Читать книгу Я обрёл бога в Африке: письма русского буш-хирурга - Вячеслав Дмитриевич Рындин - Страница 5

Можно было бы просто на одной странице перечислить основные темы экзаменационных вопросов, но это было бы скучно.

Олег Блинников поставил вопрос несколько шире – «… как живут и работают коллеги…, как устроена система образования… как сдать экзамены и найти работу за границей», он просит так же рассказать что-нибудь «… из своего опыта выживания за рубежом…». Это уже много интереснее – и вспоминать, и читать.

Ещё раз о правилах регистрации в Медицинском Совете ЮАР

Медицинский Совет ЮАР на обоюдной основе признаёт дипломы медицинских факультетов и дипломы пост-университетской подготовки специалистов Ирландии и Бельгии. Держатели этих дипломов без проблем могут быть зарегистрированы Мед. Советом ЮАР, если они представят в Совет «рабочую визу», т. е. визу на въезд в страну для работы в государственном или частном лечебном учреждении… или с разрешением заниматься в стране самостоятельной частной практикой.

Проволочки могут быть с получением «рабочей визы», которая должна быть подписана руководителем медицинский службы провинции (российский аналог – «зав. обл. здравотделом»?) и иммиграционными властями; последние требуют доказательств, что на предлагаемую иностранцу должность не смогли найти местного врача.

Честно говоря, я не думаю, что кому-то удалось въехать в страну с заявлением «Да я решил тут у вас частный кабинетик открыть…»

Говорят о существовании во всех инстанциях сильном лобби, отстаивающим интересы частных врачей, а потому и препятствующим проникновению на внутренний медицинский ЮАР рынок врачей-иностранцев с полной регистрацией в Мед. Совете и правом частной практики. Я этого самого «лобби» никогда в глаза не видал – и как он выглядят не знаю!…

Разумеется, что открыто об этом вы нигде не прочтёте. Даже призывов к ограничению притока врачей-иностранцев вы не услышите. Зато в избытке имеются публикации примеров, свидетельствующих о плохой подготовке врачей-иностранцев, с подтекстом необходимости блюсти высокий стандарт отечественной медицины.

Лобби частной медицины подпевают и представители правительства чёрного большинства: «Да у нас не хватает врачей… Но мы не можем приглашать врачей-иностранцев для работы на всех уровнях – у них очень низкая подготовка…»

Этим африканские «кухаркины дети», пришедшие к власти, пытаются оправдать невыполнение предвыборных обещаний по части обеспечения всех неимущих бесплатным медицинским обслуживанием высокого класса.

Суть, конечно же, не в низком уровне подготовки всех зарубежных врачей – эту проблему можно было бы решить введением обыкновенного апробационного контракта, скажем, месяцев на шесть. Суть, во-первых-то, в том, что у властей просто нет денег для реализации обещанного. Ну а во-вторых, они заботятся о сохранении рабочих мест для собственных подрастающих медицинских кадров, что вполне логично.

Непосредственно перед концом власти белого меньшинства в стране и на протяжении первых лет после прихода к управлению страной Африканского Национального Конгресса (АНК) во главе с Нельсоном Манделой большое число белых врачей покинуло страну.

Пополнить порядевшие ряды докторов в стране было решено за счёт временного разрешения регистрации врачей с иностранными дипломами.

В первую очередь речь шла о тех чёрных гражданах ЮАР, которые обучались во время апартеида в странах Восточной Европы и на Кубе. Не заставлять же собственных «борцов за свободу» сдавать экзамены!

Следует упомянуть о временном периоде послабления иммиграционного режима для белых – в оставшиеся год-два своей власти буры пытались хоть как-то компенсировать число эмигрирующих европейцев. Среди этих белых людей, без особых проблем официально проникнувших в ЮАР и закрепившихся в стране, было какое-то число врачей из стран Восточной Европы. Именно этим докторам повезло проскочить в брешь, временно приоткрытую в правилах Мед. Совета для чёрных врачей, «борцов против апартеида». Среди тех, кто оказался пошустрее, я встречал югославов, поляков, румынов, а вот удачливых русских видеть не доводилось… Наши медленно запрягают!

Но брешь захлопнули довольно скоро и вернулись к старым порядкам: желающие работать в ЮАР и желаемые на местах врачи-иностранцы могут получить «ограниченную регистрацию» только после сдачи экзаменов.

Где можно сдавать экзамены Медицинского Совета ЮАР

Заявление о допуске к сдаче экзаменов нужно направлять в Мед. Совет ЮАР. Сами экзамены для лиц, находящихся уже в стране, проводятся в здании Мед. Совета в Претории, а для лиц, находящихся вне страны, их организуют при посольствах ЮАР. Не уверен, что все посольства ЮАР берут на себя такую обузу – с уверенностью могут сказать только о Германии и Свазиленде.

В нормальное время нет нужды мчаться за многие тысячи километров для сдачи упомянутого экзамена. Москвичи, подозреваю, могут испытать себя в своём родном городе.

Но ведь это «в нормальное время»…

Тараканьи бега

В ненормальное время ненормальной «свободы» русские люди (среди них и русские врачи) тараканами поползли по всему миру в поисках счастья. В этих «тараканьих бегах» было много смешного и трагичного.

Мои знакомые по пути в Москву встречали в самолёте докторов, возвращавшихся домой после безуспешного штурма Мед. Совета ЮАР.

В августе 2000 в Москве я встретил знакомого уролога, доктора мед. наук, отличного хирурга, который «оторвался» в ЮАР раньше меня, но так и смог изловить за хвост «птицу счастья».

Свазиленд одно время служил перевалочной базой перехода в ЮАР русских проституток и уголовников. Эту калитку довольно быстро прихлопнули, а оставшиеся в королевстве наши люди помыкались прилично. В одной торговой точке свазилендского городка Манзини мне показали глазами на помятого вида московского еврея лет 30-ти, который отважился ради получения свазилендского гражданства на брак с 50-летней мулаткой – хозяйкой этой торговой точки. Всё говорят, что, дескать, «любовь зла…» ну и про козла там… Но вот ведь есть силы и посильнее любви – «полюбишь чё-нибудь и похлеще козы»…

Доктор Наташа

Стоматолог из Киева Наташа выехала с сыном в объединившуюся Германию к своей подруге и «затерялась» в толпе иностранных туристов. Наташе села за изучение английского и подготовку к сдаче экзаменов при посольстве ЮАР. На жизнь она подрабатывала уборкой квартир у состоятельных людей. Ещё она поигрывала в лотерею, где разыгрывали «грин-карт» США.

Через три года её повезло по двум направлениям: (1) она сдала экзамены и получила приглашение на работу в ЮАР; (2) она выиграла американскую «грин карт».

Наташа выбрала ЮАРовскую синицу в руках, нежели американского орла в небе.

