Читать книгу Камень, клинок, кулон. Трилогия - Воронин Константин - Страница 2

«По длинному коридору, которому, казалось, не будет конца, я брел, с трудом передвигая ноги. В полумраке аварийного освещения на полу виднелись следы крови, как будто бы по полу волокли свежеразделаное мясо. Когда коридор закончился, дверь в конце его отошла в сторону, и в нее протиснулась гладкая бело-розовая туша, похожая на огромную свинью. Только, взамен пятачка, жуткую харю „украшала“ громадная пасть, с торчащими в ней желтыми длинными клыками. Я застыл, не в силах сдвинуться с места, хотя в мозгу стучали молоточки: „Бежать, бежать, бежать!..“. Чудовище поскребло по полу нешуточными когтями, и сказало: „Мяу!“».

Глаза раскрылись, уставившись в потолок. Мне очень редко снятся сны, ну, а кошмары – никогда. У меня устойчивая психика. И вдруг в дверь каюты поскреблись, и раздался пьяный голос: «Мяу! Мяу! Служивый, не хочешь встретить с нами Новый год?»

Другой голос, совсем заплетающимся языком, произнес: " Да он уже ужрался и дрыхнет».

Я промолчал. Приснится же такое…

Тяжелые металлопластиковые двери лифта бесшумно разошлись в стороны, и мы, все втроем, вошли в огромный, пустой, ярко освещенный вестибюль. Я облегченно вздохнул.

Двое «гражданских», поднимавшихся со мной в лифте, очень хорошо отмечали прошедшей ночью Новый год. От одного разило перегаром, а второй, похоже, успел опохмелиться, и запах виски вместе с запахом перегара создали в лифте удушающую атмосферу.

Навстречу нам подошел высокий широкоплечий мулат в тяжелом бронежилете, с автоматом, висевшем на правом плече стволом вниз.

– Регистрацию в космопорте вы прошли, но у нас сейчас объявлен оранжевый уровень тревоги, так что предъявите ваши документы.

«Гражданский», выпивший с утра, начал шуметь: – Какой такой уровень! Три года здесь работаю, и никаких тревог не было!

Спутник одернул его: – Луиджи, покажи офицеру документ и не спорь. Сам знаешь, какие в Корпорации строгие правила. Зачем нам лишние неприятности, – и сам протянул охраннику пластиковую карточку. Второй, тихо бормоча что-то на итальянском языке, тоже полез в карман.

Проверив документы на карманном компьютере, охранник вернул их владельцам.

– Постарайтесь поскорее пройти в жилой сектор, по коридорам сейчас лучше не шляться.

– А что случилось-то? Я давненько тут, но действительно не припоминаю, чтобы тревоги были. Может, учебная?

– Я не в курсе, нам пока ничего не объяснили, – спокойно ответил охранник, – двигайте к себе, парни. И повернулся ко мне: – Похоже, новенький к нам?

Я кивнул, протягивая ему документ. Он отмахнулся: – Ладно, своего сразу видно. Такие сумки и такие разгрузки только в нашем тренировочном лагере выдают. А почему один? Обычно целый выпуск присылают, человек по двадцать.

– В лагере инфекция, все заболели, а я был в трехдневном отпуске, и меня сразу сюда отправили, еще за две недели до выпуска.

– Недоучка, значит, – с дружеской ухмылкой подначил мулат. – Давай знакомиться. Билли. Билл Адамс.

– Иванов Сергей, – пожал я огромную ладонь.

– О, русский! Доводилось мне воевать вместе с русскими. Надежные ребята. С ними всегда спокойно себя чувствуешь. А сколько мы выпили уодки – не одно ведро!

Мне стыдно было признаться, что я нигде не воевал. Вообще-то, в службу охраны Корпорации брали тех, кто где-либо воевал или служил в элитных войсках (Спецназ, зеленые береты и т.п.). Я вошел в число немногочисленных исключений. Когда компьютер, на котором меня тестировали, выдал оценку «СУПЕР!», а инструктор по рукопашному бою из трех схваток две проиграл, меня направили на строжайшую медкомиссию. Через пару дней я оказался в тренировочном лагере, где три месяца бегал, плавал, «таскал железо» и без конца стрелял. Стрелковая подготовка была на самом высоком уровне и чуть выше. За день расстреливали немыслимое количество патронов на десятках стрелковых тренажеров. К вечеру плечо распухало от толчков прикладов, а указательные пальцы сводило. Стрелять учили из всех типов оружия, с обеих рук, «мазил» сразу же отчисляли. По стрельбе я числился среди лучших. По другим видам подготовки тоже делал заметные успехи. Поэтому и стоял сейчас, где стою.

– Так, – сказал Билли, – тебе надо явиться к начальству, да и я на службе. Потом в баре посидим, поболтаем, выпьем русской уодки, здесь у нас русские тоже есть, как же им без национального напитка, – подмигнул мне он. – Тебе надо подняться на лифте на второй уровень, там кабинет Майкла Донована, он у нас самый главный. Лифт находится…

Резкий вой сирены оборвал Билли, свет в вестибюле мигнул раз, потом еще. Громкий, женский, какой-то металлический голос, произнес:

– Внимание! Красный уровень тревоги! Внимание! Красный уровень тревоги! Всем действовать согласно штатному расписанию.

Билли аж подпрыгнул на месте.

– Мать, мать, твою мать!!! Да что ж это такое! Давай быстро в пост охраны, дверь за углом, направо.

Громко топоча ботинками, мы кинулись к посту. Я несся впереди, и вдруг за спиной раздалась короткая автоматная очередь. Резко остановившись, повернулся назад, и тут в вестибюле погас свет. В кромешной темноте раздался громкий крик, опять затрещал автомат, теперь длинной очередью, почти на весь магазин. Свет вспыхнул и я увидел Билли, у ног которого валялось что-то вроде старой, грязной шубы, которая стремительно таяла на глазах, уменьшаясь в размерах, пока не исчезла бесследно. Билли, во весь голос матерясь, вставлял в автомат новый магазин.

– Серж, помоги, нога…

Штанина чуть выше ботинка была разодрана, оттуда торчали клочья мяса и белела обнаженная кость.

– Скорее в пост…

Опираясь на мое плечо, а точнее, почти навалившись на меня, Адамс доковылял до двери. Мы вошли в помещение, но Билли, помня о долге, прежде всего, подскочил к компьютеру и нажал какие-то кнопки. На мониторе высветилась надпись: «Все двери заблокированы». После чего мулат рухнул в кресло и взвыл: – Скорее, Серж.

Хорошо помня схему поста охраны, я быстро открыл аптечку, выхватил оттуда жгут и поверх брюк перетянул ногу Билли.

– Да кровь-то не течет, олух, – прошипел Адамс. Присмотревшись к ране, я увидел, что края ее как бы прижжены, кровь свернулась, запеклась.

– Коли скорее…

Шприц-тюбик с обезболивающим средством опустел мгновенно. Еще секунд двадцать Билли скрипел зубами и ругался, потом на лице появилось выражение блаженства.

– Мощная штука, совсем ничего не чувствую.

Он схватил лежащую на столе рацию, щелкнул тумблером. В помещение ворвался сумасшедший каскад криков: «Патроны, патроны!..»; «Отходи, Боб, я прикрою!..»; «Огонь! Огонь! Огонь!..»; «Черт!!! Эти гады повсюду, держись, ребята!..»; «Майкл, где подкрепление, мать вашу!..»; «Нет, нет, не-е-ет!!! А-а-а-а!..». Все эти вопли были обильно пересыпаны нецензурной бранью на немецком, испанском, французском и прочих языках. Вовсю слышался и родной русский мат.

– Ничего себе, заваруха, – ошарашено пробормотал Билл. Переключив рацию, заорал: – Третий вызывает Сосну. Сосна, ответь Третьему. Прием.

Из рации донеслось: – Третий, я – Сосна. Что там у тебя?

– Я ранен, Майкл. Здесь у меня новенький, только что из космопорта. Вокруг пока, вроде бы, все тихо. Но тут была пара каких-то тварей, одну я успел грохнуть, а другая вырвала у меня кусок ноги.

– Ладно, Адамс, сейчас к тебе ввалятся наши парни через вентиляцию, откроешь им дверь в лифт, они поедут в космопорт. Новенького через ту же вентиляцию отправь ко мне. Пусть ползет по коробу до первой развилки, там направо, потом еще раз направо. Как понял? Прием.

– Понял тебя, Майкл.

– Конец связи.

Через минуту решетка вентиляции отлетела, выбитая ударом ноги, и из дыры начали один за другим выскакивать вооруженные до зубов охранники в тяжелых бронежилетах, в шлемах. Один из них, зацепившись ногой, кулем свалился на пол.

– Мартин, – рявкнул здоровяк с нашивками сержанта, – останешься здесь с Билли, мешок с дерьмом!

– Но, сержант…

– Прыгать научись. Недельное жалование в минус.

– Но, сэр…

– Еще двухдневное жалование в минус. Билл, открывай двери.

Пост был забит битком, а люди продолжали лезть из вентиляции. Адамс застучал по клавиатуре и бойцы стремительно бросились через вестибюль к дверям лифта. Встав полукругом, спиной к лифту, они взяли оружие наизготовку, одни – стоя, другие – припав на колено, пока весь взвод в двадцать человек не оказался возле лифта. Но в лифте все не поместились. Двенадцать охранников уехали, остальные остались ждать у дверей.

Даже мы в посту охраны услышали глухие мощные удары. Одна из огромных металлических панелей, облицовывающих стены вестибюля, начала выгибаться, со звоном вылетела вовнутрь помещения. В образовавшуюся дыру ввалилась огромная туша и я сразу узнал чудовище из моего сна. Охранники, стоявшие у лифта, мгновенно открыли огонь из всех стволов. Пули вонзались в гладкую, безволосую кожу, оставляя дырки, но зверюга одним прыжком, неожиданным при такой массе, подскочила к ближайшему охраннику и перекусила его пополам. Туловище осталось лежать на полу, а ноги исчезли в громадной пасти. Оставшиеся в живых, бросились бежать к посту охраны. Чудовище громко заревело, широко раскрыв пасть. И тут один из охранников, обернувшись назад, ловко забросил в разинутую пасть ручную гранату. Окровавленные челюсти сомкнулись, видно было, как чудище инстинктивно сделало глоток, и граната сработала. Куски мяса разметало во все стороны, а голова, отлетев, сбила с ног охранника. Ядовито-зеленая жидкость растеклась по полу, почти мгновенно исчезая. Останки тоже таяли на глазах, и через мгновения осталась только быстро уменьшавшаяся в размерах голова.

Двери лифта раскрылись, и охранники дружно бросились к кабине. В вестибюле остался лишь погибший охранник, точнее, пол-охранника.

– Может, в пост затащим? – Спросил я Билли.

– Еще чего, из-за трупа жизнью рисковать, – и протянул мне пистолет с запасной обоймой. – Это тебе на всякий случай. Марш в вентиляцию! Запомнил, как ползти?

– Не тупой. Удачи, ребята, – запрыгнул на стол, ухватился руками за край люка, подтянулся и нырнул в полумрак вентиляционного короба.

А дальше было совсем темно. По коробу можно было передвигаться только ползком, даже на четвереньки не встать. Вентиляция уходила под наклоном вверх, гладкий металл скользил под ногами и локтями. Казалось, что я нахожусь здесь уже вечность. Хорошо было взводу пробираться через эту темень: сзади напирает брат по оружию, впереди сопит другой, стукая по шлему берцами. И ползли сверху вниз. Я остановился, переводя дыхание, и услышал позади себя глухие шлепки мягких лап, ощутил дрожание вентиляционного короба. Вдалеке показались два красных, быстро приближавшихся огонька. Но, еще не видя этих огоньков, я уже перевернулся на спину, отстегнул застежку кобуры, большой палец привычно двинул вниз предохранитель. Когда огоньки, оказавшиеся налитыми злобой глазами, находились от меня метрах в десяти, нажал на спуск. Отдача дернула ствол вверх, но я вновь прицелился между глаз, в сами глаза. Стрелял, пока не кончилась обойма.

