Читать книгу Свет и тьма - Владислав Баев - Страница 4

Утром настойчивый стук кулаками в дверь и крики разбудили Катана:

– Эй, новобранец, подъём!

Он раскрыл глаза. Солнце уже пробивалось через закрытое окно, и в комнате было довольно-таки светло.

В дверь продолжали колотить:

– Подъём, новобранец! Подъём!

Катан неохотно вылез из постели и открыл дверь. За дверью был, конечно же, Сиги:

– О! А я уже дверь хотел вышибить, новобранец.

– Катан. Меня зовут Катан!

– Да-да, новобранец. Зваться по имени ещё заслужить надо!

«Бесполезно!» – решил Катан. Собрал весь свой нехитрый скарб, запер комнату и спустился вниз, на первый этаж. Сиги следовал за ним. Вернул ключи хозяину заведения. Тот ему протянул кулёк “на дорожку”, в котором оказалась свежая краюха белого хлеба и три полоски вяленого мяса. Катан поблагодарил хозяина и осмотрелся. Посетителей было намного меньше, чем вчера вечером. Но всё равно работы официанткам хватало. За одним из столов завтракали трое солдат, за соседним – сидела Каминари с Миримэ. Каминари приглашающе помахала ручкой Катану. Катан подошёл к столу, поклонился, поздоровался: «Доброе утро, дамы! С вашего позволения»… – и подсел к ним за стол. Рядом с ними на последнее место молча плюхнулся Сиги. Подошла официантка с подносом. Перед каждым поставила тарелку с яичницей и стаканом какого-то ароматного напитка. Катан заинтересованно взял в руки стакан. Прохладный. Принюхался. Пахло яблоком и чем-то ещё, фруктовым.

– Не боись, не отравют! – подначил Сиги, налегая на яичницу.

– Очень неплох напиток, у нас такого не пробовала, – улыбнулась Каминари.

Катан отхлебнул глоточек. Подержал во рту, распробовав, и проглотил:

– Так это же обыкновенный компот! Из сухофруктов.

– Не! Нектар богов! – вмешалась Каминари. – даже фляжку с собой налить попросила у хозяина.

– А мне больше местный эль понравился, – всё так же, уплетая за обе щеки, буркнул Сиги.

– Ками, это так себе напиточек. Вот у нас делают коктейли… У-у-у! Закачаешься. Как-нибудь угощу. Уже хочу посмотреть на тебя после пробы. – Включилась в беседу Миримэ.

Каминари надула губки и плаксиво произнесла:

– Когда? Мири, что ты дразнишься?

«Хм, да Каминари и Миримэ на “короткой ноге” – надо запомнить, – про себя отметил Катан. – А Сиги – прямо бандит какой-то, и перед Тауриэль пресмыкается, кстати».

– А почему вы не с командиром… Тауриэль завтракаете?

Сиги замахнулся на Катана и тот быстро добавил:

– С госпожой Тауриэль!

– То-то же, – успокоился Сиги и принялся поглощать завтрак дальше, – новобранец.

– В твоих устах это слово звучит как-то… оскорбительно, – улыбнулся Катан.

– А вот я захотела с тобой вместе перекусить, Катанушка, – вмешалась Каминари.

– И я трапезу свою делю – с кем захочу, – провозгласила Миримэ. – А сегодня я захотела провести время за завтраком с Каминари.

– Миримэ у нас очень свободолюбивая[21], – закивала Каминари.

– Тьфу, сюси-пуси! Противно аж! – сплюнул Сиги.

– А ты, случаем ничего не забыл, карлик? – произнесла с издёвкой Каминари.

Сиги в гневе схватился за топор:

– Сейчас я тебя манерам-то поучу, малявка!

– Не забыл, что госпожа Тауриэль своим замом[22] Миримэ для тебя обозначила?

– Достаточно! – стукнула ладошкой по столу Миримэ.

– Хорошо-хорошо! – успокоился Сиги.

– А что это за “копьё” такое у вас? – жуя яичницу, спросил Катан.

– Копьё – это специальное подразделение от четырёх до шести эльфов… эм… бойцов, обычно имеющих сильные магические навыки или мастерски обращающихся с оружием, как Сиги, – пояснила Миримэ.

– Значит, ты – сильный маг?

– Да не очень, – смутилась Миримэ. – просто Тауриэль очень собрать копьё пыталась, чтобы отправиться на землю к людям, и ей не хватало народу для этого. А у меня не было выбора. Из-за своего характера: стремиться к независимости, говорить правду в глаза, – я была на плохом счёту, нагрубила старшим, не слушалась. Меня осудили, объявив бездомной и изгоем. А жить изгоем – почти как с клеймом преступника. Просто, даже опасно среди других эльфов, когда ты не имеешь никаких прав, и каждый из эльфов может сделать с тобой, что угодно. И его за это даже не накажут. А тут госпожа Тауриэль и предложила мне вступить в её копьё. Я ухватилась за эту возможность, как за соломинку.

– А почему ты сказала, что у Тауриэль были проблемы с набором команды? И почему всё-таки она госпожа: разве так именуют командира?

– Со вторым тут просто: Тауриэль – принцесса одной из побочных ветвей королевского дерева[23]. Её род как раз и отвечал с давних времён за людскую расу. Так что она госпожа – по праву рождения. А командиром копья всегда назначается кто-то из знатного рода. Но ответ на первый вопрос немного позаковыристей. Видишь ли, как я уже сказала, все члены копья либо искусные воины, либо хорошие маги. А Госпожа Тауриэль не может себя отнести ни к тем, ни к другим. Да, она хорошая лучница, но и только. А магия ей вообще не даётся. Именно поэтому никто к ней в копьё идти и не желал – так как сам командир не подходит под требуемые критерии.

– Ну, хорошо. Тебя она взяла в отряд. Но вас двоих для создания копья было же не достаточно?

– Так и есть. Как раз те эльфийские разведчики, что принесли весть про призыв орками героев, были из Дома[24] госпожи. Вот Тауриэль и заявила Совету[25], что остальных членов копья она призовёт ритуалом из другого мира. Совет посовещался и разрешил попробовать Тауриэль, с условием, что они сами должны будут одобрить призванных кандидатов в копьё. Тауриэль с помощью шаманов провела ритуал призыва героев. Трёх. Вы с Каминари появились в нашем мире не на месте вызова. Вас вообще умудрилось забросить сюда, в Резервацию. Хоть шаманы смогли поведать нам об этом. Сиги же появился на месте призыва. Тауриэль поговорила с ним, посулила ему всяких благ, наград и содержания за свой счёт. Убедила Сиги вступить в её копьё. Совет, как и обещал, потребовал испытать призванного Сиги, показать его умения, чтобы показать себя достойным быть в копье. Сиги прошёл испытание, победив нескольких искусных эльфийских воинов в трёх поединках. И Тауриэль, забрав нас с Сиги, отправилась на поиски оставшихся призванных, хотя бы ещё одного.