Медицинские власти Северного Трансвааля ЮАР задвинули её во вновь выстроенный госпиталь, который располагается среди черных таун-шипов. Здесь Наташе повезло в третий раз – она встретила симпатичного бура, который решился ради неё бросить свою бурскую жену и кучу детей. Бурско-русские молодожёны живут душа в душу в нашем городе. Не будет излишним сказать, что в семье помимо расхожей машины у них и новенький «мерс» в гараже… «дачный» участок на берегу Индийского океана.

Однако несмотря на полученное гражданство ЮАР, Наташа так и работает с «ограниченной регистрацией».

Зубной техник

Как-то в Манзини мне позвонили и женский голос взволнованно со слезой пожаловался: «Тут у меня семья русского доктора. Они ничего не едят. Помогите мне, пожалуйста!».

Выяснилось, что зубной техник из Москвы сжег за своей спиной корабли (продал квартиру) и купил туристическую путёвку для всей семьи в ЮАР, где он рассчитывал разбогатеть. Помимо его жены, двух малых детей и престарелой матушки за ним увязался брат, обокравший своего компаньона по частному бизнесу на 50 000 долларов.

Техник показывал мне «международного признания» патент на изготовление каких-то там сверх-зашибательских зубных коронок.

Цепь неприятностей началась для несчастных с того, что в международном аэропорту Йоханнесбурга их не встретил «представитель туристической компании» – знакомый сценарий… ЮАРовской визы ни у кого из членов семьи не было. Английского языка он не знал. Кто-то их надоумил лететь в Свазиленд, где в те времена иностранцам, прибывшим самолётом, разрешали въезд в страну при условии обязательного оформления туристической визы внутри страны в течение 3–5 дней.

Брат вместе с 50 000 московских уворованных долларов прихватил остатки квартирных денег техника и уехал в Мозамбик делать ещё большие деньги…

Семью зубного техника приютила у себя в доме какая-то не шибко богатая сердобольная мулатка. Намыкавшись с непонятными иностранцами, отказывавшихся от еды, мулатка прослышала про русских врачей в миссионерском госпитале и дозвонилась до меня.

Выслушав историю зубного техника, я сказал: «Вы, конечно, и слыхом не слыхали о таком заведении как Медицинский и Стоматологический Совет ЮАР?

К сожалению, такой есть и в Свазиленде… Таким табором вам здесь не выжить. Обратные билеты не потеряли? Мой вам совет: отправляйтесь обратно в Россию все вместе… С вашей специальностью вы найдёте себе место в любой части родной стороны. Не хотите? Ну так хоть семью отправьте, а сами попробуйте немного повертеться – ваш обратный билет будет ещё долго действителен…»

Сердобольный Игорь Петров пристроил семью зубного техника на территории миссионерской станции. Но американцы не признавали халявы: за домик с одной спальней техник должен был выплачивать 300 долларов в месяц.

Игорь приложил невероятные усилия и нашёл главе семьи работу. Но стоматолог африканер нелегальному зубному технику за работу платил всего 400 долларов в месяц. На оставшиеся 100 долларов семье из пяти человек не выжить.

Кончилась история тем, что мама техника умерла. Африканер стоматолог выгнал с работы русского после первого открытия им рта о повышении зарплаты. Семья стала голодать. Моя сердобольная жена пригласила их к нам на обед. Сам техники гордо отказался «Я покурю…» (тоже элемент русского пижонства – цена пачки сигарет равна стоимости живой небольшой курицы, в которой нуждались дети техника) и разрешил пойти только жене и детям. Я поговорил с техником сурово, после чего моя жена собрала по 200 долларов с каждой из трёх семей для доплаты на просроченный билет «Иоханесбург-Москва», а Игорь Петров отвёз на своём микроавтобусе держателя патента «международной значимости» в международный аэропорт Йоханнесбурга.

Доктор Петров

Игорь Петров был чрезвычайно добрый и участливый парень. Акушер-гинеколог советского производства, он последние годы своей жизни в СССР провел где-то на Украине.

Игорь Петров со своим боссом – доктором Субира, гинекологом из Заира

Ему попалась умная и с практической хваткой жена, которая умело направила ликёроводочный in-come мужа, поступавший к нему в изрядных количествах за аборты, на созидательные цели – они купили машину, построили большой и красивый дом (на этой стройке муж себе спину сорвал). Так Игорь избежал возможности спиться окончательно, приобрел «проперти» и постоянные боли в спине. Перестройка и демократизация на Украине приобрела особенно уродливые формы – семья просвета не видела. Хаос этого периода помог Петровым удачно продать дом за твёрдую валюту – марки ФРГ.

Дальше Петровы совершили, на мой взгляд, ряд не очень мне понятных действий: они купили туристические путёвки и всей семьёй отправились в Венгрию.

В первый же день пребывания в Будапеште Петровы обратились за политическим убежищем и были помещены в лагерь беженцев. После шестимесячного бестолкового пребывания в лагере беженцев Игорь смог связаться со свои другом, удачливо эмигрировавшим в США. Друг выслал ему 5 000 долларов для «старта».

Ориентированные с самого начала на США и измученные беспросветным ожиданием в Будапеште, Петровы решаются отправиться в ЮАР по туристической визе.

Опять же в первый день пребывания в Йоханнесбурге Петровы направились в первую приглянувшуюся им церковь. В ту пору русских ещё принимали с интересом. Петровых приютил какой-то бизнесмен, он поселил их в своём гараже, немного переделанным под квартирку. Ещё шесть месяцев жизни в гараже… Единственное слабое утешение – хозяин гаража доверил Игорю развозить по городу на машине какой-то товар.

В Йоханнесбурге Игорь вышел на русских, через которых узнал о необходимости сдачи экзаменов в Мед. Совете ЮАР.

Ни уровень знания медицины, ни владение английским не позволяли Петрову надеяться на успех сдачи экзаменов. Но его талантливая для жизни супруга пинками погнала Игоря на экзамены.

Свершилось чудо – Игорь сдал медицинскую часть экзамена!

Когда я встретил семью Петровых в миссионерском госпитале, они жили идеей перебраться в США для обучения Игоря в библейском колледже – кто-то из американцев пообещал им оплатить обучение. Все члены семьи были охвачены большой религиозной горячкой. Жена Петрова с фанатичным пламенем в глазах доказывала мне, что сам Господь Бог подсказал ей на библии удачу для Игоря на экзаменах – она показывала мне в каком-то библейском тексте сочетание цифр и событий, совпадающих с датой проведения экзаменов и намёк на успех.

Сам Игорь признался мне:

– У меня такой английский был, что я просто не понимал большинства вопросов – я просто ставил крестики… И сдал! Бог помог…

Дима Дмитриев открыл мне истинный секрет успеха Петрова. В тот же день в Мед. Совете экзамены сдавала очень толковая врач из Югославии, которая позволила Игорю скопировать все её ответы на вопросы – проставить «крестики» на номерах вариантов ответов по каждому из задаваемых вопросов.

