Читать книгу Жил отважный генерал - Вячеслав Белоусов - Страница 15

С утра позвонил Колосухин и попросил вместо того, чтобы сразу ехать на место происшествия, прибыть в облпрокуратуру. Я не успел продрать глаз, плохо соображал, когда Очаровашка растолкала меня, дотащив телефонный аппарат и сунув заодно чашку кофе.

– А осмотр? – кричал я в трубку. – Мы же ночью так ничего путного и не нашли. Наоборот. Чуть не потеряли одного, непутёвого.

– Вот и хорошо, что все уцелели, – успокоил меня шеф. – Обойдётся майор Серков и без вас с Шаламовым. Он мне уже всё доложил.

– Да нам гэбэшники и не нужны, – упирался я, ещё ни о чём не догадываясь. – Милицию надо полностью задействовать, спелеологов найти и строителей привлечь.

– Из шестнадцатого века? – ни без иронии смудрствовал Колосухин, он колюч, если осерчает. – Это не по моей части. Вы уж тогда к Ивану…

– Не понял, Виктор Антонович, – смутился я.

– К Ивану Грозному обращайтесь. Он же фортификации в кремле возводил.

Нарвался я спросонья на зуботычину, вот что значит будить зверя в берлоге, щекотать пятки начальству, когда оно не в духе.

– Есть же архивы? – нашёлся я с трудом. – Схемы какие-то? Карты подземных ходов городища?

– Никаких инсинуаций, – отрезал шеф. – И без фантазий! Милиция здесь ни при чём. Тем более строители.

– Как же?

– Делом будем заниматься только мы с КГБ. И то окончательно решит начальство.

Второй раз шеф ставил меня в неудобное положение. Невдомёк, и только! «Какое же это может быть начальство, если сам заместитель прокурора области по следствию о нём вспомнил?» – совсем загрустил я.

– Сейчас Николай Петрович должен подъехать. Вы предупредите Шаламова, чтобы оделся по форме. И сами не забудьте, – недолго молчал в трубке шеф.

– А что за парад? Выходной же! Суббота!

– Прокурор республики у нас отдыхает. Их на базе отдыха с Николаем Петровичем Боронин поднял по просьбе Марасёва и Максинова.

– Вот те на! Всех на уши поставили!

– Соображаете, чем пахнет?

– Куда уж!

– Борис Васильевич с удочкой поутру, а тут мы со своими проблемами!

– Представляю его душевный трепет…

– Данила Павлович, шутить потом будем. Я его натуру беспокойную знаю. Не усидит Кравцов там один. С Петровичем пожалует. И про отпуск забудет.

– Вы думаете?

– Теперь им уже доложили про наши тревоги, заботы… Такое стряслось!..

– А что особенного? Ну труп… ну…

– Приедете с Шаламовым ко мне, узнаете. – Не дослушав меня и ничего толком не сказав, шеф повесил трубку.

* * *

Не знаю, вроде готовился я ко всему и всё передумал, но в аппарате меня встретило нечто иное.

У Колосухина гостил сам владыка областной епархии, архиепископ Иларион!

Об этом нас с Владимиром Михайловичем торжественно оповестила Нина Петровна, старушка, дежурившая в приёмной. Я заглянул к Колосухину, тот вёл беседу с совершенно седым длинноволосым старцем в чёрной шапке с крестом и в чёрном просторном одеянии. Я поздоровался, старец мне величаво кивнул, шеф, будто не заметив, коротко велел ждать его звонка. Шаламов так и протоптался у порога, за моей спиной.

– Куда он будет нам звонить? – ничего не понял я, вываливаясь назад.

– И почеломкаться не дал с батюшкой, – пыхтел криминалист обиженно. – Пойдём ко мне. На чердак. Найдёт, догадается.

– Рылом не вышли, – согласился я с Шаламовым. – Пойдём. Там спокойнее.

– Нам бы к кухне поближе, а от начальства да высоких гостей ничего хорошего не дождёшься, – бубнил приятель, открывая дверь в кабинет криминалистики, единственное помещение на третьем этаже облпрокуратуры.