– Вон оно как… Только мы оказались все из разных миров, может, нас поэтому так и раскидало тут?

– Возможно, ты и прав, – встряла Каминари, – да ещё и телами кого-то перемешало… Гадство! Видимо, шаманов Тауриэль выделили совсем второсортных. Ещё и девчонку бесполезную они сюда зацепили.

– Не знаю-не знаю, – продолжила рассказ Миримэ. – Вскоре госпожа Тауриэль нашла Каминари. А та по способностям никак не подходила для четвёртого члена копья. Да, у неё был необычный дар чувствовать творимую магию на расстоянии, но испытание в Совете она бы не прошла. Но нас здорово выручило то, что девочка ещё могла чувствовать местонахождение тебя, Катан. Теперь ты в копье. И чтобы нам получить официальный статус – тебе придётся пройти испытание. Но к нам на Мэйн, на Родину добираться далеко. Поэтому мы едем в столицу Элькии – там есть эльфийское посольство, которое имеет все полномочия для проверки претендентов и подтверждения статуса копья.

– А какое испытание мне предстоит пройти?

– Да всё просто: выиграть в трёх магических поединках подряд, раз ты маг, а не воин.

– Но с этим могут быть проблемы! – заявила Каминари, и все посмотрели на неё.

Сиги спросил:

– И в чём же? Магия Катана же быстрее и эльфийской и орочьей. А если он первым в поединках наколдует атакующее заклинание, то и победит без проблем!

– Ну, во-первых, – начала объяснять Каминари. – Катан ещё не научился правильно пользоваться доставшейся ему позавчера магией, во-вторых, бесцветная магия быстрее, но если не накопить должного уровня маны или потратить её слишком много за один-два боя, то на последний бой её попросту не останется. Ведь бесцветный маг не работает напрямую с кристаллом, как вы помните, он запасает ману заранее!

Миримэ улыбнулась и заговорщическим тоном произнесла:

– Значит, тебе придётся научить Катана всему этому по дороге в столицу, дорогая Каминари.

– У-у-у!!! – протяжно и сердито завыла Каминари. – Моего тела лишили, мои способности отняли… Так теперь ещё и учить пользоваться ими требуют? Да вы совсем совесть потеряли!

– Иначе зачем ты будешь нужна, подруга? – спросила Миримэ.

– Ага, нахлебница! – закивал Сиги.

– Ну да, научу я его всему, – и вот тогда я вам точно уже стану не нужна! Тогда вы меня и выкинете, как уже не нужную, использованную игрушку.

– Я заступлюсь за тебя, чтобы оставили с нами за заслуги перед копьём, – подмигнула Миримэ. – Ведь тогда же ты принесёшь пользу.

– Какая же ты порой бываешь гадкая от своей прямолинейности, Мири, неспроста на тебя свои же сородичи зуб точат!

– Ох, Ками, ты меня уколола в самое сердце! – заливисто засмеялась Миримэ.

Как раз к этому моменту все четверо закончили завтракать, встали, попрощались с хозяином и вышли во двор. Солдаты спешно вышли из корчмы за ними следом. На улице было тепло, припекали солнышки, чирикали птички, жужжали насекомые. Выйдя на улицу, компания направилась к дому старосты. Дом был крупным, зажиточным. Даже издалека выделялся на фоне остальных. Вокруг дома раскинулся яблоневый сад. Деревья сейчас стояли нарядные, все в белых цветках и источали приятный аромат. Они были так прекрасны, как будто попали сюда из сказки. Во дворе дома старосты была конюшня. Возле неё возились солдаты и конюхи, собирая в дорогу лошадей. Тауриэль тоже была здесь. Миримэ подошла к ней. Они вдвоём о чём-то тихо переговаривались, посматривая то на Катана, то в сторону лошадей. Затем Миримэ подошла к одной из лошадок, взяла её под уздцы и подвела к Катану:

– Это тебе – транспорт.

– Слушай… – замялся Катан. – Есть проблемка…

– Только не говори, что ты такую животинку видишь впервые, – вставила свои “пять копеек”, стоявшая рядом Каминари. – Это животное называется лошадь!

– Ну… лошадей-то я, конечно, уже видел и не раз. По телевизору… Но верхом я ездить не умею.

– Да ладно тебе! Ты, наверное, шутишь! Кто же в наше прогрессивное время не умеет ездить на лошадях?

– Ну, как бы – я. У нас в мире был совсем другой транспорт. И тот – механический. А водить его учатся на специальных курсах.

– Что же вы там все пешком, бедняжки, ходите, кроме избранных “курсами”? – заулыбалась Миримэ.

– Да нет, некоторые научившиеся водить у нас управляют общественным транспортом: автобусы, троллейбусы, поезда. И на этом деньги зарабатывают. Ну, это как у вас, скажем, телегу лошадь тащит, на ней извозчик – управляет, а в телеге пассажиры. Вот. А Поезд у нас кучу вагонов – считай, крытых пассажирских телег – может тащить.

– Да что-то ты врёшь, однако… Лошадка столько не утащит. Ещё и с пассажирами.

– У нас же механическая тяга. После паровой появилась… Да что вам объяснять – вам этого не понять. Вы ещё совсем отсталые для нас. Вместо механики у вас магия развивалась. А у нас магии нет вообще. Ну, по крайней мере, так принято официально считать. Так вот, у нас мощность механического транспорта измеряется как раз в лошадиных силах. И у самой простенькой “автомобильки” от 90 лошадиных сил. То есть она может тащить столько, сколько 90 обычных лошадей!

– Думаешь, раз из другого мира, так можешь бессовестно врать, и тебе все поверят?

– Но я же говорю правду! – искренне возмутился Катан.

– Хватит бесполезных споров! Давай, забирайся в седло! – приказным тоном сказала Миримэ. И так пришлось с Тауриэль поспорить, чтобы тебе отдельную лошадь выбить. Она тебя хотела на задворки к Сиги посадить. Сзади него на одну лошадь. Так что вперёд, если не хочешь его спину лицезреть всю дорогу!