Дружеский жест православной югославки следует рассматривать как проявление Божьей воли.

Быть хорошим и добрым парнем ещё не повод для того, что быть даже посредственным врачом. Самое интересное, что Игорь Петров прекрасно всё это осознавал, а потому он и не питал большого энтузиазма для преодоления последнего рубежа – сдачи экзамена по английского языку, основам медицинского законодательства и медицинской этике. А у него на подготовку к этому экзамену было время и прекрасные условия для консультаций.

С большой неохотой (опять же под давлением жены) Игорь дважды ходил на эти экзамены, но тут на халяву пройти было невозможно – нужно были писать тематические тексты и давать письменные ответы на вопросы.

Но даже если бы Петров сдал экзамены и был принят на работу в ЮАР, я очень сомневаюсь в том, что ему удалось бы долго продержаться в каком-либо госпитале на одних скромных знаниях по акушерству и гинекологии. В ЮАР-овских госпиталях врач на должности Medical Officer должен знать и уметь всего понемногу из всех основных медицинских дисциплин. У Игоря этого «всего понемногу» не было совсем. Кроме того, позиция Medical Officer давала право только на получение «рабочей визы» на несколько лет без каких-либо шансов получения «разрешения на постоянное проживание» в стране. Жена не имеет права на трудоустройство, за обучение детей нужно платить по графе «иностранцы», что в три-четыре раза превышает стоимость обучения для граждан ЮАР или иностранцев, обладающих «разрешением на постоянное проживание в стране». По всем перечисленным обстоятельствам Игорь и не рвался особенно к завершению своей экзаменационной эпопеи в ЮАР.

Понаслушавшись рассказов американцев о миссионерской жизни, Игорь решал стать на стезю проповедника слова Божьего. Ему казалось, что добрый дядюшка из США не только оплатит ему учёбу в «байбл-колледже», но и позаботится о хлебе для него и всей его семьи и об учёбе его детей. Тяжкое заблуждение. Через пару лет выяснилось, что с миссионерской карьерой ничего не вырисовывается.

Игорь первым делом ушёл из прихода пастора церкви Назарен и перешёл в церковь, которую посещают белые южно-африканцы, проживающие в Свазиледне.

Там он быстро нашёл друзей, которые сами намылились в Новую Зеландию и помогли с этим делом Петровым. Разница заключалась только в том, что ЮАРовцы имели деньги и в Новой Зеландии они были желанными людьми, а русские Петровы опять попали в число беженцев. Правда в Новой Зеландии беженцев содержали несколько лучше – их селили в отдельных домах. Жена Петрова писала мне, что Игорь устроился водителем такси и стал ходить на обучение к местному «травнику», что может дать ему шанс быть допущенным к экзаменам по «травному делу»… Зная экзаменационный потенциал Игоря, я сильно сомневаюсь в успехе этого мероприятия. По всех вероятности, Петров так и крутит баранку. Но у него есть шанс успешного вживания в стране: у него очень толковая жена и талантливый сын. Если он не будет замыкаться на идее оставаться доктором, он может найти неплохую для себя нишу в новозеландском обществе.

Доктор Паша

Доброту Игоря Петрова трудно переоценить – он не только помог мне устроиться в RFM Hospital, не только в нужным момент замолвил словечко перед администрацией госпиталя за Диму Дмитриева, он сумел перетащить в Свазиленд своего московского друга Павла, выдав его за «русского профессора по СПИДу». Это был настоящий «миракл» (чудо)!

Московскому «специалисту по СПИДу» купили билет от Москвы до Манзини, ему и его большой семье (жена и трое детей) выделили большой дом.

Доктор Павел действительно какое-то время работал в московском центре по СПИДу на какой-то десятой степени важности посту. Большую же часть своей врачебной карьеры Павел проработал на «скорой помощи». У Павла была чудесная в своей терпеливости жена и трое отличный детишек. Однако, опять же – всего этого явно недостаточно для того, чтобы быть даже посредственным доктором.

Через несколько часов выяснилось, что доктор Павел совершенно не знал английского… Ну а за тенью языкового барьера ему до конца его двухлетнего пребывания в госпитале так и не удалось раскрыть своего врачебного таланта.

… На каком-то этапе нас собралось в миссионерском госпитале шесть врачей с советскими дипломами: Игорь, Дима и Вика, Паша, я и врач из Ганы по имени Кудога, который в СССР получил на только диплом врача, но и красивую жену – удивительной стервозности и откровенной дурости врача-педиатра с Украины.

При правильном использовании коллективного опыта каждый из перечисленных врачей мог бы прилично вырасти за год-два совместной работы.

Но для обучения оказались пригодными только супруги Дмитриевы и «мкулу (дед) Слава». Мы засунули свою гордость подальше и взялись читать и спрашивать… Спрашивали не только друг у друга, не только у прибывающих частенько в госпиталь американских и европейских профессоров, врачей или студентов, но и чёрных врачей из Нигерии, Заира, Уганды, Замбии, Зимбабве.

Понятно, что мне, старому, давалось всё значительно сложнее…

Подивившись на доктора Пашу, я предложил ему заниматься вместе со мной для подготовки к экзаменам в ЮАРовском Мед. Совете.

Паша согласился. Он только не смог выдержать моего ритма: два часа утром с 5.00 до 7.00 и три часа вечером с 17.00 до 20.00. Он приходил ко мне по вечерам, когда мы были вместе свободны от дежурств.

С Пашей мы читали вместе вопросы (вникали в каждое слово) и искали на них ответы в имеющихся в нашем распоряжении книгах.

… Не вдаваясь в подробности экзаменационных вопросов, отмечу, что Паша, который так и не научился самостоятельно понимать текст вопросов, сдал медицинскую часть экзамена в Мед. Совета ЮАР с первого захода!!!

Он не сумел сдать только наименее значительную часть экзамена – «язык-законодательство-этика». Но в ту пору по новым положениям Мед. Совета в случае провала по только одной части экзамена, иностранный врач при следующей попытке обязан был сдавать вновь обе части экзамена.

(Для подчёркивания значимости успеха Павла отмечу, что я при первом заходе блестяще провалил обе части экзамена)

Ободрённый своим первым успехом Паша с возросшим энтузиазмом продолжал заниматься со мной по разработанной нами методике.

Однако, второй заход у него не был столь же блестящим – от провалил обе части экзамена.

Паша сник, его даже не ободрил мой успех – я сдал медицинскую часть экзамена,

Паша вообще тяжёло воспринимал свою работал, постоянно раздражался по любому поводу – бывают такие люди. Он в тайне довольно прилично покуривал, жаловался на боли в эпигастрии («Старая дуоденальная язва.»), конфликтовал по мелочам с африканскими врачами с заявления глобального характера: «Если я раньше не был расистом, то здесь я им стал». Тем не менее, Павел проработал два года без каких-либо претензий со стороны администрации.

