Читать книгу Хранитель ключей - Воль - Страница 6

Пальцы в картонную коробку опускаются. Складываются в яму безденежья, депрессии и страха вещи. По ладоням стекают упавшие с щёк горькие слёзы.

– Нужно было давно в Снегурки идти, – начала ругаться коллега, повторяя действия за женщиной. – Уже целую пачку скурила.

– До Нового года всего неделя. Всего неделя! – зашипела первая и, не сдержавшись, зарыдала всласть. Разбухли вены. Покраснели глаза, лицо. – Ненавижу. Так долго тянуть. Так долго кормить обещаниями. Мне уже нечем платить за ипотеку! Мне к улице готовиться? – причитала, рыдала в ладони и наводила на кабинет ещё больше горечи.

Те, что моложе и старше, с сочувствием смотрели. Каждый из них не знал, как начинать разговор дома: как сказать детям, семье, банкам и ростовщикам, что денег не будет. Ни копейки. Почти пятьдесят человек лишились средств к существованию, в канун Нового года.

– И опять с телевизора будут говорить: было нелегко, мы держались, будем ещё держаться и семимильными шагами двигаться в светлое будущее, – усмехнулась самая молодая, необременённая семейными хлопотами, но успевшая вкусить взрослую жизнь.

– Но движемся только в Ад, – ещё мрачней сказала вторая. – Лёнчик, не убивайся. Ты умная. Справишься.

– Уже с четвёртой работы меня прогнали, – и женщина поддалась истерике вновь. Завыла во весь голос. Стала надрываться под печальный понимающий взор коллег, еле-еле сдерживающих свои эмоции. – П-почему так отвратительно жить?

Алёне уже исполнилось тридцать четыре. Она была не так молода, не так красива и стройна. Она верила в светлое будущее, старалась сохранять тёплые отношения с другими людьми, дружила, работала не так, чтобы усердно, в основном внимательно. Уже как второй год находилась в этой компании. Чувствовала, что готова ещё десять проработать, закрыть ипотеку и почувствовать квартиру только своей, просторную и любимую. Ещё она коллекционировала красивое нижнее бельё и украшения, ждала особых моментов в жизни…

Она о многом мечтала в жизни. О путешествиях, знакомствах, любви, страстной до безумия, яркой и навсегда, но, к несчастью, не все могли этого добиться, какие бы усилия ни прикладывали.

Женщина хотела увидеть Собор Парижской Богоматери, пройтись по настоящей пирамиде в Египте, побывать на концерте Мадонны в США. И всё в мечтах, потому что финансовое положение не позволяло. Максимум – съездить во Владивосток или на курорт в Андреевку, от которой уже тошнило из-за убогого сервиса, созданного специально для русских, не способных к модернизации, инновациям, с ужасающими пляжами и грязным морем, получившим блёклый цвет благодаря неблагодарным людям. И с каждым годом становилось хуже и дороже. С каждым годом краска со зданий всё больше оголяла их голые потрескавшиеся стены.

Алёне трудно приходилось, как десятками миллионов женщинам среднего возраста, даже не помышлявших о чуде. Она была согласна уже на простую обезьяну. Открещивалась от детей: слишком устала пахать ради собственного существования.

Бледная. Шатающаяся. С размазанной тушью. Одним словом, зарёванная и избитая жизнью, которая колошматила её как только это было возможно. Она шла такой по стройной яркой улице, ненавидела весь мир и даже подумывала приобрести мышьяк. Всё перед ней вертелось со страшной скоростью, заносило в водоворот нищеты и долгов перед банком, приближало к шансу оказаться у помойки попрошайкой.

Она была убита. Раздроблена обстоятельствами. И с ещё большей ненавистью глядела на наряженные ёлки, на улыбающихся Дед Морозов, продававших бесполезные игрушки, на людей, нёсших в красивых пакетах подарки любимым, на красивые ледяные горки на просторной площади, в центре которой в тёплое время года работал фонтан, на детей у горок, кружащихся у ледяных фигур. Слёзы леденели. Резали глаза. Проливались с ещё большей горечью, испытанные неприятным одиночеством.

Женщина всхлипывала. Разрывалась от душевной боли; желала даже не умереть, а сдохнуть.