– Ради этого, конечно же, стоит научиться ездить верхом.

Пока Миримэ держала за уздечку лошадь, Катан поставил в стремя ногу, выпрямился, перекинул вторую ногу через спину лошади и, под всеобщий хохот, плюхнулся оземь с противоположной стороны. Встал, отряхнулся. На второй попытке умудрился не упасть, повиснув на шее лошади, выскользнув опять из седла. Наконец, с третьей попытки, он разместился вертикально в седле. Миримэ даже передала ему поводья. И вот, уже сидя верхом, Катан удивлённо спросил:

– А как же ей управлять: ни тебе кнопочек, ни педалей, ни руля.

– Для этого есть поводья и ноги, – начала пояснять Каминари.

После краткого экскурса в теории верховой езды Катан попробовал заставить тронуться лошадь с места. Промучился минуты с две. Затем стегнул поводьями, сжал резко колени и прикрикнул: «Но-о-о!». Лошадь рванула с места вперёд, а Катан, перекувыркнувшись назад спиной через круп лошади, растянулся в пыли.

Лёжа на спине, ощущая боль во всём теле, каждой, казалось бы, косточкой, он думал: «Нет, на права мне ни в жизнь не сдать!» Пока Катан отдыхал в горизонтальном положении, конюхи изловили несчастную лошадку и подвели её опять к “горе-наезднику”. Катан, с трудом сев на “пятую точку”, спросил:

– А мула или ослика нет?

– Нет, у старосты не нашлось, – пожала плечами Каминари. – Ну ты, вообще, джигит! Ну-ка, давай ко мне за спину попробуй сесть.

И вскочила в седло своей небольшой степной лошадки, стоящей тут же, неподалёку. Катан, понурив голову, Попробовал взобраться за спину Каминари, схватившись за седло. Перевалился мёртвым грузом через круп невысокой лошадёнки, а та, бедняжка, аж осела под тяжестью сразу двоих седоков и, заржав, встала на дыбы. Катан, уже падая, схватился за Каминари и утащил её следом. Шлёпнулся опять оземь, да ещё и девочку плюхнул себе на живот. Только и “хукнул”, от удара, резко выпустив весь воздух из себя. Солдаты и конюхи откровенно ухохатывались от такого спектакля. Каминари, потирая ушибленную при падении об Катана попу, заявила:

– Не-е-е! Лучше лезь к Сиги. А то сломаешь ещё мне что-нибудь по дороге!

– Ок-кх-кх! – Охая, закашлялся Катан. – Может, я, всё-таки, пешком?

– Нет, пешком никак не годится! – сохранявшая всё это время серьёзный вид заявила Тауриэль. – Придётся тебя привязать к конскому хвосту и волочить всю дорогу по земле следом…

– Ладно, – сказала Миримэ. – попробуй на мою лошадку. Она у меня поспокойней и повыносливей. Только руки не распускай. Но седла у меня нет, так что держись крепче за меня. Будешь падать – лучше падай один. Учти это…

Катан вздохнул, растирая ушибленные места, и обречённо подошёл к Миримэ, которая уже одним движением вскочила на свою вороной масти лошадку. Одной рукой держась за поводья, Миримэ наклонилась и протянула вторую руку Катану. Солдат-шутник подошёл, сплёл ладони в замок и подставил их под ноги Катану, как ступеньки:

– Прошу, господин магикус!

– Спасибо! – сквозь зубы сказал Катан, пропуская мимо ушей насмешку и принимая помощь.

Ухватившись за маленькую, но крепкую ладошку эльфийки, и, опираясь на руки солдата, Катан взлетел на круп лошади. Обхватив Миримэ за талию, он даже умудрился усидеть на лошади.

– Хороший мальчик! – съехидничала Миримэ. – Бойся меня в гневе: сиди и не падай больше!

Она даже захихикала. И Каминари прыснула со смеху.

– Я смотрю, вы уладили вопрос перемещения новобранца, – произнесла Тауриэль. – Что же: тогда по коням и – в дорогу.

– Держись за меня крепче, но не слишком-то прижимайся, да смотри – за что держишься! Ой! – пискнула Миримэ когда Катан со страху своими одеревенелыми клешнями вцепился в хрупкую талию эльфиечки. – Аккуратнее! Сейчас меня пополам переломишь. Я ж тебя к Сиги отправлю!

Последняя угроза подействовала на перепуганного Катана отрезвляюще, и он чуть-чуть ослабил хватку.

– Ещё чуть понежнее… – переводя дух, шепнула эльфиечка.

Катан выпрямился и ещё чуть-чуть ослабил хватку, чуть перехватив повыше руки.

– Не-не! Не там! – тихонько пропищала Миримэ. – держи свои руки пониже: на талии.

Тауриэль уже выезжала со двора, помахав рукой на прощание раскланявшемуся перед ней старосте, Следом за ней двинулся на своей лошадке Сиги. Лошадка Каминари тоже стронулась с места. Катан послушно опустил руки ниже и приготовился к страданиям. Лошадка, направляемая Миримэ, сдвинулась с места, раскачивая седоков из стороны в сторону. Возможно, эльфийка бы и не болталась на лошадке влево-вправо, но державшийся за неё Катан слегка раскачивал их обоих в такт хода лошади. В том же построении отряд покидал посёлок Полесье. Разве что солдаты разбились пополам: пять человек ехали впереди, в авангарде, а пятеро – прикрывали тылы, в арьергарде.

Дорога для Катана выдалась трудной. С непривычки, попу жутко натирало, и пару раз по его жалостливой просьбе отряд делал остановки. На привале Катану тоже не очень-то давали отдыхать. Как и было сказано раньше: Каминари всеми силами пыталась обучить новичка искусству магии. Сначала они учились выполнять атаку молнией. Затем учились расходовать ману экономно: в треть собранной силы. Кое-что у Катана уже начинало получаться, но скорее не от собственной прилежности в обучении, а от жалости к потугам научить его хотя бы азам, и буквально надрывающейся, и злостно ругающей его Каминари.

Всю дорогу перед ними был примерно один и тот же пейзаж: слева поля, за ними – лес, справа поля на холмах. Чем дальше, тем лес по левой стороне все больше и больше отдалялся к горизонту. На полях трудились крестьяне: по левой стороне велись посевные работы: вручную и с помощью лошадей с плугом; а справа шёл сбор урожая: зерновые, картофель, виноград, капуста и прочие прелести овощеводства. Почти все крестьяне были пришлые. Катан уже научился отличать местных от чужестранцев, цвет кожи которых был бледнее из-за недостатка солнечного тепла в их краях. Были и местные жители на полях. Эти руководили работами, не утруждая себя физической работой.

