Читать книгу Последний дракон. Первый шаг в бесконечность - Всеволод Всеволодович Протопопов - Страница 11

Завтра у меня свадьба. Вроде бы всё готово, приехало множество гостей, я с нетерпением жду момента встречи с моей Ниннэль, вроде всё хорошо, а на душе всё равно, как-то тревожно. На свадьбу прибыла целая делегация демонов, во главе с Глюдом, как всегда очень эмоциональным и поэтому шумным. Прибыли неразлучные Грымз и Беннет, вместе с которыми был и мой друг Минг, весь такой нарядный и буквально раздувшийся от важности. Из столицы приехали послы от моих родителей, конечно неофициальные, которые привезли подарки тщательно упакованные, что бы никто до времени не мог подсмотреть, что это. Посольство империи возглавлял Крон, который очень тепло со мной поздоровался и спросил, где он может увидеть Странника. Я ответил, что Учитель ещё не вернулся из своей экспедиции, но на свадьбу он обещал непременно вернуться.

Именно отсутствие Учителя и Джона, ушедших к границам Серой империи, и порождало во мне ту тревогу, которая портила мне предсвадебное настроение. Понимая головой, что Учитель сам прекрасно знает, что делает и кого берёт с собой в свои экспедиции, но в душе моей, где-то в самой её глубине, копошилось чувство, что я предал Учителя, не проявив достаточной настойчивости, что бы склонить его взять меня с собой. Однако, что сделано, то сделано и сейчас уже ничего не изменишь. Остаётся надеяться, что Странник всегда держит слово и вернётся в срок. То, что они целы и здоровы, я не сомневался. Хорошо зная возможности Учителя, да и Джон тоже парень не промах, я был за них спокоен.

Буквально три дня назад, Азар заявил, что его наблюдатели отмечают резкое сокращение активности Серой империи. Из многих миров выводятся серые всадники, куда-то пропали серые монахи. Ходят слухи о каком-то массовым побоище в одном из миров, где серые всадники претерпели полный разгром. Все мы ни минуты не сомневались, что это дело рук наших друзей. Меня порадовало то, что Учитель в очередной раз оказался прав. Его план выиграть время, похоже, блестяще удался. Остаётся надеяться, что они успеют к свадьбе.

На вечер был назначено застолье, где собираться все мои друзья мужского пола. Это будет, моя последняя холостая попойка, на которой, согласно древнему обычаю, собираются только мужчины и молодые парни и хорошенько напиваются. Я в душе не терял надежды, что Учитель и Джон не пропустят столь увлекательного мероприятия.

До вечера было ещё далеко и, перепоручив встречать гостей Азару и Яргусту, я отправился к себе. Нужно было ещё раз проверить вычисления, которые я сделал для заклятия переноса, что бы, когда я покажу их Учителю, мне не краснеть, если вдруг обнаружится какая-нибудь ошибка.

Уже в который раз всё проверив, и не обнаружив ошибок, я мысленно создал многомерную модель будущего заклятия и вывел её в нашу реальность, примерно так, как в своё время, жрец показывал нам модель Обсерватории. Над моим столом засверкала зеленовато-голубым светом чрезвычайно сложная структура, напоминающая паутину, охватывающую множество миров, где каждая нить была образована сложным переплетением потоков времени и сил, где в местах пересечений этих нитей, подобно прекрасным бриллиантам сверкали события, которые должны произойти при реализации этого уникального заклятия.

Я смотрел на эту, созданную Джоном и мной красоту и душа моя ликовала. Сознание уносило меня куда-то в непредставимые дали. Мириады миров проносились перед моим внутреннем взором. Я видел чудесные места полные гармонии, Я видел хаос в его ужасающей красоте. На моих глазах рушилась реальность, а на её месте возникала совершенно новая реальность, формы которой невозможно представить нашему убогому воображению. Вся эта красота затягивала в себя, исчезали пространство и время, создавалось впечатление, что это заклятие было всегда во мне, а я всегда был в нём, от него невозможно было оторваться. Сделав над собой серьёзное усилие, я погасил модель заклятия, лишний раз, убедившись, что всё сделано правильно. Остаётся лишь насытить заклятие силой, но это уже дело техники.

Я так увлёкся, что даже пропустил обед, но это не страшно, впереди вечернее застолье, так что там наверстаю. До вечера оставалось часа два, и я решил немного вздремнуть, что бы за столом выглядеть свежим, не дело, если будущий жених выглядит заморенным.