Под влиянием минутного раздражения Паша к концу контракта на вопрос Chief Medical Officer американца доктора Хикла «Доктор, вы будете подавать заявление о продлении контракта?» ответил:

– Нет, я поеду домой!

Через неделю Павел одумался и пошёл к Хиклу с извинениями, но тот сказал:

– Простите, но я уже послал приглашение доктору на ваше место…

Доктор Дима

Судьба Димы Дмитриева может служить образцом удачливости, необычайной целеустремлённости и работоспособности.

Дима ещё в Москве прослышал, что в ЮАР русскому врачу можно получить регистрацию (и работу, следовательно) без экзаменов. Выпускник московской английской спец. школы, владелец диплома об окончании ординатуры по специальности гинекологическая-онкология после обсуждения с женой всех pro and contra решил попытать счастья.

Дима вполз в ЮАР ужом: он купил туристическую путёвку в Хараре, а затем на «чёрном такси» (микро-автобус типа нашего УАЗика, которым пользуются за редким исключением черные жители) пересёк границу Зимбабве/Южная Африка.

Но к халявной регистрации в Мед. Совете Дима опоздал – «окно в Париж» уже захлопнулось.

Дима Дмитриев и буш хирург Слава

В Йоханнесбурге он разыскал русских коллег и решил сдавать экзамены вместе с ними. Но до экзаменов нужно было дожить. Ребята снимали одну комнату на четверых – спали на полу. Хлеб покупали в конце дня, когда цены на некоторые нераскупленные продукты снижали. Кроме хлеба ребята покупали ананасы – самые дешёвый фрукт ЮАР.

Диме повезло: матрон эндоскопического кабинета воспылала материнской любовью к Диме (а может и не очень материнской – высокий и темноволосый красавец москвич с румянцем во всю щёку очень даже нравился женщинам) и помогла ему получить ходатайство от госпитального начальства свидетельствующее о том, что Дима – редкостный в мире специалист по эндоскопической технике. С этим ходатайством Дима получил в отживающим последние годы белом иммиграционном офисе «рабочую визу», а чуть позже и «разрешение на постоянное проживание» в ЮАР.

С первой попытки Диме удалось сдать только часть экзамена, которая называлась «английский язык-медицинское законодательство-медицинская этика». Вторую часть экзамена – понемногу из всех основных разделов медицины – Дима с разбега не потянул. Он сам мне признался:

– Я в мед. институте больше занимался проблемами добывания денег для себя и своей жены, нежели медициной…

После полугода напряженных занятий Дима вновь отправился для экзаменовки в Мед. Совет; на это раз ему предстояло сдавать только медицинскую часть экзамена.

После трех часов тестирования с применением «крестиков-и-ноликов» Дима задержался в толпе писавших в тот день экзамены врачей из разный стран, где натолкнулся на Игоря Петрова, который и привел его в миссионерский госпиталь.

Именно в Свазиленде Дима впервые получил работу врача. Не дожидаясь результатов своего второго захода на ЮАРовские экзамены, Дима договорился с руководством миссионерского госпиталя о приёме на работу его жены и немедленно вызвал в Свазиленд свою очаровательную Вику – лучшего места для её входа в английскую медицинскую систему и для подготовки к ЮАР-овским экзаменам было просто невозможно придумать.

К тому времени я уже прошёл испытательный срок, подписал с госпиталем двухлетний контракт с условием оплаты авиа-билетов моей семье, получил в пользование не только огромный дом в три спальных комнаты, с кухней, столовой и гостиной при камине, но и заверение руководство госпиталя об оплате расходов по приобретению необходимой мне мебели. И только после этого я отправил в Москву бумаги, необходимые для получения заграничных паспортов и въездных свазилендских виз моей жене и двум моим детям.

До появления в госпитале Димы я использовал свободное от дежурств время для совершенствования английского:

– я купил телевизор с видео магнитофоном и до одурения крутил сотни американских фильмов, получаемых в местном прокате,

– я исправно посещал вечера bible study и воскресные службы Nazarene Church, где вслушивался в речь миссионеров и пастора и распевал со всеми вместе ритмичные протестантские гимны,

– я вступил в местный Rotary club, где раз в неделю я имел возможность за скромную цену не только отужинать с нарушением миссионерских принципов, но и попробовать себя в светской беседе.

При чтении медицинской литературы и библии я взял за правило переводить каждое слово, интересующего меня куска текста. На первых порах это довольно унылое занятие, но со временем это приносит свои плоды.

К тому времени, когда в госпитале появился Дима, я уже успел приобрести довольно приличный набор дешёвой сосновой мебели и убить в своей ванной комнате большую змею, которую местные жители обозвали коброй.

Дима, а потом и Вика поселились до приезда моей семьи в моём доме.

Вика чудесно говорила по-английски – я восхищался её межзубными [th] звуками и умением произносить на американский манер английское [R].

Супруги Дмитриевы покорили моё сердце реальным подходом к своим знаниям, полученным в советском медицинском институте. Вика восклицала: «Вячеслав Дмитриевич, вот вроде бы я была в на курсе не в последнем десятке по успеваемости, а здесь читаю – ну ничего не знаю!» Как только Дима получил известие из Мед Совета о том, что экзамены он сдал и имеет право на ограниченную регистрацию вместе с правом искать себе работу в любом из госпиталей ЮАР, он вызвал из Москвы своего сына и тёщу.

Доктор Слава

Профессор Глен Гельхелд, окрестивший меня «буш хирургом»

Моя неграмотность в юридических медицинских делах была просто беспредельна, а потому я был безумно счастлив своей воистину миссионерской медицинской деятельностью с архи-скромной зарплатой Medical Officer и, проходя мимо могил основателя госпиталя доктора Хаинда и его жены, подумывал: «Вот если я умру в этом госпитале, нужно будет меня похоронить здесь и на надгробии написать на двух языках «Вячеслав РЫНДИН, русский доктор».

Мою ленивую мозговую жвачку о поисках места собственного захоронения прервал Дима Дмитриев:

– Вячеслав Дмитриевич, ваша зарплата – это не деньги. Сдавайте экзамены в Мед. Совете ЮАР и вы получите лучшую работу, лучшие условия жизни и более лучшую зарплату.

– Дима, да мне бы годика два-три – язык поприличнее усвоить, почитать хорошенько, с ихней системой здравоохранения освоиться…

– Вячеслав Дмитриевич, с вашим опытом вы сдадите эти экзамены – читайте Мерка[3].

Попылив немного на тему «Мы этих негров учили-учили, в том числе и на мои кровные, а они теперь не хотят моего диплома признавать!», я с опаской попросил Диму показать мне его сокровище.

…«С вашим опытом…» – ухмылялся про себя я – «Кто же лучше меня может знать реальную цену моему опыту? Да и потом, я еще не полностью отработал золотоносную – для меня – жилу под названием Raleigh Fitkin Memorial Hospital, Nazarene Church Health Institutions.»

