Читать книгу На веки вечные. Ад. Часть I - Владислав Ветров - Страница 3

Какое-то время Арт спал, но сколько точно – не знал. Однажды его разбудили шаги пришедшей девушки, которая принесла ему еду с вином, но силы так и не хотели возвращаться, опуская веки вниз и убивая каждое желание подняться ещё в зародыше, так что он снова закрыл глаза. Время летело не то чтобы незаметно, но стремительнее привычного его хода – как, впрочем, и всегда, если человеку нужно обратное.

И вот к нему уже явился сам Винсент, который, войдя в камеру, незамедлительно и с какой-то долей злости стал пинать свою новую покупку ногами. Настроение у него было весьма паршивое, и в каждый удар он вкладывался на славу.

– Вставай, скотина! Два дня прошло, пора работать! – Арт по-прежнему не знал, сколько прошло времени, и внутри что-то постоянно говорило ему о том, что, быть может, Винсент Горетти попросту обманывал его. – Последний шанс для тебя взять хлеба и выпить вина. У тебя десять минут, – Винсент наклонился, приблизился к лицу Арта и принялся пристально смотреть, хмуря своё лицо, будто съел целиком лимон. – Время пошло…

Помещик поспешно покинул камеру, с рыком хлопнув решёткой за собой. Арт приподнялся и развязал повязку, обмотанную вокруг его головы. Он чертовски хотел есть и пить, но боль так и не смолкала. Пережёвывать хлеб Арт был не в состоянии, поэтому он стал поливать его вином, а затем запихивать сквозь зверскую боль и разбитую вдребезги челюсть в глотку, вино так же заливал туда. Колющие ощущения в районе лица усилилась, глаза Арта сморщились в одно мгновение, один лишь живот, однако же, стал снисходительнее, перестав, выворачивая самого себя, требовать еду, а десять минут прошли ещё быстрее прежнего. И вот уже Винсент пожаловал обратно. Арт впопыхах снова замотал своё лицо повязкой.

– Время вышло, мой мальчик! – шипя выговорил тот. – А теперь поднял свою жопу и марш за мной! Господи, трачу время на сраного раба… ты понимаешь?! – спросил он Арта, но как бы и не ожидая ответа вовсе.

Арт едва успел встать, как успел словить зуботычину! Кости и так не успели срастись, а только что пойманный удар лишь усугубил ситуацию. Повязка залилась свежей кровью вновь. Винсент Горетти был в ярости, это было заметно даже по его взгляду. Трудно было говорить, что у него было на уме, но, судя по всему, случилось что-то не очень для него приятное (торговля – дело нервное, такие припадки Винсента уже стали привычными для его слуг), и Арт чувствовал это на себе. Чувствовал он и подходящую к нему ярость, которая лишь разжигалась приносящими тяжкие страдания увечьями.

– Кажется, меня обманули насчёт двух дней… как всегда. Чтоб его мать была шлюхой! Ну, да чёрт с ним, шагай давай!

Винсент Горетти пошёл вперёд, Арт проследовал, волоча ноги по холодному полу. Ему очень хотелось разорвать Винсента на части, но он знал, вернее, только догадывался, на уровне инстинктов, что от этого ему будет только хуже, как знает каждый загнанный в угол человек. Раны, едва стянувшись, и без того ныли, а теперь и подавно. Кажется, мазь была паршивого качества, раз справлялась со своей задачей настолько медленно. В принципе, ничего другого от жадного до денег прохвоста, вызвавшего лекаря, ожидать и не приходилось. Когда они подошли к воротам виллы, Винсент заговорил с охранником.

– Веди этого остолопа на шахту. Надеюсь, ты не забыл дорогу, Верно?! – казалось, что Винсент сходил с ума, а охраннику было уже настолько наплевать на его кривляния, что на лице показалось его намерение зевнуть, но он всё же сдержался. – Звать его Арт, но какая разница? Его всё равно ждёт судьба очередного рудокопа-рукожопа.

– Слушаюсь, хозяин, – спокойно, вздыхая от нахлынувшего на помещика плохого настроения, ответил охранник. Он посмотрел на Арта и мерзко-премерзко рявкнул. – За мной, пёс!

Тропинка шла вдоль улочек с ничем не примечательными на них каменными домами, в окнах которых постоянно кто-то скандалил, заливался страстными стонами или просто завывал от дичайшей боли. Кажется, для местного контингента вся шумиха вокруг была в порядке вещей, а страшные стенания были обычным делом, на которое стража даже реагировать никак не хотела. Арт успел почувствовать небольшое опьянение от выпитого вина, и все оборванцы со злобными лицами на улицах перестали его заботить вовсе. Кто-то хмурыми глазами осматривал его, но глядя на охранника, держащегося за эфес своего меча в ножнах, какие-либо странные идеи отбрасывались вмиг. Да и что взять с раба, кроме его жизни?