Стоило мне только прилечь, как я тут же провалился в сон. О, это был чудесный сон, это был сон похожий на сказку или это была сказка похожая на сон, во сне никогда не поймёшь. Я куда-то летел, не спеша, взмахивая крыльями. Подо мной медленно проплывал роскошный широколиственный лес, рассечённый довольно широкой многоводной рекой, величаво кативший свои воды куда-то вдаль. На душе моей был такой подъём, от которого было впору петь, что я и делал, правда, про себя. Никогда не считал себя певцом, хотя петь любил, но только тогда, когда меня никто не мог услышать. Ещё бы мне было не петь, когда рядом со мной летела, переливаясь как гигантская жемчужина, стройная драконица – моя Ниннэль.

Откуда и куда мы летели, я не знал, да это в тот момент мне было безразлично. Мы просто наслаждались полётом, тёплым воздухом, пропитанном запахами леса и реки, наслаждались своей молодостью и друг другом. Мы были счастливы и хотели, что бы и другие чувствовали то же самое, что и мы.

Внезапно всё изменилось. Подул резкий холодный ветер, принёсший с собой запах плесени и какой-то кислый привкус, запах смерти, так хорошо мне знакомый. Это его мне и моим друзьям пришлось вволю нанюхаться, шагая по мёртвым телам, проходя через разорённые войной деревни и города, шагая по следам серых всадников. Так пахла Серая империя. Навстречу нам, со стороны, куда мы летели, надвигалась серая туча, закрывая собой солнце.

– Что это? – испуганно спросила Ниннэль.

– Это надвигается то, что хочет убить нашу любовь, убить наших будущих детей, убить наше будущее. Это надвигается Серая империя, – ответил я своей любимой.

– Милый, мне страшно. Останови её или всё будет напрасно, – умоляюще произнесла Ниннэль.

– Я сделаю всё, что бы её не было, – просто ответил я, чувствуя, как во мне начал поднимать голову гнев.

Туча, к тому времени, заняла весь горизонт и наполовину закрыла солнце. Вдруг тучу рассекли две яркие молнии, и она в страхе начала уползать за горизонт. Вновь стало голубым небо и засверкало солнце.

– Что это было? – удивлённо спросила Ниннэль.

– Это мой Учитель и Джон Мильтон сражаются с Серой империей, – ответил я.

– А почему ты не с ними? – спросила с укоризной Ниннэль.

Меня обдала волна стыда, и я проснулся. Как, оказалось, проснулся я вовремя; ещё немного и я проспал бы свою холостяцкую вечеринку. Я быстро оделся в праздничную одежду и спустился во двор, где были накрыты столы и уже музыканты настраивали свои инструменты – какая холостяцкая вечеринка без музыки и хорошей песни.

Я находился под впечатленьем недавнего сна, а сказать проще, меня обжигал, нет, это слишком мягко сказано, меня буквально сжигал стыд, охвативший меня во сне. Действительно, мы сейчас будем пьянствовать, петь песни, веселиться, а Странник и Джон сейчас, может быть, надрывая жилы, стараются уйти от погони. Что-то я сомневаюсь, что серые всадники так просто их выпустят, не постаравшись отомстить за свой разгром. Вот в таком состоянии я и явился на собственную холостяцкую вечеринку. Людей было ещё немного, в основном были слуги накрывающие столы. Я подошёл к распорядителю и сделал ему заказ. Он, выслушав заказ, слегка удивлённо посмотрел на меня, затем с поклоном пообещал всё сделать в лучшем виде. Осмотрев накрытые столы, я отправился в комнату, где поселили Минга. Давно я не видел своего друга-демона и хотел с ним поговорить наедине; потом, когда начнётся застолье, будет уже не до душевных разговоров.

Подойдя к комнате, где поселился Минг, я постучал, и, услышав в ответ рычание, открыл дверь и вошёл в комнату. Минга я застал за одеванием праздничного камзола ядовито-зелёного цвета, который удивительно ему шёл. Раньше я за молодым демоном не замечал склонности к следованию моде, но, видимо, действительно, всё течёт, всё изменяется, меняется и мой друг. Он заметно повзрослел, у него даже проросли небольшие рожки, которые, кстати сказать, ему очень шли.

– Что нового у вас на границе? – спросил я, наблюдая, как демон рассматривает себя в зеркале.