Разумеется, что человек без видения может усечь только толпы нищенского вида посетителей клиники госпиталя (поликлинический отдел) и обитателей наших убого оборудованных палат, может ухмыльнуться размерам моей зарплаты, скривить морду лица по поводу моей радости – полученного разрешения питаться в госпитальной столовой вместе с чёрными студентками медицинского колледжа, медсёстрами, санитарами, уборщиками и другими техническими работниками.

Но я – Стрелец, человек без комплексов, гибкий, лёгкий на подъём, с интересом всеми фибрами своей души воспринимающий новое и необычное – чужие страны, чужой язык, чужую культуру.

И я с детства люблю прищуривать глаза и умею видеть бригантины…

Три года я жил в 10 метрах от госпиталя в просторном доме – самая первая постройка госпиталя, где окна моей спальни-кабинета выходили на часовню, в которой перед завтраком и перед ужином собирался на спевку хор студентов Nursing College.

Кто-нибудь мог бы прожить два года в таком соседстве с хором представителей Русской Православной Церкви? Не знаю… Я люблю русскую церковную музыку, но её, по-моему, употребить в таких количествах обыкновенному смертному не под силу – она делает человека маленьким и ничтожным, как великолепные своды Казанского собора в Санкт – Петербурге.

Gospel (евангелие) music протестантской церкви вообще, а протестантской церкви в Африке в особенности не может надоесть в силу своей приземлённой жизненности. Вспомните, как лихо мы отплясывали под «O, when the Saints go marching”.

Только только благодаря дурацкому переводу – «Когда святые маршируют» – советские парни и девушки могли подумать, что захватывающая мелодия этого прекрасного Negro spiritual была написано для танц – площадки.

Нет, это было написано для церкви:

… Солнечными утрами я пробирался в столовую госпиталя, отвечая на десятки улыбающихся приветствий. Отстояв небольшую очередь, я выбирал себе «скромный» завтрак – кукурузные хлопья с молоком, знаменитый английский porridge, хлеб с маслом (в СССР это масло зовут почему-то «сливочным», а здесь – просто маргарином, что совсем не оскверняет его вкуса) и сыром, пару яиц.

Я садился за длинный стол лицом к лучам солнца, пробивающимся через расположенные высоко-высоко под потолком окна. Как и все присутствующие, я закрывал на минуту глаза, но в отличии от свазей, опускающих головы во время молитвы, я поднимал лицу навстречу солнечному свету и вступал с ним в интимный разговор: – Сиабонга, Нкулу-нкулу! Сиабонга, Баба!

– Спасибо, Господи! Спасибо, Отец Небесный!

Кстати, в этой столовой питались все прибывающие в госпиталь на короткий срок американские доктора и профессора, молодые врачи и студенты не только из США и Канады, но и из Англии, Шотландии, Германии, Австралии, Новой Зеландии, Филиппин, Ямайки.

Здесь откармливался прибывший из ЮАР московский доктор Дима Дмитриев.

Таким образом, первых дней моего пребывания в миссионерском госпитале я был в достаточной мере обеспечен и хлебом, и словом Господним.

Под завязку хватало практики, профессиональную помощь и совет можно было легко получить, в первую очередь, у акушера-гинеколога Игоря Петрова, у ещё оставшихся в госпитале некоторых американцев, у постоянно ротирующихся молодых врачей со всех континентов. Молодежь гнала сюда возможность получения практики – возможность что-то сделать самому! Именно за это они платили до 2000 долларов! Я, приученный рассматривать Африку только как источник свободно конвертируемой валюты, был в шоке. Смогут ли сейчас это понять молодые российские врачи??? Не уверен…

Для скорейшего вхождения в язык я купил себе телевизор и видео магнитофон, ходил на все воскресные службы в церкви, пошёл на расходы, связанные с членством в Rotary Club и выработал в себе привычку читать книги с переводом каждого слова… На одной из моих книжных полок и сейчас стоят три маленьких карманных тома, с которых я начинал моё изучение англо-язычной медицины:

(1). Oxford Handbook of Clinical Medicine – RA Hope, JM Longmore, PAH Moss and AN Warren

(2). Oxford Handbook of Clinical Specialties – JAB Collier, JM Longmore, and JH Harvey

(3). Oxford Handbook of Clinical Surgery – GR McLatchie

Кто-то из авторов одной из этих книг признался, что идея выпуска таких книг родилась из записных книжек, которые они создали для своего пользования во время обучения в резидентуре. Прекрасная идея! Прекрасные условия жития в стране, где есть условия реализации идеи!! Прекрасный продукт синтеза идеи и жития!!!

Сейчас в России вряд ли кого удивишь такими книжечками, но тогда они для меня были удобны среди прочего и тем, что в конце каждой небольшой темы ославлялась чистая страница, на которую можно было вписать перевод слов. Да и сам текст был напечатан не слишком густо – с большими интервалами, значительными полями. В томик по хирургии я даже вклеил дополнительно несколько чистых страничек – для внесения английского текста из других учебников.

Эти томики я сейчас-то почти и не открываю – стоят, как семейная реликвия. В моей семье нет ни одного медика – некому оценить подвига отца. Может быть подарить кому молодых российских врачей? Да только вряд ли это будет кому полезно… Польза становится очевидной тогда, когда сам берёшь книгу и отрабатываешь её от корки до корки сам… сам… сам. Потом и ценишь – только сам и ценишь.

Библиотека миссионерского госпиталя была составлена из книг, завезенных и подаренных американскими врачами. Эти врачи были пенсионного возраста, такого же возраста были и книги. Я ни в коей мере не хочу бросить какой-либо упрёк в адрес этих добрейших людей – любой знает стоимость в США медицинских книг. Но мы знаем и заработки американских врачей.

Здесь не было чрезмерной благотворительности. Мера последней была рациональной: пожилые доктора приезжали на месяц посмотреть Африку – знаменитый Крюгер парк, например, принять несколько десятков поликлинических больных (день-два), выполнить десяток-другой небольших операций (два-три дня) и даже физически поработать на строительстве клиники в отделённой местности. Они и привозили книги из собственной библиотеки или собранные у таких же коллег пенсионеров.

Приличное число наиболее ходовых книг дублировались.

Незадолго перед отъездом в Африку я отнёс всю свою домашнюю медицинскую библиотеку в торакальное отделение ВОНЦ АМН СССР и поставил в конференц-зале для разбора молодыми врачами – опыт показал, что держать дома эти книги просто бессмысленно. Десяток лучших книг я оставил в своём кабинете, где остался Валентин Мазурин, а потом туда въехал Борис Полоцкий. Все мои книги помечены штампованным именным экслибрисом – пусть вспоминают, если возьмут в руки.

Поэтому я без угрызений совести присвоил несколько книг из библиотеки миссионерского госпиталя – спёр, проще говоря, для своего личного пользования с черканием текста и вписыванием над английскими словами русского перевода.

