никаких тебе забот… Если бы не их соседи – тёмные.

Страна тёмных, именуемая Орфией, находится под протекторатом орков. Те тоже выкапывают камни-источники руками орфийцев. В обмен на пищу и, в меньшей степени, деньги. Орфия не имеет единой власти, а раздроблена, поделена между постоянно изменяющими свои границы в войнах друг с другом шестью-десятью княжествами, которые именуют себя кланами. А дерутся они за три шахты, что поменьше элькийской, находящиеся на территории их страны. Кто захватил шахту – тот там и работает… А почему они так рьяно за них грызутся? За деньги, за власть? Нет, тут всё гораздо прозаичней и печальней… Небо над Орфией всегда закрыто тучами. И редкий день из них не льёт, как из ведра, да ещё и с грозой. Вот у них – бывает зима: с морозами, метелями… И ни разу над Орфией не видели ни кусочка чистого неба, ни звезды, ни солнца. И лето у них – не лето, нет у них такого времени года. Вот и получается, что в таких условиях, без света, вечно в воде и грязи, или метровых и выше сугробах, не растёт, считай, ничего. Только рыба, да зверьё хищное плодится. И главной ценностью для них являются вовсе не деньги. А продовольствие. Пища. Её и за деньги почти невозможно там купить. А соседи-то совсем не стремятся к ним на помощь, чужие рты кормить. Таким образом, Только три клана в любой момент времени эксплуатируют три шахты, пока в состоянии удерживать их. А остальные кланы, либо штурмом отбивают шахты у их текущих хозяев, либо ходят в набеги на соседей из Пограничья и Элькии, или промышляют опасной охотой и рыбалкой, либо вымирают. Некоторым счастливчикам удаётся за пищу и кров наняться в услужение к элькийцам и в единичных случаях – к нейтралам из Пограничья. Часть “счастливчиков” попадает пленными в рабство во время карательных походов элькийского королевства. Потому-то орфийцы такие бледные, от недостатка света, в отличие от смуглых, загоревших элькийцев.

Пограничье… Часть людской территории, расположенная ровно между Элькией – светом, теплом и зеленью, – и Орфией – сумерками, грозами и метелями. Здесь, на границе двух природно-климатических территорий, два погодных фронта соприкасаются, перемешиваются, и получается, в общем, нечто среднее. Разнообразная погода здесь. Бывают и дожди, и снег, и зима, и лето, и ясная погода с далёкими двумя светилами почти над самым горизонтом. Обычная, сезонная погода, как во многих других мирах. Исторически, эта территория заселялась бегущими с востока из суровых земель Орфии беженцами, и изгнанными из западного рая элькийцами: преступниками, неудачниками и авантюристами. Но ресурсы нейтральной пограничной полосы не бесконечные, а территория не резиновая… Так что, заселившие первыми этот участок земли поселенцы и назвавшие свою новую родину Пограничьем, вскоре стали давать рьяный отпор новым попыткам “подселенцев”. Не следует говорить, что в роли “подселенцев” активнее всего, процентов девяносто пять, наверное, пытались выступить восточные соседи, орфийцы. Именно с Орфией у Пограничья завязалась лютая вражда. Конечно же, не только из-за нежелания принимать переселенцев. Но и из-за жестоких “продовольственных набегов” со стороны тёмных. Стоит ли говорить, что совсем не мало жителей Пограничья были весьма не против перебраться в более благополучные и безопасные западные земли Элькии. И их, нейтралов, вполне охотно принимают светлые в качестве слуг, разнорабочих и прочего обслуживающего персонала. Гораздо охотнее, чем тёмных. Считается, что народ Пограничья не имеет своего единого правителя, а живёт, как и тёмные – отдельными независимыми общинами-поселениями. Но на все политические запросы и обращения от соседей к общине конкретного населённого пункта нейтралов, те брали время на раздумья, посовещаться… Всегда. И чем южнее находилось поселение, тем дольше приходилось ждать ответа.

А находятся все эти страны на небольшом отдельном континенте-острове людей, носящим имя Резервация. Все нелюди обитают на огромном суперконтиненте Мэйн, расположенном южнее человеческого, за неспокойным Штормовым морем.

Но порою, время от времени, у орфийцев появляется сильный лидер, объединяющий все кланы, ведущий их: на завоевание западных, элькийских земель; или на священную религиозную войну, чтобы отобрать хотя бы одну из двух священных реликвий-артефактов и вывезти её для поклонения в Орфию.

