Читать книгу Ядерная осень - Вячеслав Хватов - Страница 16

Шедшая впереди колонны ИМР-6М[9], поведя пулеметами, остановилась, дожидаясь БМПТ-3[10], в которой Волохов, приникший к тепловизору, внимательно изучал окрестности.

Теперь впереди шла инженерная машина разграждения с двумя мощными ножами-тралами. За ней БМПТ-3. За то, что она была напичкана ракетно-гранатометно-пулеметными комплексами, ее называли комбайном по убийству живой силы, или «Терминатор-4».

Потом шла уцелевшая БМП-4[11]. На пересеченной местности и в городской черте колонна останавливалась, и вперед выдвигалась пешая разведгруппа. Четверо из оставшихся шестнадцати человек уже побывали в разведке, и с учетом того, что местность была все еще сильно заражена, а нетадон можно колоть только раз в два месяца, скоро пешая «прогулочка» предстояла и ему. А ведь еще нужно сделать вылазку за соляркой – бээмпэшка с топливом накрылась медным тазом, и оставшегося им хватит километров на четыреста пятьдесят.

Они изменили тактику, после того как потеряли две единицы бронетехники из пяти. Дорого обошлась им самоуверенность. Уже через десять километров от Белорецка, возле Азикеево, они были обстреляны неизвестными из легкого стрелкового оружия. Потом мост через малый Инзер взлетел на воздух, увлекая за собой «Т-95»[12]. А БМП-4 сгорела перед Кулмасом. Два эрпэгэшника, засевшие в придорожных развалинах, были сметены термитными гранатами с обоих комплексов волоховского БМПТ-3. Но потерять десять процентов личного состава и почти половину бронетехники уже через сто пятьдесят километров от Убежища, было немыслимо. Они были готовы к чему угодно, но такое… Волохов был подавлен. Причем не столько тем, что потерял технику и людей, сколько тем, что он увидел за пределами Убежища. Нет, конечно, он не ожидал увидеть безоблачное синее небо над сверкающими белизной домиками, разбросанными тут и там, среди изумрудных полей. Нет, все как по учебнику: шквальный ветер гнал низкие свинцовые облака, роняющие кислотно-фонящий снего-дождь на мутные потоки рек и ощетинившиеся обвяленными штырями берез рощи. Косяки бумажного мусора и какого-то обгоревшего тряпья кочевали не только на юг, а запеченные прямо на грядках и ветках плоды так никогда и не будут сняты. Другой урожай собирала «ядерная осень», пройдясь световым, ударным, тепловым и нейтронным гребешками своей дьявольской жнейки. Это те, кого не коснулась эта страшная «жатва», кого в первые дни не «окучила» в подвалах ударная волна, не сожгла, как дачники сжигают сорную траву, световая, не «скосили» нейтроны и гамма-лучи, продолжали «молотить» друг друга своими «молотилками» разного калибра, подсекать друг друга «серпами» кинжалов, финок и кортиков, за кусок незараженного хлеба, за глоток чистой воды, за место под «солнцем» аварийной лампочки бункера. Но и большинство из них, не задумываясь об этом, «зрели», подобно дарам природы поздних сортов, чтобы потом, через недели или месяцы, все равно, корчась в судорогах лучевой болезни, упасть к ногам этой «ядерной осени».

Принявший на себя всю ту ненависть «уцелевших» за месяц, минувший с ТОГО МОМЕНТА, Волохов никак не мог отмахнуться от стоявшего перед глазами видения: тощие, с бледной, покрытой язвами кожей, в клочьях, бывших когда-то летней, одежды, с воспаленными красными глазами люди копошатся в развалинах и, как по команде, обернувшись на урчание их моторов, начинают швырять в колонну камнями, изрыгая неслышные бойцам проклятия. А одна женщина с растрепанными волосами, подняв высоко над головой мертвое тело годовалого ребенка, бросает его на броню волоховского БМПТ.