Я знаю, что не только русские доктора переместили книги из госпитальной библиотеки на свои домашние книжные полки. Это было легкое проследить по исчезновению только что завезенных книг…

* * *

Только с четвёртого захода я сдал экзамены в Медицинском Совете ЮАР, что давало мне право на получение ограниченной регистрации и права найма на работу в государственном госпитале ЮАР. Наши с женой мечты о домике на берегу тёплого окиян-моря начинали принимать реальные очертания.

Перед отъездом из Свазиленда мне не хотелось омрачать нашу светлую радость мелочными обидами.

Кроме того, денег у миссионерского госпиталя не было не только для меня – госпиталь вступил в полосу финансовых трудностей, описание которых поможет читателю понять систему финансирования некоторых госпиталей в этой части света.

Из письма к дочери:

…В нашем сказочном королевстве есть, как и положено в любой стране Британского Содружества, своя (ну это ещё вопрос – «своя» ли?) газета «Times of Swaziland» – довольно безграмотный, дерьмового вида и, особенно, содержания единственный в стране «ежедневник», финансируемый из ЮАР. Газетёнка, как ей и положено, живёт скандалами. Свою индивидуальность и независимость она проявляет нападками на существующую традиционную систему правления (англичанами подогнанная под современность доколониальная иерархия власти): вожди на местах, аристократы – род Dlamini, возглавивший в своё время борьбу свазей за независимость против захватчиков зулу (куда ни плюнь – всё в какого-нибудь Дламини попадёшь, а то и в принца) и король из рода Dlamini.

Демократичность свою газетёнка демонстрирует поддержкой руководителей Свазилендской Федерации Трейд Юнионов (SFTU – СФЕЮ) в устремлении последних разрушить хлипкую экономику страны через всеобщие забастовки (здесь они называются “toyi-toyi” – знакомые всем нам с детства из книжек по Африке пляски с подпрыгиванием то на одной, то на другой ноге с песнями и выкриками, зовущими если не к топору, то уж определённо к разрушению, чему я сам был свидетель).

Члены СФТЮ – в абсолютном большинстве неквалифицированные рабочие-свази (любая маломальски квалифицированная работа выполняется здесь более трудолюбивыми и миролюбивыми, более сообразительными и более шустрыми мозамбиканцами – жестянщики, механики, слесари, строители) – конечно же нуждаются и в лучших условиях труда, и в повышении зарплаты, и много ещё в чём.

И существующая политическая система, конечно же, вороватая: воруют прямо и косвенно (через взятки от местных и иностранных компаний).

И собранный каким-то смешным образом парламент занимается обсуждением не менее смешных (для нас!) вопросов, а именно: «Член парламента Шонгве заявил, что запрещение министрам брать с собой в зарубежные поездки жён (множественное число!) способствует развитию содомии и лесбиянства.» А что? Ничуть не менее актуальная проблема для свази, нежели для американцев проблема признания прав гомосексуалистов.

У кого что болит…

… На каком-то этапе моего пребывания в Свазиленде я стал обращать внимание на появление в газетёнке серии публикаций злобного характера против нашего миссионерского госпиталя. Чёткая постоянность как в периодичности, так и в негативном характере публикаций не оставляла сомнений в организованном характере акции. Особых поводов к подобным нападкам госпиталь не давал, поэтому журналисты пользовались слухами, печатали полуправду, а то и откровенную ложь.

Почему таким вниманием пользовался только наш RFM-Hospital? Есть же и другие государственные и миссионерские, частные госпитали и клиники…

Потом выяснилось, что у кого-то в правительстве есть идея построить в городе Манзине новый модерновый госпиталь. Идея-то хороша, а есть ли на это деньги у страны с коренным населением в 1 млн человек?

Новый госпиталь! Это же заказ для частной строительной компании – кто пробьёт идею через парламент, тот получит хороший гешефт от компании! Кроме того, новый госпиталь – это же новые посты для чёрных чиновников!

Откопали, наконец-то, газетчики нечто существенное в деятельности нашего госпиталя.

Наш госпиталь – частное предприятие, принадлежащее церкви Назарен, которая подрядилась у государства Свазиленд за определённую сумму лечить всех, кто придёт за помощью.

Началось это всё ещё в эпоху колониализма. Затем предыдущий король автоматически продлил это соглашение с церковью.

Нынешний Председатель Совета Попечителей доктор Хаинд – сын основателя госпиталя доктора Самуэля Хаинда, чьим именем названа улица, на которой стоит наш госпиталь, – был министром здравоохранения Свазиленда и горячо поддерживал госпиталь. После этого прошло несколько туров смен правительства – и ни у кого не вызвала сомнений законность финансирования госпиталя. Вдруг объявили: никакого соглашения между правительством и госпиталем нет, госпиталь не отчитывается перед правительством, они тратят деньги не поймёшь куда и вообще – воруют!

Кинулись искать бумаги – договор, контракт, соглашение. Ничего нет – более 50 лет госпиталь и правительство работали (и как показало последующее расследование – работали без малейших финансовых нарушений, не говоря уж о каких-то злоупотреблениях!) без всяких бумаг, на основе чисто «джентльменского соглашения». Моему совковому уму это было просто недостижимо!

Церковь постоянно подпитывала госпиталь подношениями из США: небольшие партии лекарств, оборудование, техника и т. д. Пусть иногда и не новое, но всё-таки годное для работы на какой-то срок. И врачи американские постоянно наезжали для бесплатной работы – на пару недель, на один-два месяца… и студенты. И все эти люди даже платили за своё проживание и питание в госпитале. И так было все 50 лет! Во сколько это можно оценить?

А постоянный врачебный персонал и часть мед. сестёр – в основном американцы-миссионеры – вплоть до моего приезда в декабре 1992 года оплачивался Международной церковью Назарен.

Деньги, получаемые с государства свазей, шли на поддержку госпиталя, его технического и медицинского оборудования, на питание больных, на покупку медикаментов, содержание 5 клиник в сельской местности (клиника – по российским меркам представляет собой не более, нежели фельдшерско – акушерский пункт) и Медицинский колледж, готовящий медицинских сестёр для страны.

Следует отметить, что демонстрацией признания Медицинским Советом ЮАР высокого уровня медицинской помощи в нашем госпитале является занесение его в список госпиталей региона, стаж работы в котором засчитывается Реджистрарам по хирургии и акушерству и гинекологии в пятилетнем курсе их обучения.

Мед. сестёр, выпущенных Сестринским колледжем нашего госпиталя, с большой охотой берут на работу в государственных и частных госпиталях ЮАР (в свою очередь сёстры ЮАР высоко котируются в Англии, Саудовской Аравии и Арабских Эмиратах).

