Читать книгу В глубине Великого Кристалла. Пограничники - Владислав Крапивин - Страница 11

1

Когда все вышли из Башни, поблизости уже никого не было. И вдали не было. Только шелестели стрекозы да над озером носились небольшие темные птицы, которых называют «озерные голуби». Было жарко, солнце сияло так, что в граните Башни искрились черные зеркальца слюды.

У всех осталась печаль от странного расставания. Цезарь крутил на шнурке пуговицу. Что-то шептал и покачивал ершистым своим шаром. На солнце, однако, печали и тревоги тают быстрее, чем в тени. Особенно если нет для них понятных причин. И Филипп сказал то, что чувствовал каждый:

– Кушать-то все равно хочется…

Оказалось, что лишь Витька и Цезарь появились здесь без провизии. Ежики и Ярик сказали, что у них два каравая и большая банка мясных консервов. Лис и Рэм прихватили из дома огурцы и картошку. И котелок. Даже у Филиппа отыскались в кармане замусоленные леденцы и ни разу не надкушенное яблоко…

– Проведем здесь еще ночку – и тогда уж по домам, – предложил Рэм. – Не так уж часто собираемся… Идет?

Все зашумели, что «идет», пряча за гвалтом остатки печали…

Витька сделал свою долю работы: натаскал сушняка из ближних зарослей. Затем отошел, сел на солнышке у фундамента Башни. Спиной и затылком привалился к бугристому граниту.

Рэм и Филипп чистили у погасшего костра картошку, Лис лопухом протирала котелок. Цезарь, видать, забыл на время свои сомнения и гонял с Ежиком и Яриком по траве пустую банку из-под говядины. Витька следил за ними ласково и успокоенно: «Совсем оклемался Цезаренок. Хорошо…» Но Цезарь перехватил его взгляд и тут же подошел.

– Ты чего… такой?

– Я не «такой», – бодро сказал Витька. – Тоже банку погонял бы, да пятка болит.

– Почему? – тут же заволновался Цезарь.

– Отбил недавно. Разве я не говорил?

«Я ничего ему не говорил. Ни про «пчелу», ни… про дыру в стекле… Опять это лезет в голову…»

– Разве не можешь вылечить? – подозрительно спросил Цезарь.

– Лень. Сама пройдет.

Цезарь сел рядом на корточки.

– Раз ты такой задумчивый… можно я спрошу? По-моему, это очень важный вопрос. Я ночью думал, думал…

– О чем ты?

– Я думал: вот здесь, у Башни, и в Реттерберге, и где ты живешь, и где Ежики, и в Луговом – одно Солнце? Или разное? Ведь пространства-то разные…

– Я… даже не знаю, – растерялся Витька. – Не приходило как-то в голову… Наверно, это разные варианты одного Солнца. Мы ведь на одной горизонтали… Это только Филипп с Кригером шастают вверх-вниз.

– Я не совсем понимаю про горизонталь.

– Это ерстка, – усмехнулся Витька. – Толком, по-моему, никто не понимает.

– С одной стороны, хорошо, если Солнце одно. Уютнее как-то… А с другой – лучше, если разные.

– Почему?

– Если одно когда-нибудь погаснет, люди смогут уйти к другому.

– Зачем ему гаснуть, – недовольно сказал Витька. – Выдумаешь тоже.

– Когда-нибудь придется думать и об этом, – негромко и упрямо возразил Цезарь. – По-моему, это не так уж страшно. Не боятся же люди думать о смерти.

Витька угрюмо сказал:

– Я боюсь… То есть не люблю…

– Так это сейчас. А потом… Командор Находкин вот не боится.

– Откуда ты взял?

– Разве ты не понял? Зачем он ушел с князем…

– Он пошел, чтобы побывать в той церкви, в Дикой долине… – Ох, не нравился Витьке этот разговор.

– Ну да, сначала побывать. А потом…

– Потом – суп с котом, – совсем уже по-дурацки брякнул Витька.

Цезарь придвинулся, заглянул ему в лицо:

– Не понимаю, почему ты сердишься.

– Да не на тебя я! На себя…

Надо было усадить Чека рядом и рассказать про все, что грызет душу. Но тут закричали Ежики и Ярик:

– Цезарь! Твоя очередь по воротам бить!

– Иди вляпай им пару банок, – сказал Витька.

– Что-то мне уже не хочется…

– Ну, зовут же люди.

Цезарь медленно поднялся. Встряхнулся, отбежал к игравшим.

Витька подумал о Находкине.

«Почему Командор считает, что мы полезем куда не надо? Почему он боится, что будет большой риск? Разве мы кидаемся куда-то очертя голову? Мы не так уж и рвемся в непонятные пространства, мы просто не знаем туда дороги. Наша дорога – всегда друг к другу. В этом закон прямого перехода… Вот только Филипп этот закон нарушает. Да и то… Он же чаще всего гоняется за петухом! Тоже за другом… А куда устремляется Кригер? Кто поймет петуха… Может, он тоже не просто так летает, а кого-то ищет?.. Или хочет отыскать дорогу обратно в «Сферу», да не может найти – что-то сдвинулось после того эксперимента…»

Витька посмотрел на петуха. Тот бродил неподалеку, рылся в траве, поглядывал из-под гребня на Витьку. Словно понимал его мысли.

