Читать книгу Сокрытая летопись Потомков. Змеиный клубок - Всеслав Чаров - Страница 5

Анапа. Где-то в дальнем от моря частном секторе.

Три месяца назад. Ранние сумерки.

Спёртый и сырой подвальный воздух не располагал к свободному дыханию полной грудью, и подолгу находящимся здесь людям часто хотелось прокашляться. А позволяли они себе это в мрачном подземелье Убежища крайне редко. Тишину здесь нарушало лишь потрескивание свечей вокруг алтаря, шорох подолов облачений по полу и неразборчивое бормотание на непонятном языке, похожем то на латынь, то ещё Властитель знает на что…

Егор по прозвищу Птах (в основном из-за фамилии Пичугин) сидел в одном из углов довольно широкого помещения для ритуалов, уже совершенно механически очищая сердца принесённых утром в жертву кошек для вечернего ритуала Обретения. Слова заговора повторялись им монотонно, как давно заученная теорема совершенно неинтересного тебе предмета для сурового экзаменатора – без страсти. А взгляд то и дело стрелял в сторону сидевшей в левом от него углу Алёнки, которая как раз упивалась обращениями к Хозяину и его Приближённым для своего очередного амулета Силы. И тут нежность во взгляде парня сменилась раздражением с почти ощутимой ненавистью, потому что переместился с девушки на сидевшего в паре метров от неё Дена. Тот, то и дело кидая на Алёнку плотоядные взгляды, чуть не кричал, усердствуя со своим заклятием, дабы показать ей, как они похожи и как тот старается…

«Долбаный хамелеон! – раздражённо подумал Птах. – Ведь сам говорил, как его достали эти „пустые завывания“. Результат ему, вишь ты, подавай – всё сразу да побольше…»

Парни дружили довольно давно, хотя дружба на все сто не выходила никогда, опять же из-за скользкого характера Дена: доверять самое сокровенное ему было крайне опасно, а уж с тех пор, как в их пацанской компании появилась Аля, тот ведь совершенно точно знал, что его друг давно любит её и прилагает все усилия, чтобы их дружба перешла в нечто большее… Но это никак не помешало змеёнышу самому положить на неё глаз и тянуть одеяло на себя! И без того сложная ситуация ещё больше осложнялась самой девушкой, которой льстило всеобщее внимание. Мало того, что она предпочитала давать надежду обоим, так ещё и нагло пользовалась всеми возможными «бонусами» от них и не отвечала ничем, кроме умелых и расчётливых «подачек» в виде флирта, комплиментов и намёков на благосклонность. И ведь всё сходило ей с рук – настолько виртуозно она применяла и своё природное обаяние, да тонкую игру в неприступность-загадочность, а иногда и изощрённые манипуляции, которые всё больше распаляли соперников. Именно ради демонстрации храбрости и прочих достоинств они с Деном и поддались на уговоры Черныша вступить в эту секту.

А как обыденно всё закрутилось! Эдик-Черныш прибился к их районной компашке где-то полгода назад и кличку свою заслужил не какой-нибудь там фамилией Чернов и цветом волос или глаз, а всем своим видом и поведением. Одежда вся в чёрно-серых тонах, в болтовне и каких-либо фееричных выпендрёжах, на которые они все были горазды, почти никогда не участвовал – всё больше сидел или шёл рядом с отсутствующим взглядом да вертел в пальцах свою феньку. «Косточку младенца», как он им её представил при первых о ней вопросах…

«Ну да, как же!»

Вся это сатаномания и прочая подобная чушь (как они тогда думали) так и пёрла из него, если о ней заходил хотя бы намёк в разговорах: тут его подчас и узнать становилось невозможно, так оживлялся. И всё «сила и власть, сила и власть». Все, по большей части, смеялись и подтрунивали над ним при случае… До тех самых пор, пока он на полном серьёзе не предложил вступить в какую-то секту.

Сначала большинство сходилось во мнении послать его далеко и надолго, но Альке вдруг захотелось попробовать – скучно, мол, и всё такое. За ней тут же увязались двое влюблённых, а там «за компанию» и почти все остальные. В общем, в тот день за Чернышом пошло восемь человек. Семь парней и одна девушка. Белоснежка и семь гномов, как пошутил тогда их провожатый.

