Читать книгу Полуденная буря - Владислав Русанов - Страница 5

Солнечные лучи, пронзая украшавшие окна тронной залы витражи, цветными бликами ложились на пол.

Отзвуки только что прозвучавших слов короля еще гуляли гулким эхом по пустым, затянутым паутиной закоулкам. Немногочисленные допущенные к дневной аудиенции веселинского посла придворные молчали, обдумывая сказанное.

Витгольд, в предчувствии очередного приступа, потирал правый бок ладонью, стараясь скрывать движение широкой полой коричневой мантии, расшитой языками пламени. Взгляд его в сотый раз пробегал по гобеленам. Искусные мастера изобразили картины из жизни Трегетренского королевства от самой войны Обретения. Долгая история, великие предки, подвиги и свершения.

Вот сцена поклонения спустившемуся с небес Огню. Вышивальщик погрешил чуть-чуть против истины, изобразив баронов в доспехах и благообразных жрецов на фоне храма с алтарем. Кольчуги в то время были лишь у тех воинов, которые содрали их с поверженных остроухих. То же можно сказать о мечах и копьях. И никаких баронов и жрецов. Племенные вожди и шаманы – это более правдоподобно.

На другом гобелене служители Огня Небесного обрушивали потоки пламени на головы сидов, мчащихся к строю пехотинцев-копейщиков. Снова неправда. Перворожденные изображены клыкастыми чудовищами, а их кони отталкиваются от земли когтистыми лапами, наподобие петушиных. Плевать. Не так уж это и важно. Гораздо важнее белоснежная длань Сущего Вовне, или Отца Огня, простертая в отеческом благословении над трегетренским строем. А трегетренским ли? Ведь в те далекие годы не было еще королевств. Не было даже Приозерной империи.

Дальше несколько гобеленов, посвященных междоусобным войнам людей Севера. Тут и ард’э’клуэнские колесницы, опрокинутые баронским ополчением в отрогах Железных гор. Давняя битва. Кровопролитная и славная. Войском Трегетрена командовал дед нынешнего короля – Видрельт Третий Победитель. Именно тогда левобережная Восточная марка была присоединена к королевству. Имя Видрельта помнят в народе и поминают на молебнах в храмах Небесного Огня. Никто только не помнит, что следующую кампанию он самым бездарным образом проиграл, отдав арданам все земли между Железными горами и Ауд Мором. Сейчас это тал Ихэрен – вотчина Витека Железный Кулак. Слухи, доходившие до Витгольда, свидетельствовали о крупной размолвке между Витеком и покойным Экхардом. Свежекоронованный Хардвар… тьфу ты, привычка… конечно, Экхард Второй прислал грамоты, желая заручиться союзом с Трегетреном или, на худой конец, не допустить поддержки южным соседом мятежного талуна. Само собой, Витгольд не преминул заверить молодого короля в своей самой искренней дружбе, что не помешало ему тайно послать барона Гебера – белая медвежья лапа на золотом поле с червленым кантом – для переговоров с Витеком. Грешно не воспользоваться возможностью исправить дедовскую ошибку и вернуть богатые земли родному королевству. На случай если Железный Кулак согласится принести вассальную присягу трону в Трегетройме, к границам тала были отправлены пять сотен лучников и столько же копейщиков. Разумеется, под видом укрепления собственных фортов на время смуты на сопредельной территории.

Следующий гобелен. Осиянные дланью Отца Огня бароны преследуют маленьких бородатых всадников. Витгольд усмехнулся. Дань памяти затяжным войнам с Повесьем за право обладания Пустыми землями. Почивший батюшка – Ресвальд Первый – очень уж хотел расширить владения на закат, пока не сообразил, что с Ард’э’Клуэном выгоднее замириться и торговать, чем изнурять оба королевства постоянными пограничными стычками. Ничего у батюшки не вышло. Это только на гобеленах и в бардовских песнях бароны играючи рубили веселинов. На самом деле удары бородатых конников, способных на всем скаку рубить двумя мечами, перепрыгивать с коня на коня и поддевающих перстень пикой, гораздо чаще опрокидывали и рассеивали наспех собранные дружины. В память о тянувшихся больше двадцати лет боях Трегетрену отошли лиг пять в длину и полсотни в ширину лесов и перелесков в обмен на обескровленные, вплоть до вырождения, баронские роды на западных рубежах. Сомнительная выгода, которой Витгольд, едва заняв трон, предпочел мирный договор с Мечилюбом, отцом правящего ныне Властомира.