За время этого вводного рассказа кристалл в руке Катана совсем перестал светиться и был аккуратно убран в сумку.

– Сейчас, как раз именно такой случай, когда тёмные сплотились и окрепли. Они готовятся нанести свой удар в центр Элькийского королевства. Они собирают крестовый поход… – продолжала Каминари.

– И я должен спасти этот мир? – с иронией и недоверием перебил девочку Катан.

– Эм… Типа того. Только не мир, а страну. Светлых. Правильных. Добрых… И, к слову, вообще-то, спасителем должна была быть я, учитывая мои навыки в родном мире.

– И всё это ты успела разузнать за столь короткий… А сколько ты здесь, в этом мире уже?

– Как и ты – третий день.

– Почему ты уверена, что мы сюда попали в одно и то же время?

– Ты совсем, что ли, глупая? Посмотри на меня хотя бы. Не могла же ты, в моём теле попасть сюда через год, когда уже лишилась тела своего? Чего тут непонятного???

– Вот после твоего объяснения, “только что-шнего”, вообще не ясно, что ты пыталась сказать.

– И где тебя такую безмозглую-то сюда зацепило? – вздохнула Каминари и продолжила. – Короче, элькийский король попросил помощи у эльфов. Но у тех свои договорённости после многовековой войны между нелюдями. Что ни они, ни орки – не могут явно вмешиваться в дела людей. На государственном уровне. Разве что пару-тройку своих небольших отрядов одолжить, да ресурсов выделить побольше обычного.

– Ну а мы-то с тобой тут каким боком оказались?

– Верно мыслишь. Слушай дальше…

Эльфийская разведка на территории тёмных обнаружила пару документов, доказывающих, что пару лет назад орки пошли на хитрость, желая на шахматной доске, именуемой “Резервация”, склонить чашу весов по владению и добыче магических кристаллов в свою сторону. Они совершили обряд призывания героев из другого мира. Но что-то у них там пошло не так: то ли время неправильно выбрали, то ли допустили ошибку в ритуале, – но герои пришли совсем не такими, как они ожидали. Их было четверо. Один умер сразу, при появлении в этом мире, материализовавшись прямиком в одном из растущих окрест деревьев. Вот, натурально, когда он тут появился прямо на месте деревца, то оно прошло сквозь него, сделав в его туловище огромную дырищу, несовместимую с жизнью. Троим другим дали кристаллы-источники в руки и повелели наколдовать что-нибудь. Пыхтели они, напрягались минут пятнадцать, но так ничего и не вымучили. Тогда им дали на выбор каждому оружие и попросили показать, что они умеют с ним. И тут всё оказалось совсем не радужно. Призванные герои оказались бездарями… По крайней мере в том, что от них хотели: в плане искусства убивать. Надо сказать, что в найденных эльфийскими разведчиками документах было сказано, что вызывать героев можно только при стечении определённых факторов, которые складываются воедино довольно-таки не часто, где-то раз в три-пять лет. И раса[18], вызывавшая уже ранее героев, не могла совершить повторного вызова, пока хоть один из призванных героев был ещё жив… Тогда совет вождей орков постановил избавиться от этой обузы: убить бесполезных героев.

Но и здесь орки оплошали. Когда орки-стражники бросились исполнять пожелания своих вождей, то в момент опасности для жизни несостоявшихся героев в одном из них проснулся дар… Тёмный дар, без сомнения. Что ещё можно было ожидать от призванных орками на помощь орфийцам, называемых тёмными? Да-да, один из них, то ли в шутку, то ли ради приличия оказался, как и Катан, бесцветным магом, который, когда просили – колдовать не мог, так как был ещё пуст, но ведь герои подержали в руках источники какое-то время. Он поднял мёртвых, призвал нежить. Это оказался крайне редкий вид магии – некромантия! Восставшие из земли мертвецы спутали все карты оркам, и некромант смог скрыться от зеленокожих.

– А вот сейчас эльфы призвали нас, – закончила Каминари.

– То есть эльфы нас тоже запросто могут убить, когда сочтут ненужными?

– Что ты! Эльфы на стороне добра и справедливости!

– Что-то я пока в этом не очень уверен…

– Но в светлых элькийцах-то ты не сомневаешься, или тебе больше по душе “плохиши”? Тогда мы можем примкнуть к ним, – подмигнула Катану Каминари.

– Н-н-е-е-т… Я всегда хотел бороться с несправедливостью и ненавидел зло. Но… Тауриэль сказала…

– Кто здесь из нас маленькая глупая девочка, а кто умудрённый жизнью, всего добился сам?