Началось всё заезжено, словно в дешёвом детективе. Черныш вызвал для всей компании три такси, причём отвернулся и прикрыл рот рукой, говоря адрес пункта назначения, так что никто другой его внятно не расслышал. Завезли подъехавшие тачки собравшихся в максимально возможную на их взгляд дыру: самую далёкую от моря и ближайших крупных развлекательных и прочих центров часть города. И даже не часть уже, а скорее пригород – частный сектор, архитектура которого больше всего сохранила от совка: деревянные по большей части одноэтажные домишки, среди которых много совсем ветхих, а то и вовсе заброшенных. Да и там машины остановились на обочине самой широкой из дорог, а дальше Черныш повёл их пешком по тропинкам между заборов.

Спустя минут двадцать шествия гуськом, а в паре раз и продирания через высокую траву (ох и возмущалась Алёнка) они, наконец, остановились перед высоким забором из ржавых листов металла.

«Пришли!» – заявил проводник и отпер не менее высокую калитку, выходившую на живую стену из высокого колючего кустарника, растущую всего в каком-то полуметре от неё.

Много сарказма о шпионских фильмах тогда побывало в голове Егора, да и у других, судя по ухмылкам, тоже.

Внутри перед ними предстала картина совершеннейшего запустения и разора. Шаткий одноэтажный домик с забитыми окнами и покосившейся дверью, кучи какого-то строительного хлама и просто мусора заполняли почти весь двор, но всё это оказалось лишь декорацией.

Черныш с самым невозмутимым видом прошествовал к висевшей на одной петле двери домика, пропустив мимо ушей все презрительные комменты относительно этого местечка. А остальные ребята ощущали всё большее беспокойство и какое-то давящее на мозги чувство опасности. И эти ощущения нарастали с каждым шагом к открывшемуся тёмному провалу за дверью.

«Не бойтесь! Это наша защита от случайных и любопытных. Сопротивляйтесь. За дверью отпустит, только успейте зайти и не обделаться со страху», – пояснил тогда Черныш.

Позже они и сами худо-бедно разобрались, как это работает, но тогда, даже зная, что это искусственное нагнетание, всей компании пришлось тяжко. Несколько раз то один, то другой с расширившимися от ужаса глазами порывались драпануть вон со двора, но их удерживали соседи. Впрочем, один, Петька Васин, которого все называли Дембель, рыпнулся назад с такой силой и целеустремлённостью, что его сосед не удержал, да и Черныш лишь презрительно хмыкнул и заявил, что таким образом паренёк сам себя отсеял – вот вам и дембель!

Черныш не обманул: сделав лишь шаг за дверь, Птах почувствовал, как аномальный страх, перешедший к концу в панический ужас, просто взял и пропал. Ничего подобного с его чувствами и эмоциями ещё никогда не приключалось. Однако это ещё и послужило дополнительным доказательством, что здесь и вправду что-то могут, а не какой-нибудь шарлатанский или сумасшедший бред, который впаривается наивным дурачкам во всякого рода сектах и «тайных обществах».

Пройдя чуть вглубь пустого и тёмного помещения, парень остановился и оглянулся на заходивших. К его радости и очень приятному чувству злорадства, Дена от побега сдерживало аж двое, а последние метры он так упирался, что его просто-напросто втолкнули внутрь. Змеёныша била крупная дрожь.

– Ты подгузниками запасся, или трагедия приняла ещё большие масштабы? – ехидно спросил Егор, переводя взгляд на стоически делающую последние шаги Алю.

А тот даже послать в ответ не смог, лишь привалился к стене и утирал холодный пот со лба.

– Это было лишь первое лёгкое испытание, а ты его почти провалил – спасли двое помощников, но я буду следить, и дальше поблажек не будет, – негромко, но твёрдо заявил возникший из тёмного прохода в конце комнаты Черныш, обращаясь к хамелеону.

Тот потупился и вжал голову в плечи, но тут же спохватился и выпрямился, оглядываясь на остальных, и в первую очередь на девушку. К его несчастью, она всё слышала и теперь иронично скривила губы, что оказалось для него сродни удару кнута.

Остальные, видя мгновенно успокаивающихся за дверью товарищей, воспряли духом и вся компания собралась в грязном пустом помещении дома. На лицах большинства расплылись улыбки облегчения после ужасного морального напряжения. Все выжидающе уставились на провожатого, которого было просто не узнать. Обычно рассеянно-молчаливый или пламенно болтливый в периоды «агитации», сейчас выглядел, как бывалый тренер по военной подготовке, принимающий пополнение желторотых салаг.

