Читать книгу Сокрытая летопись Потомков. Змеиный клубок - Всеслав Чаров - Страница 2

Российская Федерация. Окрестности города Анапа. Дорога недалеко от посёлка «Большой Утриш».

7 июня 2019 года н.э.

6:30 UTC +3.

Утро выдалось ясным, хотя и немного прохладным. Впрочем, бомжу Рудику это было только на руку, с его-то тяжёлым похмельем. Да и заплывший после вчерашней «культурной дискуссии» со Щербатым Василичем глаз болел меньше.

– О да… – прокряхтел Рудик, морщась от похмельной сухости во рту и ноющей боли во многих частях не менее многострадального тела. – Теперь Василич своё погоняло заслуживает ещё больше! Кха, тьфу! Моими стараниями!

Мстительная улыбка исказила лицо бродяги.

На один зуб у помянутого «оппонента» вчера стало меньше. Предметом прений являлся, как и почти всегда, территориальный вопрос. Всё курортное побережье, вместе с населёнными пунктами, было давным-давно переделено вдоль и поперёк «вольными людьми», «вечными скитальцами», а с высоты имеющих личные квадратные метры со всеми удобствами, просто бомжами и попрошайками.

Курортные зоны в тёплые сезоны являлись для них практически Меккой – землёй обетованной, где в кафе и ресторанах каждый день выкидывают прорву недоеденных изысков. Добавить к этому тёплый мягкий климат – мойся, купайся и загорай, сколько влезет! А уж какое раздолье для «подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной Думы».

Однако, как всегда, имелось и большое «но». Никаких «конвенций детей Лейтенанта Шмидта» на тему закрепления участков не существовало, так что «владетелям вотчин» приходилось быть постоянно начеку, патрулировать территорию и частенько сражаться с посягавшими на их земли пришлыми. Ради «коллективной обороны» даже нередко заключались целые союзы. Но имели место и длительные холодно-горячие войны между соседями. Вот и вчера Щербатый в очередной раз попался на расхищении стратегических запасов стеклотары и совсем свежего «сброса продовольствия» из помойного контейнера неподалёку от придорожной кафешки «Ундина». Интервент с позором ретировался, хотя и успел причинить ущерб, сожрав солидную часть мясного выброса.

И теперь вчерашний победитель не спеша хромал к спасённому источнику ресурсов, дабы залить стихийное бедствие, разбушевавшееся в голове, из припрятанной в кустах бутылки.

Машин в столь ранний час тут было крайне мало, и морщиться от раздражающего мозг рычания мотора приходилось редко.

Наконец цель была достигнута, и Рудик развалился в придорожных кустах на мягкой травке, то и дело прикладываясь к помятой пластиковой полторашке. С наполовину оторванной этикетки на бродягу гордо взирал дородный мужик, держащий перед собой пенящуюся кружку пива.

И, как обычно, стало легко и свободно! Исчезла ноющая боль в глазу и под рёбрами, исчезли тревоги о кознях соседей, что уж и говорить о неприятных воспоминаниях, касающихся той далёкой и чужой жизни. Ушедший отец, мать, ежедневно скандалящая с бабушкой, захудалый городишко на периферии, дерзкие планы покорить столицу… Покорил, ага! Аж двадцать раз! А потом она догнала и снова покорилась…

– Ух, забористый коктейльчик! – радостно крякнул Рудик. А здесь следует отметить, что в пивной бутылке плескалось далеко не одно пиво… Излюбленный приём вольных людей – что нашёл початое, то и сливай в одну бутылку. И пойла больше, и эффект крепче. А травануться? Что травануться? Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Да и мы, скитальцы, народ привычный!

Вдруг постепенно обволакивающую сознание истому нарушил громкий рёв мощных моторов сразу нескольких «буржуйских тачек». Бомж не был силён в марках дорогих машин и всех их собирательно величал либо так, либо «мерсами». «Наворовали у народа бабла, так ещё и тарахтят тут ни свет ни заря».

– Чё им неймётся?! – раздражённо пробурчал отдыхающий, перевернулся на живот и выглянул из кустов на дорогу.

Машины не проехали мимо, а свернули на небольшой голый и ровный участок, как раз рядом с его кустами. Одна чёрная, вытянутая и плоская, и два чёрных «гроба на колёсах» спереди и сзади от первой. Бомжу сразу вспомнился смотренный ещё в мальчишеском возрасте фильм о бригаде лихих бандюганов. А из пижонской машины, двери которой ещё более пижонски поднялись вверх, а не вбок, уже неуловимым движением поднялся холёный русоволосый сопляк лет двадцати пяти.

«Долбаные мажоры! Ещё молоко на губах не обсохло, а всё туда же – на шикарных тачках гоняют, да ещё и с охраной. Папику жирному, небось, так спокойнее… Тьфу!» – подумал Рудик, но от бурчаний на всякий случай воздержался, ведь его «партизанская дислокация» была всего в каких-то пяти-семи метрах от кортежа.

Смазливый же не спеша и с видимым удовольствием оглядел округу и перекинулся с вылезшим из первой машины серьёзного вида охранником парой негромких фраз, из которых бомжу удалось расслышать лишь отдельные слова. Что-то про время встречи, проект и какой-то «круг»… Рудик так увлёкся наблюдением за нежданными типами, что даже ни разу не приложился к бутылке с момента их появления. Так что новая волна градуса опадала, не поднявшись, и мозги постепенно обретали пущую ясность.

Вдруг с противоположной стороны дороги, почти у самого края обрыва, неожиданно нарисовалось несколько человеческих фигур.

«Трое… нет, пятеро! Откуда они вышли? Высоких кустов там нет. Не прилетели же они, в самом деле?» – задумался бродяга.

А те уже приближались к ожидающим. И не то, что просто приближались, а скорее подплывали – настолько плавно они двигались. Русый парень шагнул им навстречу. То же сделал и суровый охранник, как и ещё трое, сноровисто выбравшиеся из первой машины. Группы сходились прямо на дорогу, совершенно не задумываясь о том, что тем самым перекроют её и создадут кому-нибудь трудности. Но поразмышлять на тему наглости нынешних богачей и их отпрысков бомжу так и не довелось. Ближайший к сопляку из новоприбывших обменялся с оным лишь парой слов, после чего всё вдруг пришло в движение, да столь стремительное, что Рудик и понять ничего не успел. Последнее, что увидел вольный человек до того, как взорвался ближний к нему «мерс», было лицо мажора, которого не пойми что отшвырнуло прямо в означенные кусты. На его лице, оказавшимся всего в каком-то метре от обомлевшего Рудика, играла саркастическая ухмылка, что никак не вязалось с багровым пятном, растекающимся по его белоснежной рубашке на груди…