Всё было в Элькии хорошо: тепло, солнце, миролюбивые жители, защищающие свои интересы от наседающих на них со всех сторон. Только одно смущало чистый разум Катана, всегда жаждущий справедливости. Это было не что иное, как рабовладельческий строй, и отношение к представителям своей же расы, живущим в соседних странах в менее выгодных природных условиях. Все благополучие элькийцев было построено на двух вещах: сказочно благосклонному к их стране климату; и на рабах и слугах, трудящихся вместо местных жителей на всех фронтах.

После очередного привала и упражнений в магии, сидя за спиной эльфийки, Катан попытался выяснить причину такой невероятной разницы в климат, в его чётко выраженных границах. На что Миримэ ответила ему, что в своё время, давным-давно, когда первые люди ещё только начали переселяться на Резервацию с Мэйна, среду обитания для них из безжизненных каменисто-песчаных степей помогли преобразовать эльфы и орки. Эльфы терраформировали[26] западную часть острова-континента, а орки – восточную. Вот Элькия и получила от эльфов идеальные условия, а Орфия получила то, что получилось. Разве можно ожидать что-то толковое от шаманства зелёномордых? На стыке же двух таких разных фронтов образовалась переходная, усреднённая зона. Вот и весь секрет. Как-то так.

– Неужели так сильно орки уступают в магии эльфам? Тогда почему же до сих пор эльфы не смогли одержать верх над ними в их вечном противостоянии? – задал очередной вопрос Катан.

Миримэ немного смешалась от такого вопроса, задумалась и, видя, что к их разговору начинают прислушиваться едущие рядом, ответила почти шёпотом, чтобы услышат её только Катан:

– Орки сильно уступают нам в магии преобразования, потому что они не так близки к единению с природой, как эльфы. Уступают нам и в других отраслях магии, хоть уже и не так сильно. Они менее проворны, но сильны физически. А ещё – они значительно более многочисленны и плодовиты, что помогает им достаточно быстро восстанавливать потери от понесённых поражений в нашем противостоянии.

Катан молча выслушал объяснения, про себя отметил, что «всяк кулик своё болото хвалит», и тут ещё не ясно: насколько верна услышанная им от одной из сторон конфликта информация. Хотя… объяснение выглядело вполне себе правдоподобно. «Интересно: какую бы историю мне рассказали орки, задай я им тот же вопрос?»

– О чём ты сейчас подумал? – спросила, немного расстроенно, Миримэ. – я даже спиной чувствую исходящее от тебя недоверие.

«Неужели она умеет читать мысли? – всполошился Катан. – Хотя, – нет. Иначе бы она не спрашивала, о чём я думаю. Да и при первой встрече бы сразу раскусила меня».

– Да я вот подумал, что, наверное, и у орков существует какая-нибудь своя легенда, про помощь людям, – прямо в лоб брякнул Катан, сам испугавшись своей дерзости.

– Справедливое замечание, – спустя полминуты молчания протянула эльфийка. – У тебя ещё будет такая возможность, когда мы отправимся на земли Орфии.

– Так мы собираемся потом туда? – озадаченно спросил Катан.

– Тсс! Ни слова об этом. Я не должна была этого говорить. Ты дурно влияешь на меня! – весело заявила эльфийка, и Катан почувствовал, как она улыбается и едва сдерживает смешок.

Ближе к закату, когда небесная жёлтая восьмёрка прилегла, коснувшись краями горизонта, наконец, вдалеке показался город Лучезарный. Над его стенами кроваво-красным закатным светом блестели купола церквей. На въезде в город выстроилась очередь из путников и телег. Все тщательно подвергались осмотру на контрольно-пропускном пункте у ворот. Тауриэль сразу же двинулась вместе со своим отрядом вдоль очереди. Городская охрана и проверяемые в воротах посторонились и беспрепятственно пропустили Тауриэль и сопровождающий её отряд.

В городе преобладали дома из белого камня. Остальные здания были кирпичными. В основном это были двух-трёхэтажные здания, с оранжевой черепицей, резными створками окон. Улицы были широкие, вымощенные каменной плиткой, с посаженными аллейками деревьев. Так как начинало уже темнеть, на столбах вдоль улочек прямо сейчас многочисленная команда цеха светотени зажигала масляные фонари. Этот цех в городах отвечал за освещение и за создание знойным летом теневых зон комфортного отдыха. На улицах прогуливалось множество жителей, разряженных в пёстрые, вычурные одежды. Отовсюду слышались смех и музыка. Работало множество “летних” кафешек и ресторанчиков. В воздухе просто веяло атмосферой курорта и праздника, беззаботности и веселья.

– У них, что, сегодня праздник какой? – спросил, сидящую впереди себя, Катан.

– А как же! – нарочито наигранно удивилась Миримэ. – Вечер Ежедневного праздника же!

– Они так каждый день живут? – уточнил Катан, вспоминая, как один раз он с родителями ездил летом на море. Как раз там, во время туристического сезона, стояла именно такая атмосфера.

– Ну, конечно же! Надо же чем-то себя занимать, если не работаешь.

– И как только они от этого не устают? – задал риторический вопрос Катан. – А в деревнях так же? Вон, в Полесье тихо и спокойно, вроде, всё было.

– В деревнях потише, знаешь ли. Особенно – в приграничных, таких как Полесье. Им нужно держать ухо востро: того и гляди тёмные в гости пожалуют… Там беспечные долго не живут.

Они проезжали как раз мимо церкви, над открытыми дверьми которой светился жёлтым знак бесконечности. А внутри стояла полутьма, только у алтаря полыхало бесконечностью всюду назойливо лезущее в глаза сдвоенное солнце. Окна в церкви были тоже двоекруглые, а когда Катан присмотрелся – то и купола оказались такими же.

– У вас тут тоже, смотрю, есть религия, – продолжил расспросы Катан, – расскажи мне, пожалуйста, какие народы в кого верят?

– Какой ты, однако, настырный и любознательный… А мне что за выгода нянчиться с тобой? – спросила она игриво, полусерьёзно, но плечи её заметно напряглись в ожидании ответа.

– А чего бы ты хотела, и что бы такой неумёха и не от мира сего товарищ мог бы дать тебе?

– Просто пообещай мне, что если мне понадобится помощь, а все отвернутся от меня, то ты не оставишь меня, хотя бы попытаешься выручить.