Двенадцать пуль сорок пятого калибра – это не шуточки. Мертвенная тишина царила позади. Быстро поменяв обойму, я пополз вперед, не задумываясь о происшедшем. После грохота выстрелов в тесном пространстве короба заложило уши так, что я не слышал ни звука. Потряс головой, похлопал ладонями по ушам. Слух возвращался медленно. Долго еще стоял в ушах оглушительный звон ударяющихся о металл короба, выброшенных пистолетом пустых гильз.

Когда я охранял офис в центре крупного мегаполиса, нанятая стряпуха приносила для немногочисленных сотрудников вкусный обед. Помимо прочих, кормили и охранника. А к чаю (или к кофе) полагались вкусные плюшки домашней выпечки. И когда посреди ночи происходило что-либо экстраординарное (а служба была очень спокойной), например, вдруг раздавался звонок в дверь, или со звоном разлеталось стекло в плохо закрытом окне, я, на ходу расстегивая кобуру, говорил сам себе: «Ну, что, пришла пора платить за плюшки?». Вот и сейчас я успел подумать, что приходится отрабатывать жалование, которое раньше и не снилось.

Впереди забрезжил слабый свет, и вскоре я спрыгнул в пост охраны через отверстие в вентиляции. Высокий, крепкий мужчина в тяжелом бронежилете, стоявший у компьютера, мгновенно повернулся ко мне, и, разглядев меня, засунул пистолет в кобуру.

– А, новичок. Садись, и слушай внимательно. Кроме тебя мне сейчас послать некого. Сообщение о твоем прибытии пришло еще вчера, и я хотел назначить тебя в русский взвод. Но, – он взглянул на часы, – двадцать минут назад все русские ребята полегли, прорываясь к телепорту, откуда лезет на нас вся эта дрянь. Один взвод охраняет космопорт, еще один сидит по постам, третий сдерживает тварей у телепорта, последний раскидан по точкам на всех уровнях. Твоя задача будет особой и очень ответственной. Мне тебя рекомендовали, как хорошо подготовленного парня. Сейчас я дам тебе джипиэску, где указан твой маршрут, возьмешь мой плазмомет, отправишься в старые лаборатории. Ключи от этих лабораторий есть у меня, у директора нашего исследовательского центра мистера Хоккинса и у профессора Бергера. Полчаса назад компьютер зафиксировал, что кто-то вошел в старый лабораторный комплекс. Мне удалось связаться с профессором, он работает в своем кабинете, ключей никому не давал. С мистером Хоккинсом связи нет. Если обстоятельства загнали его в старый комплекс, то надо его выручать. Боюсь, что эти твари могут проникнуть и туда. Они свалились на нас, как снег на голову. Теперь прут отовсюду, через ходы вентиляции, а то и просто через стены. Патрульный робот проводит тебя до входа в лаборатории. Дальше придется идти одному. Комплекс заброшен давно, кое-где даже света нет. Роботу не пройти из-за нарушенных коммуникаций. Осторожнее при подходе к нашим постам, они отмечены на джипиэске. Ребята в такой нервной обстановке могут нечаянно и пальнуть…

Донован выдал мне фонарь-дубинку, пару запасных обойм к пистолету. Повесив на плечо ремень плазмомета – мощнейшего оружия, с которым я имел дело всего пару раз, я распихал в карманы разгрузки четыре магазина к нему – все, что нашлось у Донована. Взял GPS-ку, подошел к двери.

– Удачи тебе, сынок. Выполни задачу и возвращайся, – неожиданно по-русски, с небольшим акцентом сказал Донован и схватил лежащий возле компьютера автомат. Я опешил. И только когда пули полетели в открытое отверстие вентиляции, понял, что Доновану приходится и самому держать оборону.

Дверь отъехала в сторону. За ней стоял усеченный конус на паучьих ножках – патрульный робот. Он понесся по коридору, я поспешил вслед за ним.

Робот не только показывал мне дорогу в лабиринте бесконечных переходов и коридоров, но и был надежнейшим ангелом-хранителем. В верхней вращающейся части конуса скрывался пулемет. Не один раз робот открывал огонь прежде, чем я успевал схватиться за оружие. Он уничтожил полдесятка похожих на огромных крыс, но бесхвостых, тварей, четырех здоровенных «жаб», плевавшихся огнем, и четырех, мерзкого вида скелетов, обтянутых серой кожей, быстро передвигавшихся на четвереньках.

Когда показалась «свинья» из моего сна, я замер, памятуя о том, как пули охранников не причиняли чудищу вреда. Из патрульного робота раздался легкий хлопок, и граната врезалась в рыло зверя. Уже привычно глядя, как тают останки перепачканные зеленой «кровью», я проникся уважением к создателям робота. Это – смертоносная машина.

Узкий коридор заканчивался большим светлым залом. Но не успел я войти в него, как сухо простучала автоматная очередь. Пули просвистели возле моего левого уха, срикошетили от стенки, исчезая в глубине коридора. Робот ответил на очередь всего двумя выстрелами. Тотчас раздался вопль: – Не стреляйте! Свои! Свои!

Баррикада из металлических контейнеров, преграждала вход в дверь. Над дверью надпись – «Вычислительный центр». За баррикадой виднелись два шлема. Когда мы с роботом обогнули баррикаду, я увидел лежащее на полу тело в бронежилете и в шлеме-сфере. Пули, посланные роботом, вошли в узкую щель между бронежилетом и шлемом, почти перебив шею. Двое охранников печально смотрели на погибшего товарища.

– Говорил я Сэму, скажи врачу про свою контузию. Так нет, оденет под шлем мягкую шапочку, чтобы голова не болела, вот шлем к бронику и не прилегает, – вздохнул один из охранников, закуривая сигарету.

– Боб! – крикнул его напарник, но робот уже плюнул очередь, и таяла на полу очередная жертва роботовой меткости. А потом твари полезли из коридора толпой. Я подхватил валявшийся на полу автомат Сэма и принялся поливать короткими очередями бегущих к баррикаде тварей. Пулемет робота строчил вовсю. По краю контейнеров были выложены снаряженные магазины, сменить пустой на полный, занимало одну секунду. Вот хлопнул гранатомет робота, а Боб со всего маху швырнул ручную гранату. Со стороны коридора вылетел огненный шар, врезался в надпись «Вычислительный центр», посыпались осколки стекла, горевшая неоном надпись погасла, осталась обгоревшая коробка. Но робот выпустил еще одну гранату, мы успели разрядить по магазину и все стихло. Отбились.

И вновь я поразился, как быстро исчезали трупы погибших тварей.

– Да, нам бы такую машину! – вздохнул Боб, хлопнув робота по боку, – но их всего пять штук. Двое воюют у телепорта, там в них не успевают патроны засыпать, один в космопорте, один возле узла связи. Пятого Папа, значит, тебе выделил. Серьезная, видно, у тебя задача. Да и то сказать, ходить сейчас по коридорам… Мы до тебя десятка полтора тварей положили, да сейчас десятка три, но ведь исчезают, сволочи, когда их убьешь. Скажешь кому, не поверят, что мы тут свой хлеб сполна отработали.

Действительно, весь пол за баррикадой был усыпан отстрелянными гильзами. А бедняга Сэм «заплатил за плюшки» собственной жизнью. Может, нервы не выдержали именно из-за контузии, пальнул не подумав. А робот воспринял его как врага – стреляет в нас, значит, враг.

– Давай-ка, мы доложим Папе, что ты через нас уже прошел. Девятый вызывает Сосну. Сосна ответь Девятому. Прием. Черт! Полная тишина. Ганс, дай-ка твою рацию. Сосна, Сосна, я – Девятый, ответь. То же самое. Та-а-ак. Восьмой, ответь Девятому. Восьмой, как слышишь меня? Прием. Вот так номер, без связи остались. Чепуха какая-то. Слушай, парень, ты дальше куда пойдешь?

– Куда робот поведет, а вообще-то… – я посмотрел на джипиэску, – вот в тот правый коридор, – показал в дальний угол зала.

– Отлично, как раз к узлу связи. Посмотри, что там у ребят творится. И узнай у них, что со связью. Ни подмогу не вызвать, ни обстановку не узнать. Полный тухляк. Ладно, патронов еще шесть цинков, ящик ручных гранат, сигареты есть, продержимся до конца этого кошмара. Спасибо огромное, что помог. Здорово ты нас выручил. Удачи тебе!

– И вам удачи, ребята. Держитесь!

Я сделал шаг в сторону нужного коридора, и робот, неподвижно стоявший на месте, пока продолжалась беседа, шустро засеменил впереди меня. Пройдя десяток метров по коридору, я увидел сорванную со стены панель. Значит… Так и есть. Робот разродился длинной очередью. Патроны он зря не расходовал. Вот она, тает волосатая туша. Что-то новенькое. Но из-за быстро уменьшающихся размеров, точно ничего не разглядишь. Господи, роботуля, как я буду обходиться без тебя в старых лабораториях?!

Вход в центр связи, украшенный огромной надписью, охранял патрульный робот и четверо охранников, прятавшихся за такой же баррикадой, как и возле вычислительного центра. Робот, охранявший центр, что-то весело прочирикал «моему» роботу, и тот ответил таким же чириканьем.

– Подмога? Или вся бодяга уже кончилась? – приветствовал меня здоровенный негр.

Я понял, что для всех охранников сложившаяся ситуация была настолько непривычной и дикой, что они никак не могли прийти в себя. Тихая, спокойная жизнь закончилась. Несмотря на всю подготовку, боевое прошлое, за некоторый период службы в охране Корпорации (до нескольких лет у старослужащих) бойцы подрасслабились. Великолепная зарплата, спокойная обстановка, чистота, «кондишен», вежливые ученые (яйцеголовые, как их между собой называла охрана). Отстоял смену, пошел в бар или повалялся перед телеэкраном, попивая пиво. Никто не предвидел такой бойни. Теперь они ждали, что все это окажется дурным сном, что через пару часов они смогут хлопнуть друг друга по плечу: «Однако, нехило развлеклись, старина. Пойдем в кафешку, проглотим по бифштексу под „Хейнекен“».

Нет, ребята, за плюшки придется платить сполна. И не все из вас смогут пойти в кафешку, вспомнил я Сэма и охранника, перекушенного напополам возле лифта в космопорт.

Оба робота сделали несколько выстрелов.

– Курт, смени у нашего парня кассету, – приказал негр-сержант.

Один из охранников подошел к роботу, нажал на какую-то защелку, быстро вытащил из корпуса робота сегмент и вставил на его место другой.

– Тоже разрывные, сорок пятый калибр, – доложил Курт сержанту.

– Что со связью, Тацуи? Что говорят яйцеголовые?

– Они говорят, что связь могли заблокировать из старого центра связи, что в старом комплексе, – доложил подобострастно маленький японец.– Но они не могут ничего поделать, разблокировка или подавление старого центра связи не предусматривались.

Никто не ожидал, что так получится.

– Никто ничего не ожидал, – злобно сказал сержант, – Петров, перезаряди кассету.

Четвертый охранник, до этого молча стоявший в стороне, высыпал из кассеты гильзы в кучу таких же отстрелянных гильз (а я-то думал, почему при стрельбе гильзы из робота не летят?), стал укладывать патроны из цинки в пустую кассету.

Я подошел к нему, и по-русски спросил: – Петров, а по имени-то как?

– Веня.

– Серега. Иванов. А мне Донован сказал, что весь русский взвод погиб.