– Думаю, светлым, действительно, нужна помощь. Тёмные несут смерть, несчастья и разрушение. Поэтому, я с радостью помогу Элькии.

– Отличненько. – Каминари щёлкнула пальцами и крикнула. – Госпожа Миримэ, войдите!

Дверь в комнату открылась, и внутрь вошла та самая эльфиечка из копья Тауриэль, с которой Катан сегодня уже имел удовольствие пообщаться тут, в корчме.

– Вот теперь проверяй его, сейчас он не пустой. – Каминари встала с кровати и отошла в сторону. – Надеюсь, я доказала свою полезность?

Эльфийка Миримэ спокойно вошла в комнату. Следом за ней, тоже из её копья, – бородатый рыжеволосый карлик и двое солдат с арбалетами просочились в комнату без приглашения.

* * *

Результатом последующей проверки Миримэ осталась довольна, хоть и выглядела уставшей. А вот Катана во время проверки просто-напросто вырубило.

Очнулся Катан через пару-тройку минут, как от глубокого, затяжного сна. Сознание медленно возвращалось. Все было как в тумане. Он лежал на кровати на спине, а над ним что-то нависало. Нет, кто-то склонился над ним. Зрение постепенно восстанавливалось. Над ним лопатой нависала рыжая ухоженная борода. Обладателем сей бороды был недавно вошедший в комнату карлик. Заметив, что Катан открыл глаза, и его взгляд прояснился, карлик скороговоркой выдал:

– О, дароф, братан! Очухался что ль? Ха! Если чё: не гном я! И не карлито! А то и в морду могу съездить, хоть я и не из обидчивых. Просто росту приземистого. Звать Олаф Сигурдссон. Для друзей – просто Сиги. Погоняло “Тайд[19]”. Сечёшь, братэло?

– Сиги, да не пугай ты новенького своим дикарским сленгом! – вмешалась в пространный монолог Каминари. – Сиги у нас тоже из призванных. Магических способностей нет, зато он виртуоз в обращении с оружием, величайший мастер.

– Предпочитаю топоры, – заулыбался похвале карлик, сверкая парой золотых зубов. – И, это, сказал же, что я “Сиги” – для друзей, а ты – всего лишь чуть более чем бесполезная пацанка.

– Обижаешь! – возмутилась Каминари и даже надула губки. – Я вон вам какого мага нашла! Да и, вообще, магию на расстоянии чувствую…

– Магию-фигагию. Сама бы чё лучше умела! А этого нашла лишь из-за тяги к его телу.

– Какой ещё “тяги к телу”? – насторожился Катан.

– Не-не! Ты не подумай ничего такого, Катанчик! – как-то вдруг всполошилась Каминари, и слишком уж подозрительно ласково назвала его имя. – Я же уже говорила, что каким-то образом просто чувствую направление к своему настоящему телу…

Каминари осеклась:

– То есть… Я хотела сказать: направление к тебе, Катан.

– Я ж говорю – бесполезная прилипала, – усмехнулся Сиги.

– Хватит уже браниться вам! Не надоело ли ещё самим? – зазвенел голос Миримэ в комнате.

– Это он начал! Опять, как всегда, – пожаловалась Каминари. – Ты же сама слышала. Накажи его!

– Какие вы, люди, несдержанные, опрометчивые и злые. Убеждаюсь в очередной раз, – разочаровано озвучила свои мысли Миримэ.

– Чё это ты нас клеймить собралась, ушастая? Боссом себя возомнила? Молоко на губах утри! Ещё не обсохло. – Сиги подмигнул Каминари, ехидно ухмыляясь.

– Тебе, что-то не по нраву, человече? – произнесла, входящая в комнату Тауриэль.

– Слушаюсь, моя госпожа!

– Сиги, когда ты, наконец, уяснишь, что все эльфы, ВСЕ, даже самые маленькие, и уже столетние подросточки, такие, как Миримэ, все – представители эльфийского народа и Высшие существа. Все! Ты дал присягу не мне, ты дал присягу всему моему народу!

– Нет-нет, госпожа! Чихать я хотел на твой народ, да и на все народы воще! Я подвизался служить именно тебе, босс. Ой! Пардон-те: моя госпожа!

