Читать книгу Шпага и кнут - Вольф Белов - Страница 2

Карета остановилась, скрипнув расшатанными рессорами. На протяжении всего пути Катарина всерьез опасалась, что фамильный экипаж правителей Ламберании попросту развалится в дороге. В последний раз эта карета использовалась по назначению, наверное, еще в те времена, когда привезла в своем чреве в замок отца юную леди Лиситу, мать Катарины. Если отец и покидал когда-либо замок, объезжая свои владения, то делал это исключительно верхом, что же касается леди Готран, она нисколько не была охоча до балов и прочих светских развлечений, так что не совершала никаких выездов.

Легкий ветерок качнул занавеску на окне экипажа, обдав сидящих внутри Катарину и ее гувернантку Гинеору – чопорную пожилую даму, приставленную к девушке для надзора, – смесью деревенских запахов, в которой слишком уж явно преобладал аромат прелого навоза. Если Катарина, почти все время проводившая в конюшне отцовского замка, отнеслась к этому достаточно терпимо, то Гинеора поспешила приложить к носу надушенный платочек.

Катарина потянулась было к дверце экипажа, собираясь выйти наружу, однако гувернантка остановила ее.

– Дитя мое, дождитесь, пока кучер откроет дверцу, – строго потребовала дама. – Девушке благородной крови не подобает делать это самой.

– А что, у девушки благородной крови руки отвалятся? – проворчала Катарина, недовольно поморщившись.

Общество престарелой дамы начинало ее тяготить. Мало того, что, вопреки всем надеждам, отец не остыл за ночь и не изменил своего решения, вследствие чего с утра пораньше пришлось влезать в неудобный корсет и в еще более неудобное платье, а потом несколько дней трястись по ухабам в карете и ночевать в неуютных трактирах, так еще и приходилось на протяжении всего пути выслушивать нудные нотации. Больше всего бесило то, что никуда не денешься. Если дома еще можно было улизнуть из-под присмотра учителей и прислуги, то сейчас оставалось только проявлять чудеса терпения. Во-первых, в таком длиннющем широченном платье далеко не уйдешь, на коня не залезешь и в толпе не затеряешься, а во-вторых, несмотря на своенравный характер, все-таки воля отца значила для девушки очень много. Сколь ни отвратны были мысли о пансионе, возможном браке с каким-то неизвестным принцем или любым другим дворянчиком, как и о замужестве вообще, все же пришлось дать слово благородному лорду Готрану, что его требование будет выполнено. А давши слово, приходилось следовать своему обещанию. В конце концов, еще много чего может случиться такого, что способно расстроить эту дурацкую затею и можно будет с чистой совестью вернуться в родную Ламберанию. А пока можно и потерпеть.

Казалось, прошла целая вечность, пока кучер Оланц, такой же старый, как и доверенная его заботам карета, сполз с козел и доковылял до дверцы. Когда дверца со скрипом отворилась, запахи, витавшие снаружи, явили себя более отчетливо. Пожалуй, даже на конюшне отца никогда не было такой вони. Гинеора вновь зажала нос платочком.

Катарина первой покинула карету. Оланц предупредительно подал руку девушке, хотя по преклонности лет поддержка скорее требовалась ему самому. Следом наружу выбралась дама Гинеора.

– Ну и что это за дыра? – осведомилась Катарина, оглядевшись по сторонам.

– Городок называется Тимпол, ваша милость, – сообщил кучер.

– Городок? – недоуменно переспросила Катарина. – Это же деревня.

То, что явилось ее взгляду, действительно представляло собою самую обычную деревеньку, точно такую же, какие она видела в окрестностях родного замка, совершая верховые поездки. Вдоль дороги стояли приземистые домики под соломенными крышами, огороженные покосившимися заборчиками, по дороге важно шествовали несколько гусей, в придорожной канаве, залитой бурой водой, блаженно похрюкивала свинья, где-то мычала корова.

– А это, должно быть, местная гостиница? – насмешливо спросила Катарина, указав на просторное строение, рядом с которым остановилась карета, отличавшееся от всех прочих домов лишь своими размерами и вывеской над входом.

Уделяя слишком мало времени и еще менее усердия наукам, которым пытались обучить ее специально приглашенные отцом наставники, девушка оказалась почти не в состоянии разобрать, что написано на вывеске, но примерно догадывалась, тем более, что за время поездки уже успела ознакомиться с подобными заведениями. Следующие слова Оланца подтвердили ее догадку:

– Это трактир, ваша светлость. Здесь вы вполне сносно сможете переночевать.

– Ну да, – скептически отозвалась Катарина.

Она бросила взгляд на Гинеору. Похоже, почтенная дама едва не теряла сознание от витавших в воздухе запахов.