«Возьми кредитные каникулы», – предложили ей умные коллеги, но они не знали, что Алёна уже это делала, когда выгоняли в прошлый раз. Сказали: «недостаточно эффективна» и «непригодна для политики компании».

«Да… С такой зарплатой только на макарошках и жить, существовать как собака», – думала про себя Алёна, вспоминая жизнь, нереализованные желания и потери.

Трещал снег под ногами. Женщина проваливалась в него каблуками, что были безжалостно прижаты мощной стопой. Неаккуратный шаг, и она всем своим весом завалилась на того, кто шёл в противоположную сторону.

Увы, она ничего не видела из-за снега и слёз. Сил хватило лишь встать, слегка отряхнуться и, извиняясь, приняться за сбор вещей, выпавших из коробки.

– Чего это я? Простите! Простите меня! – кланялась, продолжала собирать обронённое, не глядя на того. Органайзер. Дневник. Рамка с фотографией. В дребезги разбитая кружка. Всегда белая. Пару папок. И ключ от кабинета, в котором она когда-то работала. Забыла отдать. Как только её пальцы схватили ключ со странным брелком, к нему же потянулись чужие руки. – Извините! – выдохнула женщина и наконец посмотрела на незнакомца перед собой. На человека, с которым у неё образовался ток лишь от одного соприкосновения.

Такие серых и таких выразительных глаз Алёна видела лишь у харизматичных актёров, покорявших миллионы женских сердец. «И что забыли эти глаза в Хабаровске? Им необходимо сиять», – выдохнула она про себя, совершенно позабыв о потерянной работе, о разбитой кружке, о всех проблемах, оказавшись под властью серых глаз. Это были женские черты молодого лица. Девушка скрывала его чёрной маской из плотной ткани, которую обычно носят звёзды мировых величин. Кожаные перчатки также были у неё странны. Тёплые, но без кончиков. Как у байкеров. Она была в куртке, в однотонном свитшоте, в спортивных штанах и в меховых кроссовках – и всё чёрное. Она походила на смерть. Даже была под широким капюшоном, скрывавшим лоб.

На пару мгновений Алёна замерла, вглядываясь в живую темноту перед собой. Очнулась вскоре, тут же потянулась собирать осколки, извиняться снова. Она ловко выдернула ключи из цепких пальцев и сложила их в карман.

– Простите! Я виновата. Вы не ушиблись? – поспешно спросила женщина.

– Нет, – прозвучало сквозь маску. Алёна, расслышав ответ, ещё раз извинилась, дособирала осколки и остальные вещи в коробку, встала. Стоило сделать пару шагов, как услышала резкий, властный, холодный окрик.

– Простите? – с опаской обернулась женщина. Молодая девушка стянула с себя капюшон и маску.

– Повторяю: постойте. Вы хотите на меня работать?

Жизнь непредсказуема. Она может в мгновение ока уничтожить всё, чем ты дорожил. Переменить течение. Сменить чёрное на белое и обратно. Может низвергнуть тебя в кромешный Ад, а после спасти, хохоча и измываясь над совестью и сознанием.

Жизнь неподражаема. Неподвластная героиня Вселенных, единственная соперница Мироздания.

– Девочка, ты сейчас смеёшься надо мной? Я выгляжу слишком жалко? —из Алёны буквально вырвался нервный смешок. Она окинула взглядом ничем непримечательную девчушку с изумительными глазами и ещё раз посетовала на свою впечатлительность.

– Это были ваши ключи? – спросила незнакомка, будто бы не расслышав вопрос.

– Да, а тебе какое дело?

– Идите за мной, – повелела безымянная и сделала несколько шагов вперёд, почти вплотную приблизившись к безработной. Та была высока, имела около ста семидесяти сантиметром роста. Глядела на взрослую женщину почти что сверху вниз.

– Ты о чём? Куда идти? Хочешь меня воровкой назвать? – зарёванная обомлела от нахальства и нескрываемого высокомерия.

– Я не люблю, когда меня называют «эй, ты» или «девочка». Прошу, идёмте за мной. Вы ничего от этого не потеряете, – и ещё шаг к ней, сокративший расстояние. Алёна машинально отступила. – Верно. В этом направлении.

Она сдвинулась. Она сделала шаг назад. Ещё один, и была сломлена.