Так и шла дорога по узким улочкам, пока не коснулась леса. За городом окружение окутала мгла, не видно ни зги. Как можно было в такой глуши видеть хотя бы тропу – понять непросто. Наверняка охранник знал путь, как недостатки всей своей жизни, которую, быть может, проклинал по ночам. Шёл он как по накатанной, периодически потягивая Арта за цепь, но на этот раз не с таким большим усердием, что не могло не радовать второго. Порой казалось, будто в лесу кто-то злостно рычал, только сам наёмник не подавал виду: даже это стало привычным. Пахло кровью, Арт насторожился (хоть ему и чудилось уже совершенно давно, что запах этот – запах его собственной крови, атмосфера усилила напряжение), каждый рык заставлял Арта оглядываться по сторонам, но один чёрт не было видно ничего кроме мрака. Сопровождавший пленного охранник даже посвистывал по пути, видимо, справляясь таким образом с возможными угрюмыми настроениями, которые в таких местах могли появиться. Так или иначе, но такое поведение успокаивало и самого пленного, придавая уверенности в «компаньоне». Страх постепенно стал затихать, хруст веток под ногами больше не пугал, как и внезапные крики грачей. И вот, шаг за шагом, Арт с охранником дошли до шахты целыми и невредимыми. Это было, по мнению Арта, настоящим чудом. В случае чего их бездыханные тела, как ему казалось, вряд ли бы нашли на просторах тёмного леса.

– Вот, мы припёрлись. Там валяется кирка, хапай её и тащись вниз, – он показал пальцем на деревянную дверь внутри прохода, рядом с которой горели два факела. – Внутри тебе брякнут, шо да как, – в охранники, как обыкновенно это и бывает, набирают людей, которые изъясняться могут лишь на диалектизмах и сленге.

Арт выбрал из кучи барахла – лопат, молотов, каких-то железок и камней – лежавших рядом со входом, кирку, да получше с виду. Следующие шаги были переполнены страхом и отчаянием. Открыв скрипучую дверь, Арт услышал доносившиеся из глубины шахты безумные крики и полные безнадёжности стенания, сопровождаемые хлёсткими звуками кнутов, а ото всюду, даже из стен, будто были слышны изобиловавшие бессилием вздохи. Но он всё-таки пошёл вперёд, гремя цепями на пол ущелья. И чёрт его знает, что мешало Арту развернуться в этот самый момент и побежать обратно, куда глаза глядят. Вероятно, шахту расположили с расчётом на то, что, не зная дороги, человек заблудится в лесу, полном неизвестности. Страх – лучшее средство подчинения, это знали все «кровопийцы» простого люда. С его учётом и держатся в подчинении тысячи тысяч людей. Карьер со спиральной тропой, ведущей вниз, был очень и очень глубокий, поэтому весь путь, который заканчивался даже не на середине этого карьера, занял весьма большое количество времени. Воздух здесь был наполнен грязью, пылью, кровью и ненавистью ко всему существовавшему. По дороге Арт встретил несколько патрулирующих местность охранников, косо, злобно и с подозрением глядящих на него, но, тем не менее, не сказавших ему ни слова. Что им, что рабам здесь не было никакого дела до заработка богача Винсента Горетти, так что работали здесь спустя рукава абсолютно все, и никому не было дело ни до чего, кроме как до своих прямых обязанностей, которые исполнялись с большой ленью и безынициативностью.

Дойдя до деревянной платформы, которую организовали в шахте как один из промежуточных наблюдательных и перевалочных пунктов, Арт увидел довольно уродливого человека, кругом обложенного бумагами. Он был худощав, с короткими волосами, и в тёмной мантии. В лице его будто орудовал нервный тик от постоянной нервотрёпки и не выполняющихся планов. Услышав грохот цепей и скрежет волочащейся по земле кирки он поднял глаза и злобно уставился на вновь прибывшего в ряды мучеников.

– Ты откуда такой красивый взялся? – спросил он. Арт молчал. – А ну-ка иди работать, бездельник! – он указал пальцем в направлении ближайших залежей железной руды. – А вы чего смотрите, остолопы? Снимите с него цепи! – кажется, местный начальник был не очень вежлив ко всем подряд, из-за чего был не в почёте среди кого бы то ни было. Но его состояние было очень близко к состоянию Винсента Горетти на вилле – оно и понятно, ведь планы не выполнялись ввиду безразлично настроенных работников, а портить свою жизнь из-за других никому не хочется. Принцип чиновника: заставь других работать на твои цифры в бумажках, и жизнь твоя озолотится. Один из охранников, знатно цокнув, подошёл к Арту и снял с того кандалы.

Арт двинулся в сторону залежей руды; он не чувствовал ни сожаления, ни обиды, казалось, совсем никаких эмоций не существовало в этот момент в нём. Кругом стояли иссохшие рабы, едва колыхавшие непокорные их ударам груды железной руды, торчавшие из стен ущелья, и выглядело это жалко, ведь каждый их замах был похож на пародию, но именно так выглядело полное бессилие. Они уже пропитали свои лёгкие, словно тряпьё на своих тощих телах, пылью шахты, то и дело харкаясь кровью, разукрашивая и без того запачканную одежду новыми узорами. Иногда охранники добавляли новых мазков на этот холст – иногда со скуки, иногда за, как им казалось, спад производительности. Жалости к рабам здесь ни у кого не было, даже у самих рабов, отчего такие места и кажутся убежищем зла в любом мире – земном или загробном. И шансов изменить что-то у рабов катастрофически мало, оставалось только делать, что от них требовалось, изредка шепча проклятия и оскорбления на всё вокруг. Арт заметил чуть поодаль сооружённую в проёме камня клетку с лежавшей в ней молодым парнем, совсем похожего на скелета, а всё тело его было покрыто кровавыми ранами от кнута, изредка разбавлявшиеся зияющими ранами от меча. Всё это было хоть и плохой, но мотивацией к началу труда.