– Ну, что, пойдем в этот клоповник, – произнесла Катарина и первой направилась к входу.

– Дитя мое! – почти негодующе окликнула дама Гинеора свою подопечную. – Ваше платье!

– Ах, черт! – чертыхнулась девушка, вспомнив о непривычной для себя необходимости поддерживать подол платья.

Наряд, который мог бы быть уместным в дворцовых залах, здесь явно не вписывался в окружающую обстановку и подол платья, проволочившись по земле, грозил основательно подмести собою дорожку и собрать ошметки навоза, солому, пыль. В отличие от гувернантки, поддерживающей свое платье элегантно, двумя пальчиками, Катарина скомкала подол в ладонях, задрав его чуть не выше колен, чем привела Гинеору просто в ужас. Тем не менее, дама решила отложить на время воспитательный процесс, тем более, с что в настоящий момент ее слишком мутило от дальней утомительной дороги, тряски в старой карете и деревенских ароматов.

Не успела Катарина переступить порог трактира, как дорогу тут же заступила молоденькая стройная цыганка в цветастой юбке. Ее жгучие черные волосы стягивала алая косынка, а на груди позвякивала куча всяких металлических побрякушек, собранных в монисты.

– Позолоти ручку, благородная госпожа, всю правду тебе открою, что было, что есть, что будет, что на сердце лежит, что впереди ждет, погадаю по руке, по костям, по звездам, по картам, не пожалеешь…

– А не пошла бы ты?! – раздраженно огрызнулась Катарина. – Я и без тебя знаю, все, что было и что будет.

Услышав такие слова от своей подопечной, Гинеора поморщилась, однако промолчала. Она и сама ничуть не обрадовалась, столкнувшись с юной цыганкой, и предпочла бы, чтобы та убралась подальше, пусть даже и ценой вульгарной грубости, совсем не подобающей благородной даме.

– Ай, зачем так говоришь, молодая-красивая?! – не унималась цыганка. – По глазам вижу печаль твою, не пожалей монетку, расскажу, что ждет тебя…

– Твое счастье, что я в этом дурацком платье! – в сердцах воскликнула Катарина. – А то сейчас такого пинка схлопотала бы!..

Угроза гадалку оскорбила. Уперев руки в бока, она с вызовом спросила:

– Эй, конопатая, а не боишься сама получить? Космы-то белобрысые мигом повыдираю!

Видимо, наметанным глазом она быстро определила, что благородную девчонку сопровождают лишь престарелая дама да еще более престарелый лакей, а стало быть, можно не опасаться получить по шее. Уж с этой-то неженкой она как-нибудь справится. Однако вопреки ожиданиям юной цыганки Катарину ничуть не смутил вызов, лишь раззадорил.

– А я и выдирать из тебя ничего не буду, просто нос сломаю! – пригрозила она, сжав кулаки.

Две девушки приблизились друг к другу вплотную, каждая сверлила противницу взглядом. Зная горячий нрав юной дочери герцога, Гинеора ничуть не сомневалась, что Катарина пустит в ход кулаки, а этого почтенная дама допустить никак не могла. Дочь благородного лорда в деревенском трактире дерется с какой-то цыганкой, словно уличная бродяжка… Да если герцог узнает… О последствиях даже страшно было подумать. Поэтому, подхватив подол своего платья и призвав на помощь всю имеющуюся в наличии отвагу, дама Гинеора поспешила разнять готовых сцепиться неразумных девчонок.

– Ваша милость, одумайтесь! – призвала она Катарину к благоразумию. – Завтра вы предстанете перед королем Фернаром. А вдруг до него дойдут слухи о том, что благородная девушка вступила в потасовку с какой-то бродяжкой? Будет скандал!

Однако юная дворянка распалилась не на шутку.

– Да мне плевать, – процедила она сквозь зубы, по-прежнему буравя противницу взглядом. – Плевать я хотела и на ихнего кривоногого королька, и на его малохольного прыщавого сынка, который даже не в состоянии сам найти себе невесту…

Такая дерзость, похоже, удивила даже цыганку. Что касается Гинеоры, то почтенная дама едва не лишилась чувств от изумления и страха. Королевство его величества Фернара Тринадцатого хоть и занимало на карте весьма скромное место, но все-таки являлось королевством и сейчас они находились в его владениях, чуть ли не в двух шагах от столицы. Опасливо оглянувшись по сторонам, не слышал ли кто еще это святотатство, Гинеора прибегла к более весомому для Катарины аргументу:

– А что скажет ваш отец?

Как она и ожидала, такой довод оказался для девушки более убедительным. Смерив цыганку презрительным взглядом, она пробурчала:

– Считай, что сегодня тебе крупно повезло.