– Весь и погиб. Знаешь, какие там ребята были!.. Рост у каждого – не меньше метра восьмидесяти, вес – под сотню кило накачанных мышц. У каждого черный пояс по карате, или по дзю-до, или по рукопашке. Все отслужили в спецназе, все – снайпера. Я калибром не вышел служить в этом взводе. Нас тут несколько человек русских из других подразделений, – он шмыгнул носом. – У меня двоюродный брат в русском взводе служил.

Ребята полегли достойно. Как всегда, русскими трупами «дыры затыкают». Что в 1812 году, что в 1914-м, в 1941-м, в 2049-м годах. Я по рации слышал, как они дрались до последнего патрона, а потом пошли в рукопашную. Последний из них успел передать: «Мы все погибли здесь, выполняя приказ», – он опять шмыгнул носом.

Дежа вю. Где-то я эту фразу про приказ уже слышал.

– Сержант, нельзя ли и моего робота подзарядить патронами? – спросил я у негра.

– Нет. Указаний никаких не было, а патроны нам самим нужны. Сколько мы еще тут просидим – неизвестно. Это сейчас чуть полегче стало, а поначалу так на нас перли…

Ровненькая куча гильз показывала, что стреляет тут только робот. Вспомнились охранники возле вычислительного центра. Они действительно воевали, а эти отсиживались за спиной патрульного робота. Бывают и в нашем саду гнилые яблочки…

– Пока, Веня, может и свидимся, – кивнул я соотечественнику и поспешил за своим роботом. Попутно прокачивал полученную информацию. Кто-то в старых лабораториях проник в центр связи и отключил связь на базе, а, может быть, и внешнюю связь. Хоккинс? А зачем это ему? Посмотрел на GPS-ку. Центр связи в самой середине старого корпуса. Ладно, попробуем добраться и туда.

Впереди по полу полутемного коридора зашлепали чьи-то ноги. Но робот огня не открыл. А вдруг патроны кончились? Да, нет, глупости. И тут мне на шею из темноты бросилась девушка. Она была в пижаме и босиком.

– Я знала, что вы придете. Я верила, что спасете, – хриплым, сорванным голосом, горячо зашептала она на русском языке.

Мне с трудом удалось развести, судорожно вцепившиеся в меня с недюжинной силой, девичьи руки.

– Ты кто? Как сюда попала? – Тоже по-русски спросил я, разглядывая высокую, длинноногую, но широкобедрую девушку с высокой грудью, выглядывающей в вырез пижамы.

– Я – Валя. Валя Сомова. Лаборантка из группы профессора Ясуловича, – торопливо выпалила девушка, ухватив меня за рукав, точно боялась, что я вдруг исчезну.

Из сбивчивого рассказа девушки, я узнал, что Валя отсыпалась после бурной, допоздна затянувшейся, встречи Нового года. Ее разбудил топот возле дверей комнаты, громкие крики и истошный женский вопль. Выскочив из комнаты в пижаме и шлепанцах, Валя сразу же наткнулась в коридоре на Ванду, сотрудницу из их группы. Ванда валялась на полу с откушенными выше коленей ногами и пронзительно визжала. Валя, зажав уши ладонями, подошла к Ванде, но та дернулась и затихла. За углом коридора раздалась бешеная пальба, и обезумевшая Валя бросилась туда, не думая, что может попасть под пули. Она увидела на полу тающие, как снег под лучами весеннего солнца, останки какого-то зверя, а впереди виднелись спины уходящих охранников.

Валя бросилась за ними, пытаясь их окликнуть, но крик застрял в сведенном спазмом горле. Охранники побежали и девушка оставила надежду их догнать. Она увидела дверь своей лаборатории, и, привычно набрала код доступа. Но на табло появилась надпись: «Дверь заблокирована». Валя решила вернуться в свою комнату и запереться там.

И тут навстречу Вале вышел седоголовый профессор Генрих Ясулович в пижаме. Он прохрипел: – Валечка.., – и рухнул к ее ногам. Вся пижама на спине профессора и сама спина были разодраны, так, что виднелись кости. Кровь хлестала ручьями из ран. Валя присела перед ним, но профессор не шевелился. Девушка схватила его руку и не нащупала пульс, а рука начала холодеть. Из-за угла, где находилась Валина комната, раздался громкий звериный рев. Валя подскочила и понеслась по бесконечным коридорам, потеряв на бегу шлепанцы. По дороге ей попалась оторванная от стены, узкая металлическая панель. Совершенно бездумно девушка подхватила полосу металла. Когда на Валю бросилась из темноты какая-то тварь, со всего маху Валя огрела ее этой панелью, рванула, как спринтер на дистанции, и налетела на меня.

Робот деловито расстрелял ту зверюгу, которая, похоже, очнулась после Валиного удара.

– Вы же не бросите меня? Можно я пойду с вами?

В огромных глазах девушки стояли слезы. Круглое личико с маленьким курносым носиком, полные, дрожащие от страха губы. Ах, как она была хороша! С каким удовольствием я встретился бы с ней в другой, спокойной обстановке. But, war is war!*

* Но, война есть война (англ.)

– Ни на шаг не отставать! Иди рядом со мной. Робот нас защитит от любой опасности.

Валя благодарно всхлипнула и пошла рядом, по-прежнему не отпуская мой рукав. Уже уверенный в мощи и реакции патрульного робота, я взял в свою ладонь узенькую, нежную Валину ладошку. Полная идиллия, но вот, посреди коридора валяется труп с выгрызенными внутренностями.

– Я его не видела. Или не заметила, – прошептала, вздрогнув, Валя.

Я увлек девушку за собой. Мы прошли мимо мертвого Ясуловича, мимо скрючившейся в предсмертной судороге Ванды. Потная ладонь Вали все сильнее стискивала мою ладонь. Это было тяжелейшим испытанием для девушки, мирно и беззаботно жившей на свете.

Когда мы прошли еще две сотни метров, Валя вздохнула:

– Надо было в комнату зайти, хоть кроссовки одеть.

– Проехали. Раньше надо было думать, радость моя, – добродушно пробормотал я, и удивился, увидев, как глаза Вали, раньше наполненные страхом и тревогой, вдруг вспыхнули счастливым светом.

«Много ли женщине надо? Лишь одно ласковое слово…»

– Да, конечно, пол гладкий, теплый.

Панель в коридоре была оторвана и из дыры торчал конец разорванной трубы. А из трубы, на уровне моей груди, била струя огня, опаляя противоположную стену коридора.

– Валя, придется проползти под огнем.

– Хорошо, – Валя безропотно опустилась на четвереньки.

Препятствие было ерундовым. Через пару метров я поднялся на ноги и протянул руку Вале, чтобы помочь ей встать. В широкий вырез Валиной пижамы были отчетливо видны крупные, полные груди девушки, но не отвисшие, а чашеобразные, с широким основанием, с маленькими нежно-розовыми сосками.

Валя перехватила мой пристальный взгляд и залилась алой краской смущения. «Ей и бесстыдство не знакомо? Просто уникум какой-то! Если останусь в живых… Вот именно, если останусь. «Мы все погибли здесь, выполняя приказ…". Где же я это слышал?». Взял опять Валю за руку и почувствовал, как дрожит слегка ее ладонь. Ну, надо же было встретиться с этой девушкой в такой обстановке?!

Вот и конец «безоблачному счастью». Впереди замаячили широкие двустворчатые двери со старой, запыленной надписью: " Лабораторный комплекс». Но перед дверями лежали три охранника. У одного голова была оторвана напрочь, автомат валялся в стороне. Другой был разодран на куски: ноги – отдельно, руки – отдельно. От третьего остался обгоревший скелет, но возле него была россыпь гильз, похоже, парень успел расплатиться за свою смерть.

Валя сильно побледнела при виде трупов, но держалась мужественно.

Я присел перед безголовым трупом. Размер ноги у него был совсем маленьким, и я решительно начал расшнуровывать его берцы. Носки, слава богу, оказались чистыми, без стеснения стащил их с окоченевших ног. Вид покойников не вызывал у меня никаких эмоций. Ну, умерли и умерли, через полчаса, может, и я умру. Еще в школе охранников совершенно спокойно ходил на обязательные посещения морга, с присутствием на вскрытиях. Чего бояться покойников? Живых бояться надо.

Протянул носки и ботинки Вале.

– Обувайся.

Она отрицательно помотала головой.

– Они же с мертвого!

– Вот именно. Ему они уже не нужны. Но мы-то живы. Тут не только гладкий пол бывает, есть и рифленка, и решетчатый. Одевай!!!

Окрик подействовал. Валя уселась на пол и принялась обуваться. Я стоял рядом и любовался девушкой. Валя встала на ноги и потопала по полу берцами:

– Точно по ноге. Нигде не жмет, не давит.

Надо же, как повезло с этой обувью тридцать девятого размера. Помедлив, я снял с убитого бронежилет, отстегнул от пояса фляжку с водой и нож в ножнах. Нож прицепил себе на пояс, а «броник» подал Вале.

– Для защиты, на всякий случай.

Валя неумело принялась возиться с застежками. Бронежилет был, вроде бы, как и впору, но совершенно не сходился на груди. Ну, хотя бы спина и бока прикрыты.

– Стрелять умеешь?

– Нет, совсем не умею.

– Тогда оставлять тебе пистолет бесполезно. Вот фляжка с водой и плитка шоколада. Робот защитит тебя от любого врага. Даже, если я не вернусь обратно, кто-нибудь здесь появится. Робота просто так не бросят, а на возвращение он не запрограммирован. Но, если вдруг он куда-то пойдет, иди за ним следом. Он выведет тебя к нашим. Садись рядом с роботом и отдыхай. А мне пора дальше двигаться.

Подобрал с пола автомат, взял у покойников шесть магазинов, засовывая их во все имеющиеся у меня карманы. Прихватил и пару пистолетных обойм. Но главным приобретением были ручные гранаты.

Валя тронула меня за рукав: – Можно я пойду с тобой. Мне страшно одной оставаться, – в голосе были слезы.

– Валюша, – как можно мягче, сказал я ей, – ты не одна. С тобой – робот. А там очень опасно. Намного опаснее, чем здесь. Стрелять ты не можешь. В некотором роде, будешь лишь обузой.

Пока мы с Валей препирались, робот выпустил две длинных очереди в разные концы коридора, и я с тревогой подумал: сколько же в нем осталось патронов? «Ну, и сволочь этот сержант-негр возле центра связи», – вспомнил я кучу патронных ящиков возле баррикады. А, если патроны в роботе закончатся, когда он будет охранять Валю? Я заколебался.

Валя подошла ко мне вплотную, взяла в свои маленькие ладошки мою руку, посмотрела умоляющим взором огромных карих глаз с длинными, пушистыми ресницами.

– Ну, пожалуйста, возьми меня с собой. Я буду твой автомат нести, тебе же неудобно, когда оба плеча оружием заняты.

Обаяния ей было не занимать. Все, кого о чем-либо просила красивая девушка, меня поймут. Я протянул Вале автомат. Она повесила ремень на плечо и радостно, по-детски непосредственно, захлопала в ладоши.

– Ура! Ура! А как мы туда попадем? Мне рассказывали, что после того, как лаборатории перевели на новое место, здесь частенько любили уединяться влюбленные парочки. После какого-то несчастного случая корпус закрыли наглухо. Все двери заварили, шлюзы тоже. Оставили только эту дверь, но она на замке.

– У меня есть ключ, – я достал электронный ключ, который дал мне Донован, приложил его к запыленному, но светящемуся дисплею замка. Загорелась надпись: «Вход разрешен», дверь поехала в сторону и я шагнул к входу, держа плазмомет наизготовку.

– Валя, иди за моей спиной, если что-то увидишь необычное, или услышишь, или почувствуешь, говори мне. Я могу что-то пропустить, чего-то не заметить. Мы должны найти человека, прошедшего в этот корпус до нас. Предположительно, это – мистер Хоккинс.

– Ой, наш директор.

