Читать книгу Секреты мёртвого леса - Владислав Игоревич Билоконь - Страница 2

– Когда-то могущественное, единое королевство теперь медленно близится к своей кончине, сынок. Утративший последние капли уважения к народу, Серый Король уже давно перешёл на диктаторские устои. А ведь в начале своего правления иное прозвище – Белый Король, куда более красило младого юношу, который подобно яркому костру лишь только слышал это в адрес свой, как тут же стремительно возгорал к новым вершинам. Само же падение так рьяно строенного им королевства произошло естественно не за день. Но за день в юноше взрадилась тьма, которая и выросла зерном в лопастое с корнями древо.

У кровати темноволосого ребёнка сидел ещё более темный мужчина среднего возраста. Весь в мерцающих бардовых латах он пристально вглядывался в карие глаза своего сына, продолжая явно не детский рассказ.

– Возможная виновница была и летняя знойная неделя, что одарила королевский двор небывалым солнечным жаром. Во дворе короля в те дни ещё и обитали три старейших мудреца, что ведали секретами всего королевства. Король уважал их, как уважал и любого горожанина, что возгласы и славу лили о нём по каждому из поселений. Ежегодно он делал объезды по королевству во свою усладу, одновременно радуя и глаза и уши свои.

– Расскажи и про мудрецов, пап…

– Погоди, сынок, учись слушать и не перебивай, ты всё узнаешь. – Твёрдо отвечал отец и продолжал. – В те дни путь его свиты лежал на юг. И в Кампите, и в Джедале Белого правителя встречали овациями да цветами. Люди, чьи амбары всегда были в достатке, искренне радовались каждому визиту короля, а свора недовольных потай наговаривала гадости и ложь, глубоко в душе понимая, что все их неудачи с беднотой от их безделья. Так же было и в Ибхаде – древнейшем деревенском поселении, где местные егери встречали правителя убойными тушами диких животных, от великанских размеров оленей, до простых кролей. Два дня езды от Столицы, и вот вся свита уже в Бетане – величественном портовом городе, являвшимся когда-то центром всех торговых операций королевства. Моряки и крестьяне града толпились в очередях, дабы лишь поприветствовать подъезжающий к пристани дилижанс их властителя. Никто и здесь не был обижен, за исключением опять всё тех же вечных склок.

Ну а мудрецы… – Начал говорить отец, чем заострил внимание сына. – Они получили известие о неведомой угрозе с моря и в письме уже поторапливали Короля на Царские острова. В Бетане свита быстро довооружилась, и спустя пару часов после получения письма корабельный «караван» уже мягко скользил по безветренной морской глади вдоль Китовых остовов дальше на юг, к островам Царским.

– Пап, а что же за угроза… – Раздался, было, детский голос в полумраке комнаты, но тут же перебился голосом постарше.

– Ох, докучливый ты мой. Тебе наверняка интересно, от чего они пытались Короля уберечь то, верно?

– Угу. – Вновь повторился тонкий, но уже набирающий подростковую тяжесть голос ребенка.

– Это была смертельная угроза для всего королевства, сынок. – Резко томно начал говорить отец. – Насколько я знаю, Король же позже их винил во всём и, изгоняя, даже проклял их своими ведунами. А всё потому, что они оказались правы, Сагитт. К сожалению, они были правы. – На секунду голос отца взыграл тревогой. Он бережно погладил волосы на голове сына и продолжил. – Мама наверняка в детстве рассказывала тебе о немыслимых размеров неведомом создании, что одним лишь взглядом заставлял людей каменеть от страха, теряя дар речи. Сказка под покровом истины, придуманная родителями, дабы оградить ребёнка от поодиночных походов из дому.

Лицо ребёнка сейчас передавало эмоции и непонимания и осознания одновременно. Отец это подметил и продолжил.

– Плохие времена, что в сказке слышал ты – ещё идут, сынок. Ты всё понимаешь, – с глубочайшей скорбью в голосе говорил отец, – ты всё понимаешь, Сагитт… Завтра с утра, когда я отправлюсь на войну, только ты будешь последней защитой для матери, сынок. В том числе и защитой от таких созданий, как этот… зверь, подобного которому ещё в природе не встречалось. Его кости прочнее всех горных камней, а шкура его темнее ночи да неуязвима ни на сантиметр.