В один прекрасный день в ноябре 1996 года новый министр здравоохранения Свазиленда (четвёртый за время моего пребывания в стране) распорядился приостановить финансирование госпиталя (а заодно – и всех других миссионерских госпиталей в стране) и установить расследование финансовой деятельности администрации. Моментально прервались все связи госпиталя с компаниями – поставщиками медикаментов, перевязочных средств и оборудования. Администрация госпиталя объявила через средства массовой информации, что госпиталь вынужден ограничить свою деятельность оказанием только экстренной помощи: все больные, которые могут добраться без угрозы для их жизни до столицы страны Мбабане, где должны обращаться за медицинской помощью в государственный госпиталь.

Через пару недель министр здравоохранения объявила, что финансирование госпиталя восстановлено. Но это было полу-правдой: нам дали денег только на выплату основного оклада и затрат на минимальные нужды госпиталя.

Для врачей эта «полу-правда» состояла в том, что не было оплаты дежурств (а это половина нашей месячной «получки»), не было положенных в конце двухлетнего контракта билетов на Родину и не было выплаты «пенсионных» – 30 % от основной зарплаты за два года. Для многий врачей это означало крушение многих планов – в первую очередь оплаты учёбы детей.

Врачи собрались на митинг. Постановили написать письмо к администрации: «Что нам делать? Мы не можем в таких условиях НОРМАЛЬНО ВЫПОЛНЯТЬ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ. Просим вас решить эту проблему в течение двух дней.»

Администрация расценила такое наше обращение как угрозу забастовкой.

(Интересная постановка вопроса: Когда администрация приостановила деятельность госпиталя, это забастовкой не называли. А такое же решение коллектива врачей – забастовка!)

Доктор Хикл, «главный врач» сказал:

– Я душой – с вами. Не для протокола: Решение Совета Попечителей о сокращении активности госпиталя в связи с прекращением финансирования принималось по моей рекомендации. И я вообще не понимаю, почему в моё отсутствие Совет Попечителей принял решение возобновить деятельность госпиталя в полном объёме при явном отсутствии со стороны правительства восстановления финансирования госпиталя в полном объёме. По долгу службы я не могу вас поддержать. И вы должны начать работу: вы все – иностранцы, у вас будут неприятности – с продлением «рабочей визы», получением в Мед. Совете страны “Good Standing Certificate” (своего рода «характеристика с предыдущего места работы», необходимая для перехода на новое место работы).

Я посоветовал коллегам начать работу:

– Никто из верхов в этой стране и не почесался от того, что по капризу министра здравоохранения крупнейший госпиталь в стране уже три месяца не работает нормально. Страдают неимущие свази, страдает персонал госпиталя, но не члены правительства – они, при нужде, едут лечиться к частным врачам или в ЮАР. В такой ситуации попытки давления на правительство бесполезны – мы проиграем! Пошли работать и молить Бога, чтобы всё это поскорей закончилось.

Комиссия закончила работу, а денег нам и по сей день (февраль 1997 года) полностью не выплатили. Надежда на то, что новый финансовый год в этой части Африки начинается с 1-го апреля и деньги все-таки будут.

Хиклу я сказал:

– После опубликования данных о ежегодном дефиците бюджета в 150 000 000 рандов я понял, что вся это возня с госпиталем – просто трюк. Они всегда начинают воровать из бюджета образования и здравоохранения… во всех странах… и не только Африке.

Они инспирировали забастовку учителей на два месяца, а потом объявили: оплаты за время забастовки не будет! Не трудно подсчитать их экономию: даже на 1000 учителей Свазиленда с окладом в 3 000 рандов за два месяца это составит 6 000 000 рандов.

Они инспирировали приостановку финансирования миссионерских госпиталей, а потом пошли на его только частичное восстановление (примерно в объёме 30 %)» на пять месяцев. Очень нетрудно подсчитать: только на нашем госпитале они сэкономили 5 000 000 рандов.

Dr’s Slava “Good Bye” – Прощание со Свазилендом

…Для меня получение «пенсионных» и «авиационных» денег по окончании второго контракта с госпиталем было архи-важно – подоспел срок уплаты за учёбу сына в университете Кейптауна. Мне удалось объяснить доктору Хиклу мои трудности, а тому удалось уговорить бухгалтера наскрести для меня минимально требуемую мне сумму – остальные деньги мне обещали выплатить в ближайшие 3–6 месяцев.

Не могу сказать, что меня это очень радовало, но мне не хотелось омрачать своего прощания со Свазилендом, с миссионерским госпиталем.

Когда-то я мечтал перед отъездом из Свазиленда устроить прощальный вечер, но сейчас денег не было, и «пати» не состоялось.

В день прилёта в ЮАР моей жены с сыном и дочерью в августе 1993 нас приютил на ночь в своём доме в Йоханнесбурге пастор церкви Назарен в Манзини. У этих людей мы останавливались ещё раз по пути на отдых в Кейптаун в ноябре 1993. Да и позже у нас с ними были чудесные отношения. В мыслях я давал себе обещание сделать хороший денежный взнос в церковную кассу, но в связи с упомянутыми финансовыми трудностями я решил просто сказать несколько слов в последнее воскресенье на утренней службе.

Я просидел над обдумыванием моей прощальной речи весь вечер… Было ясно, что уже давно уехали те американские врачи, которые приняли меня на работу в госпиталь и сердечно помогали мне в самые позорные первые месяцы моей деятельности здесь… Медсёстры, которые натерпелись от меня за без малого пять лет совместной работы, не ходят в нашу церковь… Для кого говорить то?

«Для меня самого! – решил я – Я не буду уважать себя, если просто уеду тихой сапой… Церковь, как минимум, помогла мне войти в английский язык…»

Привожу ниже текст моего выступления на уровне моего знания английского того времени.

Dr's Slava “Good Bye”

“Living Water Church”

Sunday Morning service

(16 March 1997)

Good morning! – Доброе утро!

Before to invite you to pray with me I would like to tell you that I felt in love with Africa since my first arrival in Niger 22 years ago.

Прежде чем пригласить вас присоединиться к моей молитве я хочу вам сказать, что я влюбился в Африку с момента моего первого прибытия в Нигер 22 года назад.

It looks like this love was mutual because in difficult times for me African land – land of Swazis' gave me a shelter to stay and a job to gain bread. In land of Africa my son was born, on this land all my three children started their education.

Похоже, что эта любовь была взаимной, потому что в трудные для меня времена африканская земля дала мне убежище для жилья и возможность зарабатывать на хлеб. На африканской земле родился мой сын, на этой земле все трое моих детей начинали образование.

This is why my first pray about Africa, about Swaziland. Let's pray.

I'm going to pray in Russian and everyone of you can joint my pray in his mother language.

Поэтому моя первая молитва – об Африке, о Свазиленде. Давайте помолимся.

Я буду молиться по-русски, а каждый из вас может присоединиться к моей молитве на своем родном языке.

Отец наш небесный, спасибо тебе за то, что ты дал нам сегодня вновь увидеть свет твой, благодарим тебя за хлеб насущный, который ты даёшь нам.