– Ой-ой-ой, – подразнила ее гадалка, кривляясь. – Боюсь-боюсь. Меня чуть не побила расфуфыренная кукла.

Катарина скрипнула зубами от злости и демонстративно развернулась, всем своим видом выражая крайнюю степень презрения к цыганке. Та обидно рассмеялась ей в спину.

Поймав взглядом ухмыляющегося трактирщика, Катарина раздраженно крикнула:

– Чего уставился?! Комнаты нам! Живо!

– Выбирайте любые, – отозвался трактирщик, не переставая ухмыляться. – Их всего две.

– Дай ключи! – потребовала юная гостья.

Глаза трактирщика заметно округлились, будто он впервые в жизни услышал само это слово.

– Какие ключи? – удивился он. – У нас не принято запирать двери. Здесь воров нет.

Катарина бросила многозначительный взгляд в сторону цыганки и нарочито громко уточнила:

– Ты в этом уверен?

Цыганка фыркнула, круто развернулась, взмахнув шелком черных блестящих волос и подолом широкой юбки, и вышла на улицу.

– Пока никто не жаловался, – ответил трактирщик.

– Ну да, кому тут жаловаться, – проворчала Катарина. – Похоже, мы первые постояльцы в твоей дыре.

Трактирщик предпочел не вступать в словесную перепалку с юной скандальной особой и скрылся в кухне, предоставив приезжим обживаться самостоятельно.

Более отвратительной ночи Катарина не могла себе представить. На ужин подали какую-то подозрительную похлебку, довольно мерзкую на вид и не соблазняющую запахом, краюху черствого хлеба, плохо пропеченную утиную ножку и кислое яблочное вино. Если бы не голод, Катарина не притронулась бы к еде, как, впрочем, поступила Гинеора. Уже позже, ворочаясь на пропахшем клопами тюфяке, Катарина думала, что уж лучше бы легла спать голодной – в животе что-то бурлило и неприятно перекатывалось. Да и сама комната, где они расположились с Гинеорой, повергала в уныние. Глинобитные стены порядком закоптились, по всем углам расставили сети пауки, а с потолка то и дело срывались вниз крупные тараканы, безуспешно пытавшиеся кому-то доказать, что могут ползать вверх ногами ничуть не хуже мух, которые, кстати, тоже во множестве кружили под потолком. Кроме того, над ухом всю ночь звенели комары, явно выискивая удобное местечко на молодом аппетитном теле, куда бы всадить свой хоботок и обескровить это самое тело. С детства испытывавшая стойкую неприязнь ко всякого рода ползающим и летающим многоногим тварям Катарина с головой накрылась одеялом, надеясь хоть как-то защититься от всей этой мерзости.

В довершение всех бед посреди ночи вдруг раздался чудовищный храп. Катарина несказанно удивилась, обнаружив, что источником столь богатырских звуков является ее престарелая спутница. Вот уж никогда бы девушка не подумала, что такая хлипкая на вид старушенция может так сотрясать воздух. Даму Гинеору, похоже, ничуть не смущали насекомые, которых, как казалось Катарине, вокруг просто кишмя кишело. Лежа на спине, раскинув худенькие ручонки и широко раскрыв рот, престарелая гувернантка заглушала своим мощным храпом все остальные звуки. Это побудило девушку еще плотнее завернуться в одеяло и заткнуть уши. Пару раз храп Гинеоры прерывался и слышалось какое-то причмокивание. В такие моменты Катарине представлялось, что либо один из упрямых тараканов, штурмующих потолок, сорвался вниз и угодил прямо в распахнутый зев дамы Гинеоры, где и окончил свои дни, либо какая-нибудь муха в темноте с разгону залетала туда же и с теми же последствиями. И то, и другое было так отвратительно, что девушка вся передергивалась, словно ее била судорога.

Утром Катарина поднялась уставшая, невыспавшаяся и злая на весь белый свет, а кроме того, в двух местах укушенная клопами. Ее великовозрастная спутница, напротив, выглядела гораздо бодрее, чем накануне, хоть и пожаловалась, что всю ночь не могла сомкнуть глаз в таком жутком месте, совсем не подобающем даме. Выслушивая ее причитания, девушка лишь скрипела зубами от злости.

Едва она затянула себя в корсет и влезла в тесное платье, предварительно проверив, не успел ли там за ночь поселиться кто-либо из ползающих обитателей трактира, раздался стук в дверь.

– Кто там?! – раздраженно спросила Катарина.

– Это я, леди Линслод! – послышался голос Оланца. – Случилось несчастье?

– Какое? Если сдох трактирщик, то я спляшу на его могиле!