Теперь уже тело ребёнка охватила слабость и дрожь, но отец и не думал останавливаться.

– Мне тоже страшно, сынок. Прости, прости, что тебя сейчас пугаю и прости, что не вел таких бесед с тобою раньше. Хоть я и научил тебя всему что знаю, я всё еще жалею, что не старался быть более настойчивым.

Нависло продолжительное молчание, которое изредка прерывалось уличными криками с трактира неподалёку. Одинокие мужчины всего поселения Иан, что было к западу от столицы, сейчас в треск напивались перед завтрашней отправкой в восточные земли.

– Что именно они писали в том письме, пап? Они просили Короля быть осторожным, верно?

– Верно, Сагитт, верно, мой хороший. Они предвидели по звёздам то, что этот зверь с собою принесет, и гнали Короля на Царские острова, но он туда не спешил. Он допустил ошибку, не веря мудрецам своим, Сагитт…

– Но почему он им не поверил? – Встревоженно переспросил мальчик из-под одеяла.

– Король сослался на, как ему тогда казалось, более убедительные факты от гонцов личных, а не посланников мудрецов.

А личные же гонцы Короля принесли ужасные вести с юга о том, что именно на других островах, Китовых, появилось нечто огромное и опасное для человека. Чудовище, напавшее на несколько прибрежных островных строений, да оставившее после себя лишь кровь да кости страдальцев. Будучи отличным стратегом, Король таки отправил на острова, да в разные точки, с пять десятков лучших воинов, чтобы те нашли и уничтожили адское создание, а сам буквально неделю спустя и поплыл на почивание мимо тех же островов, сознательно ожидая донос о свержении чудовища в момент, когда он будет уже рядом. Породнившись с местом высадки отряда воинов, король направил шлюпку с гонцом на берег, ожидая вестей о триумфе. Но никакого триумфа не было и близко. Солдат, что остался в тылу на подкормке по прибытию гонца доложил, что с момента приезда его так на посту никто и не сменил. Ни один из королевских стражей не вернулся на берег с минут прибытия на остров, а это четверо суток среди нелюдимых островов без еды и с ограниченным запасом питьевой воды. Узнав о случившемся, Король отправил с ещё двадцать воинов своей нынешней охраны на поиски первого отряда, а сам продолжил двумя галеонами путь на Царские острова, полон мыслями о своих действиях и былых словах его мудрецов. Но ещё более преисполнен он был мыслями о своей семье, что отдыхала миром на тех самых островах Царских.

– Пап, он что – бросил свою семью на гибель? – С тревогой в голосе и ужасом в каждой ноте вопрошал сын у отца.

– Нет… Что ты, Сагитт, он любил свою жену и будущих принцев. Он даже отправил к ним дополнительную охрану в виде королевского мановара. Но…

– Но что тогда? – Все не унимался сын.

– Но, я думаю, он действовал не душой, а холодным расчетом, сынок. Всё говорило о том, что ему не о чем волноваться, остова Царские были не близко и надёжно защищены. Да и количество охраны на них исчислялось с избытком. Вот он и не учел того фактора грядущего ужаса. А дальше… ещё же один корабль вернулся в порт за помощью и новости о тайном чудовище, что держит в страхе южные острова стали стремительно расползаться. Но и не это было самое ужасное в истории, сынок. – На мгновение отец приостановился, дабы сглотнуть образовавшийся ком и продолжил. – Я сплю и мечтаю, когда на старости лет буду играть с твоими детьми так же, как делал это и с тобой до этого. Вижу как они с таким же интересом, как и ты, будут изучать азы стрелкового оружия и умение обращения с оружием холодным. Как в любого отца, наверняка такие мысли закрадывались изредка и в Короля. Что же было в его голове тогда – сказать трудно, но то, что он рьяно рвался за штурвал корабля да чуть ли не саморучно взымал паруса вверх, говорили опосле очень часто. Полагаю, что пока команда осмысливала настигающий постепенно страх перед неизвестным монстром неподалёку, Король преисполнялся думами о своей ошибке. Он вымаливал у каждого из богов о здравии своей семьи, но…

Сагитт смотрел на повествующего отца практически во мраке, но отчетливо улавливал каждое движение лица гордого лучника, глаза которого впервые за всю жизнь сейчас были невидимо мокры при сыне.