Повисла недолгая пауза, пока Катан не понял, что Миримэ сказала уже всё, что планировала, и больше не добавит ничего к своей просьбе. Быстро взвесив все “за” и “против”, и, не найдя никакого подвоха во, вроде, вполне себе нормальной и честной просьбе, а сейчас лишь получая все выгоды от такого “сотрудничества” с Миримэ, Каминари и Тауриэль, он просто не мог сказать “нет”:

– Конечно же “да”! Разве можно по-другому? Я так многим вам с Каминари, и даже Тауриэль обязан в этом мире. Не сомневайся!

Плечи эльфиечки расслабленно опустились:

– Спасибо! Ты не представляешь, насколько это важно для меня, изгоя, знать, что ещё есть люди, которые не отвернутся от меня в трудную минуту. Я верю твоему обещанию. А теперь слушай…

У элькийцев бог один, и все его обязаны почитать и поклоняться ему. Это Бог Двуединого Солнца. Люди настолько глупы, что считают эти два светила своим источником процветания. Отчасти это так, конечно, но они забывают самое главное: тех, кто дал им эти светила; тех, кто дал им всё в элькийских землях. Конечно же – эльфов. Вот кого бы им следовало считать богами (тут Миримэ не удержалась и театрально злорадно захихикала)! Но люди слепы, а память их коротка, как и отпущенный им срок жизни. Элькийцы так рьяно почитают своего бога, что просто удивительно, как только они ещё не превратились в теократическое[27] государство. Возможно, лишь потому, что все жители королевства всем довольны, всегда беззаботны и, вообще говоря, особенно не думают ни о боге, ни о смысле жизни? Разве что им приходится защищать своё розовое королевство от угрозы извне.

У орфийцев же свой бог. Бог Грозы… В этот момент Каминари, ехавшая рядом и уже давно прислушивавшаяся к разговору Катана и Миримэ, некстати встряла, заявив, что её имя, кстати, тоже обозначает и “гром”, и “молнию”, и, возможно, ей стоило бы попасть в Орфию; глядишь, она бы там смогла сойти за снизошедшего к людишкам бога! «Ага, – в облике маленькой, но очень грозной девочки», тут же ехидно парировала Миримэ. К тому же, они там не так уж фанатично, как в Элькии, почитают своего бога, только и молятся ему иногда перед боем: мол, боженька, дай нам силы сразить неверных…

Эльфы – свободолюбивый народ и близки к природе. И у них множество богов: Бог Деревьев, Бог Воды, Бог Животных, Бог Огня и прочие. В самом фаворе[28] же находится Богиня Природы – Аулли’Тиэль. У каждого из богов свои храмы, свои жрецы. Но каждый эльф волен обращаться к помощи любого из богов, он не должен почитать кого-либо одного или всех сразу. Эльфы свободны в своём духовном выборе в любой момент времени.

У орков есть свой, орочий бог – Бог Войны. Но они ему не молятся, ни выказывают почтения. Зато каждый из племенных вождей нарекает себя посланником, пророком, либо сыном божьим. И уж к себе требует божественного почитания и уважения от соплеменников. И что самое забавное – обычно добивается. Кроме тех случаев, когда находятся несогласные, и в поединке “праведного гнева” убивают горе-недобога, провозглашая уже себя избранником божьим.

Гномы поклоняются в своих “норах” своему божеству – Праматери всех глубинных червей Гррранаарри! Именно так, со столькими рычаще-гремящими звуками. «Ибо когда она сонно ворочается глубоко в недрах земли – всё гремит и трясётся в подземных городах гномов!» – так они говорят. Она спит уже несколько тысячелетий. И мир ждут жуткие землетрясения, расколы земной коры, извержения и прочие жуткие катастрофы, если она проснётся. Они вечно пытаются саботировать и вообще заставить прекратить добычу тех самых магических кристаллов, заявляя, что добыча оных минералов, извлечение их из земли, разрушает магический барьер, который удерживает Праматерь глубинных червей в оковах сна. По их легенде, она давным-давно, когда этот мир ещё только создавался, перепахивала сушу и воду, разделяя её на континенты и океаны, острова и моря. И не было ей покоя, ибо, что ни говори – у этого Бога-Чудовища не было разума и каких-либо стремлений, кроме движения в поисках еды и воды. Но однажды она попала в зону природной аномалии, где в недрах земли было множество залежей зелёных магических кристаллов, и заснула, околдованная, бесконечно долгим, волшебным сном. Там, где эльфы, орки, гномы и прочие чувствительные к магии особи попросту лишаются рассудка, она всего лишь уснула, так как не имела разума. Но, все расы сходятся во мнении, что это всего лишь сказка, а настоящая причина состоит в том, что гномы всего лишь не хотят давать своим конкурентам в борьбе под солнцем лишние ресурсы, оставляя их только себе.

Зверолюди поклоняются Древнему чудищу Рррааке из чащоб Заповедного леса в глубинах их территории обитания на Мэйне.

– Но о зверолюдях и прочих расах этого мира мне нет особого смысла утруждать себя, чтобы рассказывать о них, – в конце концов заявила утомлённая длинным рассказом эльфиечка. – Так как встретить их здесь, на Резервации, представляется мне крайне сомнительным делом.

– А разве им не нужны магические кристаллы? – спросил Катан.

– Думаю, что они не отказались бы от них при возможности. Но одни, например, такие как зверолюди, способны их заменить на чуть более слабый эквивалент, – произрастающие только в Священной роще Заповедного леса золотые деревья, из золотисто-жёлтой древесины; от которых они и получают свой источник маны, вырубая так медленно эти деревья, чтобы их численность успевала восстанавливаться. А делают они из брусков золотого дерева небольшие тотемы в виде животных, размером с ладонь, как и у нас кристаллы. Другие же – находятся слишком далеко от Резервации, третьи – слишком слабы, чтобы прорваться через многочисленные охранные патрули эльфов и орков, стерегущие подступы к этому острову-континенту. Четвертые же, такие как рептилоиды и люди, просто неспособны к магии. Ты и Ками – исключение. Вы – из других миров, где жизненные процессы протекают по другим канонам[29].

– Да, кстати, мне тут недавно всё-таки умудрились на глаза попасться рептилоиды. А в какого бога верят они?