Пошла за девушкой, чеканящей шаг, со сложенными ладонями в глубокие карманы.

– Можно узнать твоё имя и зачем я тебе понадобилась?

– Я не люблю говорить через маску. Давайте быстрее. На улице холодно.

– Да-да.

***

Алёна с большим недоверием шла за незнакомкой, спускающейся с оживлённой и освещённой улицы к мрачному бульвару. Женщина покидала мир, усеянный новогодними гирляндами и ледовыми статуями-украшениями перед кафе и ресторанами, направлялась к жилому дому, прямиком за красивым двухэтажным зданием, на первом этаже которого работал винный магазин. Она шла, краснела, мёрзла и мечтала о тёплом глинтвейне, а никак о встрече с высокомерной незнакомкой, торопящей её. «Может, судьба? Вряд ли воровка. У меня даже нечего красть», – говорила сама с собой, поглядывала на большие оконные рамы, за которыми виделись винные стеллажи, как раз-таки то, что нужно после увольнения.

И вот девушка поднялась по синей, частично заржавевшей лестнице, начала открывать дверь.

– Это какой-то офис? Даже вывески нет, – женщина оглянулась. Окна с её стороны закрывали жалюзи.

– Она не нужна. Прошу простить за бардак, – и попросила войти в убежище.

Алёне стоило удивляться. Всё было необычно, и девушка, совсем молодая, но такая серьёзная, и офис, у которого не было вывески, баннера, и шкафы с чёрной одеждой, и стеклянные двери, открывающие вид на просторную гостиную, усеянной техникой. Взгляд тут же зацепился за доску, за круглый низенький стол, на котором лежали книги, ноутбук и стояло несколько больших кружек. Пол был кафельный, холодный, поэтому Алёне были предложены тапочки, высокие, тёплые, в форме пушистой пантеры. Женщина поставила коробку на тумбочку и прошла в офис, ведущий в несколько комнат, закрытые наглухо. Она оказалась в гостиной и стала ждать, пока разденется девушка.

Здесь было не убрано, но не грязно. В помещении не ощущалась рабочая или домашняя атмосфера. Смешанное и непонятное – многие вещи смущали Алёну.

– Кофе? Чай? – спросила хозяйка, направившаяся напрямик к самой левой комнате.

– Чай, пожалуй, зелёный.

– Голодны? Вероятней всего, – и незнакомка пропала на кухне и вернулась через пару минут, а в это время женщина зачарованно проходила мимо экспонатов. Разглядела коллекцию кактусов, посмотрела, что за книги лежали, искала сертификаты, что-то, чтобы указывало на деятельность незнакомки, и, конечно же, она не могла пройти мимо доски, на которой было развешено десяток фотографий, вырезок из газет, даже иностранных. Здесь даже был политический плакат Земли, на котором было отмечено несколько точек красным маркером.

– «Северный маньяк»… «Огненный сговор», – читала заголовки статей. И уткнулась взглядом на самую необычную фотографию. – Это… – с ещё большим удивлением произнесла Алёна и отколола фотографию, чтобы получше её разглядеть.

За спиной послышался шум. Хозяйка помещения убирала вещи со стола, перекладывала всё на полки, забирала немытые кружки и ждала, пока зазвенит духовая печь и заварится чай.

– Ты… Вы детектив? – спросила Алёна с нескрываемым любопытством, показывая на вырезки.

– Нет.

– Вы меня позвали, потому что у меня похожа на это вещь? – продолжала Алёна и потрясла фотографией.

– Верно, – подняла голову девушка во время того, как протирала стол тряпкой.

– И зачем вам эта вещь?

– Коллекционирую.

– Правда?

– Самая честная, – она отвечала без промедлений, почти не задумываясь. Дотёрла стол и вернулась на кухню. – Вы не против пиццы и курицы?

– За, – согласилась женщина и поспешила на кухню, выглядящую достаточно технологично. – Вы любите готовить? Или коллекционер техники? – указала на многочисленное оборудование.

– Не люблю выходить из дома, – ответила девушка, доставая разогретую пищу.

– Может, уже представитесь? Я – Алёна…

– Поставьте на стол, – перебила незнакомка и попросила отнести корзинку с курицей и тарелку с пиццей. Женщина снова повиновалась.

