Читать книгу Лунная Дева - Вячеслав Корнич - Страница 7

В этот день Татьяна ушла с работы немного раньше, чтобы успеть к открытию выставки Полянского. В своих кругах Валера был довольно известным художником, а некоторые авторитетные критики даже прочили ему большое будущее. Татьяне трудно было судить об этом, особым знатоком живописи она себя не считала, но некоторые работы Валеры ей по-настоящему нравились. В них чувствовалась жизнь, игра страстей, загадка и недосказанность. Валера не относил себя к сторонникам какого-то определённого стиля, в его картинах могло уместиться всё что угодно – от реализма до полной абстракции со всей её смысловой пестротой. И самое интересное было в том, что разные направления вполне комфортно уживалось вместе, даже дополняя друг друга. Он постоянно искал новые пути, по его словам – чтобы найти возможность совместить, на первый взгляд, несовместимые вещи и утончить грань между общепринятой реальностью и тем, что в неё не укладывалось. Собственно этим он и заинтриговал Татьяну, она тоже искала нехоженые тропинки в своём творчестве. И вообще Валера нравился ей как человек, с ним было интересно общаться, он много знал и к жизни относился без «штампов», как-то по-философски, что ли. Правда, он был немного себе на уме, но ярлыков по этому поводу на себе не носил, в творческой среде это всегда считалось нормальным. Волошина и сама этим грешила.

Дома Татьяна переоделась в своё единственное вечернее платье, которым пользовалась очень редко именно для таких случаев, привела себя в порядок и вызвала такси. От услуг Вадима она отказалась, хотя тот откровенно набивался в попутчики. К началу презентации она немного опоздала и чтобы не привлекать к себе внимания, незаметно смешалась с приглашёнными на выставку людьми. Пока виновник торжества в окружении репортёров рассказывал о своём творческом пути, Татьяна решила спокойно осмотреться. На противоположных стенах просторного зала во всю его длину размещались полотна Валеры, среди которых Татьяна отметила уже знакомые ей, но были и новые работы. Прислушиваясь краем уха к негромким голосам людей, она всё дальше отходила от места презентации, задерживаясь возле новых картин Полянского. Сейчас её интересовали не столько детали, а самое первое впечатление, ощущение эмоционально-чувственного фона картины. О том, что художественные полотна умеют разговаривать и даже влиять на людей девушка узнала ещё от бабушки, а позже не раз могла убедиться в правоте её слов. Каждая картина обладала своим особым характером и скрытой энергетикой, всё зависело от умения установить с ней контакт, наладить ту незримую чувственную связь, посредством которой можно было прикоснуться к замыслу художника. Одна из новых работ Валеры не просто заинтересовала Татьяну, а в первую минуту вызвала что-то вроде оцепенения, она не могла поверить в то, что видела и чувствовала. С большого двухметрового полотна на неё глядели «Маски добродетели» (работа так и называлась), обладателями которых были сильные мира сего, ряженные в дорогие одежды вельмож, королевские мантии и сутаны. А в окружении этих властных персонажей на небольшом островке зелёной лужайки, залитой нежно-золотистым светом, юная девушка собирала цветы. От этого островка исходило столько тепла и света, что Татьяна на секунду зажмурилась от переполнявшего её блаженства. Чем дольше она вглядывалась в сюжет солнечного рая на завуалированном фоне шестиконечной звезды, тем сильнее он очаровывал её сердце. Она даже не заметила, как что-то буквально втянуло её сознание внутрь картины. То, что она увидела там – просто ошеломило девушку! Она оказалась в объятиях ранней летней ночи в тот самый момент, когда мириады звёзд уже вспыхнули во всей своей красе на таинственной синеве южного неба. Минуту или две, затаив дыхание, она созерцала это чудесное великолепие, не смея о чём-либо думать, пока не увидела золотистую тропинку, уходящую в ночную даль. Тропинка появилась неожиданно, словно по мановению волшебной палочки. Татьяна ступила на неё и пошла навстречу прекрасной неземной мелодии, лившейся откуда-то издалека. Ей показалось, что она уже слышала её где-то…