– У этих зверушек религия меняется со временем, от места обитания. Изначально, когда они ещё жили на Мэйне в своих родных заливах и болотах, они верили в Джаба – гигантское земноводное, не то лягушку, не то жабу. Когда их в войнах вытеснили с их родных земель и прижали к морю на побережье – они поклонялись Тортиллусу – гигантской черепахе. Когда их изжили и с побережья, согнав на острова, они стали поклоняться Всеединому Богу Крокодайлу, описывая его как гигантского крокодила. Сейчас же, я слышала, они под натиском соседей, расы Механоидов, покинули и острова. Ранее, достаточно многочисленная миролюбивая раса, неспособная к магии и, следовательно, неспособная защитить себя, но не желающая встать под крыло более сильных, служить им, сейчас находится на грани вымирания. Наши разведчики недавно доложили, что рептилоиды каким-то чудом всё же умудрились незаметно просочиться через эльфийские и орочьи кордоны[30] и объявились здесь, на Резервации, поселившись где-то максимально далеко от Мэйна, и подальше от марионеточных государств Элькии и Орфии. Где-то на самом севере, не интересующем эльфов и орков Пограничье, с разрешения местных жителей-людей. Слабые пришли к слабым. Чтобы не воевать, а сосуществовать. И теперь они верят в нового бога – огнедышащего дракона Драко. Но мы-то, эльфы, будучи близки к природе, почитающие Бога Природы, знаем, что драконов в этом мире уже давно нет – последний из них был убит почти столетие назад, тут на севере Резервации. Это был среднего размера песчаный дракон. И он не пережил период терраформирования Резервации. Наши разведчики лично видели его мёртвым, как его тушу разрывали местные хищные звери, и клевало вороньё.

– А кто такие механоиды? – никак не унимался Катан.

– О, Бог Ветра Зентуриэл, как же я устала от бесконечных расспросов сегодня! – полушёпотом воскликнула Миримэ.

– Извини! Я, действительно, утомил тебя, – покаялся Катан.

– Хорошо, после моего рассказа о механоидах, ты сегодня отстанешь от меня с расспросами. Это раса карликов, которых, как и людей, природа не наделила способностью к магии. Зато они имеют цепкий, нетривиальный ум. С помощью него они навыдумывали всяких штуковин: самострельных палок, помогающих в производстве и в быту механизмов, бросаемых взрывающихся шаров и прочей причуды. И сами они стали называть себя Механоидами. В отличие от людей и рептилоидов, механоиды смогли почти на равных конкурировать в борьбе за жизненное пространство на Мэйне с другими сильнейшими расами.

Миримэ закончила свой рассказ и зевнула. Между тем оба солнца уже укатились за горизонт, вместо них на небе проступили звёзды, которые были тускло видны в небе из-за всюду горящих фонарей в городе. У Катана жутко болели натёртые “пятая точка” и ляжки. Весь день, в первый раз, да ещё и без седла – всё это было серьёзным испытанием для них. «Наверное, у меня там сейчас одна, сплошная, огромная мозоль», – подумал он. Когда отряд подъехал к постоялому двору и стал спешиваться, Катан с большим трудом перекинул левую ногу на правый бок лошади, к её правой ноге-товарке, и соскользнул вниз. При приземлении ноги не удержали веса его собственного тела, и он плюхнулся задницей оземь. Несколько солдат сдержанно хмыкнули, – хорошо хоть не заржали во весь голос… Катан с трудом встал. Ноги стояли колесом, пытаясь разойтись в стороны по немыслимой дуге. Нижняя часть туловища нестерпимо горела невидимым внутренним огнём. Двинувшись враскоряку, ноги колесом, Катан мечтал побыстрее прилечь. На живот – только не на спину. И боролся между желанием отужинать и желанием не беспокоить натруженные за день части тела опускаться на стул из-за ужина. Сиги подошёл, позволил Катану опереться на своё плечо, чтобы облегчить передвижения страдальца, и с плохо скрываемым сочувствием произнёс:

– Держись, братан! Я ещё помню, как я учился верховой езде. Всю неделю сральник донимал. Небось, и ты сейчас себя чувствуешь, как будто только что огрёб с тысячу поджопников?

– У-у-у… – только и смог протянуть в ответ Катан.

– Ничё: ща пожрёшь – и баиньки до утра, – подмигнул Сиги.

Местная кухня в “гостинице”, где остановилось копьё Тауриэль, отсутствовала как класс. Покушать они предлагали в одном из двух соседних зданий: элитном ресторане или обычном кафешке. Да и комнат свободных оказалось всего три. Тауриэль одну забрала себе, во вторую отправили Миримэ и Каминари, а третью отдала Сиги и Катану. Солдатам хозяин предложил расположиться в общей ночлежной комнате. Тауриэль отправилась отужинать в соседний ресторан, Сиги заявил, что пойдёт искать кабак или иное питейное заведение. Каминари же потянула сонную Миримэ и потёртого лошадью Катана в кафе – перекусить на скорую руку. Кафе называлось «У русалки», а на вывеске красовалась грудастая бабища с чешуйчатым синим рыбьим хвостом. Помещение было не очень большое, но уютное. Вместо столов стояли бочки, а стулья заменяли большие анатомические подушки. Натруженное тело Катана сразу же мысленно потянулось к первой же такой подушечке, желая утонуть в ней, рассчитывая на её мягкость. Но этому желанию не суждено было сбыться, так как Каминари почти сразу же утащила Катана и Миримэ на улицу, во внешнюю часть кафе, под открытым небом. Тут тоже стояли бочки и… табуретки, видимо, жёсткие. Катану даже смотреть на них сейчас было уже больно. Из соседнего ресторана, куда ушла Тауриэль, слышна была музыка, однозначно живая, ибо записи в этом мире ещё не придумали. Каминари и Миримэ плюхнулись на табуретки и принялись изучать лежащее тут же на бочке-столе меню. Катан, скрипя зубами, аккуратно опустился на посадочное место и заявил, что доверяет выбор этого ночного ужина Каминари. Пусть закажет ему то же, что и себе. Миримэ хихикнула, стрельнула глазками на Катана, и что-то зашептала на ушко Каминари. Та в ответ тоже захихикала. «Чего-то им подозрительно весело стало, – напрягся Катан. – Наверное, какую-то пакость задумали… А, пусть их! Чем бы дитя ни тешилось…» Подошёл официант: кожа бледная, без загара – типичный неэлькиец, приезжий. Каминари потыкала в меню пальцем, заказывая: «Мне вот это, это и, на закуску с этим чаем, вот этого ещё». Миримэ заказывала также, пальчиком, не озвучивая пунктов заказываемого меню. Затем официант обратился к Катану:

– А Вы чего изволите, господин хороший?