– Болтался бы ты уже с верёвкой на шее на первом же суку, высказываясь подобным образом при моих сородичах, мой верный Сиги. В твоих же интересах держать язык за зубами… – Тауриэль выставила левую руку ладонью вперёд, выпрямив вверх указательный палец, когда заметила, что Сиги хочет прервать её. – И не смей меня никогда перебивать! Иначе я очень, очень сильно рассержусь. Ты ведь не собираешься расстроить меня?

– Нет, босс…

– И не “босскай” мне тут и нигде на людях.

– Слушаюсь, моя госпожа!

– Хороший пёсик. Слушай мою команду: у меня в копье считай моим заместителем Миримэ, и воспринимай её распоряжения – моими.

– Хорошо, госпожа Тауриэль.

– И относись к ней с почтением, – закончила, нараспев, отчитывать Сиги Тауриэль.

– И…извините, госпожа Миримэ. Зуб даю – этого больше не повторится!

Миримэ лишь покрутила головой, сжав губы, после этих слов.

– Да, как наш новенький? – наконец, Тауриэль соизволила обратить своё внимание на Катана.

Миримэ отчиталась звонким детским голоском:

– Как и предполагалось: оказался сильным бесцветным магом. Всё проверила. Сам выказал желание к сотрудничеству. Убеждать не пришлось.

– Вот и славно, – промурлыкала Тауриэль, не сводя пристального взгляда с Катана. – А теперь ужинать и спать: завтра отправляемся в столицу Онадара. Новенький, ешь, пей в этой корчме, не стесняйся – за всё уже уплачено хозяину. И за ночлег, в том числе. В доме старосты что-то тесновато всем нам. Так что ещё и Сиги останется тут.

– Может, лучше я? – спросила Каминари.

– Нет-нет! Ты останешься при мне, раз уж так хорошо чуешь новобранца. Не то чтобы я ему не доверяла, что глупостей не наделает, решив по-тихому расстаться с копьём… Да и не стоит самку с самцом держать вместе, – съехидничала Тауриэль. – Да, кстати, тебя как кличут-то, чудо?

– Май нэйм из[20] Катан, – с перепугу выпалил Катан и удивлённо захлопал ресницами.

– Эт ты чего там щас шаманишь? – возмутился Сиги и потянулся к топору.

– Ой, извините! Это я язык прикусил! – затараторил Катан. – Меня зовут Катан.

На какое-то время воцарилось молчание. Тауриэль искоса поглядывала на Катана. Неожиданно Сиги дал Катану подзатыльник:

– Моя госпожа! Надо добавлять: моя госпожа!

– Ой! Госпожа… Моя госпожа.

– Ну, хорошо. Теперь ты в моём копье, и я отвечаю за тебя и за все твои поступки. И лучше бы тебе не подводить меня, – промурлыкала Тауриэль. – За еду, за сон, за оружие – за всё рассчитаюсь я. И вот, держи, “на карманные расходы”, по пять золотых каждую неделю.

Пять жёлтых монеток-восьмёрок с отверстиями в кружках мягко упали на кровать. Махнув в знак прощания рукой, Тауриэль вышла из комнаты. Сиги вышел следом, сказав, что утром зайдёт разбудить. Миримэ, улыбнувшись Катану, кивнула Каминари в сторону двери: «Жду внизу». Вышли и солдаты, прикрыв за собой дверь. Когда в комнате остались только двое, Катан и Каминари, девочка быстро схватила две монеты со словами: «Ты мне должен». А затем, как бы извиняясь, добавила:

– Мне на карманные расходы не дают. То ли не считают членом копья, то ли детям, – тут она злобно зыркнула на Катана и скривила злую рожицу, – денег не полагается, – и, нарочито хлопнув дверью, вышла из комнаты.

«Наверное, не сладко ей, – подумал Катан. – Каково это: потерять всё, разом?» Собрав монеты в сумку, Катан решил, что неплохо бы и поужинать да слухов поразузнать у завсегдатаев корчмы. Выглянул в окно – второй этаж, угловая комната. Повесил сумку на пояс, вышел из комнаты. «У дверей стражи не оставили – и то ладно»… Комната оказалась в конце коридора, заканчивающегося стеной с небольшим оконцем. «В такое не пролезть, если что». Напротив была ещё одна комната. Дверь в неё была приоткрыта, и через неё было видно, что там обустраивается Сиги. Катан закрыл дверь на ключ, оный убрал в нагрудный карман и двинулся вперёд по коридору, мимо остальных комнат. Коридор заканчивался дверью без замка, за которой была деревянная лестница с резными перилами, ведущая на первый этаж. Внизу находилось уже знакомое трапезное помещение со столами и скамейками. На улице начинало темнеть, и в зале на стенах горели масляные лампы, а на столах – свечи. Сейчас это место значительно отличалось от утреннего. Здесь было шумно, людно, и только те же две официантки носились с заказами, сбиваясь с ног, промеж столов. В непрекращающемся гомоне слышались: смех, голоса, стук кружек и звон посуды. Рядом со стойкой заказов был сколочен небольшой помост-сцена, сейчас ярко освещённый. Сейчас на площадке настраивал свой инструмент встреченный поутру гармонист. Рядом со сценой готовились к выступлению ещё три артиста. Один был бледнокожий седой старик в лохмотьях. Двое других были в серо-зелёных плащах, с накинутыми на голову капюшонами и ростом ниже груди Катана, около полутора метров; у одного из них за плечами висел почти круглый чехол от какого-то музыкального инструмента.