Татьяна даже не поняла, что её вытолкнуло обратно, всё произошло так быстро и неожиданно. Она оглянулась по сторонам, желая убедиться, что никто из окружавших её людей не заметил произошедших с ней странностей. Но все были заняты своими делами. Глубоко вздохнув, чтобы освободиться от остатков своих видений, Татьяна отступила на шаг назад. Теперь её заинтересовал внешний фон полотна, где расположились другие персонажи. Сейчас ей показалось, что она уже видела их где-то. Это навязчивое ощущение поселилось в её сердце и не давало покоя. Благопристойные на вид взгляды вельмож и священнослужителей были обращены к девушке, но что-то в них было не так, что-то заставляло Татьяну сомневаться в их искренности. Сначала она не поверила, подумала, что ей померещилось, и чтобы проверить себя расфокусировала зрение. Нет, она не ошиблась, лица сильных мира сего менялись прямо у неё на глазах, превращаясь в омерзительных существ, готовых в любую секунду погубить невинное создание. Чем дольше она вглядывалась, тем отчётливее видела, как тянутся к девушке их липкие удлиняющиеся руки с единственным ненасытным желанием – задушить её непорочную красоту. Она предприняла попытку добраться до их тайных помыслов, чтобы увидеть в них хоть малейшие проблески человечности, но вместо этого натыкалась на зловещие гримасы. В них не было сострадания. Татьяна ощутила невыносимую тоску… Но потом вдруг ясно поняла, что замысел полотна нельзя воспринимать лишь по отдельным фрагментам, он был неделим и только благодаря этому сохранял хрупкое равновесие. Невинная душа девушки c картины находилась в безопасности, пока хранила свою чистоту, и намерения зла казались ничтожными если не находили отклик у стороннего наблюдателя картины. Татьяна с облегчением вздохнула и попыталась осмыслить только что увиденное:

«Не может быть… Как он это смог, как у него получилось? Ведь это мои мысли, мои чувства, мои… удушливые объятия добродетели, как это знакомо мне… то, что я хотела раскрыть в книге, ту основную мысль он перенёс сюда и уместил в этих образах на полотне… он передал весь смысл, у него вышло, получилось…»

– Ну как моё творение? – неожиданно раздался за её спиной знакомый голос.

– У меня нет слов… – растерянно проронила Татьяна. – Как ты это смог передать?

– Значит, удалось, да, Танюша?

– Валера, на все сто! Но как?

– Хе-хе, всё благодаря тебе, труженица, – хитринкой блеснули глаза Полянского. – Ты уж извини, Танюша, не удержался, подглядел эту мысль в твоей книге, пока моей благоверной не было. Меня будто током ударило! И всё, всё стало ясно как божий день. Таня, это лучшее что у меня есть, здесь всё живёт, всё переплетено, связано как в нервах жизни. А главная интрига? Ты увидела это двойное дно?

– Да, да, ты прав, всё так и есть, я увидела это и прочувствовала, каждой своей клеточкой прочувствовала! Но почему ты раньше мне не сказал?

– Знаешь, Тань, мне ведь важно именно твоё мнение, вот и хотел, чтобы ты сама без подготовки… одним словом, решил сделать тебе сюрприз.

– И ещё какой! Валера, ты просто гений, правда!

– Скажешь тоже… ну, всё равно – спасибо, Танюша. Да, есть ещё кое-что, я хотел с тобой посоветоваться…

Но договорить он не успел.

– Ах вот они где! – ворвалась в их разговор Светлана. – Валерка, ну ты хоть совесть бы поимел, твоя выставка, а мне отдуваться приходится! Все уже тебя обыскались, куча вопросов у людей, а они тут шушукаются! И ты, подруга, тоже хороша, тихушница! Проплыла мимо нас как белый лебедь, потупив глазки. Думала, не заметим? Нет, милая, Светлана Борисовна всё видит, от меня так просто не упорхнёшь.

– Я тоже рада тебе, Светочка, хорошо выглядишь, – с улыбкой отпарировала Татьяна.

– С вами, дамы, не соскучишься! Ладно, мать, веди уж на эшафот бедного художника, – не смог скрыть улыбку Полянский, притворно вздыхая:

– Уф-ф, как меня утомила вся эта светская возня.

– Надо, Валерочка, надо, привыкай, – ответила Светлана, демонстративно беря под руку мужа, и уже на ходу обернулась к Татьяне:

– И ты, Волошина, не отставай, тебя тоже ждут…

Тем временем посетители выставки начали рассыпаться по залу, вполголоса обсуждая работы Валеры.

Пока Татьяна следовала за Полянскими, то не раз ловила на себе мужские взгляды, как впрочем, и женские. За впечатлениями от картины и разговором с Валерой она совсем забыла про своё вечернее платье с выразительным декольте и пикантным боковым разрезом и что высокие каблуки придают ей особую женственную элегантность.

Промелькнувшая мысль её даже позабавила:

«Всё как всегда, то ли выставка картин, то ли нарядов вместе с прелестями их обладательниц. Смешно. Ладно, Таня, ты же женщина всё-таки и, причём довольно привлекательная. Пускай любуются, а кто не хочет – пусть завидует».

На неё иногда находило такое игривое настроение.

Реакция Вадима на её появление была вполне предсказуема:

– Танечка, вы… вы просто обворожительны, вы женщина во всех смыслах, я даже вас не узнал.