– Ты его знаешь?

– Да, так, видела несколько раз. Здоровенный такой дядька, ростом метра два будет.

– А в старом корпусе приходилось бывать?

– Нет. Когда я сюда приехала, он уже был заперт.

– Значит так, робота-хранителя теперь с нами не будет. Осторожность и еще раз осторожность. Это не кино, умирают один раз и навсегда. Может, передумаешь и останешься?

– Нет. Я пойду с тобой. Хоть в ад.

Приятно слышать такое от симпатичной девушки.

– Пойдем. Удачи всем нам!

Сразу за дверями была небольшая площадка от которой тянулся узкий металлический мост, огражденный трубчатыми перилами. Мост заканчивался другой дверью. Что было под мостом – не разглядишь, все терялось в густой темноте. Но чувствовалось, что высота не маленькая. Освещение было довольно тусклым, метров на двадцать вперед было видно, не дальше.

Валя топала сзади ботинками по решетчатому металлу настила. Похоже, она чувствовала себя спокойно за моей спиной. А вот меня не покидало смутное беспокойство, что я чего-то не учел, что-то важное пропустил. Не снимая пальца со спускового крючка, периодически быстро оглядывался назад, неизменно встречая ласковую Валину улыбку. Пройдя мост, мы очутились за дверью в длинном коридоре, с таким же полутемным освещением.

– Валя, а у тебя бой-френд или по-нашему – парень, есть? – Идти молча было тягостно.

– Нет, точнее, раньше не было, а теперь есть. Я тебя ждала.

Я остановился и Валя со всего маху налетела мне на спину.

– Ой!

Никаких слов в ответ на такое откровенное признание у меня не нашлось. А Валя продолжила:

– Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Девчонки из лаборатории умерли бы от смеха: «Валя-недотрога влюбилась в человека, не зная его имени».

Проглотив комок в горле, я выдавил: – Сергей. Сергей Иванов.

– Сереженька!

Это было сказано так, что кровь бросилась мне в голову, но в конце полуосвещенного коридора показались две «крысы». Вскинув плазмомет, нажал коротко на спуск раз, потом другой. Прицел был автоматическим, да, и, что можно было разглядеть из-за струи белого, слепящего пламени, вырывавшегося из дула. Я только почувствовал, как оружие дернулось сначала чуть влево, потом – чуть вправо. Блин! Ох, уж эта война! Сейчас бы целоваться с Валей, после такого ласкового и страстного произнесения моего имени, но ведь сожрут же гады в момент любовных объятий!

За дверью был опять узенький решетчатый мост с тоненькими трубчатыми поручнями. В конце его – дверь. Что там ждет – неизвестно. Но пока какая-нибудь тварь добежит к нам через мост, я сто раз успею выстрелить. И я повернулся к Вале:

– Следи за дверью в конце моста, – взял в ладони ее лицо, и, не закрывая ей обзор на дверь, короткими поцелуями стал покрывать ее шею, округлый подбородок с неглубокой милой ямочкой.

– Валечка, я тоже ждал встречи с тобой всю жизнь. Ты – моя мечта.

Валя протянула мне навстречу свои нежные, пухлые губы. Я только коснулся их своими губами, почувствовав их упругую свежесть, и тотчас отпрянул, поворачиваясь к Вале спиной.

– Валюшенька, у нас все с тобой еще будет, солнышко мое, но здесь опасно, очень опасно. Вперед, за мной! – и мы побежали через мост.

Как бы в подтверждение моих слов, когда до конца моста оставался метр, дверь в его конце, начала открываться. На площадке перед дверью стояли несколько металлических контейнеров, и я нырнул за один из них, увлекая за собой Валю. От контейнера пахло какими-то химикалиями. Это нас и спасло, заглушая наш запах. Кто-то громко фыркнул и по мосту двинулась огромная туша, еле помещавшаяся между поручнями.

Когда эта зверюга дойдет до конца моста, то на площадке перед дверью сможет повернуться, и тогда увидит нас. Осторожно сняв с Валиного плеча автомат, я прицелился в отверстие, видневшееся под лихо загнутым кверху хвостиком. Передвинул предохранитель на автоматический огонь, и эти два тихих щелчка остановили зверя, заставив его прислушаться. Но повернуться на мосту он никак не мог и, с чувством победного злорадства, я разрядил полмагазина в цель. Чудище подскочило, и, сминая поручни, полетело вниз с моста. Через какое-то время внизу раздался гулкий шлепок.

Все стихло.

– Пойдем, – потянул я за собой онемевшую Валю. Вставил в автомат новый магазин, сунув полупустой в разгрузку. Быстро чмокнул Валю в щеку, вешая ей на плечо автомат.

– Вперед, мой храбрый оруженосец!

А дальше были бесконечные извилистые коридоры и все те же узенькие металлические мостики. Не знаю, о чем думали создатели этого старого корпуса, но, с точки зрения охраны и обороны, архитектура не годилась ни к черту! Несколько раз из-за поворота коридора на нас выскакивали твари. Я решил экономить плазму (одна обойма уже опустела) и взял у Вали автомат. Плазмомет ей не отдал, откинул за спину – вдруг появится какой-нибудь монстр, против которого автомат бессилен. Но магазины автомата пустели катастрофически быстро. Вскоре пришлось отбросить автомат в сторону – кончились патроны. Теперь я лучше понимал братьев-охранников. Против этих тварей автомат был неэффективным оружием.

Наконец-то мы добрались до лифта, который мог привезти нас к центру связи. По закону подлости, светилась тусклая табличка: «Лифт не работает из-за нехватки энергии».

Я достал GPS-ку. Рядом с лифтом должна находиться ремонтная лестница. Подсвечивая фонариком, нашел узенькую дверцу, открывавшуюся вручную. Дернув ручку вниз, потянул дверь на себя. Спасла реакция. Когда в дверь просунулась «крысиная» морда, я отшатнулся и изо всех сил врезал по двери ногой. Металлическая дверь сработала, как гильотина. Через минуту пол был чист. Мы вошли в тесный закуток, где и начиналась лестница. Закинув оружие за спину, я взялся руками за холодные металлические прутья, стал подниматься вверх.

Лестнице, казалось, не будет конца. Позади тяжело дышала Валя. Насколько мы беззащитны сейчас, находясь на этой лестнице. Хорошо, что среди тварей не было «летучих», а то не добрались бы на самую верхотуру.

Перевалившись через невысокий поребрик, я помог вылезти Вале. Даже мне пришлось туго на таком подъеме, что уж говорить про нетренированную, слабую девушку.

Мы лежали рядом на металлическом настиле, пытаясь отдышаться.

– Какая ты у меня молодчина!

– Стараюсь, – слабо улыбнулась Валя. Незастегнутый бронежилет на груди вздымался частыми толчками. И, в очередной раз мне пришлось напомнить самому себе, что смерть гуляет совсем рядом. А я тут разлегся!

Подскочив, огляделся вокруг. Рядом – дверь.

– Пойдем, Валюшенька, – протянул руку, помогая подняться.

За дверью находился совершенно темный зал. Джипиэска показала, что короткий коридор из этого зала ведет прямо к центру связи. Не видно ни зги. Я включил фонарь, мы пошли к нужному коридору. И тут на плитах пола, покрытых толстым слоем пыли, в ярком свете фонаря, я отчетливо разглядел две цепочки свежих следов. Одна из цепочек была оставлена ботинками размера тридцать восьмого-тридцать девятого. Другая – еще меньшими следами.

А ведь Хоккинс, по словам Вали, был очень крупным мужчиной.

– Валя, какой, примерно, размер обуви у Хоккинса?

– Ну-у-у, где-то размер сорок пятый, сорок шес…

Обернувшись назад, вместо Вали я увидел клыки чудовища из моего сна, перепачканные алой кровью.

Прыгнув, каким-то неестественным, фантастическим прыжком, спиной вперед, нажал на спуск плазмомета, и давил на него, пока не кончилась обойма. Плазма отшвырнула чудовище на несколько шагов, превращая его в горстку пепла. Перезарядив плазмомет (первым делом – приведи оружие в боевую готовность), я включил фонарь. От Вали осталась голова с плечами и ноги, чуть ниже колен. По киношному сценарию полагалось истошно кричать: «Валя! Валя!». Или закрывать Валины широко распахнутые карие глаза, обещая отомстить за смерть любимой. Но, это в кино. Я был в ступоре пару секунд. Вот оно – шуршание мягких лап. Втиснувшись в угол между залом и коридором, в полном мраке, я нажал на спуск плазмомета, направив его на светящиеся красные глаза.

И понеслась «веселуха». Плазмомет дергался, повинуясь наводке автоприцела. Запах чего-то горелого заполнил зал. Норадреналина мне было в этот момент не занимать. «Сдохните, суки! Умрите, твари! Подыхайте, сволочи!». Громко щелкнул плазмомет – кончилась обойма. Откинуть крышку, из разгрузки рвануть новую обойму, запихнуть ее на место пустой, выскочившей на пол. Пара секунд, но уже сработало «надцатое» чувство – моя нога вылетела вперед, воткнувшись во что-то мягкое, зубы зверя щелкнули впустую, промахнувшись. И снова плазмомет начал пляску смерти – только удержи в руках. Струя плазмы давала отсвет на зал. Вот повалили толпой «серые скелеты». Что они делают со своими жертвами? Душат? Разрывают на части? Выпивают кровь? Но до меня им сегодня не добраться! Горите белым пламенем, адово семя! Плюнула огнем «жаба». Увернулся, отпрыгнул в сторону, не отрывая спину от стены. А как насчет плазмы в брюхо?! Расстегнул кобуру пистолета. Меняя следующую обойму с плазмой, вырвал из кобуры пистолет и палил перед собой наугад. Повезло, не съели. Повел плазмомет, преодолевая сопротивление автоприцела, широкой дугой, слева направо, сметая струей плазмы все, попадавшееся на пути. Огненный шар полетел на меня. Кувырок через голову. Всю пыль с пола собрал. Не отходи от стены – зайдут сзади. На, получай!

Когда зарядил в плазмомет последнюю обойму, глаза, адаптировавшиеся к полной темноте, сменяемой вспышками плазмы, увидели гору, двигающуюся ко мне. Король тварей? Оружие застыло на месте. Пока цель не уничтожена, автоматический прицел не передвинет дуло в сторону.

Фу-у-ух! Вот, похоже, и все. Маленький дисплей на плазмомете показывал остаток заряда в обойме – 3%. На один хороший выстрел. В «зале смерти» было тихо. Сменив обойму в пистолете, я медленно побрел по коридору, ведущему к центру связи. Сил осталось – на раз пописать.

Вот она – дверь в центр связи. А сзади, по коридору снова еле слышный топот. Ручную гранату – за угол. Разрыв. Пауза. Еще одну. Подождать, пускай полезут. Третью. Разрыв. Ожидание. Четвертую. И бешеный рывок к двери центра. Если заперто – мне хана!

Дверь отошла, пропуская меня вовнутрь. «Ручная блокировка двери – справа», – услужливо подсказал мозг. Заблокировав дверь, я хотел устало сползти по ней спиной. Как мне возвращаться назад? Плазмы нет, гранат нет. С пистолетиком не очень-то… " Все кончилось, а, может – перерыв».

Увы, перерыва не было. А он был так нужен…

– Руки на стену, ноги – шире плеч. Шаг назад. Ноги еще шире. Дернетесь – выстрелю. Знаю я все эти ваши спецназовские штучки, – все это произносилось тихим, спокойным голосом.

В затылок мне уперлось дуло. Кто-то, подошедший сзади, вытащил у меня из кобуры пистолет, выбросил из ножен нож, отстегнул ремень плазмомета, отчего тот, с глухим стуком упал на пол. Ствол убрали от затылка.

– Руки за голову. Можете повернуться. Раз уж я, в первом порыве, вас сразу не пристрелил, давайте чуть побеседуем, хотя, времени у нас немного.