– Да, ничего там нового, – ответил Минг. – Всё, как всегда. Немного воюем, немного торгуем, в общем, скукотища. Я теперь надолго сюда. Меня пригласил Странник. Сказал, что я ему нужен для какого-то дела, но какого не сказал. А я, что, я всегда с радостью помочь такому человеку, да и поучиться у него для меня великая честь. Чувствую, что его наука всем нам очень скоро понадобится.

– Ты так считаешь? – спросил я, крайне заинтересованный рассказом Минга. – Интересно, что Учитель задумал? У тебя есть какие-нибудь догадки?

– Догадок-то сколько угодно, только, что толку. Разве когда угадаешь, что у Странника на уме? – ответил демон, заканчивая свой туалет.

– Это точно, – согласился я с ним. – Ну, ладно, если ты закончил наряжаться, пойдём встречать гостей.

Мы вышли из комнаты и направились к месту проведения вечеринки.

– А почему Странник ушёл только с Джоном? Почему больше никого не взял? – спросил на ходу Минг.

– Ну, ты же знаешь Странника, – уклончиво ответил я. – Если он что решил, ни за что не отступится. Кстати, он обещал к свадьбе вернуться.

– Ну, раз обещал, обязательно вернётся, – уверенно заявил демон.

Мне бы его уверенность, подумал я. На душе было не уютно, словно я кого-то предал или обманул. Ещё эта вечеринка при таком настроении. Но ничего не поделаешь, гости уже собираются, да и отменить такое мероприятие не возможно – обычаи здесь соблюдаются свято.

Наконец гости собрались, но начинать вечер я не спешил. Не хватало четверых самых важных гостей, а именно: Ляргуса, Азара, Глюда и Грымза, а без них начинать было бы просто не вежливо. Ушедший за ними Яргуст тоже пропал. Напряжение за столами нарастало. Оно просто не могло не нарастать. Представьте себе небольшую толпу мужиков, которые собрались выпить, сидящих за накрытыми столами и вместо того, что бы заниматься делом, ради которого они здесь собрались, чего-то ждут. Вот такое положение сложилось в самом начале моей холостяцкой пирушки.

Наконец пришёл Яргуст и сказал, что можно начинать, мол, отсутствующие задерживаются по уважительной причине, они извиняются, что заставили себя ждать. Его слова вызвали за столами оживление. Тогда я встал на правах хозяина вечера и произнёс приветственный тост, как того требовал обычай.

– Дорогие друзья, – стал говорить я. – Я от всего сердца благодарю вас за то, что вы почтили меня своим присутствием на этом вечере, где я последний раз выступаю как холостяк. Прошу простить некоторую задержку, но я думаю, что она будет компенсирована вашими возросшими аппетитом и жаждой. Здесь я, с вашего разрешения, позволю себе немного отступить от обычая. Хотя первый тост полагается за всех присутствующих здесь, я предлагаю выпить за тех, кого сейчас нет с нами, кто может быть, в этот момент сражается с серыми всадниками, сражается за всех нас. Я предлагаю всем выпить, причём выпить настоящий мужской напиток – водку за моего Учителя Странника и моего друга Джона. Выпить за их здоровье и счастливое возвращение к нам.

Пока я произносил свой тост, слуги всем налили по полной стопке водки. Я поднял свою и лихо опрокинул её в рот. То же сделали и остальные. Многие из присутствующих пили водку впервые, поэтому реакция их была очень разная, и всё это было так комично, что после выпивки, все вместо того, что бы закусывать начали смеяться. Этот смех, плюс действие водки, сломали последние рубежи напряжения. Водка пробудила в присутствующих буквально зверский аппетит, так что минут десять-пятнадцать за столом было слышно только чавканье и чмоканье жующих людей. Грянула музыка и вечеринка началась.

Я сидел вместе с Мингом, остальные сели, кто, где хотел. Как-то так получилось, что демоны, послы из столицы империи Повелителей драконов и мои будущие родственники драконы из рода белого облака оказались за моим столом, причём демоны перемешались с драконами. По правую руку от меня оставались свободные места, предназначенные для отсутствующих, причем два места ближайшие ко мне я забронировал для Учителя и Джона, меня так и не оставила надежда, что они всё же сегодня присоединяться к нам.

После первого тоста мы выпили за всех присутствующих, потом все выпили за меня, потом за мою невесту, а потом демоны хором запели, производя невообразимый шум, в котором всё же при желании можно было расслышать некую мелодию. Люди, видя, что демоны запели, то же затянули какую-то балладу, так что за столами было нечто отдалённо напоминающее конец света в его апогее. В самый разгар этого сумасшествия, случилось чудо, наконец-то пришли Ляргус и Азар вместе с демонами, а с ними живые и здоровые шли Учитель и Джон.