– За мной, – скомандовал он и повёл группу через тот самый тёмный проход, за которым оказалась ещё более тёмная деревянная лестница, ведущая в подвал.

Широкое и так же совершенно пустое помещение освещала лишь одна толстая жёлтая свеча, воткнутая в пол прямо посередине. Птах, оказавшийся по праву первого справившегося во главе цепочки, прямо за провожатым заметил, что из квадратной комнаты вело шесть дверей: по две на каждую стену без лестницы.

– Проверим интуицию. В какой проход нам нужно? – вдруг спросил их ведущий, обернувшись к вошедшим. – А еще точнее: какой из проходов единственно безопасен. Сосредоточьтесь и попробуйте угадать. В нашем деле интуиция бывает гораздо более важна, чем бесстрашие.

Хмыкать и отшучиваться после ужаса входной двери никто не стал. Все послушно уставились на проходы, некоторые же закрыли глаза – похоже слышали или читали что-то о приёмах ментального сосредоточения, или та же интуиция подсказала. Далее прозвучали три первых догадки, но Черныш лишь продолжал смотреть на остальных. Сокращать варианты своими комментариями он не собирался.

Вскоре размышляющих осталось трое: Птах, Алёна и Ден. Её выбор, в конце концов, пал на ближнюю дверь левой от лестницы стены. Хамелеон поспешил согласиться с ней – кто бы сомневался! Птаха же всё время выбора мучила странная неопределённость: будто был тут какой-то серьёзный подвох. Чем больше он всматривался в зияющие темнотой проходы и прислушивался к себе, тем явственней появлялось ощущение, что идти нельзя. Никуда из предложенного…

– Нигде не безопасно, – с неожиданной для себя самого твёрдостью заявил Птах под пристальным взглядом всех присутствующих, но сам он при этом смотрел лишь в глаза Чернышу. – Я думаю, что нам вовсе не в один из этих проходов.

Черныш смотрел на него, чуть склонив голову на бок, и молчал. Так продолжалось секунд десять, прежде чем он хмыкнул и возвестил:

– Ну сла-а-ава Светоносному4 Велесу! Хоть один мощный интуит из семи! – Остальные были окинуты взглядом раздосадованного учителя, коим тот награждает отъявленных бездарей.

Большинство из компании смотрели на Егора, будто он только что по воде прошёлся, но имелись и исключения: Аля радостно улыбалась, явно поднимая его акции личной биржи на много пунктов выше. А посрамлённый собственным провалом Ден быстро менял удивлённое, как у всех, выражение сначала на разочарованное, затем за долю секунды на раздражённое и тут же на спокойно-нейтральное, мол, ну и что – подумаешь подвиг какой!

Эдик же тем временем подошёл к стене в закутке под лестницей и медленно провёл по ней ладонью, бормоча что-то себе под нос. И снова настала очередь новичкам открывать варежки в лучших традициях голливудских детей. Земляной пол прямо под ним медленно и плавно просел, образуя ещё одну лестницу вниз…

И тут совершенно ушедшего в воспоминания Егора, давно забывшего о продолжении работы, кольнула та самая хвалёная интуиция. Вместе с этим уколом отчётливо представился их неподражаемый и грозный Ментор. А значит, он уже в пути по их души. Хорошо бы это всегда оказывалось в фигуральном смысле!

Птах подхватил своё последнее неначитанное сердце и прямо-таки запел заклятие со всей душевностью и страстью, на которую только был способен, когда дело не касалось Алёны.

Та, кстати, удивлённо подняла на него глаза и так и продолжила смотреть, ведь свой наговор она успела завершить. Ден же, змеёныш мерзкий, не мог не вопросить едко, какой Шаляпин укусил Егора за пятую точку, причём яд он цедил так старательно, что напрочь забыл закончить собственный наговор.

– Кого Шаляпин, а кого и кто похуже вполне может на следующих Кругах покусать, если будет так халтурить, – раздался до судороги знакомый, тихий, но пугающе пронизывающий голос за спиной злопыхателя.

Особенностью голоса их наставника являлось то, что, сколь бы глухим он ни был, не расслышать его оказывалось почти невозможно: он будто ввинчивался в сознание тех, кто его слышал. Разумеется, если он сам хотел этого. Высокая тонкокостная фигура Ментора вызывала ассоциации со Смертью из средневековых балаганных постановок, только острой косы в руках не хватало, а балахон шёл чётко под стать образу. Лица их наставника как обычно не было видно под капюшоном, но по его форме легко заметить, что в данный момент он взглядом устраивает зубоскалу жесточайшее аутодафе. Тот прекрасно чувствовал что-то в этом духе, а потому всё сильнее втягивал голову в плечи. Молчание затягивалось, но Птах разбавлял его последними словами заклятья, ведь не дурак же он совсем – наступать на те же грабли, что и его почти уже бывший друг.