Катан занял свободный столик поближе к сцене и стал ждать. Довольно скоро к столику подоспела официантка с блокнотом и карандашом в руках:

– Чего изволите, господин хороший?

– Покушать самого вкусного, что у вас есть, да побольше! – не долго думая, ответил Катан, не ему ж платить, а Тауриэль. – Хе-хе!

– А пить, что соизволите?

– Какао у вас есть?

– К сожалению, впервые слышу о таком напитке, – действительно, с сожалением в голосе, с грустинкой произнесла официантка, – но могу предложить что-нибудь из экзотического: ром, текила, даже водка тёмных есть.

– Нет, спасибо! Попить мне бы чайку зелёного да с жасминчиком, если есть.

– Зелёного? Это как: сырую траву что ли? – явно удивилась официантка. – А цветы-то Вам зачем? На стол поставить или букет нужен?

«Опа! – подумал Катан. – Как тут всё запущено… То есть непридуманно ещё. Средневековье! А на меня как на чудака ещё смотрят, когда спрашиваю».

– Тогда просто самого обычного чая. Хотя… Давайте, тоже – самого лучшего!

Официантка записала заказ в блокнот, кивнула и, сказав, что все будет сделано, попросила только подождать немного, а сама упорхала к следующему столику.

Начал своё выступление гармонист. Играл весело, пел задорно. Частушки про работу на полях, про трусливых зелёномордых орков, про глупую Королеву Ночи и про всякое-разное. Народ в зале доброжелательно посмеивался, притопывал в такт мелодии и иногда из-за углового, плохо освещённого столика выкрикивали: «Давай ещё! Жги ещё!»

К концу выступления гармониста официантка принесла в два захода на большом подносе в продолговатом блюдце целого запечённого с яблоками молочного поросёнка и горшочек с печёной картошкой в масле. Спросила:

– Чай сейчас или попозже?

– Спасибо! Попозже, пожалуйста.

«Как-то слишком много для меня одного», – подумал Катан.

На скамейку к Катану подсела ярко накрашенная и нарумяненная дама в красном коротком кружевном платье и красных же колготках в крупную сеточку:

– Хей, котик! Компанию на вечер не составить? – и закинула ногу на ногу, одной рукой поглаживая Катана по плечу.

– Не-не! Не нужно! Я и сам управлюсь, – ответил Катан, не собираясь делиться ужином, пусть и не за свой счёт.

– Фи! Как грубо! – дамочка сразу потеряла к нему всякий интерес и уплыла к мужчине за соседним столиком.

Катан принялся за ужин. А на сцену взобрался старичок. Достал откуда-то из своей убогой одежонки бубенцы и хриплым голосом запел. О том, как нелегко живётся людям в Пограничье, о пренебрежении к ним элькийцев, о набегах орфийцев… Зал засвистел, заулюлюкал: «Ату его! Прочь с глаз наших!» В сторону выступающего даже полетели какие-то предметы. Старику пришлось прервать выступление, и он поспешил удалиться из зала. Вслед ему продолжали свистеть, тут да там раздавались оскорбительные выкрики. Кто-то даже замахнулся кружкой, на спешившего покинуть помещение старика.

Затем на сцену взобрались последние двое, что были в плащах. Расчехлённым инструментом оказался барабан. Артисты скинули капюшоны. Под ними оказались зелёные, чешуйчатые, немного вытянутые то ли лица, то ли морды. Глаза у них были салатового цвета и с вертикальными зрачками. Руки из-под рукавов тоже были зелёными и покрыты чешуёй, кроме ладоней. Вдобавок ко всему только сейчас Катан заметил, что сзади у каждого из-под плаща торчит кончик хвоста, наподобие крокодильего. У того актёра, что был без барабана, на голове топорщился ярко-розовый перепончатый гребень. Официантка подошла к Катану:

– Чайку нести уже?

