Читать книгу 1919‑й. Информационная война на Юге России - Вячеслав Черемухин - Страница 3

За прошедший с тех событий век историки, общественные деятели, политики и многие другие пытались понять феномен Гражданской войны. ХХ век показал, что гражданский конфликт не явление исключительно российское, оно способно быть и на территории Африки, и Латинской Америки и в других регионах мира.

Нередки попытки сравнивать историю гражданских войн в России и США еще второй половины XIX века. Между этими конфликтами действительно много общего: и там, и там государство разделилось на несколько частей; и там, и там схожим было географическое расположение противоборствующих сторон (Север и Юг); и в той, и в другой войне образ южанина ассоциировался с представлением о чем-то, что соответствует понятию «честь», но одновременно и в том, и в другом случае – «южанин» отстаивает старые порядки, причем явно не прогрессивные.

Так или иначе, с этой точкой зрения вряд ли можно в полной мере согласиться. Гражданская война в САСШ, как тогда было принято называть Соединенные Штаты в европейском дискурсе, непохожа на аналогичный процесс в России, по крайней мере, по тому, что ценности и цели борющихся сторон были не похожи друг на друга. Идеологический же окрас соперников так же не однотипен. Все это мы не дополняем суждениями о причинах конфликтов, а также их существенными последствиями. Они с одной стороны похожи, но одновременно чрезвычайно разные.

Параллели с Французской революцией и революционными войнами в Европе гораздо более правдоподобны, по крайней мере, по тому, что Русская революция 1917 года вряд ли совершилась бы в том виде, о котором мы знаем, если бы не представление и «преклонение» русских революционеров перед французскими. Однако же преклонение революционеров одной страны перед другими предполагало определенную идеализацию образа революции, которая в одночасье могла бы дать какую-то гармонию и решение социальных проблем. Однако, как верно отмечают специалисты, эта идеализация стала возможна только благодаря французским историкам времен Реставрации во Франции (1815–1830). Именно их позиция, которая проявилась тогда в условиях желания найти себя в послереволюционном и пост-наполеоновском мире, сделала все, чтобы будущие читатели идеализировали революцию. Но когда хаос одной революции практически полностью повторил хаос и ужас другой, тогда стало ясно, что революция это не какая-то красота и упоительность в достижении цели, а реальная угроза жизни людей и государства. Поэтому не удивительно, что нередко в обществе Французскую революцию считаю «черной матерью» Русской[4].

В годы самой гражданской войны в России понимание происходивших событий сводилось к идентификации себя как члена одного из враждующих лагерей.

Красный / большевик – несет в себе революционную идею освобождения рабочего класса от произвола угнетателей-капиталистов (дворян, помещиков, священников). Кроме того он активно борется и против интеллигенции – как класса, который занимается обманом обычных людей.

Белый / доброволец / белогвардеец – несет в себе идею единства государства исходя из лозунга «Великая Единая и Неделимая Россия». В этом случае он борется не против определенного класса, а против партии, методы ведения борьбы которой не соответствуют понимаю законности и порядка, но одновременно, представители которой возможно являются иностранными агентами, прибывшими в Россию ради ее разрушения по протекции других держав.

Такие образы вкладывались в годы Гражданской войны в представление самих жителей страны. Мы не упомянули тех, кто воевал на национальных окраинах (украинцы, белорусы, грузины, азербайджанцы, армяне, крымчане и т. д.), однако их идентификация усложняла и без того достаточно сложные противоречия в обществе.

Наиболее четко разграничивать участников Гражданской войны можно и по отношению к большевикам. В таком случае в годы войны в России существовало два лагеря – большевистский и антибольшевистский. Сегодня эта идеологическая уловка стала особенно актуальна после публикации соответствующего материала профессором Владимиром Геннадьевичем Хандориным на его странице в «Живом Журнале».

Самое интересное, что в целом представление об участниках войны в годы конфликта очень похоже на то, что было сформулировано Хандориным. Например, в одном из изданий 1919 года, которое трудно приписать к какому-то идеологическому лагерю, была опубликована соответствующая иллюстрация. Она просто представила, что в войне участвуют двое – и оба они – петухи! А ведь принцип петушиного боя, который является запрещенным развлечением во многих странах мира, прост – два петуха борются до тех пор, пока один из них не будет повержен.

Кто знает, может этот карикатурист был прав?

А может прав был кто-то другой? Уже тогда в Берлине, столице Веймарской республики, возникшая на месте Германской империи, стала издаваться газета «Голос России». Эмигранты, которые позиционировались как демократы, много раз рассуждали о том, что происходит в стране. В нее они не стремились возвращаться, пока война не закончится, да и явных симпатий ни к той ни к другой стороне не испытывали. По предварительной версии, они являлись сторонниками бывшего министра-председателя Временного Правительства Александра Федоровича Керенского. В их представлении Россия, ставшая «яблоком раздора» между большевиками и белыми напоминала знаменитую историю из древнегреческой мифологии. Тогда Одиссей во время своих странствий возвращался домой, он встретил на пути двух морских чудовищ – Сциллу и Харибду. Эти два морских чудища были грозной опасностью для всех, кто мимо них проплывает. Одиссей тогда спасся, а вот Россия в представлении берлинских демократов между ними продолжает плыть[6].

Россия между Сциллой и Харибдой

К слову образ божественной христианской природы Руси стал популярен не только после окончания войны, но уже и в момент противостояния. Одним из самых типичных образов стало восхождение Руси, как некогда Иисуса на Голгофу, где ее нужно было распять. В этом случае Русь на казнь сопровождали большевики, для которых не было «ничего святого».

Поэтому перед нами опять вопрос, что же такое Гражданская война? Была ли у нее «мать»[8], как и у Русской революции? Или же война эта подобна бою петухов или мифологическим сюжетам древности? У каждого будут свои ответы на эти вопросы, и у нас свой.