– А мне всё то же самое, что и вот этой девочке! – и Катан ткнул пальцем в сторону Каминари. – Просто продублируйте заказ.

Официант удивлённо захлопал глазами:

– Но она же заказала “дамское” блюдо и “дамский” коктейль!

Каминари прыснула в кулачок со смеху, сдерживая себя. Миримэ тоже заулыбалась. Катан на мгновение растерялся, затем, видимо, найдя решение в сложившейся ситуации, произнёс:

– Тогда мне то же самое, что и…

– Лучше не стоит! – озорно улыбаясь, перебила его Миримэ. – Не всякую эльфийскую еду в состоянии усвоить человеческий желудок.

– Так и быть, я помогу тебе, раз уж ты просил меня, – весело встряла в разговор Каминари, и уже официанту, – вот это, это и ещё, пожалуй что – это! Да! В самый раз.

Официант с сомнением посмотрел сначала на Катана, затем – на Каминари:

– А платить-то из вас кто будет? Или каждый сам за себя?

– Я плачу за всех! – это уже Миримэ. – Тауриэль мне завтра всё возместит.

– Тогда… – с сомнением начал официант.

– Сделайте, как заказала девочка, – быстро перебила его эльфиечка. – Всё нормально, я оплачу.

– Тогда вопросов нет, – с готовностью заявил официант, записал заказ у себя на листочке и удалился в крытое помещение, в сторону кухни.

– Девочка? – зашипела на эльфийку Каминари. – Я тебе этого…

– Ой, прости-прости! – быстро, с наигранным раскаянием, широко раскрыв глаза и часто-часто захлопав длинными пушистыми ресницами, ответила Миримэ.

– Девочки, не ссорьтесь! – попытался успокоить их Катан

– ДЕВОЧКИ?! – возмущённо воскликнули обе, буравя его глазами.

– Я тебе это ещё припомню! – злобно просипела Каминари. – Это всё из-за тебя, соплячка! Не смей меня никогда… Слышишь? Никогда! называть этим словом!

– Ну и ну! Кто это у нас тут за мальчик нашёлся? – недобро прищурилась эльфийка. – Ты не ценишь моего расположения к себе или просто врагов себе хочешь нажить?

– Нет, не думаю… Он просто дурак! – вставила Каминари.

– Де… Женщины! – поправил сам себя Катан.

– Точно – дурак! – согласилась эльфийка.

– Ничего… Он сейчас своё получит… – Каминари подмигнула Миримэ.

– Ты прямо как знала! – согласилась эльфийка.

Обе дамы заговорщицки захихикали, а Катан почесал “репу” в недоумении: «Наверное, надо было сказать девушки»…

Пока заказанный ужин готовился, Миримэ начала “клевать носом”. Когда же официант принёс заказ на подносе, Каминари толкнула в бок эльфийку, чтобы привести ту в чувство. Перед Каминари на стол встала тарелка с фруктовым мороженым, розовым, в виде сердечка, салатом из свёклы со сметаной и прочими радостями, а также чёрный чай и какое-то пирожное в блюдце сердечком. Перед Миримэ на стол встали: Коктейль глубокого синего цвета, под стать её платью, такой же, как у Каминари, розовый салатик, в цвет её плаща и чулочков, и бездонно чёрного цвета зажаренное мясо. Перед Катаном оказались: прозрачная кружка с желтоватым пенистым и, видимо, газированным, напитком; салат из огурцов, помидоров и редиски; а также продолговатый горшочек, накрытый крышкой. Официант пожелал приятного аппетита и удалился.

Девушки начали ужин с “сердечного” салата. Катан потянулся было к своей кружке, но получил по рукам от Каминари: «Не тронь! Ты ещё маленький!» И она забрала пенистый напиток, с удовольствием отхлебнув из кружки, а Катану отдала свой чай. Катан лишь крякнул от неожиданности и тоже решил начать с салатика. Когда девочка принялась за мороженое, а эльфийка переключилась на мясо, то Катан, закончив со своим салатом, поднял крышку с горшочка. Там, на гарнире из риса лежали две запечённые в золе, с ушками и хвостиками, мышки. Девушки, исподлобья, подглядывали за реакцией Катана. У того от неожиданности отвисла челюсть. Он по очереди посмотрел на каждую из своих спутниц, но те сделали вид, что увлечены едой, опустив взгляд в свои тарелки. «Ах ж вы, заразы! Вы же специально сговорились!» – догадался Катан. Мышек ковырять он, конечно, категорически не собирался, а вот рис “поклевать” назло шутницам собирался. Поковырял вилкой рис, – тот оказался приправлен какой-то зелёной смесью, – и с опаской отправил вилку с ним себе в рот. Эта приправа по вкусу напоминала горчицу, но оказалась невероятно острой: язык жгло, нёбо пылало, но Катан неимоверным усилием воли совершил глотательное движение. Слёзы выступили на его глазах, дыхание перехватило, как у дракона в момент извержения пламени, а желудок спазматически запульсировал, будто раздираемый изнутри и уколотый сразу тысячью иголок. Катан потянулся к своему стакану с чаем, но того не оказалось на месте. Тогда он судорожно схватил кружку с пенным и опустошил её содержимое за один присест. «О! Жизнь прекрасна!» – думал он даже после того, как Каминари поставила стакан чая, спрятанный за её спиной, и стала его лупить с криками: «Зараза! Верни моё пиво!», а Миримэ дико и безудержно хохотала над ними двумя и в конце концов даже закашлялась.

