Читать книгу Город - Вячеслав Киктенко - Страница 7

Земля забывает своих детей,

Земля забывает…

Волчицей

меж звездных

глухих пропастей

Земля завывает.

Крутясь по орбите,

юля дотемна,

За солнцем несется,

А в спину —

хохочет, оскалясь,

Луна,

Луна —

Волчье солнце.

И крутится вечное веретено,

Земля изнывает,

Покуда два солнца —

одно на одно

Не наплывает.

Тогда в темноте умолкает земля,

Все чада земного,

Покуда светило,

лучом шевеля,

Не выплывет снова.

Соитье двух солнц

зачинает в земле

Огонь и броженье,

И – в темной утробе,

в подпочвенной мгле —

Движенье, движенье.

Земля начинает трясти города,

Станицы волнует.

Ее понимают, живую —

беда

Живых не минует.

Она – в забытьи,

не ответчик она

За горе земное…

Спит солнце,

и воды уводит луна

От темного зноя.

Понурились горы,

Осело жилье —

Она это знает,

Глядит виновато —

Все дети ее!..

…земля вспоминает.

****

«…Наблюдательный ум человека, его энергия, гений творчества, покоряющий стихийные силы природы, уже теперь вселяют надежду, что стихийная сила землетрясений

не страшна грандиозным постройкам человека…»

Архитектор Андрей Павлович Зенков.

«Семиреченские областные ведомости». 1911 г.

Словно столкнуть хотела

Букашку, или шмеля…

Что, инородное тело,

Мой город тебе,

Земля?

Жалко травы осоки?

Горных хребтов кривых?

Что, выбирает соки

Город из кладовых?

Или и впрямь случайно

Жителей потрясла,

Думаешь не печально? —

Город без Ремесла,

Без городского движенья,

Встреч, расставаний, ссор,

Без медленного постиженья

Прилавков,

Предгорий,

Гор?

Казалось бы, требуют малость —

К земле поприжать бока.

А город – приподнимался,

На цыпочки,

В облака!

Словно на выезд визу

Вручали наперебой:

Землетрясенье – снизу,

Сверху – ледник голубой,

Мол, откатись в долину,

Ведомо, мол, давно,

Мол, утвердить исполину

Камень не суждено,

Что тебе горные звенья,

Брось ты Сизифов труд,

Упорство твое да терпенье

Гору не перетрут…

***

«…Если бы строительная техника была бессильна, то вопрос о перенесении города был бы не праздный, а только противный. В настоящем же случае он и противный, и праздный,

и смешной…»

(Из ответа А. П. Зенкова на запрос верненских властей о перенесении

города к Илийску. 1911 г.)

– Это что ж, мил-друг, за диво

В мусульманских-то местах?

Храм стоит. Да сколь спесиво! —

Православный, при крестах, —

Не Блаженного ли Васьки

Дальний сродственник какой?..

Ишь, размалевали краски

«Окаянною рукой!..

– Э-э, так вы приезжий житель,

Ну, тогда вопрос толков.

Кто возвел?

А наш строитель,

Местный господин Зенков.

С ним, по правде, я не очень,

Но знаком не за глаза,

Рост, скажу вам, между прочим, —

Вас поболе в два раза!..

Ну, да вы сымайте китель,

Чай, с дороги, погляжу,

Хоть недавний тут служитель,

Что умею – обскажу.

Значит так – у нас тут место —

Не удержишь и в вожжах.

Земляное, что ли, тесто

В чреве бродит на дрожжах?

Словом, здесь народец тертый,

Крутануло карусель —

Год пошел, считай, четвертый,

Не очухались досель.

Строим вновь уж не из глины, —

Ненадежный матерьял…

Храм, по росту – самый длинный,

А – единый! – устоял.

Весь, как чурка, деревянный,

Ни гвоздя!

А вот, поди ж,

Пошатался будто пьяный,

Погрозил перстом – шалишь!

Знать, у неба не в опале…

– Значит, можно – в небеса?

Те, в один этаж, упали,

А собор – ну чудеса —

Устоял ведь, окаянный!

Деревянный? Не шутя?

– Деревянный,

Деревянный,

Без единого гвоздя!

– Без единого…

Суметь ли?

Хоть один, да есть, поди,

Вон, хотя б за дверью, в петле…

– Ты меня, слышь, не серди! —

Набредут со всего света,

Ровно ищут дураков…

Уж не ты ли строил это?..

– Я и есть, Андрей Зенков.

Сколь болтов здесь – и примерно

Утверждать, брат, не берусь,

Но основа, это верно, —

Деревянный – накрест – брус.

Уж прости, коль виноватый,

За лукавство не суди, —

Тянет он к себе, проклятый,

Хоть гулять не выходи.

Вот, старею, вероятно,

Только что зазря вздыхать,

Слово доброе приятно

И под старость услыхать.

Значит верят, а, приятель? —

Город здесь, а не бивак.

Ну а храм – тому ручатель

И свидетель, как-никак.

Знать – за дело попотели,

Значит – будут этажи.

Дезертировать хотели?

Врешь, почтенный, не спеши,

Впредь же будет неповадно,

Остолопы, дураки!..

Ну а рост мой…

Это ладно,

Были б зданья высоки.

***

…и «если в единый

планетоворот

втянулось и это:

Кружение сердца,

круженье ума,

кружение света,

И если случайно

затронут одну

из тысячей – нитку,

На стук позабытый

случайно ль в саду

откроют калитку?

И если все звуки – частицы его,

единого Звука,

Случайно ли в сердце откликнется стук

ответного стука?

Все связано в мире,

и сопряжено,

и тягой земною

Пронизано Сердце —

и дрогнет Земля,

и сердце заноет.

И если отчаявшись,

сердце в груди

заходит кругами,

Прислушайся только —

планета Земля

гудит под ногами.

Она начинает трясти города,

Станицы волнует,

Ее понимают, живую —

беда

живых не минует.

И ужас,

охватывающий сердца, —

единоутробен,

И что здесь начало —

понять до конца —

никто не способен,

И что здесь причиною —

сердце зашлось?

качнулась планета?

И это в единый планетоворот

Втянулось,

И это…

***

«…Я не боюсь за наш город, верю в то, что он украсится каменными, бетонными и другими долговечными строениями. При специальном устройстве фундаментов вполне допустима конструкция грандиозных по высоте до 30—40 этажей зданий».

(Архитектор Андрей Павлович Зенков.

«Семиреченские областные ведомости». 1911 г.)

Вот капля светит в облаке…

И капле

Свое воздай,

И звездам на заре,

И птицам, что под облаком озябли,

И облаку,

И камню на горе.

Все это мира маленькие дольки,

Они едины, лишь разобщены,

Они соединяются,

И только

Соединятся – разъединены.

Но ими живы – дерево над кручей,

И эти корни, полные добра,

Как живо море капелькой могучей

И осиянна облаком гора.

Ты здесь живешь,

Ты помнишь роковые

Раскаты недр на слышимой черте —

Приподымались ели вековые

Щетиною на каменном хребте.

Ты здесь живешь,

Ты помнишь продвиженье

Могучих, сытых льдин-материков,

Ты не забыл моренное броженье,

Проваленное в прорубях веков.

Но ясен свет под облаком полдневный,

Пока трамбует в недрах до поры

Весь этот гул корежащийся, гневный,

Гранитное терпение горы.

И эти дольки, капельки – горенье

Задуманного вечностью добра.

Ты им воздай свое благодаренье,

Они хранят твой город до утра.