– Да-да, пожалуйста! А… А кто это? Они в гриме? Или взаправду, нелюди очередные?

– Рептилоиды это. Они где-то на самом севере пограничных земель живут небольшим сообществом. В заболоченных лесах. Мирный народец. Мы… Ой, хотела сказать, Пограничье с ними торгует. Ящеры продают рыбу, рис, водоросли съедобные, глину. Люди им – оружие, инструменты и прочие радости цивилизации, – объяснила официантка и отправилась за чаем.

Под звук барабана рептилоид с гребешком начал свою песню. Голос был женский и довольно-таки милый. Пела «ящерка» про дремучие леса и болотистые низины, о своей Родине. О жестокой войне между эльфами и орками. О беспощадном истреблении теми и другими народа рептилоидов и народа людей, оказавшихся более слабыми из-за неспособности к магии. О насильственном переселении людей орками и эльфами с Мэйна на остров-тюрьму Резервацию. О вынужденных бежать с Родины, покинуть Мэйн и искать убежища рядом с людьми её сородичей. Об огнедышащем драконе, живущем высоко в лесистых горах севернее её новой, приёмной Родины. О героях, отправлявшихся сразить этого дракона, и о любопытных, желающих, пусть издалека, увидеть его. И о том, что никто не вернулся из отправившихся в горы, что все сгинули. На этом их выступление закончилось. Несмотря на то, что исполнено было всё на высоком уровне, и сам Катан похлопал в ладоши артистам, в зале прозвучали весьма куцые аплодисменты.

Принесли чай. По вкусу – обычный чёрный. Без каких-либо добавок. Поросёнка Катан осилил почти всего, но на оставшуюся часть смотреть без слёз уже не мог. «Переедание тоже вредно», – подумал Катан и отодвинул блюдо из хрюшки в сторону. Посидел ещё с полчаса, попивая чай и надеясь на новые выступления. Но с артистами уже расплатился хозяин, и те покинули заведение. А новых не появлялось. Катан зевнул, потянулся. Встал из-за стола и почувствовал дискомфорт чуть ниже живота. Подошёл к трактирщику:

– А где тут у Вас “удобства”?

– Чего ещё за “непотребства”, господин хороший, не уразумею Вас?

– Туалет. Ну, сортир…

– Эм-м… Тир у нас на тренировочной площадке около казарм.

– Не-не. Как бы объяснить, – Катан уже от нетерпения переминался с ноги на ногу. – О! Отхожее место?

– Так бы сразу и сказали. Да во дворе, конечно. Слева от входа, за углом. Сточная вонючая канавка.

– У-у-у… А что, у Вас сарайчики для этого не приспосабливают?

– А как же! Уборные в каждом дворе есть – для хозяев! Если что-то не нравится – лес рядом. За воротами, – подмигнул хозяин корчмы.

– Ага, чтобы эльфы решили, будто я сбежать захотел. Вот уж, спасибо!!!

Катан вышел из корчмы. Возле дверей стояли два солдатика:

– Куда собрался-то на ночь глядя? Охрана нужна?

– Нет, спасибо! Я на минутку, буквально за угол.

– Ну, давай, дерзай. Если что – кричи! – подмигнул один из солдатиков, как раз тот, что с утра подтрунивал над Катаном.

– Ага, всенепременно! – буркнул Катан и прошмыгнул мимо стражи.

За углом было тихо и сухо. Только один пьянчужка храпел на краю канавы, одной ногой находясь в ней. Катан, быстро справив нужду, отправился в обход корчмы. По дороге он заметил ещё одного арбалетчика, как раз под окном его комнаты. Катан поспешил обратно в корчму, пока солдат не заметил его.

В зале было всё по-прежнему, новые артисты не появились. Катан снова зевнул. Подумал-подумал и отправился спать. Дверь в комнате напротив его была распахнута настежь. Внутри сидел на табурете Сиги и точилом натачивал свой топор:

– Вечер! Вопи, если чё! Услышу – мухой прилечу. Даже запертая дверь не остановит.

– Окей! Спасибо!

«Вот только немного напрягает, что дверка-то хлипкая»… – подумал Катан, запирая за собой дверь и укладываясь, как есть, в чём весь день проходил, в кровать. «Утро вечера мудренее», – думал Катан, засыпая.