– Ты знаешь, Володь, а в этом есть особая прелесть, – начал я успокаивать и себя, и своего товарища. – Душевная, так сказать, свобода подчинённого, она для них малопонятна, а нам нет выше очарования.

– Отлично сказано, коллега, – отозвался в тон мне Шаламов. – Пусть не чихают и грузят апельсины в бочки.

Поддержав себя таким образом после холодного приёма начальства, одухотворённые, выпустив пары, каждый из нас занялся своим делом. Шаламов – устранять беспорядок в кримкабинете, оставшийся со времён ещё последнего семинара со следователями, а я – накручивать телефонный диск, в надежде поймать в выходной день (чем чёрт не шутит!) руководство краеведческого музея и с их помощью отыскать спелеологов. Не покидало меня видение: пещера, правда, единственная в нашем крае, водится на горе Богдо, по телевизору как-то показывали, как лазила в неё сумасшедшая молодёжь в разноцветных касках на сталактиты полюбоваться. Но кроме фанатичной мелюзги мелькал там усатый дядька, он-то и вёл передачу, сверкая взором одержимого. Вот такого бы мне достать! Такой полезет куда хошь, тем более в древние подземелья. Второй задачей себе я поставил – архив. Не может быть такого, чтобы там не поджидали нас необходимые материалы о раскопках старинных мест в городе! Очень хотелось верить, что я не ошибался.

Однако, увы, дураков работать в выходные, кроме нас, не нашлось. И музей, и архив угрюмо помалкивали в назидание.

Михалыч копался у стенда с оружием, разворачивая фронт уборки, я побрёл к нему. Каково же было моё удивление, когда он ухватил уникальную принадлежность кабинета – «стилиста Федю», манекен с размалёванными алой краской ранами на груди, поволок его к порогу и начал прилаживать так, чтобы тот свалился на входящего, лишь только тот открыл дверь.

– Ты чего это затеял, Володь? – забеспокоился я.

– А надоел мне один хрен. Сейчас припрётся. Пусть вкусит радость нашего бытия.

– Это кто же?

– Да тут один. Сейчас увидишь.

– Не круто? – грызли меня сомнения.

– Проникнется на будущее… – флегматично отреагировал Михалыч.

С манекеном Федей у нас история давняя. Он появился в кабинете криминалистики как большая находка для обучения молодых следователей осмотру места происшествия. В изодранной одежде, с ножом в груди, он был незаменим и впечатлял. В первую же свою ночь в прокуратуре он произвёл фурор, а попросту наделал шуму. Уборщица, старушка тётя Шура, с диким воплем выскочила с чердака в поздний час, узрев его во время уборки.

Ошарашив дежурную в приёмной, такую же бабушку Асю, они уже вдвоём начали названивать в квартиру Шаламова, сообщив ему про оставленный в кабинете труп. Михалыч предпринял героические усилия, чтобы история эта умерла в самом зародыше, но шила в мешке, как говорится… Нагоняй он получил от Колосухина, что не прибрал Федьку с глаз после семинара, и, казалось, скандал забудется, однако история имела продолжение. К Михалычу, что греха таить, по пятницам, а иногда в субботу после тяжких трудов забегали на чердак друзья и знакомые. Не обходилось без горячительного. Пообщаться, расслабиться, получить совет, просто потрепаться. Огонёк зелёной лампы криминалиста привлекал, Михалыч приятелей не чурался, но попадались надоедливые, а некоторых и совсем видеть не хотелось. И вот для таких он сообразил злоупотребить «Федькиными услугами». Эффект был потрясающий! Второго сеанса не требовалось, чтобы тот, на которого сваливался окровавленный манекен с ножом в груди, обнимающий жертву, больше не появлялся на пороге кабинета никогда.

Мы приготовились развлечься намечавшейся забавой, но обещанного, как говорится, три года ждут. «Концерт» откладывался на неопределённое время, делать нечего. Я стоял у окна и наблюдал за происходящим на улице. Михалыч ковырялся у стенда. Мы оба забылись.

Моё внимание привлекла милицейская «Волга», затормозившая внизу у подъезда. Из неё выскочил штабист-красавчик и скрылся в облпрокуратуре.

– Ласточка от начальства! – позвал я Шаламова. – К Колосухину помчался с докладом!