– Спасибо, Вадим. А если не узнали, то долго жить буду, – нисколько не смутилась Татьяна.

Она уже успела примерить на себя новую роль и чувствовала себя вполне раскованно.

– Танюшка у нас умеет перевоплощаться, когда захочет, конечно, – со смешинкой в глазах заметила Светлана.

С этой минуты Вадим не отходил от Татьяны. Он то и дело одарял девушку комплиментами, при этом старался коснуться её руки, или слегка пожать её тонкие пальцы, на что Татьяна благосклонно отвечала молчаливой улыбкой. Можно сказать, что вечер удался, некоторая нервозность организаторов выставки, ощущавшаяся вначале, давно забылась, а взамен появилось чувство заслуженной эйфории. Тем более, что картины пользовались успехом и даже продавались. Публика в зале постоянно менялась, оставались только приглашённые на банкет, но их уже мало интересовали работы Полянского, а разговоры они вели больше на отвлечённые темы. Валера и сам немного подустал от внимания и нескончаемых вопросов между поздравлениями, и реагировал на них уже без прежнего блеска в глазах.

Уже перед самым закрытием, когда заждавшиеся гости оживлённо потянулись в банкетный зал, в галерею вошёл представительный седовласый мужчина и без раздумий направился к той самой картине, которая так заинтересовала Татьяну. Он не стал, как многие знатоки живописи разглядывать её под разными ракурсами, меняя угол зрения, а просто уставился на неё немигающим взглядом и простоял так не менее пяти минут. Потом удовлетворённо кивнул, что-то прошептав одними губами, и рукой подозвал к себе Полянского, безошибочно угадав в нём хозяина полотна. Этот жест удивил Татьяну, в нём чувствовалась властная воля, не терпящая отказа.

Пока Валера с незнакомцем обсуждали какие-то связанные с картиной вопросы, Татьяна смогла лучше разглядеть этого человека. Её сердце нервно забилось, как и тогда в парке лишь только она увидела его глаза. Они были разными, один – тёмно карий, другой – светло-серый, почти голубой. Всё повторялось, её книжный герой, как две капли воды походил на этого человека или наоборот. Но факт оставался фактом, девушку преследовал либо плод её воображения, либо реальные люди, с которых писались книжные образы. Первый вариант даже в голову её не укладывался. А если рассматривать второй – то откуда она могла их знать?

Её размышления прервал голос Светланы:

– Ну что, Валерочка? Что этот солидный дядечка от тебя хотел?

Увлёкшись своими мыслями, Татьяна даже проморгала возвращение Полянского.

Подошедший Валера недоуменно развёл руками:

– Ничего не понимаю… он мне такую сумму отвалил только за то, чтобы я не продавал «Маски», и сегодня же снял с выставки. А ещё он сказал, чтобы я никому не показывал её хотя бы полгода особенно после захода солнца. И слово с меня взял, просто слово и всё. Странноватый господин, однако.

– А деньги где? – сразу полюбопытствовала Светлана.

– Вот чек выписал, в долларах, – сказал Полянский, засунув руку во внутренний карман пиджака.

– Ва-а, ничего себе! – не сдержалась от возгласа Светлана, когда ознакомилась с циферками в чеке. – Валерка, я просто уверена, что тебе не нужно задавать лишних вопросов, делай, как он велел и точка. Это судьба – не иначе! Нет, такое счастье надо вспрыснуть и прямо сейчас!

– А как насчёт бесплатного сыра в мышеловке, доверчивые вы мои? – подбросил шепотку сомнений Вадим. – Не боитесь подвоха? Что-то меня здесь настораживает…

Но Светлану уже трудно было остановить:

– Да брось ты, Вадик, у богатых свои причуды! Сам ведь богатенький, лучше меня знаешь. Что мы теряем? Картина у нас, деньги тоже.

– В принципе, так оно… но лично я не стал бы так разбрасываться деньгами да ещё незнакомому человеку.

– А может, он меценат, ну для таких вот дарований среднего возраста как Валерка! – рассмеялась Светлана. – А ты что молчишь, Волошина, опять в себя ушла?

– Да нет, Света, я уже на поверхности, только сказать нечего, одни загадки, – задумчиво проговорила Татьяна.

В этот момент со стороны банкетного зала, находившегося в соседнем помещении, послышался женский голос:

– Валерий Викторович, Светлана Борисовна, ну где же вы? Вас уже все заждались!

– И друзей ваших приглашайте! – поддержал её мужской баритон.

– Идём, идём! – крикнула в ответ Светлана.

– Ребята, вы только не говорите там никому насчёт картины, Света, тебя это больше касается, – попросил Валера. – А завтра её в мастерскую увезу, раз уж обещал.