Гинеора поспешила сделать замечание своей подопечной:

– Ваша милость, благородной леди не подобает так выражаться.

Катарину так и подмывало спросить в ответ, а подобает ли благовоспитанной даме всю ночь напролет храпеть, как пьяный извозчик, и пережевывать во сне тараканов, но девушка сдержалась. В конце концов, Гинеору можно было и пожалеть. Если ей, молодой сильной девушке, так тяжело дается эта поездка, каково же старушке, привыкшей к спокойной размеренной жизни в замке герцога Готрана? Наверняка отец навязал ей в спутники двух стариков, чтобы умерить прыть дочери, привить ей хоть какое-то терпение и хотя бы подобие благородных манер. Только вот пока что-то плохо получалось.

Между тем Оланц, по-прежнему оставаясь за дверями, сообщил:

– Нас обокрали, ваша милость!

– Что?!

Катарина столь стремительно выскочила за дверь, что этой самой дверью едва не лишила старого кучера сознания и остатков здоровья, растраченного на служение благополучию герцога и герцогини Готран. Оланц едва успел отскочить в сторону, что в его годы казалось просто верхом ловкости и виртуозности.

– Что у нас украли? – резко спросила юная леди.

Кучер развел руками.

– Все.

– Что значит, все?

– Неизвестные украли карету, а там было все, даже ваши наряды. Простите, ваша милость, но сундук такой тяжелый, я думал…

– А деньги?

– Деньги при мне, но…

Катарина махнула рукой и, не дослушав, выбежала в обеденный зал. Как и накануне вечером здесь было абсолютно пусто, лишь трактирщик вытирал грязной тряпкой длинный стол, на который тут же снова садились жирные мухи.

– Ах ты гад! – разъяренно воскликнула Катарина, напрочь забыв обо всех приличиях, подобающих даме благородной крови. – Не ты ли уверял вчера, что здесь нет воров? Где моя карета?

– А я почем знаю? – отозвался трактирщик, безразлично пожав плечами. – Место проходное, шляются тут всякие… Может, та цыганка постаралась, что-то ее сегодня не видно.

– Какой же ты мерзавец! Жалко руки об тебя марать, грязная свинья, а то…

Неожиданно Катарина осеклась и задумалась. А ведь все складывается совсем не так уж и плохо. Их ограбили, она ни в чем не виновата и может с чистой совестью вернуться домой. Ну не пешком же ей идти во дворец к королю Фернару и представать перед его троном в пропыленном оборванном платье, пропахшем деревенскими ароматами. С таким доводом отец не сможет не согласиться. А когда узнает, сколько пришлось вытерпеть его дочурке, исполняя волю родителя, наверняка смягчится и простит все былые грехи.

Хотя, самолюбие слишком уязвлено, чтобы вот так просто сдаться и повернуть назад. Ну да, конечно, это наверняка та самая цыганка, они же все воры и конокрады. Что ни говори, повод не чахнуть в пансионе среди разряженных напудренных дурех и не связывать себя узами брака с каким-то неизвестным парнем, а вернуться домой к привычной беззаботной жизни, очень подходящий. Но, с другой стороны, стерпеть такое от какой-то девчонки ей, поколотившей в родной Ламберании с тех пор, как научилась ходить, стольких мальчишек… Это как-то даже унизительно. Что скажет отец? Что только дома и может хорохориться, а чуть что, сразу расплакалась и под родительское крылышко, под матушкину юбку? Ну уж нет! Она доберется до дворца короля Фернара и докажет лорду Готрану, что сделала все, от нее зависящее, чтобы исполнить волю отца. А уж там как-нибудь сумеет устроить все так, чтобы ее пребывание в королевском пансионе сделалось нежелательным, а то и невозможным как можно скорее. Всякое же может случиться, вдруг пожар или наводнение – уж что-что, а организовать стихийное бедствие она сумеет. Да и не факт, что вообще в этот пансион зачислят – портить отношения с людьми ее тоже учить не надо. Вот тогда уже можно будет возвращаться домой действительно с чистой совестью. Ну, почти чистой. Его светлость не сможет упрекнуть свое чадо, что она отказалась исполнить волю родителя. Она честно пыталась… Ну-у, как бы честно, но об этом будет знать только сама Катарина, для отца же – просто не смогла, а насчет этого уже никакого уговора не было.

– Оланц! – окликнула Катарина своего старого кучера. – Отсчитай половину монет! Возвращайтесь в замок отца, дальше я отправлюсь одна.

Взглянув на ухмыляющегося трактирщика, девушка добавила:

– Но скоро вернусь с отрядом королевской стражи и тогда тебя высекут на площади.