– Сейчас пожалуют и сами, – подошёл к окну и Шаламов.

– Михалыч, а ты Кравцова раньше видел? – поинтересовался я.

– Откуда у собаки хата? – пошутил тот. – В Институте повышения квалификации нас учили год назад, Басков приглашал следственников из Генпрокуратуры. Читали нам лекции. А Бориса Васильевича – нет, не было. Так что не привелось.

– Хвалят его.

– Хороший мужик.

– Интеллигент. А я слышал, отец у него простым истопником был. Правда, квартиры отапливал в самом Кремле, вождей грел.

– Вот как! Самого Ленина?

– Наверное. Там же всё правительство жило. Первые лица. И Ленин, и Сталин.

– Судьба играет человеком.

– Пошёл бы печки топить, Володь?

– Чего?

– Чтобы Ильича увидеть? Или самого?

– Брежнева, что ли?

– Любого.

– Не… Я человек серый… У меня в дипломе одной пятёрки не хватило для красной корочки. Ректор пригласил. Пересдайте, говорит. Разрешаю. Будет диплом с отличием.

– Ну и что же?

– Я обеими руками замахал. Слава мне чужда.

– Зря, Михалыч.

– Сам знаю.

– А чего ж?

– Правду сказать? Или сам догадаешься?

– Ну как хочешь.

Мы помолчали. Старлей вышел к «Волге», постоял, но ему не стоялось, он заходил у дверей подъезда туда-сюда.

– Нервный какой-то, – сказал Шаламов.

– Сейчас подъедут. Игорушкина с Кравцовым дожидается. Или своего генерала. Чувствую, начальство у нас собирается. Не иначе – совет в Филях.

Действительно, штабист замер: подрулил на чёрной «Волге» Михал Палыч. Выскочил, хотел оббежать машину, открыть дверь Кравцову, но не успел, его опередил штабист. Открыл заднюю и переднюю дверцы автомобиля и вытянулся струной, а рука у козырька.

– Во, Михалыч, как успевает!

– А ведь среди наших таких не найдёшь?

– Думаешь?

– Нет. Я не то имел в виду, – хмыкнул Шаламов.

– Прытких таких сколь хошь, – согласился и я.

Игорушкин широким жестом пригласил прокурора республики вперёд. Кравцов любезно кивнул, но дорогу уступил, показывай, мол, ты – хозяин. Так они и прошли в подъезд один за другим, Игорушкин то и дело останавливался, что-то рассказывал, но всё-таки уступил дорогу начальству.

– Однако нам, наверное, тоже поспешать надо, Данила, – забеспокоился Шаламов. – Могут поинтересоваться вчерашними событиями.

– Я уверен, позовут.

– Ты бы мне помог со стендами, – попросил Михалыч. – Один не управлюсь. Хотел перестановку сделать. Готовлю семинар по баллистическим экспертизам. Застопорился с нарезным оружием.

И мы с ним начали усердно двигать щиты на металлических ножках, где красовались теперь уже рассверленные, а когда-то опасные автоматы бандитов – братьев Мамонтовых, укокошивших милиционера, пистолеты маньяка Шишова, уложившего навеки дюжину проституток, и оружие прочей, прочей и прочей нечисти, простое перечисление которых заняло бы больше времени, нежели то, что мы двигали железяки со щитами.

Мы взмокли и изрядно устали, когда Шаламов вдруг остановил меня жестом и поднял руку.

– Что это? Слышишь?

В дверь кабинета деликатно постучали.

– Ёлы-палы! – вырвалось у Шаламова. – Кого там принесло?

– Ты же Федьку там оставил! – вспомнил я с ужасом. – А если это!..

Договорить я не успел. В дверь кто-то торкнулся и отворил. Что там происходило, можно было только догадываться. Мы оба, бросив треклятые щиты, рванулись к порогу. Но было поздно. Невообразимый шум, грохот, возгласы встретили нас впереди. Худощавый интеллигент с залысинами на голове и удивлёнными глазами покачивался в дверях. Из-за его спины выглядывало грозное лицо Игорушкина. На полу валялось окровавленное тело коварного манекена Федьки.

Мы застыли.