– … его жена – Ольга и двое его сыновей погибли от рук невиданного существа средь солнечного дня близ королевского поместья. Существо не оставило и капли схожести их тел с ними былыми, будто специально насмехаясь над Белым правителем. А крик его, при виде той картины, казалось, растерзает небеса скрывающих богов, что это допустили.

Ребенок с ужасом внимающий ранее неслыханную «сказку» подтянул одеяло ближе к лицу и теперь уже словно прятался.

– Уже позже одни из подданных правителя рассказывали эту скорбную историю своим близким, а те своим знакомым и так далее. Кто-то говорил, что даже видел зверя, и что летать способен он подобно птице, поэтому и добрался до укромного места Короля средь моря так удобно. Другие же клянутся, что видели чудовище с плавниками, без глаз и огромными лапищами, способными смести целый взвод солдат на своём пути. Я же думаю это не важно, Сагитт. Все эти превозношения нечеловеческому созданию пусты и попросту не нужны. В моих мыслях, прежде всего, престает человек, который потерял семью и превратил случившееся в свою ошибку. Все его деяния после вполне объяснимы, несмотря на их вытекающую глупость. Мы никогда не знаем, как бы поступили в ситуации, которая не случилась.

– И поэтому Белый король развязал войну? – Прорезался сквозь тьму детский голос, который отец явно не ожидал услышать в такой момент рассказа. А дальше положительно кивнул, то ли давая утвердительный ответ, то ли восторгаясь стойкости сына, который, будучи ребенком хоть и способным, но боязким, плаксивым, слушал всё без слёз.

– Есть две версии, сынок. Обе по своей очевидности принадлежат болтливому народу, который всё всегда знает. – Отец ухмыльнулся. – Первая гласит, что король, будучи человеком хоть и рассудительным, всё же иногда придавался утехам прорицателей, знахарей и других неясных миру людей. Они то ему и напели, что зверь – дело рук восточных земель, их колдунов и призывателей, что это именно их магическое создание неведомой силы, натасканное целью убить западного Короля, то есть его.

Другая же ещё более пропитана сплетнями и доносами, которые в итоге дошли и до Короля. Услыхав от многих людей то, что восточный правитель, несмотря на свою письменную глубокую скорбь, открыто насмехается над глупостью Белого правителя, тот самый Белый правитель и обезумел чувством ярости. Будто специально, немилые подданные шептали при Короле высказывания его былого союзника, превращая их тем самым во врагов. “Это ж каким глупцом надо быть, чтобы отправить Королеву да так далеко и без должной охраны…”, “…Он должен был сразу ехать к жене…”, “…то есть они погибли прямо у порога его владений, а охрана, как можно не за-метить огромного, как его описывают того, зверя? И это охрана короля…”, “…дети то были совсем юны, и такие мучения. Пусть теперь и живет с этим, Король…”. Чем тише слово, тем громче звучит, сынок.

Эту фразу ребёнок не понял, но продолжал внимательно смотреть на отца. Казалось, что он был готов его слушать бесконечно долго, лишь бы с утра отец не уходил далеко за горы на восток, воюя одновременно и за уже Серого короля и ни за что. Ещё с минуты отец и сын перекидывались разными фразами о тренировках с луком, о мамином невкусном супе, да обо всём менее тревожном, нежели была прошлая тема. Резкая смена разговора пошла обоим на пользу, появилось больше сумеречных улыбок и приятных воспоминаний, вплоть до момента, когда отец встал и, желая сыну «доброй ночи», побрёл к выходу.

– Папа. – Остановил отца у двери юноша. – Когда я вырасту, я убью этого монстра. Я отомщу за нашего Короля, и обо мне будут гласить все легенды королевства, до самой моей старости!

Отец улыбнулся и вышел. С хлопком вновь в голову ребёнка закрались мысли о таинственном звере, который, по словам отца таки реален. Юный Саггит, названный в честь своего ремесла, думал о том, как не уснуть всю ночь, чтобы рано утром провести отца в его нелёгкий путь. Думал и о тренировках, что были и что будут ежедневно в отсутствии наставника. “Мой отец будет гордиться мной, когда вернётся. Мой отец вернётся целым и невредимым”.