Через пару минут они сидели в креслах, ели, смотрели друг на друга, думая каждая о своей жизни.

– Вы сказали, что из дома не любите выходить. Это – он?

– Да, – ответила хозяйка и, отпив из кружки горячий напиток, продолжила: – Меня зовут Анастасия. И, как вы уже поняли, меня интересует та вещица. Вряд ли она для вас что-то значит. Сразу предупреждаю, не люблю лис, прочувствовавших золотую жилу на интересах других.

– Это бизнес, – женщина сразу же захотела стать понаглей, но названная Анастасия быстро сбила её настрой.

– Я заплачу достаточно. Это покроет все расходы. Вы же ушли с работы?

– Компания обанкротилась, – прошептала с нотками вины Алёна и поджала ноги.

– Под самый Новый год.

– Не напоминайте.

– Факт остаётся фактом. Вы без работы. Без денег. Предлагаю сделку, от которой сложно отказаться.

– Говорите, словно дьявол.

– Это бизнес, – ответила тем же Анастасия, ставшая вновь надменной. Собранная. Яркая. Неистовая. Она говорила, будто бы раздевала её, просвечивала рентгеном и знала все тайны, скрывавшиеся тщательно, в самых глубинах сознания.

«Будь я такой, далеко б пошла», – подумала Алёна и сглотнула.

– Сколько вы дадите?

– Вы не умеете себя продавать. Триста тысяч. Наличными. Этого достаточно?

– Триста? – ахнула Алёна. – В-всего лишь за ключ?

– Будет обидно, если в моей коллекции появится ключ за один рубль. Я почувствую себя обманутой, – и она многозначительно взглянула на удивлённую женщину, которая могла оплатить квартиру на полгода вперёд и сократить несколько лет рабства.

– А если п-пятьсот?

– Вам придётся отработать.

– Почему же?

– Потому что это наглость и поздно проснувшееся эго.

– Позвольте спросить, откуда у вас такие деньги? Вы выглядите так молодо.

– Сейчас довольно просто собирать деньги на старт-ап, – пожала плечами Анастасия и опустилась на спинку кресла.

– Что производите?

– Медиа-контент. Легально. С уплатой налогов. Можете не переживать. И так уж и быть, я накину ещё шестьдесят девять тысяч.

– Почему именно шестьдесят девять? – женщина только и успевала задавать вопросы, мучающие её всё знакомство. Каждое новое предложение удивляло её ещё сильней, заинтересовывало и заставляло выпытывать у успешной звезды все тайны.

– Три. Шесть. Девять. Красивое сочетание цифр для дьявола, не так ли? – и она блеснула белоснежными зубами.

Горечь таяла. Женщина почувствовала, как что-то отлетает от неё. Видимо, душа.

– Только нужно составить договор.

– Несомненно, – и она не заметила, как поставила подпись и передала ключ. Целых триста шестьдесят девять тысяч наличными оказались у неё в руках. Женщина, бледная, мокрая от потрясений, что пережила за сутки, дошла до выхода. – С вами всё хорошо?

– Да! – кивнула Алёна и схватилась за сердце. – Кажется, я переволновалась.

–Вы потеряли работу, но нашли деньги, – успокоила её Анастасия и выпроводила вон. Закрылась. Но не успела она спокойно выдохнуть и доесть последний кусок пиццы, как во входную дверь постучались. Анастасия дошла до входа и включила камеру, чтобы посмотреть, кто стоял за дверью. Открыла её. – Что-то случилось?

– Если пятьсот, то сколько, как и чем нужно отработать? – женщина, добродушная, но прожжённая проклятым миром, уставшая от сует, вкусившая простой путь, она смотрела с блеском в глазах. Безропотно. Почти раболепствуя пред более сильным человеком, пускай, и был он гораздо младше.

– Хах, – усмехнулась Анастасия, разглядывая румяную женщину, что забыла от, наверное, шока коробку со всей своей старой жизнью. – За компьютером умеешь работать?

– Я была бухгалтером.

– Знаешь языки?

– Немного французский.

– Мало. Неконкурентоспособно, – жёстко заявила Анастасия, отпустив слабую женщину, но дав ей ещё один шанс. – Приходи к десятым числам Нового года. Прокачайся так, чтобы тебя не узнала.