Медленно повернувшись, я увидел шагах в пяти от себя черное дуло пистолета. Пистолет держал в руке невысокий, щупленький азиат – вьетнамец, кореец, китаец – кто его разберет. На лице была ехидная улыбочка.

– Что-то я вас не припомню. Охранников я знаю всех. А тут – совершенно новое лицо. Кто вы, зачем сюда пришли, кто вас послал?

В тренировочном лагере талантливый инструктор учил меня: " Война – путь обмана. Обмани противника – и ты выиграл».

Сделав испуганное лицо, я торопливо зачастил:

– Я – новенький, прибыл с последним транспортом. Донован послал меня узнать, кто проник в старый корпус.

На лице моего собеседника мелькнула мина презрения к трусу, сменившаяся видом превосходства.

– Значит, «челнок» прибыл. Я все верно рассчитал. Жаль, что Донован не дал своим подчиненным достойно встретить ваш Новый год. Ну, да, это мелочи. Ты умеешь управлять космическим кораблем?

– Да, – не моргнув глазом соврал я. Лги, тяни время. Умереть всегда успеешь.

– Хм-м, мне бы не хотелось лишний раз рисковать. Вдруг мои зверюшки при захвате космопорта и транспорта, ненароком слопают космолетчиков. Поэтому, вкратце опишу ситуацию. Я – Ляо Цзы, будущий император Вселенной.

«От скромности парень не умрет», – подумал я. Но, вот таких-то психов легче всего дурить. Мания величия, как ничто другое, затмевает разум.

– У меня уже есть один помощник, Саймон Гарлинг. Ему обещан пост премьер-министра. Я готов взять в помощники и тебя, разумеется, когда ты докажешь свою преданность мне. Получишь пост министра обороны. Или смерть. Выбирай.

Весь свой актерский «талант», я вложил в подобострастно-угодливое выражение лица.

– О, мой Повелитель, я буду предан Вам душой и телом! – и, считая, что маслом кашу не испортишь, рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол. На мой затылок встала ступня Ляо Цзы. Так и подмывало дернуть его за ногу и… Но не время, еще не время.

– Что ж, в хороших манерах тебе не откажешь. Можешь встать. Сядь в это кресло и слушай. Семь лет назад я устроился сюда, в Корпорацию, простым курьером. Я был вхож во все кабинеты, во все лаборатории, разнося бумаги, почту, приказы. И никто не мог представить, что я – доктор физико-математических наук.

Ему так хотелось поделиться с кем-то, чтобы восхитились его хитростью и ловкостью. И я послушно изобразил на лице восторг: – Вы водили за нос Донована семь лет!

– До Донована тут был другой, но и тот – полный профан. Ко мне привыкли, не прятали секретные документы, не прерывали при моем появлении важные разговоры. Я не буду утомлять тебя научными терминами и формулами, тебе этого не понять. Пользуясь разработками Корпорации и своими идеями, я сумел сделать так, что новый мощный телепортал, созданный учеными Корпорации, притащил из другого измерения моих зверюшек. А я умею ими управлять. Для этого у меня есть особый аппарат. Такой же аппарат есть и у Саймона. Сейчас он сидит возле телепорта, заставляя зверюшек защищать телепортал, и посылает отряды ко мне. Я заблокировал всю связь на базе. Когда сюда подойдет побольше моих новых подданных, я поведу их захватывать космопорт. Эй, не дергайся, – вскинул Ляо Цзы пистолет, заметив, что я шевельнулся в кресле, – у меня отменная реакция, я много лет занимался ушу.

– Простите, Повелитель, я хотел припасть к Вашим ногам, чтобы выразить благодарность, что такой великий человек решил сделать меня, недостойного, своим помощником.

– Хорошо, я, кажется, не ошибся в тебе. Слушай дальше. Мы захватим челнок и полетим на Землю. Сядем на каком-нибудь старом, заброшенном космодроме. Ты полетишь к Саймону, который к тому времени полностью овладеет базой, за подкреплением. А я со зверюшками спрячусь в тихом месте. Они размножаются со страшной быстротой. Я захвачу какой-нибудь космопорт на Земле, завербую пилотов, и уже десятки кораблей привезут на Землю наши боевые отряды. Завоевав Землю, я получу космофлот. Так что Вселенная непременно будет у моих ног.

Слушая этот «бред сивой кобылы», я думал, что при определенном стечении обстоятельств и некоторой доле везения, это имеет некоторый шанс на осуществление. И, даже, если дьявольский план и провалится, сколько людей может погибнуть… А сколько уже погибло?! Холодная ярость закипала во мне. Спокойно, Серега, еще не время!

– О, Повелитель, позвольте мне спросить.

– Спрашивай, – надуваясь от спеси, разрешил «император».

– Вы не боитесь, что Саймон Гарлинг может использовать Ваш аппарат для управления этими, гм-м, зверями, в своих целях?

– Ха! Ему это не удастся. Я создал около десятка передатчиков команд, рассчитывая, что в будущем у меня появятся помощники. Одному трудно управлять всеми зверюшками. Я присмотрел тут, на базе, одного итальяшку, да он улетел в отпуск, на Землю. Хотя, должен скоро вернуться. А Саймон – он не честолюбив. Ему бы бутылку виски, еще лучше – две, вот и все. Но пока он мне нужен. И потом, мой передатчик, простым нажатием кнопки может заблокировать все остальные аппараты. И Саймона тут же разорвут те, кто еще минуту назад ему слепо подчинялся. И радиус действия моего аппарата в три-четыре раза больше, чем остальных.

– Повелитель, у меня нет слов, чтобы выразить восхищение Вашей мудростью!

– Иди сюда, я покажу тебе действие моего передатчика.

Я медленно, чтобы не спугнуть Ляо Цзы, подошел к стеклянной перегородке, отделявшей центр связи от остальной части большого зала. За мутным, давно не протиравшимся стеклом, маячили две огромные фигуры. Монстры стояли на двух ногах, друг напротив друга. Ляо поднес ко рту небольшую черную коробочку:

– Уничтожьте друг друга.

И тотчас же звери принялись махать когтистыми лапами, вырывая клочья плоти. Челюсти громадных пастей сомкнулись на горле каждого. Триллеры отдыхали. Такого не придумаешь. Сплетясь в смертельном объятии, они стали таять. Проблемы утилизации мертвых тел не существовало. Гигиена.

– Ну, как?

Я собрал все силы для спектакля:

– Вижу, Повелитель, как Вам покоряются миры. Ваши звери снесут любые преграды. («Да одной хорошей водородной бомбы на всех твоих зверюшек хватит!»). Вижу огромный зал, размеры которого теряются вдали, посреди которого стоит величественный золотой, нет, алмазный трон, где восседаете Вы, управляя всей Вселенной!

Глаза Ляо Цзы подернулись мечтательной пеленой. Он уже видел себя на этом троне. Вот теперь – пора!!!

Ребром ладони я жестко ударил Ляо по кадыку, одновременно кулаком другой руки выбивая пистолет. Шанс был всего один, и он не был упущен.

Ляо Цзы хрипел, пытаясь поймать глоток воздуха, выгибаясь всем телом на полу.

Передатчик он продолжал сжимать в руке, но вряд ли смог бы выдавить в него хоть слог. Я понимал, что передо мной психически больной человек. Но цена какой-либо ошибки, или просчета, или случайности была бы слишком велика. Психи, порой, хитрее дьявола. Нельзя было рисковать. Пришло время Лао «платить за плюшки». Подняв колено почти к подбородку, я опустил подкованный каблук на солнечное сплетение несостоявшегося императора Вселенной. И он умер. Но еще не расплатился сполна. Я вынул из пальцев Ляо, не успевших окоченеть, передатчик команд и положил его на стол. Потом начал методично гвоздить ботинком по его лицу:

– Это тебе за всех наших ребят! – Лицо превратилось в кровавое месиво.

– А это – за Валю!!! – Я принялся обеими ногами прыгать на трупе Ляо Цзы, чувствуя, как ломаются ребра, трещат кости и хлюпают, вылезающие из живота, внутренности.

Когда безумная ярость схлынула, я плюнул на труп первого, в моей жизни, убитого мною человека. Рухнул в кресло, ждал, пока перестанет бешено колотиться сердце.

И вдруг до моего слуха, почти отрешенного от внешнего мира, как и все остальные чувства, донесся слабый шорох из-за огромных шкафов, набитых всякими электронными схемами. В одну секунду я был на ногах, держа в одной руке передатчик Ляо, а в другой – свой пистолет, подхваченный с пола.

– Не стреляйте, дяденька, – раздался тоненький, жалобный голосок. И я вспомнил, что рядом со следами Ляо Цзы, в зале, в пыли были видны детские следы.

– Ты кто такой? Выходи ко мне!

Из-за шкафа показалась маленькая, тоненькая фигурка. Это была девочка лет двенадцати-тринадцати. На ней была белая блузка и белые брючки. Впрочем, белой эту одежду можно было назвать с большой натяжкой.

– Здравствуй, прелестное создание. Кто ты?

– Я – Мэри. Мэри Хоккинс.

– Ты дочь мистера Хоккинса?

– Нет, я – его племянница. Сегодня ночью, вернувшись с новогодней дискотеки я хотела лечь спать, но услышала у дяди в кабинете какие-то крики и шум падающей мебели. Потом раздался выстрел. Я бросилась в кабинет и увидела дядю, лежащего в луже крови. Выскочила в коридор, чтобы позвать на помощь кого-нибудь и увидела уходящего по коридору человека. Он почти бежал, и я поняла, что это – убийца. Я пошла за ним, стараясь прятаться, чтобы он меня не заметил. Этот человек привел меня сюда. Наверное, он был очень сильно чем-то озабочен, потому что несколько раз не заметить меня было просто невозможно. Когда поднималась на лифте, он так шумел…

– Да, дитя, тебе невероятно, фантастически повезло, – вздохнул я. Теперь еще и ребенок в нагрузку! Мало мне своих проблем. А ведь отсюда надо выбираться живым и выводить с собой эту малышку. Посмотрим, на что годится аппарат Ляо Цзы.

Я внимательно осмотрел передатчик. Надписи на нем были, но иероглифами, которых я не знал. Две кнопки – красная и черная. Тумблер на боковой панели. На аппарате горел зеленый светодиод. Рядом был красный, потухший. Готов ли передатчик к работе? Сейчас проверим, вон за стеклом центра связи маячат темные фигуры тварей. Поднес передатчик ко рту и сказал в прорези микрофона на корпусе: – Всем отойти назад.

Твари остались на месте, некоторые даже стали приближаться к стеклу, значит, что-то неправильно. Может быть, надо говорить, нажав на кнопку? Но на какую? И вообще это не логично, постоянное нажатие на кнопку занимает руку, напрягая ее. Присмотревшись повнимательней, я заметил, что черная кнопка чуть утоплена в корпусе, по сравнению с красной. Рискнем? Я нажал черную кнопку, она выдвинулась из корпуса передатчика и я снова поднес его ко рту.

– Отойдите назад.

Сработало! Фигуры, подошедшие уже так близко, что я различал налитые кровью глаза и клыки в пастях, стали пятиться в глубину зала.

Красная кнопка, наверное, блокирует другие передатчики, но сейчас не до экспериментов. Надо включить связь на базе. Провозившись около часа возле компьютера, ориентируясь по появлявшимся на экране монитора надписям, сумел снять блокировку. Очевидно часть мощностей энергопитания старого корпуса уходила на блокировку, потому что, после ее отключения, лампы в зале начали тускло светиться.

Мама моя родная! Весь зал был забит тварями. «Крысы», «жабы», «скелеты», «свиноподобные туши» – это были еще цветочки. Кроме них такие были «красавцы» – Боже ж мой!