Судьба же сквозь тьму понимающе глядела на преисполненного надеждами ребёнка, решив исполнить в будущем только половину его крайних слов.

      *      *      *

Много семей подобных этой были в те времена, времена мрачные и холодные. За период почти четырёхлетней «туманной» войны (такое прозвище она обрела в народе из-за неясности целей и приоритетов) погибло с десятки тысяч воинов и ещё с половину можно добавить в счет людей простых, не видевших боёв. Голод и разруха, нападали на города похуже варваров в лихие древние времена. Свершилось полное уничтожение торговых путей разбойными бандами, что формировались в основном из дезертиров и уклонистов. Каждый муж, сын и брат сейчас находились вдали от дома, либо уже давно мёртвою землёю были приняты в свои объятия. “Война – идеальное время, для того, чтобы забыть кто твой истинный враг”. Так говорил один из трёх великих мудрецов былого благочестивого Короля и, к сожалению, его слова подтвердились. Среди всего тихого хаоса государственных земель обитал и ужас истинный, ужас, что внушал страх во всё живое своим существованием фигурным, а не образным. Существо, что эту войну и развязало – уже фактически и не было ни для кого мишенью. Лишь редкие глупцы, нежели смельчаки, отваживались уходить в дикие поля близ мертвого леса в поисках славы. На деле их ждала лишь смерть. Чудовище, что было не от мира сего, отрывало людям конечности перед самой их кончиной, и, словно наслаждаясь их предсмертным хрипом, глядело бравым в глаза, питаясь страхом умирающей души. Тех же что смерти не искали, а жили, прячась у себя в домах, адское создание кончало быстро и без боли, питаясь уже не страхом, а лишь мясом без костей. Будто гуляя по просторам королевства, сей зверь искал свой пик бесчинств и, разрушая города, бесследно исчезал. Некогда, как я говорил, величественный портовый город Бетан пал всего за неделю от нападений неостановимого гиганта. Тем, кто предрёк погибель порта изначально и бежал из города при первом его нападении – немного повезло ещё пожить в угасающих пристоличных землях, другие же гибли сотнями в сутки, а ночь была ещё более мрачнейшим часом дня. А после всё и что восточнее так же умирало бесследно. Вайвияза, Алдин, Паримас, Пикас – всё было уничтожено. Лишь в памяти да в картах есть лишь эти города теперь, отмеченные черным крестом. А что же Король? У народа его уж давным-давно нет. Остался лишь указчик на казне, что войско своё хоть и кормит, но не чтит. Былую храбрость уже было не сыскать под покровом нескрываемого страха. Мольбы людей о помощи в павших городах и селениях сереющий Король, словно нарочно игнорировал, опираясь на более опасного врага с востока. Врага вымышленного ним самим же.

Однако все плохие времена рано или поздно заканчиваются, сменяясь временами пока неясными. Война остановилась, и возникло новое старое королевство. Королевство без цели. Разрушенные земли по-прежнему считались закрытыми для всех, кто не желал скорой гибели, ведь кое-где доносились слухи об очередных нападениях ужасного существа. И хоть эти слухи постоянно уменьшались, народ по-прежнему был настороже. Вернувшиеся с битв мужья и сыновья формировались в городские дружины, особо большие же по численности приходились на места, где неподалёку был слух о нападении зверя. Последний из разрушенных городов – Ибхад, считался крайне опасным даже для отъявленных безумцев. А близ «цветущий» Мертвый лес и вовсе неофициально был обителью свирепого создания.

            *

Сегодня же близ этого леса было крайне тихо. Измученное тучами на протяжении дня небо лишь под вечер понемногу начало очищаться. Местами развеялось так же и широкое озеро, которое до этого со своей зеркальной способностью в точности повторяло расстелившуюся напротив высь. Понемногу в воде стали появляться уходящие проблески солнца, так и не сумевшего сегодня должным образом поиграть лучами. Вся райская зеленовласая область, так жаждущая искреннего света, в сей день была погружена в суровый серый мир. А так молящий о тепле приозерный воздух всё время был окутан лишь дразнящим весенним холодком.