Да, кстати, о Властомире…

Витгольд отвлекся от воспоминаний и вперил блеклые глаза в склонившегося посла. Тот почувствовал монарший взгляд. Выпрямился, расправил полы тяжелой бобровой шубы.

– Ваше величество, позвольте поблагодарить вас от имени моего повелителя, вождя вождей, мужа над мужами, первого копья и держателя узды Повесья, Властомира сына Мечелюба. Когда вашему величеству будет угодно передать грамоты для отправки в Весеград?

Витгольд помолчал, бесцеремонно разглядывая посла. Крепкий старик. Коренастый, как вековой дуб. Бури обломали его ветки, снега намели шапку в кроне, дожди избороздили морщинами бурую шершавую кору, а он все стоит. И еще пять веков простоит, если не придется по вкусу лесорубам или углежогам да не побоятся люди дело иметь с лесным великаном, тупить топоры о каменно-твердую древесину. Так и Зимогляд, водивший конную гвардию Повесья еще при Мечелюбе, поражал телесной и душевной крепостью, возбуждая в недужном Витгольде лютую зависть. Зимогляда не корчило от приступов острой боли в печени, не выворачивало наизнанку после самого обычного подкопченного окорока или кубка густого вина. Веселин ел, пил и спал в свое удовольствие, скакал на коне и на шестом с лишним десятке лет так и норовил прижать в темном углу какую-нибудь коморницу пообъемистей и посмазливее. То есть вовсю предавался удовольствиям, о которых трегетренский владыка и думать забыл.

– Скоро соизволю, – без приязни проговорил Витгольд. Да и откуда взяться приязни при такой зависти? – Денька два еще погодишь. Больше ждал.

Зимогляд вновь поклонился:

– Воля ваша. Я буду ждать столько, сколько прикажет ваше величество.

– Вот и ладно. Вот и хорошо. А теперь иди. Да осияет Небесный Огонь твои дела.

Посол приложил ладони к сердцу, смешные косички совершенно седых волос раскачивались в такт движениям скуластого, докрасна загорелого лица:

– Благодарю, ваше величество. Да хранит Мать Коней ваши пути и пути ваших достойных соратников. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Веселин отступил на три шага и еще раз склонился, прижимая руки к груди.

Витгольд милостиво покивал, все-таки выдавив улыбку. Разрастающаяся боль стремилась заполонить все его естество.

Когда украшенные резьбой и бронзовыми бляхами двери захлопнулись за послом, король откинулся на спинку трона и прохрипел:

– Герека…

Худой, издерганный казначей, барон Нувель, стремительно прошагал наискось через тронную залу к малоприметной дверке в углу. Прокричал в темноту:

– Герек!

Коннетабль, граф Пален, и верховный жрец Огня, благообразный с расчесанной надвое белоснежной бородой, засуетились вокруг монарха.

Рыхлый, пузатый Пален – поперек себя выше – неловко подсовывал под спину Витгольда тугую, набитую сухими водорослями с Поморья подушку. При этом он постоянно за что-нибудь цеплялся – то рукавом, то рукоятью изукрашенного, церемониального, а вовсе не боевого меча. Уверенно граф чувствовал себя только на поле сражения, командуя пестрыми квадратами пехоты и лучников, бросая на прорыв вражьего строя закованные в железо баронские клинья. Пожалуй, лишь благодаря его хладнокровию, выдержке и чутью соединенные силы Повесья и Трегетрена не были разгромлены у Кровавой Лощины, когда Властомиру пришлось спасаться бегством от ударивших неожиданно во фланг отрядов Мак Дабхта и Мак Кехты, а Витгольда одолел очередной приступ, тогда еще довольно редкий. В мирной же обстановке, в пиршественной зале или придворных церемониях, Пален терялся, зачастую опрокидывал предметы мебели, бил посуду, топтал ноги соседям.

Жрец Невеот распустил шнуровку на вороте королевской рубахи и все норовил приложить позолоченный знак Огня к губам Витгольда:

– Помолитесь, ваше величество, полегчает…

– Да пошел ты кобыле под хвост, – сквозь сцепленные от боли зубы рычал король, – со своим амулетом вместе! Железяку с головы сними… Давит.