Но мне некогда было разглядывать этот паноптикум. Достав из разгрузки рацию, нажал на кнопку передачи.

– Иванов вызывает Донована. Иванов вызывает Донована. Майкл, ответь. Прием, – и переключил рацию. Сквозь треск помех донесся далекий голос Майкла:

– Сынок, связи не было. Как ты там?

– Все ОК, Майкл, возвращаюсь. Как слышишь меня? Прием.

– Сынок, высылаю четырех человек тебе навстречу. Прием.

– Майкл, никого не посылай, пусть все стоят на своих местах, сделай только, чтобы патрульный робот с нами возвращался к тебе. Прием.

– Внизу, под корпусом, у робота стоит переключатель. Включи, и робот пойдет обратно той же дорогой. Ты сказал: «С нами», – значит Хоккинс с тобой? Прием.

– Хоккинс мертв. Он лежит в своем кабинете. Со мной его племянница. Извини, Майкл, но на подробности времени нет. Доложу по возвращении. Прием.

– Ждем. Удачи тебе, сынок, – сказал Майкл по-русски. – Роджер. (Конец связи).

– Ну, что, Мэри, собирайся в путь-дорогу. Пора возвращаться.

– А эти?.. – робко спросила девочка, кивая на толпу за стеклом.

– Ты же слышала наш разговор с Ляо Цзы? – Она кивнула, – значит, понимаешь, что пока у меня в руках этот передатчик, они нас не тронут.

Тут я озаботился еще одним моментом: от какого питания работает передатчик. Сзади на корпусе была, как и положено, крышечка. Сдвинув ее, я увидел аккумулятор. Ну, это надолго, но не может быть, чтобы Ляо не предусмотрел такую мелочь, которая может все погубить. Пошарив у трупа в карманах, кроме запасной обоймы к пистолету, нашел связку ключей, электронный ключ от лабораторного корпуса, джипиэску, пропуск, какие-то бумаги, карманный компьютер и три аккумулятора к передатчику.

Вот и все. Можно двигаться в путь. Который надо сначала расчистить. Взял передатчик и приказал: – Уничтожьте всех вокруг себя, кроме тех, кто за стеклом, – я на ходу учился составлять команды, понятные этим чудовищам и безопасные для нас.

Битва началась. У них было кое-что посерьезнее зубов и когтей, и я порадовался, что мне удалось остановить Ляо Цзы.

Засунув за пояс пистолет Ляо, прихватив его запасную обойму (38-й калибр – это несерьезно, да, и мой 45-й против этих зверей смешон, но при оружии как-то спокойнее себя чувствуешь), я разблокировал дверь.

– Пойдем, Мэри, лучше тебе на это не смотреть.

Но девочка, с жестокой усмешкой на губах, смотрела на побоище, а выходя из центра связи, как и я, плюнула на труп Ляо Цзы.

– Это тебе за дядю, желтая скотина.

«Однако, ребенок не прост», – подумал я, но некогда было размышлять об этом. Впереди нелегкая дорога.

В «зале смерти» тоже, после отключения блокировки связи, начали тускло светиться лампы. Я беспрестанно повторял по передатчику:

– Назад, нас не трогать!

Перед нами пятились уже около трех десятков различных «зверюшек». С огорчением, я увидел, что в зале нет останков Вали. Или зверье съело, или я ненароком сжег их плазмометом.

Отогнав тварей в дальний угол зала, я повел Мэри за собой, уже пройденной дорогой. Вот и ремонтная лестница. Я первый ступил на нее и велел Мэри:

– Соберись с силами, держись крепче, не спеши. Лестница очень длинная.

Спустился на пару ступенек, и тут дверь, противоположная той, откуда мы пришли, открылась, и оттуда выскочила какая-то гадина.

– Назад! – успел крикнуть я. Мэри вздрогнула, тварь застыла на месте.

– Назад! – повторил для особо тупых. Тварь попятилась.

– Стой на месте, – приказал ей, – Мэри, спускайся за мной.

Лестница вновь казалась бесконечной. Вскоре Мэри взмолилась:

– Эта проклятая лестница кончится когда-нибудь? Я больше не могу.

– Потерпи, Мэри, все когда-нибудь кончается.

Но через пару десятков ступеней девочка заявила:

– У меня нет больше сил. Я сейчас сорвусь.

– Мэри, миленькая, ну, потерпи, осталось совсем немного.

– Нет, не могу. И не хочу, – капризно-плачущим голоском заявила Мэри.

Тогда я применил прием, используемый в восточных единоборствах и при подготовке солдат элитных подразделений. Поднявшись на пару ступеней вверх, сильно шлепнул Мэри по попке, обтянутой белыми брючками.

– Ползи, вошь! Дерьмо ты собачье! Да любой малыш спустился бы по такой лестнице! Заставить бы тебя вверх по ней подниматься! Сопля зеленая!

– Как ты смеешь, – взвизгнула Мэри, – меня никто еще пальцем не трогал! Я скажу папе и тебя уволят с «волчьим билетом». Ты будешь нищим!

– Ничего ты папе не скажешь! Ты сейчас полетишь вниз и превратишься в кровавую котлету! И сдохнешь, как собака! – Я начал быстро спускаться вниз, слыша сверху шумное сопение девочки. Фокус удался. Когда мы спустились на пол, лицо Мэри было красным от гнева. Она хотела дать мне пощечину, но мне не составило труда поймать ее тоненькую руку за запястье.

– Когда нет физических сил, выручают силы душевные – злость, отчаяние, гнев, гордость.

Девочка задумалась на секунду.

– Так это ты специально?

– А ты думала, что всерьез?

Опять задумалась, потом улыбнулась.

– Здорово ты меня обдурил.

– Пойми, Мэри, другого выхода не было. Иначе бы ты могла действительно ослабеть и сорваться вниз.

Примиренные, двинулись дальше. Я не забывал говорить в микрофон передатчика:

– Назад! Нас не трогать.

И перед нами вскоре собралась толпа монстров. Те, что остались позади, меня не волновали. Повинуясь команде, они оставались все дальше и дальше. Но впереди скапливалось все больше тварей. Наконец, на одном из узеньких мостиков я нашел решение. Скомандовал:

– Всем повернуть налево.

Чудища послушно полетели в пропасть, снеся поручни. Но при этом старый, давно не ремонтировавшийся, мостик пошатнулся, заскрипел разрывающимся металлом, и рухнул в бездонную пропасть вслед за монстрами, и с некоторыми из них, кто не успел выполнить команду.

Да, накомандовал! Ну, и как теперь быть? Достал GPS-ку, посмотреть, нет ли другого пути к выходу из старых лабораторий. А, черт, Валя же говорила, что оставили единственный вход-выход. Так, а это что? Нитка воздуховода ведет почти к самому выходу. Проходит возле коридора у последнего мостика. А как в этот воздуховод попасть? Придется чуть вернуться назад.

Вместе с послушно следующей за мной Мэри, пошел обратно, не забывая повторять по передатчику заветные слова. Вот здесь воздуховод подходит к стене. Но как до него добраться?

– Одна зверюшка с мощными лапами и когтями – ко мне, – отдал в микрофон команду. Не прошло и трех минут, как в коридоре показалась огромная фигура, головой почти упиравшаяся в потолок. Мэри испуганно шарахнулась к стенке. Я был спокоен.

– Нас не трогать. Пробей здесь дыру.

Чудовище играючи оторвало панель облицовки коридора.

– Разорви трубу.

В воздуховоде образовалась огромная дыра.

– Отойди назад и стой на месте.

Он застыл, как изваяние. Я сунулся в воздуховод. Отлично, пройдем.

– Мэри, давай руку, – втянул легкую, как перышко, девочку в трубу. Не очень просторно, но, куда деваться? Больше всего досаждали места соединения труб, где образовывались выступы, служащие ребрами жесткости. Передвигаясь на четвереньках, мы задевали об них коленями. Ощущения – не из приятных, но ни одного стона, ни одной жалобы от Мэри я не услышал. Девчонка держалась неплохо. У меня в одной руке был передатчик, в другой – фонарь. Так что, тоже несладко было.

Вдруг воздуховод пошел вниз, и, если бы не эти чертовы ребра жесткости, мы бы скатились по нему – угол наклона был не маленький. Осторожно спускаясь вниз, я повторял по передатчику :

– Назад, нас не трогать (мало ли какая тварь пролезет в воздуховод и подкрадется сзади к Мэри).

В самом низу маслянисто блестела какая-то жидкость. Ее было немного, она не доходила до верха воздуховода. Но, где она кончается?

– Мэри, стой на месте. Возьми передатчик, говори в него: «Назад, нас не трогать».

Сам спустился к жидкости. Вроде бы вода, но с какой-то пленкой. Взял в руку рацию и пистолет, поднял их вверх, под свод трубы, набрал побольше воздуха в легкие, нырнул в радужную пленку. Через два- три метра оказался на поверхности. Ну, это несерьезно.

Дальше труба воздуховода уходила вверх. А если эта вода радиоактивная? Или токсичная? Вот, как облысею через пару минут! Чуть не захохотал, представив себе эту картину. Стоп! Это уже близко к истерике.

Оставив оружие и рацию, нырнул назад. Взял у Мэри передатчик и бережно переправил его «на другой берег». Крепко ухватив Мэри за руку, рывком протащил девочку под водой. Вскоре мы карабкались наверх по воздуховоду, оба мокрые, в разводах от масла, покрывавшего лужу в трубе.

Здесь надо пробиваться из воздуховода на волю. Лег на бок и со всей силы двинул ногой по стенке трубы. Еще когда ползли, чувствовал, как прогибается подо мной тонкий металл. Поэтому ударов ногой хватило, чтобы проделать в трубе достаточную дыру. Лег поперек трубы, поджал обе ноги к подбородку. Надо выбить панель в коридоре. Удар! Еще удар! Не поддается. Собрав все силы всадил обе ноги в стенку. Даже не дрогнула.

Ну, и что делать? А зачем у тебя передатчик, тупица?

– Вырвать из стены панель напротив меня.

Зазвенела вырванная панель. В коридоре. Но, напротив панели, которую пытался выбить я. Сложно, все-таки, составлять правильные команды.

– Теперь противоположную панель.

Треск разрываемого металла, в стене образовалась солидная дыра.

– Назад, нас не трогать. Мэри, вылезай.

Мы пошли по коридору и, метрах в двадцати от того места, где мы вылезли из трубы, я увидел оторванную от стены панель и большую дыру в воздуховоде. Ну, правильно, здесь они и проникают в старые лаборатории. Приходилось вновь повторять «охранную молитву»:

– Назад, нас не трогать.

Вот он – последний мостик перед выходом из лабораторий. Возле выходной двери стояло несколько чудищ. Им велели идти назад, они и шли, пока не уперлись в запертую дверь. Но как нам подойти к двери?

– Отойдите от двери на шаг. Так. Еще на шаг. Стоять, не двигаться, не шевелиться, нас не трогать.

Мы прошли между тварями, похожими на чучела своей неподвижностью. Вот только эти «чучела» дышали и ворочали глазами. От них исходил какой-то острый, неприятный запах. Прижавшись спиной к двери, я приказал:

– Повернуться ко мне спиной, бегом через мостик.

«Крысы» побежали, свинотварь засеменила трусцой, два гориллоподобных существа заковыляли на четвереньках. Пробежав мостик, остановились перед дверью. Ну, тупые!

– Вперед!

Из дыры в воздуховоде вылезали серые скелеты. В конце коридора маячили какие-то фигуры.

– Всем идти вперед не останавливаясь!

Дойдут до сломанного мостика и…

Приложив электронный ключ к двери, увидел за ней патрульного робота. Ох, ты, мой замечательный! Правда, теперь я могу справиться и без тебя.

Мэри проскользнула в дверь, которая почти тотчас же закрылась.

