Читать книгу Пылинки - Вячеслав Харченко - Страница 5

Чемодан

У меня самый уродливый чемодан для авиаперелётов. Придя в магазин, я специально такой выбрал. С цветочками. Бордово-серо-салатовый. Какой-то вызывающе отталкивающий. Его явно делала какая-то старая, скрюченная китаянка на полуподвальной фабрике в Шанхае. Зато теперь, когда я стою около ленты выдачи багажа в Домодедово, я точно знаю, что никто его не перепутает, никто его не схватит из этого потока чёрных и красных, сияющих, лоснящихся красавчиков американского, немецкого и итальянского разлива.

Письма

Послал обычные письма трём разным адресатам. Все три письма через три дня вернулись в мой почтовый ящик. Удивился совпадению. Но я человек упорный. Снова послал три письма трём разным адресатам. Снова они вернулись. Расстроился. Показалось, что мир схлопнулся, и в нём остался я один. Даже не Робинзон Крузо на необитаемом острове, а один я на всей планете Земля. Пошёл на почту разбираться. Оказывается, теперь адрес получателя пишут в правом нижнем углу, а не в верхнем левом углу, как в детстве. Я слал письма сам себе.

Три месяца

Однажды я лежал на диване три месяца. Сейчас бы сказали, что у меня была лёгкая депрессия. Но тогда, двадцать пять лет назад, когда жизнь была неспешна, размеренна, распланирована, бестелефонна и бесфейсбучна, мне показалось, что я просто три месяца размышлял о тайнах бытия.

Плеер

В метро сидящая девушка закрыла глаза, слушает плеер. Покачивает в такт головой, что-то нашёптывает. Ничего особенного, девушка как девушка. И вдруг она открыла глаза. Глубокие, синие-синие, душевные и умные. И сразу девушка засияла. А с закрытыми глазами совсем не то. Потом она встала и пошла к выходу. Она была выше поручней, выше дверей, её голова почти упиралась в потолок. «Какая высокая и прекрасная девушка», – подумал я.

Пятигорск

В Пятигорске культ Лермонтова, что и логично. Здесь его отправили в последний путь, начистили сапоги, здесь поправили фуражку, здесь поцеловали в лоб, здесь выстрелили в сердце (на самом деле, куда точно, не помню). Везде памятные доски, музеи, портреты и цитаты. Но наряду с Лермонтовым в Пятигорске ценят и Мартынова. Здесь он почистил пистолет, прицелился в поэта, здесь в поэта выстрелил. Везде памятные доски и музеи. Смерть, время и потомки примирили соперников.

Записная книжка

Залез в записную книжку и нашёл одиноко стоящее слово «очки». Что я хотел написать? О чём поведать миру? Может, о том, как в аэропорту Тольятти у меня упали очки под ленту и я вызывал охранника? Или как на собеседовании нового сотрудника у меня выпала линза, и я осматривал вновь прибывшего человека через монокль? Или как во Владивостоке очки упали на дно Японского моря, и их доставал взвод водолазов? Долго думал. Вспомнил. Это запись о том, что надо заказать новые очки любимой жене.

Официант

Настоящий официант – это псих, который не может себя контролировать. Я сидел в ресторане и пил вино. Стоило мне сделать глоток, как подбегал официант и доливал мне вина в бокал. Из-за этого я не мог контролировать, сколько выпил. А если я себя не контролирую, то это может закончиться плачевно для общественности.

Я подозвал официанта и попросил не доливать мне вина, но он всё равно это делал. Его руки дрожали, по лицу тёк пот, веки подёргивались, но он всё равно, несмотря на мои протесты, подливал и подливал вино в мой бокал.

И тогда я подумал: «Это настоящий хороший, мужественный официант. Под угрозой мордобоя он всё равно исполняет свой долг».

Моль

Я устал бороться с молью. Сегодня пошёл на хоккей в осенних ботинках и замёрз. Прибежал домой и стал судорожно искать зимние ботинки. Нашёл, залез. Всю овчину сожрала моль, плюя на нафталин. Были ботинки зимние – стали осенние.

P.S. Кстати, почему моль не ест шерсть кота?

Антон

Сидели с Антоном в «Шоколаднице», пили кофе, просто беседовали: дети, жёны, рыбалка, хоккей. И вдруг он говорит:

– Знаешь, Слав, я лузер.

Я опешил. Вообще-то у Антона фирма. Он ремонтирует автомобили, много не имеет, но после налогов, взяток и зарплаты слесарям тысяч триста остаётся.

– Слушай, – говорю, – мы вроде ничего крепкого не пили, чего тебя понесло?

– Да вот сходил на бизнес-тренинг. Сказали, если не ездишь на «лексусе», не хочешь дохода миллион в месяц и жить в Нью-Йорке, то ты лузер.