– А? Конечно, ваше величество. Само собой…

Невеот осторожно приподнял над редкой монаршей шевелюрой стальной обруч с тремя позолоченными язычками пламени впереди – трегетренскую корону.

– Где Герек?

– Здесь я, здесь, ваше величество. – Едва не сшибив с ног костлявого Нувеля, в залу ворвался постельничий. – Эх, ваше величество… Говорил вам, снадобья испили бы. Лекарь, уезжая, впрок наготовил, а вы не желаете…

– На стену к воронам твоего лекаря! – привычно отозвался Витгольд.

Жрец Огня, как всегда, услышав о прибывшем из Империи служителе Храма, брезгливо поморщился и произнес, почтительно склонив голову:

– Ваше величество, достаточно одного слова – и лучшие лекари братства Огня будут в вашем распоряжении.

– В выгребную яму! И Квартул твой, Герек, впереди с походной песней и штандартом!

Слуга вздохнул, а Невеот обиженно засопел:

– А то испили бы…

В пальцах Герека на миг возникла махонькая бутылочка из глазурованной глины. И исчезла. Потому что Витгольд, приступ которого, судя по всему, постепенно проходил сам собой, прицельно взмахнул кулаком:

– Как прикажете, ваше величество.

Постельничий сорвал с плеча длинное льняное полотнище и принялся промокать пот на лбу и висках короля.

Пален отошел в сторону и переминался с ноги на ногу, ожидая монаршего разрешения покинуть залу. Барон Нувель, засунув по давней привычке большие пальцы за украшенный бляхами пояс, уставился сквозь витраж и, казалось, перестал замечать окружающий мир. Скорее всего, он уже подсчитывал в уме предстоящие расходы и прибыль, пытаясь определить выгоду от сделки соседствующих королевств. Невеот бесцельно вертел в пальцах корону и хмурился, как обычно, заслышав что-либо об имперских жрецах-чародеях.

– Фу-у-х! – выдохнул король. – Полегчало.

– Мы, это… мы… – промямлил Пален, намереваясь выразить радость по поводу облегчения государя, но не подобрал слов.

– Не будет ли лучше для вашего величества, – сказал жрец Огня, – прилечь и отдохнуть?

– Без тебя знаю, – отмахнулся Вигольд. – Все поняли, что делать надобно?

– Разумеется, ваше величество, – склонил голову Нувель.

– Так точно, – прищелкнул шпорами граф.

– Да, ваше величество, – голосом мягким, как стальной прут, завернутый в ветошь, проговорил Невеот.

– Ступайте, – соизволил отпустить придворных король. – Герек, веди меня в опочивальню.

Недалекий путь до королевской опочивальни Витгольд проделал, опираясь на плечо слуги. Всякий раз боль приходила и уходила, оставляя премерзкое ощущение слабости. Вот и устланное шкурами ложе, где можно не играть роль сурового монарха, а расслабиться и просто побыть измученным немощным стариком.

Однако, едва король опустился на край кровати, дверь распахнулась, и в опочивальню ворвалась принцесса Селина. Ее миловидное, как и у всякой девушки, встретившей всего лишь семнадцатую весну, личико раскраснелось, прядь каштановых волос выбилась из-под серебряной сеточки, а кулачки судорожно сжимали подол белого платья, расшитого по лифу речным жемчугом.

– Батюшка! – Принцесса бросилась в ноги монарха. – Ваше величество!

Герек деликатно отступил на шаг и застыл подобно торчащему в углу чучелу черного медведя.

– Чего тебе, девочка моя? – Ладонь короля ласково легла на плечо дочери.

– Правда ли это, батюшка?

– Что, девочка? – деланно удивился Витгольд, а про себя подумал: «Вот сволочи, уже успели. Кто ж так расстарался? Пален и Нувель вряд ли. Больше похоже на Невеота. Вот святоша проклятый!»

– Правда ли, ваше величество, что вы дали свое соизволение на мой брак с королем Властомиром? Ответьте мне, ваше величество!

– Ах вот оно в чем дело! – Король улыбнулся, погладил дочь по волосам. – Правда. А ты и не рада вроде бы?