– Ко-о… – тихонько сказал ему Витька. Кригер замер, поднял голову, прислушался. Но не к Витьке, а к чему-то далекому…

«Почему Командор думает, что ребята станут все переворачивать вверх дном? Конечно, иногда бывало, что перевертывали часы или зря теребили Меридиан, но это же случайно, это где угодно и с кем угодно может быть. А нарочно мы никогда… Мы просто собираемся вместе, потому что друг с другом нам хорошо. У нас будто общий дом… с желтым окошком… Мы никогда не станем ломать свой дом. А вот если полезут взрослые, начнется кавардак: примутся всё подряд изучать, торговать начнут, делить что-нибудь… а может, и воевать. Вот тогда в самом деле трещины пойдут по всему Кристаллу. Что тут поделаешь? Между странами взрослые пограничники охраняют границы, их целая армия, а что можно сделать здесь? Что можем мы? Если даже нас будет много… Кто знает? Даже Цезарю это невдомек, хотя он и Командор… Юр-Танка, пожалуй, знает, он молодец. Может, так и надо – построить храмы на всех рубежах? Кто вспомнит о матери, наверное, уже не захочет воевать…»

«Это те, кому повезло с матерями…»

«А ну, перестань!» – одернул он себя.

«А я что? Просто подумалось… Конечно, она любит меня. И я ее… А если один раз пожаловался отцу, так это просто вырвалось. Кому пожаловаться, если не отцу… А можно ведь построить на границе и храм Отца… А согласятся ли люди? Многие считают, что отцы хуже относятся к детям, чем матери. Бросают детей… А матери разве не бросают? Отцы, говорят, чаще… Кто считал! А надо ли считать, если у тебя у самого… А он не виноват! Его просто выжили из «Сферы»! Не из-за меня же ушел! И все равно он обо мне заботится!.. Не ври, он и о себе-то позаботиться толком не может…»

Витька отчетливо увидел отца – как недавно, при последней встрече. Будто отец сидит на фоне темной шторы, покачивает головой, а из отверстия в шторе то и дело выскакивает колючий лучик… «А собственно, откуда отверстие в новой шторе?.. На том же уровне, что в стекле!»

Витька бухнулся в траву животом, охватил затылок.

«Только спокойно, без нервов! Не дергайся… Если вспомнить как следует, то… дырка в стекле чуть выше… Отец сказал: «Снизу палили…» Нет, не снизу! Скорее всего, из дома напротив, с чердака! И не на прошлой неделе, а совсем недавно, когда штора уже была! Отец кричал: «Я ее только сегодня повесил, временно, не закрепил еще…»

Это случилось вчера. Но тогда… Тогда, значит, и защитное поле было снято вчера! Отец снимает его, чтобы экономить энергию во время эксперимента… Выходит, импульс он посылал лишь незадолго до прихода Витьки… А сказал «на той неделе», чтобы зря его не тревожить…

Как все цепляется одно за другое! Или не цепляется? Нет, цепляется! Снятое поле, импульс, выстрел с чердака… Выходит, они знали, следили, гады!.. Слава Хранителям, не попали сквозь штору… Пуля шарахнула, оборвала опыт.

Импульс не дошел, иначе отец оказался бы в «Сфере». Небось прямо в центральной лаборатории, как с потолка! Вот был бы переполох-то! «Витька, беги, твой папа откуда-то свалился!..» А Витьки нет, Витька в это время уже слинял из дома, скользит на кожаном заду по пятьдесят девятому желобу РМП…

По пятьдесят девятому? Откуда там «пчела»? Несется навстречу со скоростью пули… Пуля – в энергосборник, эксперимент – стоп!.. А недотянутый опыт с импульсом дает зеркальный эффект. Это что? Нос Миши Скицына – слева направо… И только? Нет, это вообще, левое – на правое, стрелки часов – в обратную сторону, все задом наперед. Может, и мысли наоборот… Это у меня мысли наоборот… Нет, подожди… Значит, и нечетное меняется на четное! Пятьдесят девять на шестьдесят! Или на пятьдесят восемь, все равно… «Пчела» на четном радиусе…»

«Спасибо, папочка, за подарок. Еще бы чуть-чуть, и…»

«Перестань, дурак! – мысленно гаркнул Витька. Словно дал себе оплеуху. – Он же не знал! Он ничего не знал… Он бы сам этого не пережил…»

«А и без того мог не пережить. Пуля-то прошла совсем рядом, он сидел у пульта спиной к окну…»

«Кто стрелял? Охрана правопорядка? Узнали, что был связан с подпольем? Нет, они постарались бы арестовать. Может, те, с кем он отказался работать? Из Института службы безопасности?.. Но ведь могут и опять! Он сядет за пульт, снова отключит поле, их индикаторы-шпионы тут же отметят это… А он, чего доброго, и штору-то забудет повесить…»

«Почему я не подумал про это вчера?.. Потому что поверил: пуля – дело давнее, случайное…»

«А сейчас? Что делать сейчас?»

Витька уже стоял. Весь, как в холодной воде, в тоскливом предчувствии беды. Подбежал Кригер, встал напротив. И вдруг взъерошился, взлетел до Витькиного лица и заорал коротко и хрипло.

Впервые Витька видел, чтобы петух кричал в прыжке, в полете.

Сбегались Пограничники.

– Ребята… Цезарь, – сказал Витька. – Мне надо в Реттерберг, честное слово. Мне кажется, что-то случилось с отцом. Я не знаю, но мне кажется… Если все хорошо, я тут же вернусь. Если нет… Рэм, тогда проводите Цезаря сами, обычным путем… Чек, не обижайся…