Я оглянулся по сторонам. За соседним столиком сидели хипстеры и копались в смартфонах. Удивительно красивая девушка, сидевшая наискосок, подводила губы. Мне захотелось обнять Антона. Всё-таки я его знаю тридцать лет.

– И что?

– Понимаешь, мне нравится моя жизнь, но теперь какая-то заноза засела. Будто я что-то должен, но делать этого не хочется. Меня мама в детстве так в хор отправляла. Я ей – хочу на станцию юного техника, а она мне – Антоша, в хор.

– Антон, жизнь – это жизнь, мир – это мир, люди – это люди, ты – это ты, к чему этот бред.

Потом мы допили кофе и разошлись. Через год узнал, что Антон продал квартиру, фирму, развёлся с женой, оставил детей и уехал в Австралию.

Прислал фото: кенгуру, эвкалипты, утконосы и Антоша – разносчик пиццы в жёлтой бейсболке с логотипом.

Футбол

По телевизору – футбол. Наши выигрывают. Вечер тёмный и длинный, завтра на работу. Кот лежит в ногах и грустит, наверное, потому что днём остаётся один в пустой квартире. Когда он смотрит в окно на тёмное небо, белый снег и скользкий лёд, то вспоминает жаркое лето, зелёную травку на даче, серых мышей и ядовитых змей. Сейчас он глядит в одну точку, даже не закрыл глаза. Я пытаюсь его расшевелить ногой, но кот даже не царапается и не двигается. Мне кажется, здесь так было всегда. Со второй половины ноября и вплоть до конца апреля жизнь замирала. Общественность в окружении котов и собак на полгода цепенела около печи, роль которой сейчас исполняет компьютер или телевизор.

Никто ничего не писал, ни о чём не думал и даже не рассуждал на отвлечённые темы. Бездумно, как мой кот, человек сидел и наблюдал, как огонь в печке облизывает дрова, и поглощал гречневую кашу с растительным маслом.

Счётчик

«Мосэнергосбыт» требует сменить счётчик. Каждый месяц присылает письмо. Мне кажется, счётчик надо менять, если на нем 999999. Тогда понятно: узнать расход невозможно. Но у меня 712456. Зачем менять?

Сегодня получил от «Мосэнергосбыта» новое письмо. Они требовали сменить проводку. «Проводка-разводка», – подумал я. Проводка у меня стала гореть ещё в 1998 году. Приехала мама, а у неё такое биополе, что взрывались лампы, плафоны и горели провода. Купил самый толстый кабель. Опять привёл маму с биополем, провода выдержали, а тут, значит, «Мосэнергосбыт» – проверьте проводку. Разводчики. Уже не знают, на чём поживиться.

Добытчик

Прихожу с работы и на правах главного добытчика говорю коту:

– Ну-ка, поработай котом.

Кот в начале ничего не понимает, но потом лениво и нехотя подходит ко мне, начинает тереться, подставляет брюхо, мурчит.

– Не верю! – кричу я, как Станиславский.

Кот обижается и уходит обратно на батарею.

– Не мучай кота, – возмущается жена.

Тупишь

Иногда сидишь и тупишь, а иногда порхаешь, как птичка, работа кипит и спорится. И вот сидишь и думаешь, что, наверное, когда порхаешь, как птичка, в тебе вырабатывается гормон или какое-нибудь химическое вещество. И вот сидишь, тупишь и просишь небо: «Выработайся, выработайся». Но он не вырабатывается, и ты тупишь. Начинаешь просто копаться, – тут копаться, там копаться, – что-то писать, что-то подкручивать, и вот (о небо!) гормон вдруг вырабатывается, и ты паришь, как птичка. Сердце поёт.

Девушка в маршрутке

Девушка в маршрутке играет в шарики. Звонок:

– Здравствуйте, Лёля.

– Здравствуйте, Никифор Спиридонович.

– Вы на месте?

– Да.

– Вы сделали пропуска Мусумбе Заири и Саиду иль Баири?

– Да, Никифор Спиридонович.

Трубку злобно бросают.

До бизнес-центра ещё ехать пятнадцать минут. Девушка-врушка бросает игру в шарики и начинает судорожно звонить на охрану.

Вечером опять едем с девушкой-врушкой. Звонок:

– Лёля, вы на месте? Вы направили счета-фактуры мне на подпись?

– Да, конечно, Никифор Спиридонович, – кричит девушка-врушка, бросает игру в шарики и начинает куда-то судорожно звонить.

Бедные зимбабвийские бизнесмены Мусумбе и Саид сидят без вологодской свинины.