Воздаём тебе благодарность, Господи, что ты привёл нас в этот чудесный край Земли – африканскую землю, где в тяжкий час испытаний мы нашли для себя приют и работу.

Спасибо тебе, Боже, что на благословенной тобою земле свази ты привёл нас в один из твоих храмов, где мы смогли с международному братству, творящих славу тебе.

СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ!

ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЁ, БОЖЕ!

БЛАГОСЛОВИ, БОЖЕ, ЗЕМЛЮ АФРИКАНСКУЮ!

БЛАГОСЛОВИ, БОЖЕ, АФРИКАНСКОЕ КОРОЛЕВСТВО СВАЗИЛЕНД!

НКОЗИ, СИКИЛЕЛА АФРИКА! НКОЗИ, СИКЕЛЕЛА СВАЗИЛЕНД!

In Jesus name we pray, amen!

В настоящий момент это мой долг русского хирурга рассказать вам историю другого русского хирурга, великого русского хирурга.

At the moment it is my duty of a Russian surgeon to tell you the story about another Russian Surgeon, a great Russian Surgeon.

Тотчас после коммунистической революции в России, когда коммунисты убили русского императора и расстреляли тысячи священнослужителей Русской Православной Церкви, русский хирург по имени Войно-Ясинецкий решил принять на себя сан епископа.

Just after the Communist Revolution in Russia when the communists murdered the Russian Emperor and killed thousands priests of Russian Orthodox Church a Russian Surgeon whose name was Voyno-Yasenetsky decided to accept the post of a bishop.

Представьте величие его акта в атмосфере коммунистического террора.

Imagine how great was this his act in the atmosphere of the communist terror.

Он прибил икону на стене операционной и сказал: «Если власти снимут икону, я не войду в операционную.»

He put an icon on the wall of the operation theater an said: “If the authority remove the icon I will not come in!”

Этот героический человек был арестован и провел многие годы в лагерях и тюрьмах.

This heroic man was arrested and spend many years in concentration camps and prisons.

И сейчас, зная эту историю, вы поймёте, что только несколько лет назад я даже и представить себе не мог на этом месте – кафедре пастора протестантской церкви в Африке – и смотреть в лица людей с различных уголков земли.

And now after having this story you can understand that only a few years ago I could not even imagine to be on this place – in the chair of a pastor of a protestant church in Africa – and to look into the faces of the people from different corners of the world.

Но сейчас я могу это делать и я делаю это, и я нахожу как прекрасны вы христиане Африки (Свазиленда, Южной Африки, Мозамбика, Замбии, Нигерии, Заира, Уганды, Эфиопии), христиане Европы, Азии, Америки, Австралии и даже Новой Зеландии!

But now I may do, I am doing it and I am finding how beautiful you are Christian people of Africa (from Swaziland, South Africa, Mozambique, Zambia, Nigeria, Zaire, Uganda, Ethiopia), Christian of Europe, Asia, America, Australia and even New Zealand!

Сана бонане!

Гуд монинг!

Хуе море!

Бон диа!

Бон жур!

Добое утро!

Я приветствую вас именем Господа нашего Иисуса Христа! –

I am greeting you in the name of our Lord – Jesus Christ!

Вам нужно чудо?

Do you need a miracle?

Не ходите в поисках чуда далеко: чудо здесь, в этом храме, где мы все вместе – люди различных рас, культур и языков – связаны Любовью Господа нашего.

Don't look for a miracle far away: we have got a miracle here, in this church where we are together – people of different races, cultures and languages – bound with Love by our Lord.

Знаете, я формировался в очень политизированном обществе и меня учили быть борцом классовой борьбы.

You know, I was formed in very political society and I was taught to be a fighter in a class struggle.

Прежде чем разрешить мне выехать из Москвы в Нигер, а позже в Анголу меня проверяли, насколько я силен в этой проклятой классовой борьбе.

Before I was allowed to leave Moscow for Niger and later for Angola they tested me how I was strong as a fighter in this bloody struggle.

Люди моего возраста были свидетелями того, как человечество 20-го века преодолело влияние анти-христианских теорий фашизма и коммунизма, базирующихся на расовой ненависти и кровавой классовой борьбе между народами.

The people of my age, we have been a witnesses how the mankind of 20^thcentury has overcome influence of anti-Christian theories of Fascism and Communism which are based on racial hatred and bloody class struggle between people.

Сотни миллионов людей были убиты прежде, чем человечество убедилось в том, что невозможно построить правый мир на крови.

Hundreds millions people were killed before the mankind was insured that it is impossible to build a right world on the blood.

Какое лекарство может очистить ту часть человечества, которая уцелела в кровавой классовой борьбе? – Нет такого лекарства, ничего нет… только кровь Христа.

What remedy may clean another part of the mankind which survived in this bloody struggle? – There is no remedy, nothing… but the blood of Jesus.

Именно поэтому на меня большое впечатление произвел гимн со словами «… только кровь Христа…».

This is why I was very impressed when I had heard the hymn containing the words “only blood of Jesus”.

В мой самый последний день в храме «Живая Вода» я был бы счастлив услышать два гимна: «Свяжи нас вместе» и «Только кровь Христа».

In my last day in the “Living Water” church I would be happy to hear two hymns: “Bind us together, Lord ” and ”Only blood of Jesus”.

Спасибо, да благословит вас Бог!

Thank you and God bless you.

1. Bind us together, Lord!

Bind us together

With cord that cannot be broken.

Свяжи нас вместе, Боже!

Свяжи нас вместе

Узами, что не порвать.

Bind us together, Lord!

Bind us together

Bind us together with Love.

Свяжи нас вместе, Боже!

Свяжи нас вместе,

Свяжи нас Своей Любовью!

2. What can wash away my sin? —

Nothing but the blood of Jesus.

Что может смыть с меня мой грех?

Ничто, лишь кровь Христа!

What can make me whole again? —

Nothing but the blood of Jesus…

Что даст мне сил воспрянуть вновь?

Ничто, лишь кровь Христа…

Если завершить рассказ об этом волнующем событии просто фразой «Я сошёл с пасторского мостка под пение упомянутых гимнов», это было бы неправдой. А полная правда в том, что несмотря на мою предварительную, довольно хладнокровную, работу над составлением моего церковного выступления, я так расчувствовался, что слёзы сначала стали просто душить меня и не давали мне говорить, а потом они просто хлынули ручьём. Еле-еле я дошёл до места в моём «спиче», где молитва должна была быть произнесена по-русски. Тут я попросил мою Татьяну, стоявшую рядом, прочитать молитву. Жена оказалась эмоционально более устойчивой и спокойно справилась с текстом.

… Через два часа мы уже пересекли границу между Свазилендом и Южной Африкой и рулили по крутой горной дороге по направлению к столице Северного Трансвааля городу Питерсбургу, где я получил место в хирургическом отделении после успешной сдачи экзаменов в Медицинском Совете ЮАР.