Тут началось настоящее столпотворение. Все кинулись обнимать вновь пришедших, так что я смог обнять Учителя и Джона только минут через пятнадцать, ведь не расталкивать же людей на самом деле. Учитель был, как всегда спокоен и уверен в себе, правда, выглядел немного усталым. Когда мы обнялись, я почувствовал, что в нём буквально бурлила сила, да ещё он весь пропах дымом, словно погорелец на пожаре. Дымом пахнул и Джон, да, плюс к этому, на его левой щеке появился свежий шрам.

Когда все расселись по своим местам, я сделал всем знак наполнить бокалы. Себе, Учителю и Джону я лично налил водки, и, встав, произнёс тост за вернувшихся из дальней экспедиции. Все встали и выпили снова. Учитель, выпив свою рюмку, с аппетитом стал поглощать жареное мясо. Джон от него не отставал, так что по всему было видно, что оба сильно проголодались. Как потом стало ясно из рассказа Джона, Странник о своём походе ничего не стал рассказывать, они не ели последние три дня, было не до этого.

Учитель с удовольствием выпивал и закусывал, так, словно это не он только что вернулся из опаснейшего предприятия, словно он и не покидал почти на месяц Сегурию, а вот так просидел всё это время за столом, выпивая и закусывая. На фоне хорошо одетых гостей Учитель и Джон выглядели оборванцами. Их дорожная одежда, вся пропахла дымом, была вся в пыли, пятнах крови и явно прожжённых прорехах. По всему было видно, что им не дали даже переодеться, а сразу провели к столу. Учителя его внешний вид совершенно не волновал, ему вообще было наплевать, как он выглядит. Джон же сначала немного стеснялся своего вида, но выпив, расслабился и стал себя вести как обычно.

Я смотрел на дорогих мне людей и чувство тревоги в душе моей, как-то незаметно исчезло, а место её заняла приятная теплота, что, зародившись где-то в глубине сердца, постепенно разлилась по всему организму, от чего мне стало так хорошо, как давно уже не бывало.

Вечеринка шла своим чередом. Вино лилось рекой, песни сменились плясками, здесь опять отличились демоны. Они так лихо отплясывали, что пыль стояла столбом.

Постепенно застолье вступило в ту стадию, когда бурное веселье постепенно переходит в фазу задушевных бесед и тихих задумчивых песен. Гости, как-то сами собой разбились на небольшие группы, в которых шли разговоры о том, что волновало этих людей и демонов. Одни вспоминали покинутую Родину, другие мечтали о том, что и к ним придёт большая любовь, как ко мне, да мало ли о чём могут говорить подвыпившие люди, собравшиеся на дружескую пирушку.

За столом, где сидел я, тоже собрался свой кружок единомышленников. Многие, неуверенные в своих силах, разошлись по домам, что бы завтра присутствовать на свадьбе со свежими головами. Ушли Ляргус с Глюдом, причём последний был в сильном подпитии. Ушёл мой будущий тесть, сославшись на то, что завтра ему предстоит нелёгкий день.

За столом остались, помимо меня, Учитель, Джон, Минг, Марк, Яргуст, Азар, Грымз, Беннет и ещё три молодых дракона. Яргуст где-то раздобыл гитару, и сидел с ней, наигрывая мелодию какой-то старинной баллады. Джон, что-то рассказывал, и его внимательно слушали все, кто находился за столом, все, кроме Странника и меня.

Я не слушал Джона вовсе не потому, что мне был не интересен его рассказ о сражениях с серыми всадниками; его я послушаю потом, когда мы окажемся с Джоном наедине. Сейчас мне гораздо интереснее был Учитель, который сидел за столом с таким отсутствующим лицом, словно находился вовсе не здесь, а где-то очень далеко. Веки его были полуприпущены, так что создавалось впечатление, что он спит, хотя, хорошо зная его, я понимал, что он ни в коем случае не спит. Дух его явно находился в каких-то безднах толи, пространства, толи времени, разве узнаешь.

Я мелкими глотками пил вино из бокала и временами, исподтишка наблюдал за Учителем. Так продолжалось уже довольно долго, когда вдруг он широко открыл глаза и с улыбкой подмигнул мне.

– А ведь ты очень ждал меня, сынок, – толи спросил, толи констатировал факт, Странник и я вдруг осознал, что это первые его слова, с того самого момента, когда мы обнялись с ним при встрече. – Я всё же сдержал слово, хотя нам с Джоном пришлось изрядно постараться. Разве я мог позволить себе не явиться на свадьбу любимого ученика, да простят меня другие ученики.