Все данные природные действа впитал в себя и старый дом, располагавшийся прямо на берегу древнейшего из озер. Словно ребенок, жаждущий конфет, он ждал, когда же и до него дойдет очередь получить свою долю сладкого, только уже в виде солнечного взгляда. Прямо сейчас небесное светило особенно старалось никого не забыть и одарить хоть секундой своего внимания, попутно борясь со всё ещё мешающими облаками. Естественно в приоритете были все деревья и цветы, которые первыми и получали безумно малые дозы света. Затем кустарники из диких ягод и подножная трава вперемешку с еще не родившей землей. Под солнечный последний всплеск попали и животные, что в основном на дальних берегах обитали – в местах заросших высокими тонкостебельными ростками и не пропускающих людей в здешние поля шипованных диких роз. Лишь на секунды довольные морды, появившихся относительно недавно здешних обитателей, показывались из-под натурного покрова ради момента теплоты, и тут же прятались обратно, кто куда глубже в травяную темноту, дабы не быть замеченными более сильным существом. Немного развеяла природную тишину и стая странствующих голубей, что взмыла с побережья вверх над озером как только начался весь этот фестиваль лучей.

Вот и единственный в окрестности вышеупомянутый деревянный дом на несколько секунд обрёл былую яркость, непроизвольно вызвав зависть у рядом стоящего то ли хлева, то ли амбара, по-прежнему находившегося в тени «более жилого» собрата. Заоблачный свет яркой струёй резко ударил прямо в окно и так же резко спустя мгновение пропал. Уже через несколько секунд в этом окне показался людской силуэт. Человек внутри дома, словно неторопливый сторож, внимательным взглядом оценил мерцающую окрестность, затем, медленно зашторив окно, пропал ненадолго из виду, ведь уже в следующую минуту он пожилой неспешной походкой вышел наружу и придался дивному закатному представлению, что, к сожалению, подходило к концу.

На крыльце появился высокий крепкий мужчина с немалых размеров чашей в руках, в покрытых латками широких серых портах и явно не по погоде накинутой лёгкой светлой рубахой, что так же была не нового пошива. Справа же из-под рубахи, из-за обилия мелких дырок виднелись не малого размера ножны, словно специально создавая вид одновременно и скрытого, и предостерегающего оружия. Ноги же мужчины были извязаны самыми простыми лаптями, которые как ни странно со всем остальным почему-то казались едва ли не сегодняшнего поде-ла. Красивая «из простых» обувь, придавала избитым ногам своего рода некую эстетическую усладу, не имея всё же ни малейшей возможности скрыть хотя бы половину рубцов. Страшные по представлению раны, когда-то терзавшие это тело, полосами шли вверх, прячась под штанами и рубахой, и плавным ужасов переходили на крепкие руки мужчины. Всеми этими нательными шрамами, всей визуальной силой человека, представшего перед последними секундами солнечного пляса, можно было только поражаться. Любой, кто бы увидел его таким, каким он был в данный момент, с уверенностью сказал бы: “Дайте этому человеку доспехи и меч, и враг, завидев его, потеряет пол войска ещё до начала сражения”. Если бы не одно «но».

Единственный враг, который при виде него становится, наоборот, в два раза сильнее, как раз таки уже настиг мужчину, и этот враг – старость. Лицо воссозданного воина прошло через больше сражений со временем, чем его руки с неприятелем. Обилие морщин и складок, вдобавок с теми же шрамами на правой щеке и подбородке всё больше старили мужчину с каждым всматриванием в него. Мутные, но всё еще живые глаза, ровные, словно отточенные на станке черты губ и носа же навеивали грозность. А седые волосы, неопрятно стелящиеся аж до скул, придавали старику вид несерьезности, пожалуй, единственный обманчивый фактор на голове человека.

– Сегодня ты прекрасно как никогда. – Промолвил под себя старец, обращаясь к уходящему солнцу, предварительно сделав обильный глоток воды из чаши. И если ранее только лицо лишь выдавало истинный возраст мужчины, то теперь уже и голос подтверждал, что всё взаправду, и былые года давно позади.