И вот тогда я осуществил свою мечту – прислонился спиной к закрытой двери, медленно сполз по ней, усевшись на пол. Хотел закрыть глаза. Нет. Такую роскошь себе позволить нельзя.

Надо срочно нейтрализовать Гарлинга. Нажать кнопку блокировки его передатчика? Не хотелось. Если бы Саймон пошел за Ляо Цзы из властолюбия, из корыстных побуждений, из-за каких-то принципов, я бы, не колеблясь, включил блокировку и Гарлинга тотчас же разорвали бы на мелкие кусочки его «подчиненные». Но я интуитивно чувствовал, что Саймон Гарлинг – жалкий, безвольный пьянчуга, которого Ляо использовал как марионетку. Но как сообщить ему, что их игра проиграна?

Должен же был Ляо как- то поддерживать с Саймоном связь. Или они, зная, что связь будет заблокирована, заранее обо всем договорились? И тут я вспомнил, что на столе, в центре связи возле Ляо лежала рация. Значит, все-таки связь была!

Достал из разгрузки рацию. Мэри, присевшая рядом молчала. Видно было, что девочка смертельно устала. А внешний вид у нее был – ой, ё-ёй!

Я настроил рацию на самый край диапазона, там находились резервные частоты, практически не используемые.

– Вызываю Саймона Гарлинга. Саймон, ответь мне, прием.

Хорошим людям должно везти. Аксиома. Значит, я не такой уж и плохой. (Сам себя не похвалишь – ходишь, как оплеванный). Из рации донесся запьянцовский голос:

– А-а-а, это ты, Ляо? А мне тут зверюшки со складика спиртику приволокли. Все пучком, начальник. Держим железную оборону. Все по плану. Я – в норме.

Пробовали достучаться до разума пьяного мужика? И не советую. Потому что его нет, этого разума. Погулять вышел. До опохмелки.

Перенастроил рацию на общую волну, нашел у робота переключатель под корпусом, щелкнул им, протянул руку Мэри:

– Вставай, малышка. Пошли. Осталась самая малость.

Робот бодренько топал впереди, Мэри еле тащилась, расходуя последние силы. Я и сам с удовольствием бы брел, с трудом перебирая ногами. Но плюшки были съедены – надо держаться. Вот и застава у центра связи. Нового центра. Роботы почирикали между собой. Сержант хотел что-то спросить, но я отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. Пшел вон, скотина, патронов пожалел!

– Веня, скоро все закончится, – сказал по-русски.– Победа за нами.

Мы обнялись с Петровым, похлопали друг друга по спине.

– Надо, Венчик, еще кое-что подчистить, но финиш близок. Мы будем жить.

– Спасибо тебе, – вдруг сказал Веня.

– За что?

– Не держи меня за дурака. Я, как увидел тебя с роботом и с плазмометом, сразу понял – ты не за выпивкой идешь. Связь разблокировали, значит ты был в старом центре связи. Туда шел чистенький, сейчас – как неделю в грязи валялся. И про победу знаешь. А Папа нам все твердит по рации: «Держитесь, парни, держитесь». Значит, на данный момент, ты знаешь что-то, чего не знает Папа. Раз сказал, что все закончится, значит, ты нас спас. Убил главную тварь?

– Можно сказать и так. Пока, земляк. Я отомстил за русский взвод. А теперь – нам пора идти к Доновану. К Папе. Удачи. Пойдем, Мэри.

– Еще раз спасибо тебе. От всех наших ребят. И за брата моего – спасибо. Ему теперь на том свете легче будет – за него отомстили.– И Веня махал нам вслед рукой, пока мы не скрылись за поворотом.

Роберта с Гансом я тоже не миновал. Им удалось выстоять в этой передряге. Ручных гранат осталось две штуки, патронов к автоматам – несколько магазинов. На них выходили четыре отряда зверей. Часть удавалось загнать огнем назад в коридор. И гранаты спасали ситуацию. Но теперь наступило затишье. Как и Веню, я порадовал их известием, что окончание маленькой войнушки не за горами. Облегченный вздох был мне ответом. К тому же, спустя секунду, к баррикаде подъехал бронированный электрокар, с трудом протискивавшийся по коридорам, привез боеприпасы. Получив ящик гранат и три цинки с патронами, ребята совсем повеселели и начали споро набивать пустые магазины. Пожелав им удачи и получив такой же ответ, мы тронулись дальше. Впереди – робот, позади него бредет Мэри, я, с передатчиком наготове, замыкаю шествие.

Когда до кабинета Донована оставалось всего ничего, меня осенило. Теперь я знал, что надо делать. Поднес ко рту передатчик:

– Приказываю людей не трогать. Не трогать людей. Не убивать людей. Не охотиться на людей.

После чего нажал красную кнопку на своем передатчике. Загорелся красный светодиод. Значит, блокировка сработала? Взял рацию, настроился на волну Гарлинга.

– Вызываю Саймона Гарлинга. Прием.

– Ты почему мне не отвечал, Ляо. Я замучился тебя вызывать. Ты захватил космопорт? Может посылать зверюшек прямо туда?

– Ляо мертв, Саймон. Его передатчик у меня. Я только что заблокировал твой передатчик. Звери тебя не тронут, но и слушаться не будут. Немедленно выключи телепорт. Ваша затея полностью провалилась.

Саймон не отвечал. Слышно было в рацию, как порыкивают, невдалеке от него, звери.

Наконец, почти трезвым голосом, Гарлинг произнес:

– Хорошо, отключаю телепортал. Что со мной будет?

– Это решать не мне. Я – простой солдат.

– Придется покончить с собой.

– Слабак ты, Саймон. Напакостил и убегаешь. Скольких людей вы с Ляо лишили жизни? Не думаешь, что это надо бы оплатить? Твоя жизнь не стоит всех тех плюшек, что ты съел. Поступай, как хочешь.

– Какие плюшки? – ошарашено спросил Саймон. – Ты не хочешь меня отговаривать от самоубийства?

– Саймон, это Ляо страдал манией величия. Не думай, что твоя смерть нанесет непоправимый урон человечеству. Стоило губить столько людей из-за бутылки спирта? На виски не хватало, бедолага? Я сказал – делай, что хочешь.

Ребята мне потом рассказали, что, когда они вошли в пультовую управления телепорталом, Саймон Гарлинг сидел и горько плакал. Пистолет был отброшен в самый дальний угол, патроны из него были вынуты. Что называется: «Не дай Бог, ненароком, в себя любимого, выстрелю». И все же, отключая его передатчик, я не стал лишать его жизни. Нет для человека худшего наказания, чем муки совести (если совесть есть).

С Гарлингом разобрались. Портал отключен. Можно идти к Доновану. Мэри, во время моих переговоров с Саймоном, неподвижно сидела на полу, прислонившись спиной к стене.

– У меня нет сил идти дальше, – заявила она.

Я засунул передатчик и рацию в разгрузку, подхватил девочку на руки. Пронести-то всего несколько десятков шагов. Тоненькие гибкие руки обвились вокруг моей шеи, белокурая (если, как следует, отмыть от грязи) головка легла на плечо.

– Почему ты не принц или, на худой конец, не барон? – Вздохнула Мэри.

– При чем тут титулы?

– Денег у тебя нет, хоть бы титул был. А так, моя семья на мезальянс не пойдет.

Я чуть не уронил ее на пол.

– Какой мезальянс?

– Ну, ты же спас меня. Мог бы на мне жениться. Не сейчас, но чуть погодя.

– Да с чего ты взяла, что я хочу на тебе жениться?

– Я богатая и красивая. На меня уже сейчас засматриваются десятки потенциальных женихов!

– Мэри, боюсь, что я – не из их числа. И женитьба на ком-либо в мои планы не входит. Даже на тебе – богатой и красивой.

– Опусти меня на пол! Во-первых, не на тебе, а на вас! Кто тебе дал право мне тыкать?! Во-вторых, запомни, я – Мэри Хоккинс! Хоккинс!!! Или ты еще не понял?!

Прямо беда мне сегодня с этими «величествами». Ну, что тут скажешь? Молча, повернувшись, я пошел к кабинету Донована. Робот послушно побежал впереди.

– Стой, – крикнула Мэри, топая ногой об пол. Я даже не обернулся. Девочка догнала меня.

– Ты еще об этом пожалеешь, – гневно прошипела она, шагая рядом со мной.

Робот застыл перед дверями. Его миссия закончилась. Спасибо, железный друг. Если бы не ты, неизвестно, как бы все повернулось.

Мы с Мэри предстали перед Донованом – грязные, ободранные и оборванные, уставшие. Майкл аж присвистнул.

– Ну, и видик у вас! Здравствуйте, мисс Хоккинс.

– Привет, – недовольно буркнула Мэри, плюхаясь в кресло и вытягивая ноги.

– С возвращением, сынок, – ласково сказал мне Донован. У тех, кто знал его давно, сейчас бы глаза полезли на лоб от удивления. Только прослужив с Донованом несколько лет я узнал, что ласковые интонации ему полностью не свойственны. Но сейчас Майкл, еще не обладая информацией, знал, что это я спас базу, сотни жизней, совершив что-то невозможное.

– Рассказывай про свои подвиги.

– Да какие там подвиги, просто сплошное везение.

– Не юродствуй, – сказал он по-русски, со смаком выговаривая сложное русское слово, – мы-то с тобой знаем, откуда берется везение и чего оно стоит.

Я начал докладывать, по-военному кратко, без лирических отступлений и никчемушных подробностей. Когда я закончил, Донован шагнул ко мне, разводя руки для объятия, но, тут же, устыдившись своего порыва, сухо сказал:

– Теперь, пользуясь передатчиком, мы можем уничтожить всех тварей. Мэри отведем на ближайший пост. Даже в комнате не безопасно, учитывая, что они идут по вентиляции и через стены. Сейчас зарядим нашего робота патронами, возьмем электрокар с боеприпасами, и – вперед.

– Прости, Майкл, что вмешиваюсь, но у меня есть идея получше. Я точно не знаю радиус действия передатчика, но зверям приказано людей не трогать. Возле телепорта наши роботы. Отдай приказ там всех уничтожить. А я отправлюсь в старые лаборатории и соберу всех зверей в одном зале. Они там будут сидеть смирно, как цуцики. Правда, придется их кормить, чтобы не сдохли с голоду.

– Но, зачем?

– Майкл, ведь придется отписываться конкретно об этой всей истории. С тебя спросят, и нешуточно спросят. А, если мы сохраним для «яйцеголовых» такие экземпляры, тебе многое простится. Или я не прав?

Донован думал несколько мгновений.

– Ты прав, сынок. Я тебе чертовски благодарен. Ты же, в первую очередь, заботишься обо мне.

– Не о тебе, Майкл, а о чести мундира. Я не хочу, чтобы кто-то поливал грязью погибший русский взвод. «Недосмотрели, прошляпили, ох, уж эти охранички!..».

Донован не выдержал. Рванулся ко мне, облапил своими крепкими ручищами.

– Спасибо, сынок. «Трам-тарарам», ты настоящий парень.

– Майкл, так ругаться умеют только русские. Откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

– Я закончил академию в Питере. Ваши ребята поехали учиться в Вашингтон, а нас послали, по обмену, в Питер. Три года я отбарабанил в вашей столице. Первым делом меня научили пить водку под лук и черный хлеб с салом, а потом – материться. За два года до поездки я начал учить русский язык. Но лучше всего научили меня вашему языку ваши девушки. Я очень люблю ваш народ, но, если бы то, что совершил ты, сделал уругваец, индус или кореец, я уважал бы его не меньше. Только, мне кажется, что на такое способны только русские. Ваши ребята обычно работают за пределом человеческих возможностей.

Мэри потащилась за нами. Энергия молодых, порой, потрясает. Отплясав всю ночь, они могут пойти на занятия в колледж, потом играть в баскетбол или теннис, пошляться по магазинам, придти домой, послушать музыку, сделать пару-тройку звонков по видеофону, посмотреть фильм и только после всего этого улечься спать. Эх, «где мои шашнадцать лет?!».