– Конечно, ждал, Учитель, – горячо заговорил я. – Думаешь, почему я распорядился поставить водку?

– Я это понял и оценил, мой мальчик, – с улыбкой, от которой в сердце моём стало горячо-горячо.

Как ни странно, все заметили, что Странник заговорил. Поэтому разговоры сразу же стихли и все обратили внимание на Странника и меня. Появилось какое-то напряжённое ожидание, причём ожидание никто не знает чего. Разрядил возникшее напряжение сам Странник. Увидев у Яргуста гитару, он заявил, что хотел бы спеть, но сам играть не умеет, поэтому, если Яргуст сможет саккомпанировать, то он будет крайне ему обязан. Он встал и вместе с Яргустом отошёл в сторону от стола, где они какое-то время о чём-то тихо говорили, причём Яргуст тихо перебирал гитарные струны.

Наконец, видимо посчитав, что репетиция окончена, они вернулись к столу и Странник попросил слова. Когда шум затих, Учитель заговорил.

– Когда-то, в годы моей молодости я очень увлекался песнями под гитару, – задумчиво говорил Странник. – В моём родном мире, Азар и Джон там побывали, эти песни назывались бардовскими, а людей, которые сочиняли эти песни, называли бардами. Пели эти песни у костров на ночёвках люди, которые большую часть жизни проводили в дорогах. Поэтому для ходящих по мирам эти песни должны прийтись по душе, а здесь я вижу большинство именно ходящих по мирам. Я хочу спеть вам одну такую песню из моей юности. Написал её, если мне не изменяет память, Юрий Визбор, был тогда такой знаменитый бард. Певец я, прямо скажу, ещё тот, поэтому прошу не судить меня строго. Песня, которая сейчас прозвучит, на мой взгляд, очень созвучна нашей общей судьбе.

Он кивнул Яргусту и тот начал исполнять простую на первый взгляд мелодию, которая при своей простоте вызвало в моей душе тревожное чувство, которое всегда испытываешь, отправляясь в дорогу. Нет, это не тревога, вызванная страхом предстоящих трудностей и опасностей, связанных с дорогой, вовсе нет. Попробуйте кого-нибудь из нас лишить этих дорожных трудностей и опасностей и мы заскучаем, причём до такой степени, что, в конце концов, что сами создадим так недостающие нам в пути трудности и опасности. Все эти мысли пронеслись в моей голове в первые моменты звучания мелодии, исполняемой Яргустом.

Странник негромко запел своим чуть хрипловатым баритоном и, в общем-то, простые слова песни так меня захватили, что я на какое-то время просто выпал из нашей реальности.

Спокойно, дружище, спокойно,

У нас ещё всё впереди.

Пусть шпилем ночной колокольни

Беда ковыряет в груди.

Не путай конец и кончину,

Рассветы, как прежде трубят,

Кручина твоя не кончина,

А только ступень для тебя.

Я увидел себя парящим над столицей империи. Рядом летел Яргуст, а под нами бушевало пламя. Огромный город горел, а я и Яргуст время от времени добавляли огня. Совесть моя была чиста, большинство горожан уже покинуло город, а те же, что оставались так или иначе были связаны с Серой империей.

По этим истёртым ступеням,

По горю, разлуке, слезам,

Идём, схоронив нетерпенье,

В промытых ветрами глазах.

Виденья ведали ночные

У паперти северных гор,

Качали нас звёзды лесные

На чёрных глазищах озёр.

Я вместе с Яргустом поднимаюсь всё выше и выше, так что горящий внизу город становится похожим на горящий в ночи костёр. Наконец, мы достигаем какой-то точки, к которой неосознанно стремились. Я гляжу вниз и вижу, как на месте светящейся искорки, в которую превратилась пирамида Обсерватории, вспухает гигантский огненный пузырь взрыва и взрывная волна, словно огненная метла сметает с поверхности земли остатки некогда великолепного города, города, где я появился на свет и который так толком и не узнал.

Спокойно, дружище, спокойно,

И жить нам, и весело петь,

Ещё в предстоящие войны

Тебе предстоит уцелеть.

Уже и рассветы проснулись,

Что к жизни тебя возвратят,

Уже изготовлены пули,

Что мимо тебя просвистят.