В общем все остались довольны ужином, кроме разве что Каминари, которая за что-то надулась на Катана, хотя, по смыслу, обижаться-то как раз стоило ему. В конце весёлого ужина Миримэ предложила Каминари “прошвырнуться” по магазинам и прикупить там новой одежонки. Девочка сначала отказывалась, заявив, что и текущая форма её всем уже устраивает, но когда Катан поддержал девочку, сказав, что форма всем хороша и ему дорога, а лучшая одежда продаётся, наверное, не тут, а в столице; Каминари вдруг резко поменяла своё первоначальное решение и согласилась на шопинг[31]. Миримэ подозвала официанта и попросила счёт. Расплатилась и, увлекаемая Каминари, оставила Катана одного за столом. Катан же попросил ещё повторить и принести ему того пенистого напитка, что был заказан ранее. Почти сразу ему принесли новую полную кружку с пенкой, норовящей перевалить через края посудины, а ещё поставили перед ним блюдце с солёными орешками. «За счёт заведения», – промолвил официант, собрал со стола опустевшую посуду и больше не нужные столовые приборы и удалился. Катан сидел за бочковидным столом и с удовольствием потягивал свой “напиток”. Тот был слегка горьковатым, но приятно холодил потрёпанные рисовой приправой гортань и желудок. А солёные орешки только способствовали питью. Какой-то мужичок, подозрительного вида подсел к Катану, вытащил из-за пазухи засаленные, замусоленные карты и предложил сыграть. Катан вежливо отказался. Затем ещё раз. Потом попытался объяснить, что не играет в азартные игры. Мужичок не унимался. Катан не удержался и наорал на приставалу. Подошёл официант и, извиняясь перед Катаном, вытолкал мужичка из кафе. Когда кружка уже почти опустела, к нему подсела с белым прозрачным шаром какая-то женщина в пёстром платье и сером платке на голове. Она предложила погадать Катану, предсказать ему будущее, распутать его прошлое, найти ему суженую, уберечь его от врагов и от несчастий… «Не!» – сказал Катан немного непослушным языком, отрицательно помахав перед лицом гадалки пальцем. Встал и тяжёлой, нетвёрдой походкой отправился на постоялый двор.

Пока он отсутствовал, русалка на вывеске поменяла цвет своего хвоста с синего на малиновый. Катан отпёр ключом свою комнату. Там было пусто: Сиги ещё где-то развлекался. «Ещё лучше», – сонно подумал он, запер комнату, тяжело, не раздеваясь, плюхнулся лицом вниз на кровать и провалился в тяжёлый, беспокойный сон. Ему снилось, что он опять стал маленькой девочкой, но Тауриэль заставляет его забраться на огромного, размером с автобус, крокодила, да ещё и подстёгивает его плёткой. А Миримэ стоит рядом и хохочет голосом Сиги. А он всё падал и падал. Вот он в очередной раз полез на хребет крокодилу, подстёгиваемый плёткой Тауриэль по ягодицам. А Каминари стала ему стучать по спине с картавыми криками: «А ну, куррррва мать!!! Открывай, с… Ик! дверь! А то сейчас к-а-к выбью!» И чем решительней Катан пытался забраться на крокодила, тем сильнее Каминари стучала по нему кулаком. Только теперь уже по ушам и вискам. Стук стал настолько раздражающим и нестерпимым, что Катан проснулся. Он был всё так же один в комнате. Но кто-то действительно стучал ему в дверь, женским пьяным, заплетающимся голосом требуя, чтобы ей «открыли, иначе хуже будет!» Катан усилием воли поднял себя с кровати и, зажимая уши руками, на автопилоте дошёл до двери, открыл и распахнул её. На пороге стояла с растрёпанными волосами, вся в зелёном, как и всегда, эльфийка Тауриэль.

– Госпожа Тауриэль, что случилось? – пискнул Катан.

– А ну… Ик! идём со мной!

Она схватила его за шкирку, как слепого котёнка, и с силой, неожиданной для такой хрупкой и грациозной женщины, поволокла Катана за собой. На шум прибежало несколько солдат, но увидев творящееся, успокоились и удалились, уводя прочь появившихся сотрудников заведения: «Всё в порядке!» – говорили они. В коридоре появились с покупками в цветастых коробках Каминари и Миримэ.

– Госпожа Тауриэль! – попыталась вразумить разбуянившуюся предводительницу Миримэ. – Успокойтесь! Одумайтесь, пожалуйста! Завтра Вы же сами обо всём жалеть будете! Не надо!

– П…шла прочь, отщепенка!

Тауриэль затащила Катана к себе в комнату и заперла дверь.

– Жди! – сказала она пьяным голосом и скрылась за ширму, стоящую возле кровати.

Вскоре на ширму плюхнулся салатовый жакет с вышитой на нём спереди и сзади красной горящей розой, и следом – зелёная мини-юбка. Катан, ничего не понимая, лишь стоял и растерянно хлопал глазами. Вот Тауриэль, покачиваясь, выплыла из-за ширмы. Она была в одном нижнем белье, расшитом розочками, и прошла мимо Катана, призывно виляя попой. На её шее висел странный медальон в виде зелёного глаза, а на запястье левой руки был браслет, украшенный красной шипастой розой на зелёном стебле, сделанной из драгоценных камней. Эльфийка уселась на краешек кровати и томным голосом сказала:

– А теперь покажи мне всё, что ты умеешь!

– Хорошо, я постараюсь, – обречённо вздохнул Катан. Сосредоточился. И создал в воздухе перед собой сгусток бурлящей живой энергии – призвал шаровую молнию. Та, потрескивая, шипя и сыпля искрами, зависла в воздухе между Тауриэль и Катаном.

Тауриэль испуганно “ойкнула”. А Катан цыкнул на неё и сказал, чтобы не делала резких движений – иначе нам конец.

– Я ж не умею ей управлять, а она реагирует на движение. Придётся ждать, пока она сама не рассосётся, растворившись в воздухе… Правда, я молодец? – с сомнением в голосе проговорил он.

– Ну ты и… кретин! – она медленно потянулась было рукой к медальону, но передумала.

Так они и просидели неподвижно почти до самого утра, не сомкнув глаз. Ближе к утру эльфийка вдруг, вроде бы беспричинно, начала всхлипывать и, вскоре, беззвучно заплакала.

– Почему вы плачете, госпожа?

– Я хочу пи… пи…сать… – невнятно и смущённо промямлила она, опустив глаза.

Наконец, от шара стал исходить низкий гул, сам он начал шипеть, искрить, и через некоторое время с противным внезапным и резким щелчком схлопнулся и исчез в воздухе, оставив после себя лишь запах озона. Вскоре к этому запаху добавился ещё один, не очень приятный: запах аммиака. Тауриэль растерянно и вместе с тем с ненавистью смотрела на Катана, а простыни под ней быстро намокали.

– Убью! А ну, выметайся отсюда, идиот! И чтобы никому ни слова! – истерично закричала она.

Катан пулей вылетел из комнаты командира и бросился к своей. Та оказалась заперта изнутри. За дверью слышался равномерный храп Сиги. «Не стоит сейчас шуметь и привлекать к себе внимание, а то, не ровен час, Тауриэль рассердится ещё больше!» – мелькнуло в голове у Катана. Он обречённо поплёлся в конец коридора, нашёл открытую общую ночлежную комнату, а в ней – свободный тюфяк, плюхнулся и почти сразу уснул.