Донован перезарядил робота и мы дошли до самого телепортала. Понурый Саймон Гарлинг стоял уже в наручниках. По дороге нам попался рубеж, где сражались патрульные роботы вместе с охранниками. Кучи, да, что там, горы гильз высились на линии обороны. И не единого трупа врага. Все испарялось, таяло, исчезало.

– Ты прав, – признал Донован, – что можно предъявить комиссии, которая припрется сюда из штаб-квартиры Корпорации? Мудер ты не по годам. Я бы всех этих тварей изничтожил, а потом поди, доказывай, что они были на самом деле. Ведь ни кусочка не остается.

– Всех, кто засел в старых лабораториях, мы сохраним. Мне надо пару человек в помощь и длинную лестницу, чтобы заменить ею разрушенный мостик в старом корпусе. Уж больно не хочется карабкаться опять по воздуховоду. Можешь взять себе передатчик Гарлинга, я сниму с него блокировку. А у Ляо, по его словам, было еще около десятка передатчиков. Может быть, стоит обыскать его жилье?

Донован отправил Мэри домой под охраной трех человек. Мы провели обыск в двухкомнатной квартире Ляо Цзы. Всем, кто отработал в Корпорации больше пяти лет полагалась уже не комната, а квартира. Под кроватью обнаружили небольшую картонную коробку, в которой и лежали передатчики. Я отключил красную кнопку на своем аппарате, в передатчики вставили аккумуляторы. Два человека из отдела по работе с личным составом (что-то вроде местной контрразведки) продолжили обыскивать жилище бывшего доктора физико-математических наук, работавшего курьером. Карманный компьютер Ляо, его джипиэска, ноутбук, записные книжки, различные бумаги – все требовалось тщательно изучить.

А я с командой из семи человек, двух охранников и пяти ремонтников, тащивших секции нового мостика и портативный сварочный аппарат, пошел в старые лаборатории.

Мостик восстановили почти мгновенно. Охранники с ручными пулеметами и гранатометами за спиной прикрывали ремонтников на всякий случай. Хотя, у каждого из них тоже были передатчики, управлявшие зверями. Но когда мостик был готов, дверь в конце его открылась и показалась тварь, охранники дружно вскинули пулеметы, забыв напрочь о передатчиках. А ремонтники бросились бежать.

– Не стрелять! – успел крикнуть я и тут же рявкнул в свой передатчик:

– Назад, нас не трогать!

Здоровенный зверь послушно попятился назад, скрывшись за дверью.

Ремонтников вместе с одним охранником отправил назад, на выход из старых лабораторий, отдав им один из электронных ключей, чтобы могли выйти. А сам двинулся вперед с другим охранником. Через пару часов нам удалось собрать почти всех зверей, пробравшихся в старый корпус. Отставшие, гонимые командами передатчика, подтягивались в зал, где были собраны монстры. Охранник, стоявший рядом со мной, не снимал пальца со спуска пулемета. Его нервозность и напряженность, которые чувствовались, начинали утомлять.

Понимая, что Донован занят приведением базы в порядок, я, тем не менее, вызвал его по рации и попросил прислать мне в помощь ребят с крепкими нервами.

К моему удивлению, Донован пришел сам, приведя с собой четверых человек с передатчиками. Среди них я увидел Веню Петрова и Боба с Гансом, вместе с которыми дрался у вычислительного центра. Этим ребятам можно было верить. Четвертым был громадный детина с лицом законченного флегматика – ничем не удивишь и все «по барабану».

– Смену будут нести по два человека. Двое отдыхают. Мало ли что случится с одним передатчиком, – объяснил Донован и спросил меня, – всех тварей собрал?

– Не знаю, может быть еще пара-тройка подойдет из дальних помещений

Донован с интересом разглядывал сборище чудовищ.

– Кое с кем из этих зверюшек я бы не хотел встретиться один на один без плазмомета, – честно признался он.

– Майкл, я не знаю ни одного психически здорового человека, который бы этого хотел.

– Знаешь, что мне напоминает вся эта история с Ляо Цзы и его зверями. Давным-давно была такая старинная компьютерная игра – «DOOM». Вот там ситуация была похожа на нашу, почти один в один. Тоже была база, которую хотел захватить безумный ученый. Тоже главный герой крошил монстров направо и налево. Но игра есть игра. Там всегда можно было перезагрузиться. Сотни жизней, гора оружия.

– Ну, да, вспомнил. Мне тоже довелось играть в детстве в эту игру. Вот откуда у меня такое стойкое ощущение, что все это со мной уже было.

– Тебе надо отдохнуть. Никому так здорово не досталось за последние полтора суток.

– Какие полтора суток?

– Ты прибыл на базу тридцать восемь часов назад.

– Черт, я совсем не следил за временем. Давай я схожу в старый центр связи, заберу плазмомет. Все же, он за тобой числится.

– Заберут без тебя. Еще надо оттуда труп Ляо забрать. Ты свою задачу выполнил и перевыполнил. Ребятам мясо тащить на прокорм этим скотам, сменять друг друга. Придется проложить сюда постоянную дорожку. Сейчас внизу ремонтники лифт чинят, временную линию электропередач тянут. Говяжьи и свиные туши по ремонтной лестнице не поднимешь.

– А может, это стадо перегнать в новые корпуса?

– Нет уж, пусть лучше будут здесь. Я связался с штаб-квартирой Корпорации, комиссия вылетает через несколько часов. С ними куча ученых. Да, и наши, местные, рвутся поглядеть на монстров. Но я пока не пускаю. Отладим режим охраны, настроим свет, питание зверей, запустим лифты, тогда и подпущу яйцеголовых. А тебе надо в душ, потом плотненько поесть и плотненько поспать. Пойдем со мной, и неврастеника этого с пулеметом с собой заберем.

Я посмотрел, как Веня Петров, отдавая команды по передатчику, подогнал появившуюся в зале зверюгу к общей толпе и, успокоенный, побрел за Донованом.

Лифт, к моему счастью, уже запустили. Боюсь, что не смог бы в очередной раз преодолеть ремонтную лестницу. Усталость начинала брать свое. Схлынуло нервное напряжение, а с ним ушли и поддерживаемые этим напряжением запредельные силы. Ноги подгибались, руки дрожали. «Спать, спать, спать». Без душа и чистой смены белья не обойтись, а вот поесть можно и после сна. Кто спит – тот обедает. Какие, к черту, плюшки?! Хотя за них и сполна заплачено.

А потом прилетела комиссия. И началась раздача кнутов и пряников. Донована сняли с его поста, понизили в звании и отправили в десантники. Число охранников резко уменьшили, увеличив количество патрульных роботов, автоматических пулеметных турелей. Значительно расширили штат отдела по работе с личным составом («ФБР-КГБ»), уволив их прежнего начальника. Донована от увольнения спасли сохраненные звери (прибывшие с комиссией ученые, визжали от восторга), а также то, что его действия по спасению базы были признаны решительными и принесли, в конечном итоге, победу.

Уволили начальника отдела по кадрам. Приказали пересмотреть все личные дела работников базы.

Саймона Гарлинга отдали под суд, ему предстояло ответить за смерть людей на базе. Судьбе его можно было не завидовать.

Мэри Хоккинс улетела домой вместе с председателем комиссии Уильямом Хоккинсом, своим отцом и вице-президентом Корпорации.

Мне сообщили, что комиссия предложила присвоить мне чин лейтенанта. Но Уильям Хоккинс подписал приказ на присвоение мне чина сержанта. Правда, финансовый директор Корпорации, по представлению одного из членов комиссии, издал приказ о награждении меня годовым жалованием. Приказ вышел после присвоения мне нового звания и я получил годовой оклад сержанта, со всеми положенными надбавками.

Все полученные деньги я перевел родным Вали Сомовой. Еще до увольнения старого начальника отдела кадров, я, пользуясь своим положением «спасителя базы», взял у него личное дело Вали, списал адрес ее родителей, отсканировал с личного дела Валину фотографию, которая теперь стояла у меня на столе. Зайти в ее комнату я так и не смог.

Самый большой и шумный бар находился возле казарм охраны. Донован грел в ладони большую коньячную рюмку, в которой маслянисто покачивалась светло-коричневая жидкость. Я, только что сменившийся с суточного дежурства, пил пиво. На мне и на Билли Адамсе, сидевшем за нашим столом, были новенькие сержантские нашивки. Впрочем, представление к новому званию Билли получил еще до инцидента на базе. Адамсу полностью восстановили вырванный кусок ноги. Но он еще слегка прихрамывал. Ему дали двухнедельный отпуск для полного излечения и из тренажерного зала Адамс прямиком топал в бар. Сейчас перед ним стояла бутылка водки и тарелка с селедкой с луком. Он поминал Ваню Свиридова. За каждого погибшего охранника из русского взвода, Билли поклялся выпить бутылку водки. Иногда за день ему удавалось помянуть троих или четверых.

– Вот, что я вам скажу, парни, – начал Донован, не дожидаясь, пока бутылка Билли опустеет, – число охранников сокращают до сорока человек. Командовать будет лейтенант Чарли Бастон.

– Как?! – Аж подпрыгнул на стуле Билли, – это дерьмо? Ему дали лейтенанта?!

– Да, – вздохнул Донован, – он так героически защищал центр связи. И ухитрился вышибить слезу из Уильяма Хоккинса, рассказывая ему, как к их посту вышла грязная и измученная Мэри, которую совершенно не жалел Иванов.

– Вот, скотина, – вырвалось у меня.

– Не знаю, что наплела папочке Мэри, она почему-то была зла на своего спасителя…

– Не захотел к ней свататься.

– Тогда понятно, – протянул Майкл, не без иронии, – задел нимфеточку за больное место. Пренебрег мисс ХОККИНС! Но и Бастон свою руку приложил, точнее, свой поганый язык, к тому, чтобы тебе не присвоили звание лейтенанта. Короче, парни, грядут большие сокращения, здесь останутся те, кто будет исправно лизать задницу Чарли, вроде Тацуи Макимото или Курта Вайсмюллера. Остальных раскидают, кого куда. И уж, поверь, Серега, от тебя Бастон попытается избавиться в первую очередь. Я зову хороших парней за собой в десант. Мне нужны надежные ребята. Многие уже написали рапорта о переводе.

– И я сейчас пойду, напишу, – заявил Адамс, опрокидывая в себя очередную рюмку. Служить с Бастоном не буду ни за какие коврижки!

– Ни за какие плюшки, – поправил его я, – завтра с утра и напишем, Билли. Сейчас, боюсь, буквы разбегутся. Ты до Вани Свиридова помянул Толю Андреева.

За моей спиной раздался громкий бас:

– Парни, за десант!

И восторженный гул голосов.

Я оглянулся. Три стола были сдвинуты вместе. Веня Петров, Боб Робертсон, Ганс Шнитке, Жюль Дюбуа и его неразлучный спутник – верзила Лимонадный Джо – полтора десятка парней сидели за столом, поднимая свои рюмки, бокалы, бутылки и банки.

– За нашего командира – полковника Донована, – провозгласил кто-то, – присоединяйтесь к своим десантникам, полковник.

– Я теперь капитан, – поднял в ответ свою рюмку Майкл.

– Мы быстро сделаем вас опять полковником, – проревел Лимонадный Джо, размахивая бутылкой с лимонадом, – идите к нам, ребята. Мы теперь одна команда!..

И это последний из рассказов об охраннике Сергее Иванове. Мой рапорт о переводе долго не хотели подписывать: «Вас ожидает блестящая карьера, хорошая должность. Зачем вам напрасно рисковать жизнью? Знаете каков процент убыли личного состава среди десантников?» Но потом махнули рукой и перевели. Служба в десанте – это уже совсем другая история.