Странник пел, а меня и Яргуста ломала взрывная волна, порождённая взрывом, перенёсшим Обсерваторию Бог весть куда. Настигнув, она стала мять нас, швырять из стороны в сторону, стараясь бросить на скалы. Я испытывал одновременно ужас и восторг, мне было очень больно, и в то же время я испытывал наслаждение близкое к экстазу.

Странник закончил петь, стихли последние аккорды, а мы все продолжали сидеть молча, потрясённые этой, простой на первый взгляд, песней. У меня сложилось впечатление, что простые слова песни всколыхнули у каждого в душе нечто такое, что невозможно объяснить словами, но что имеется в душе у каждого настоящего мужчины, да и у настоящей женщины тоже. Что позволяет нам делать то, что мы все должны делать, потому, что если мы не будем следовать этому зову, идущему из самых глубин души, мы теряем право называться людьми.

Наконец оцепенение, вызванное песней, отпустило нас, и мы дружно зааплодировали. Были наполнены бокалы, и Учитель произнёс тост, который, как показало будущее, оказался пророческим.

– Друзья мои, – начал свой тост Учитель. – Мы здесь собрались с вами по крайне важному, но достаточно редкому поводу – завтра нам выпала честь присутствовать на обряде воссоединения двух, по-настоящему любящих сердец. Вы можете возразить, что, мол, за редкость – свадьба. Сам-то по себе обряд свадьбы, дело не редкое, это верно. Зато, когда соединяются две любви такого масштаба, как у Кувая и Ниннэль, во истинно большая редкость и удача, которую дарит судьба только тем, кто достоин великой любви – любви, о которой будут слагаться легенды и баллады среди отдалённых наших потомков. Поэтому, это огромная удача присутствовать на воссоединении двух любящих сердец, чья судьба будет прекрасна и трагична, она станет тревожащей мечтой любого, чьё сердце посетит настоящая вселенская любовь, и миллионы юношей и девушек будут ворочаться в своих постелях, ибо мечта о такой любви не даст им спокойно спать. Она, эта любовь заставит настоящих мальчишек стремиться на край света, предпринимать самые невероятные авантюры, писать стихи, плакать по ночам, не понимая причины своих слёз.

Вы скажите, что таким счастливцам стоит позавидовать и будете правы. Но это одна сторона медали, но существует и другая. В дополнению к великому счастью вселенской любви прилагается тяжёлая, зачастую трагичная судьба. Нашим же влюблённым предстоит во истинно великая судьба, как по масштабу, так и по своему трагизму. И всё равно, я рад, что завтра это произойдёт, потому, что считаю, что с такой любовью человек сможет преодолеть любые удары судьбы. Давайте выпьем за эту любовь и разойдёмся спать, что бы завтра со свежими головами присутствовать на торжестве вселенской любви.

Все дружно поддержали тост Учителя. После этого мы закончили вечеринку и стали расходиться. Учитель попросил меня задержаться, и когда все разошлись, налил вина и, протянув мне бокал, заговорил тихим голосом, лицо его при этом было каким-то отсутствующим.

– Кувай, сынок, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Боюсь, что потом нам это не удастся, потому что, как только закончатся свадебные торжества, я с Джоном и Марком покину Сегурию. Мы отправимся создавать вотчину для Обсерватории, а это, скажу я тебе, дело непростое и небыстрое. После этого мы вернёмся и займёмся подключением заклятия перемещения, а это вообще дело долгое. Вся эта подготовительная работа, как раз и займет пять лет. Так что ты года три можешь спокойно заниматься собственной семьёй, мы без тебя справимся. Постарайся хорошо подготовить Ниннэль. Она девушка бойкая, а боевая драконица очень может пригодиться, но главное, родите себе наследника или наследницу.

Я был удивлён, тем, что Странник откуда-то узнал, что моя возлюбленная драконица. Увидев моё удивление, Учитель мне задорно подмигнул.

– Что, удивлён тем, что я разгадал твою страшную тайну? – спросил он меня со смехом. – Уж, если шила в мешке не утаишь, то драконицу и подавно.

Он заразительно засмеялся, а я всё никак не мог взять в толк, причём здесь какое-то шило, какой-то мешок и уж совсем непонятно, причём здесь моя Ниннэль. Видя моё недоумение, Учитель, закончив смеяться и вытерев выступившие на глаза слёзы, объяснил мне, что это поговорка из его мира, смысл которой заключается в том, что невозможно скрыть очевидное. Я лишний раз убедился, что скрыть что-либо от людей, которые мне близки, просто невозможно.