Одновременно со словами старика разнёсся и последний ощутимый взглядом луч отвечающего ему солнца, одаривший вечерней теплотой небольшой участок с давно вкорчёванным пнём близ озера. Странного вида нарост ненасытно впитывал каждый солнечный лучик, а пошевеливающаяся круг него трава заметалась и взъерошилась как шерсть животного при угрозе иль страхе. И настала полная тишина. Всё вокруг способное хоть как-то издавать звуки намертво замолкло. Ветер, который и днём был относительно спокоен, ушел гулять в другие места. Рыбы затаились поглубже, в водной темноте. Даже здешние жабы, так любящие нарушать вечерний покой синхронным кваканьем ныне молча ждали дальнейших событий.

Старик же присел на крылечную лавку. Его направленный к западному холму взгляд был пуст и безмятежен, однако в его мыслях сейчас не было ни капли свободы или бездумья. Неконтролируемым взрывом эта возвышенность, с одиноким деревом на вершине, постоянно окутывала голову старика, стоило тому лишь подумать о нем. “Такой просторный и зеленовласый холм, такой величественный и такой ужасный”, подумал как-то про себя этот крепкий старец. Эту мысль он уже не помнит. С каждым таким вечером, с каждым таким взглядом в тот холм он все больше погружается в дивные непостоянные воспоминания, которые в силу возраста тоже увядают. Уже не вспомнить в деталях свое детство, где не было войн и раздора. Где у его огромной семьи на заднем дворе был манекен война, на котором они со старшими братьями оттачивали свои бойцовские навыки с самой юности. А задиристые сверстники хоть и не со зла, но все же иногда вместо манекена использовали того мальца, что временем покрывшись сейчас одиноко сидит у дома.

Как удивителен человек и его память. Ты можешь помнить каждого убитого врага в бою, выражение их лиц в последние секунды жизни, даже запахи с тех ужасных времен, когда все что тебе нужно было делать – это не умереть от случайной стрелы, разящего меча или пронзающего копья. Но ты забыл имена тех самых братьев, которые резвились с тобой в детстве. Забыл и свою мать, что была красива как ночное небо в звездах. Ты знаешь это, ты помнишь это, потому что так говорил твой отец, но ты забыл ее голос, ее лицо. Резко отведя взгляд от погружающего в ужасные мысли холма, старик встал со скамьи. Еще с секунду он казался растерян и нерасторопен, но вдруг вновь обрел необъяснимую возрастом стойкость и силу. Уверенной (хотя и медленной) походкой он подошел к небольшой крытой деревянной кладовой, в которой виднелись четыре дубовых бочки с водой. Учерпнув почти со дна одной из бочек воды, старик в пол мгновения ее на себя же и плеснул.

– Угх… – издал резко от «пробуждения» старик, и, поставив чашу на одну из крытых бочек с водой, взял аккурат1 стоявшие два значительно меньших в сравнении с бочками ведра. – Нет. Уж не достать так… – вновь еще более резво произнес он и, поставив теперь ведра чуть позади себя, словно бросившись к массивной бочке, быстро хватанул ее и принялся разливать остатки воды по тем самым стоявшим ведрам. Немалых размеров деревянный сосуд взмыл вверх еще резвее ранее плескающей чаши, что казалось совершенно нелогично. Налив в ведра до краев прохладной воды, старик так же ловко вернул на место почти пустое сосудище. А далее подхватив ведра, столь же уверенно, не напрягаясь, направился к дому.

Он делал так уж не впервые, когда хоть и старый, но такой же крепкий, как и он сам, дом «требовал» воды. Подходя к порогу, старик вновь невольно бросил взгляд на минуты назад приковывающий западный холм и на мгновение застыл.

Боги времени внешне изрядно старались увечить когда-то грозного атласа старика, однако с его глазами так полностью и не справились. Типичное для пожилого человека око, что правое, что левое, одинаково было помутнено, но помутнение было красивым обманом тела. В реальности же он мог разглядеть животных по ту сторону озера и их окрас. А летней ночью, когда небо покрывалось сотнями тысяч звезд, старик их видел миллионы. Вот и сейчас, будто одно из новых созвездий разглядев, он приковал свой взгляд к левой части холма, откуда точка темная все увеличивалась да росла. Спустя секунды уж был сделан вывод, что это повозка с лошадью в упряге, и что ее путь ложился прямо к его дому.