Федя Булкин

Зачитался «Федей Булкиным» Саши Николаенко. Синяя маршрутка проехала весь район Люблино и остановилась на конечной. Все пассажиры вышли, а я сидел и читал последний роман Саши. Маленький мальчик боролся с богом. Водитель почему-то ничего не сказал с переднего сиденья, а прошёл в салон и склонился надо мной. Какое-то время мы читали Сашу вместе. Потом водитель кашлянул и со среднеазиатским акцентом произнёс: «Извините, конечная». Я поднял глаза и всмотрелся в его смуглое лицо. В это время Федя Булкин скорбел над кошкой. Мне было жаль и кошку, и Федю, и его бабушку. «Извините», – ответил я и вышел из маршрутки. Она дала по газам и уехала в темноту. Я не мог понять, зачем я вышел из маршрутки, потому что всё равно теперь надо три остановки возвращаться пешком.

Двери

Есть предательские двери. Дверь медленно, медленно закрывается. Ты медленно, медленно идёшь. Дверь медленно, медленно закрывается. Ты медленно, медленно идёшь. И вдруг за два шага дверь стремительно ускоряется. Ты делаешь резкое движение, прыжок, тянешь руку, но не успеваешь. Дверь насмешливо захлопывается. О боги.

Привет

– Привет, – пишет мне робот, красивая, рыжая женщина лет тридцати.

– Привет, – отвечаю я.

– Поговори со мной, – пишет робот.

– Не могу, – отвечаю я. – Арбайтен.

– Где ты работаешь? Пойдём в ресторан?

– Не могу, – отвечаю я, – аврайтен.

А сам думаю: «Хорошо бы сходить с роботом на хоккей».

– Жаль, – отвечает робот. – Может, в кино?

– Нет, нет, работа.

– Жаль, – отвечает робот.

– Жаль, – пишу я роботу.

Мобильный телефон

По платформе идёт женщина и смотрит в мобильный телефон. Парень бежит к отходящему вагону, не успевает, задевает локоть женщины. Мобильный телефон предательски падает на мраморную плитку. Экран вдребезги. Женщина с ужасом смотрит на айфон. Возможно, это подарок мужа или любимого. Парень подходит к ней, встает рядом и тоже с ужасом смотрит на разбитый телефон. Женщина медленно переводит взгляд с телефона на парня. Она не кричит, не истерит, не ругается. Она молчит. Потом вдруг, поправив причёску и облизав накрашенные губы, произносит:

– А теперь назовите причину, почему нельзя было подождать сорок пять секунд.

Парень молчит, он не знает, что ответить. Он тоже расстроен.

Баранина

Коту вчера дали баранины. Мы сами баранину едим раз в год, а тут чего-то захотелось. Пока Лена разделывала мясо, кот бился в истерике. Долго думали, потом решили дать коту немножко. Съел влёт, дали ещё, чуть побольше. Кот снова съел и потребовал новой порции, но мы зажлобились. Однако даже того, что мы дали коту, ему хватило. Он вылизал миску, залез ко мне на брюхо и уснул. Я никогда не видел кота таким умиротворённым и благодарным. Я мог его поднять за ухо, или за ус, или за хвост, он всё равно источал елей. Лена сказала, что кота надо почаще баловать, а мне показалось, что нельзя вводить это в привычку.

Кино

Моя холодность к кино стала вопиющей. Я не помню, когда последний раз смотрел фильм. Я это списываю на то, что в кино на первое место ставлю работу оператора. Мне неважен ни сюжет, ни режиссёрские находки, ни замечательная игра актёров. Была бы необычная и привлекательная картинка. Да ещё бы без кровищи и мордобоя. Я самый жалкий и никчёмный потребитель кино.

Реснички

Звонит мне приятель и говорит:

– Ты о чём опять написал?

– О ресничке, – отвечаю.

– Твою мать, тебе сколько лет?

– Сорок восемь, – говорю.

– Твою мать, тебе сорок восемь лет, а ты пишешь о ресничках, травинках, котиках!

– А о чём надо писать?

– О стране пиши, о скрепах, или власти продажной, или коррупции!

– Слушай, – говорю, – у меня про травинки лучше получается, ты уверен, что надо писать о скрепах?

– Уверен, – отвечает и бросил трубку.

Долго сидел у окна, гладил кота, горевал. Пойду писать, что ли, о коррупции.

Ресницы

Еду в маршрутке с работы, а рядом девушка прекрасная с длинными, длинными ресницами. Хлоп-хлоп ресницами, и я лечу. Хлоп-хлоп ресницами, и я лечу. Даже от «Фейсбука» отвлёкся, от подборки стихов Жени Никитина. А мне говорят:

– Так приклеены.

– Что, – спрашиваю, – приклеены?

– Ресницы, – говорят, – приклеены.

– А зачем их клеить? – спрашиваю.

– Ну чтобы красиво было, чтобы ты из «Фейсбука» вылез.

«Боже ж мой, – думаю, – боже ж мой».