– … et gloriam Domini!5 – закончил он формулу со всей прилежностью, перевёл дыхание и поднял глаза на Ментора.

– Браво, Птах! – похвалил тот голосом, лишённым и намёка на положительные эмоции (впрочем, по отношению к ученикам он их не проявлял практически никогда). – Если бы ты с такой страстью наговаривал ВСЕ положенные заклятия… – шея Егора тоже начала втягиваться, хоть и не так явно, как у Дена: – … то мы бы получали от твоих заготовок намного большую отдачу на обрядах, – уничтожающий взгляд учителя прожёг его лишь на пару секунд. – Но интуицию свою, как я вижу, ты развиваешь неплохими темпами. Лунная вода?

– Да, учитель! – выдохнул он, испытывая облегчение, что ему, похоже, укусы на Кругах кого-нибудь нехорошего не грозят на этот раз. – И некоторые травы из того Вашего гримуара.

– Ясно. А теперь астральщики сюда!

Так у них для простоты называли тех, кто уже открыли у себя дар видеть Астрал – некую энергетическую подоплёку мира, как вкратце пояснил им Наставник. Никто и глазом моргнуть не успел, как учитель оказался слева от Птаха, склонился над холщовым мешочком с начитанными сердцами и выудил тонкими длинными пальцами одно из ранее наговорённых. Другая же рука ловко подцепила с каменной подставки последнее.

– Смотрите через него, кто может, сравните и делитесь впечатлениями.

Из всей их группы, не считая Черныша и самого Ментора, таких умельцев было трое, но в данный момент в обрядовом зале находились лишь двое чувствительных к Астралу учеников: одного утащил с собой Эдик в помощь по сбору трав к предстоящему большому Ритуалу. Диман и Лёха, которого в их компашке чаще звали Алохой, чуть скованно, но быстро подошли и уставились на два сердца в руках учителя, начиная свое обычное гримасничанье. Дело в том, что дар этого энергетического видения – это вам не щёлкнуть тумблером прибора ночного видения – менять спектр зрения на некий иной удавалось далеко не сразу, особенно таким новичкам, как они. Так что, одну-две минуты в среднем уходило на весьма забавное выпучивание глаз и прочие игры мимических мышц лица.

Тут зрачки Димана резко расширились на максимум и тут же не менее резво сузились до еле видных точек – верный знак срабатывания.

– Вижу! – почти по-детски радостно выкрикнул он.

– Возьми с полки пирожок! Там два: возьми средний, как поешь – положи на место! – саркастически хмыкнул Ментор. – Давай, триумфатор, поведай нам, что же именно ты видишь!

Димка смущённо кашлянул и гораздо менее уверенно продолжил:

– Вижу слабо светящуюся пелену вокруг обоих сердец. Цвет такой… м-м-м… охра! Да, кажется, так это называется! И то, что у вас в правой руке, светится довольно ярко, второе же гораздо бледнее.

Тут и Алоха догнался своим видением.

– И не только! Я ещё замечаю слабые проблески эдакого неоново-голубого! Причём там, где охра слабее, они наоборот чётче и больше!

– Верно, – кивнул Ментор. – Охровое марево – это как раз и есть заклятия нашего Птаха. Кто там сомневался в важности вкладывания веры и страсти при наговорах? Вот вам живой тому пример! Вы думаете, это у нас что? Монотонное блеяние чиновника в суде?! – уничтожающий взгляд обвёл всех, кроме Али. – Все заклятия и наговоры – это, так или иначе, воззвания к Тем, в чьей власти даровать как милость и могущество, так и самую лютую смерть, а то и нечто похуже! Любой впредь пойманный халтурщик сам окажется жертвой в наших обрядах! Всем ясно?! – буквально рыкнул он последнюю фразу.

Все поспешно кивнули. Многие по нескольку раз.

– Что же до метко описанного Алохой неоново-синего свечения. Эту сущность называют по-разному. Кто-то именуют это Естеством, кто-то Семенем Жизни, но чаще всего… – наставник неожиданно улыбнулся каким-то собственным мыслям: – …чаще всего это называют просто… «душа».