*      *      *      *      *      *      *

Бросив ведра за порог громоздкой двери, старик пролил немалую долю свеж набранной воды на пол. Теперь его взгляд превратился с предостережительного в суровый, направленный куда-то уже вглубь дома. Послышались шаги, спешные, уходящие, будто кто-то внутри убегал от того самого строгого взгляда. Когда же затихли шаги, усмирилась и суровость старика, да ненадолго. Сильным резким движением он толкнул входную дверь от себя, да так, что скрепы от неожиданности заскулили. Раздался грохот от удара, а следом и послышался звук замка, что уж десятилетиями служил охраной от возможных угроз здешних мест.

Максимальная внешняя настороженность старика внутри же подпитывалась немыслимой уверенностью и решительностью. Бросив связку ключей в глубокий карман к коробку спичек, его рука произвольно ухватилась за рукоять поясного меча, да так крепко, что казалось, вдавит сейчас всё ту же рукоять, оставив след от толстых пальцев. Повозка с единственной, теперь уже различимо белой лошадью приближалась все ближе, заметен стал и силуэт управляющего животиной человека. Когда же до дома старика оставалось с полуверсты маршрута, повозье начало кренить вправо, к озеру. Спустя секунды, повозка аккурат остановилась вблизи водоёма.

Старик же в землю не вкопался. Былая храбрость не исчезла и повела его вперед, навстречу нежданному гостю, да и подальше от родного крова. Он ни секунды не сводил взгляд ни с лощади, ни с неизвестного мужчины, что прямо сейчас намеревался распрячь скотину и повести к водоёму. Шаги старика были ровными, боевыми. Ничто сейчас не могло выдать его истинный возраст за исключением лишь внешних факторов. Внутри же он был кремнем, особенно сейчас, когда впервые за долгие годы в эти места с неожиданным визитом подоспел странник. Подходя все ближе старик заметил у того самого странника лук, да не на спине, а близ бедра, сбоку аккурат свисавший и непонятно пока как держащийся на ноге незнакомца. “Ненавижу лучников”, разнеслись в голове хозяина этих мест слова и тут же забылись под предлогом уверенности в себе же. Рука, не отпускающая меч, сжала рукоять еще сильней.

Однако же со стороны гостя не было пока никаких даже намеков на враждебность. Хоть он находился и пока еще относительно далеко от старика (шагах в ста), он все же тоже его заметил. Да как не заметить то – огромный силуэт великаньими шагами направляется к тебе, не спуская руки с пояса, за которым явно не фляга с водой да хлеб с солью. Вот и лучник, теперь едва заприметив встречающего хозяина, в любой момент был готов сорвать с правого бедра орудие, да стрелы с левого по одной направляя в возможную угрозу. Однако он не спешил с конфликтом. Даже если что-то и случится сегодня в этих сумерках, его стойкости позавидовал бы сам Арес. Не дожидаясь встречи с надвигающимся к нему стариком, он освободил от кожаных оков свою белогривую попутчицу и, предварительно закрепив повозку, оставив лишь узду на лошади, повел животное к озеру.

Полнейшая тишина витала близ озера. Солнце хоть и спряталось уже за деревьями Мёртвого леса, но все еще будто из последних сил оставляло кусочки света перед ночью, одновременно подглядывая за надвигающейся встречей. Все вокруг казалось слишком странным лучнику. В голову залезла фраза одного случайного пьянчуги из таверны: “Тишина – подруга опасности…”. Однако все у него было под контролем. Он знал, что как минимум предстоит краткий разговор с подошедшим уже совсем близко к ним и озеру человеку немолодых лет. Как максимум – придется его убить.

– Назад, – раскатом грома разнесся крепкий голос старика по всей окрестности, – назад говорю!

Левая рука лучника, держащая всполошившуюся от крика лошадь, тут же остановила животное и плавным движением направила ее немного поозадь себя. Правая же рука незаметно (как думал гость) уже начала опускаться к набедренному луку. Лучник полуторопливо стал оборачиваться к приближающемуся к нему старику, мысленно подготавливая себя к возможной схватке. Гость и хозяин уже были совсем близко друг от друга, когда вновь заговорил старик.

– Отойди от воды, путник. Озеро отравлено.