Татьяна с Вадимом согласно кивнули, а Светлана с ноткой обиды бросила:

– Не хочешь, не буду. Только не кисни на собственном празднике.

Банкет уже был в полном разгаре, незаметно проскочив границу формальностей, он неудержимо набирал обороты. Но, несмотря на множество поздравлений, шуток и приличную дозу выпитого, в глазах Валеры Татьяна видела некое смятение, хоть он и старался скрывать его. Она подозревала, с чем это было связано, и решила поговорить с ним наедине. Когда Света убежала танцевать, а Вадим отвлёкся разговором с соседом по столу, Татьяна коснулась руки Полянского:

– Валера, ты хотел что-то сказать?

– Да, Таня, хотел… я сейчас пойду покурить, а ты выжди малость и за мной выходи, только незаметно.

– Хорошо.

Она так и сделала, улизнув буквально за секунду перед тем, как Светлану посетила идея затянуть всех в круг.

Валера встретил её в фойе и сразу потянул к дальнему окну:

– Отойдём в сторонку от лишних глаз.

На месте он глубоко вздохнул, словно преодолевая какую-то преграду внутри себя и неуверенно произнёс:

– Таня… э-э… не знаю даже с чего начать, как-то всё это нелепо выглядит…

– Валера, ты говори, я постараюсь понять.

– Знаешь, когда я закончил «Маски» я ещё пару дней подолгу рассматривал картину, всё пытался найти какие-то шероховатости, мне казалось, что я что-то упустил, просмотрел… и чем дольше я в неё вглядывался, тем двусмысленнее становилось моё восприятие, вернее, само ощущение. Иногда я чуть ли не на крыльях парил от радости, а потом вдруг, будто чёрт сглазил – накатывала такая необъяснимая тоска и я ничего не мог с этим поделать… Картина, будто гипнотизировала меня, то дарила, то выкачивала из меня энергию…

– У меня вначале тоже было нечто подобное, даже растерянность, – поделилась Татьяна.

– Да? Значит, всё правильно. Это всё равно, что выпить водки, рюмка – другая ещё для души, а всё остальное уже лишнее, не твоё, яд… Так и с «Масками». Знаешь, у меня сейчас в голове какой-то сумбур, я никогда не создавал ничего подобного и безумно горд собой… но с другой стороны, эта тоска в душе, от неё очень трудно избавляться…

Татьяна молча кивала, что-то обдумывая про себя.

– А почему ты сказала, что вначале это почувствовала, потом что – отпустило? – вдруг вспомнил Полянский.

– Да… я не стала фрагментировать сюжет, а постаралась увидеть его в целом… наверно, я нашла какой-то баланс внутри себя, и это ощущение пропало. Валера, в твоей картине заложен огромный смысл, не все это поймут, но это так, правда… но понимаешь, внешнее кольцо не может существовать без ядра, они взаимосвязаны, и если произойдёт разрыв в восприятии, то нарушится равновесие. Мне кажется, ты попал под влияние внешнего кольца, там зло, прикрытое масками добродетели…

– Знаю, что зло, знаю. И что же мне делать? А если у меня не получится обуздать волю «Масок»? Может, лучше продать? Не выбрасывать же, да я и не смогу, рука не поднимется. Нет… я же обещал тому господину… нет, пока не буду продавать.

– И его появление тоже не случайно, мне так кажется, – сказала Татьяна.

– О чём ты, Таня? Я не понимаю тебя…

– Я и сама пока мало что понимаю… но он, наверно, прав, тебе лучше пока убрать картину, куда подальше от глаз, чтобы не искушать себя и других, она, действительно, как магнит притягивает.

– Ну да, ты права, тут без вариантов, не то сожрёт меня моё же творение, – усмехнулся Полянский. – Или всё же?..

– Валера, ты не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю.

– Спасибо, Танюша, – произнёс Валера и с благодарностью поцеловал девушку в щёку.

Они даже не заметили, как подошла Светлана.

– А что вы тут делаете? – с вызовом проговорила она. – Валера, ты зачем её сейчас поцеловал? Волошина, ты к моему Валерке клеишься, да? У вас роман, да?!

– Да, Света, клеюсь, да роман! – не сдержалась Татьяна. – Ты точно ненормальная, Светка, ты же знаешь, что я в такие игры не играю.

– Мать, ну ты что? Дурёха ты моя, напридумывала чёрт знает что, – улыбнулся Валера, обняв женщину. – Куда же я от тебя денусь, ты же жена моя законная и мать моего ребёнка. Я просто насчёт картины с Танюшей советовался, ты не знаешь, я не стал тебе говорить пока… ну, в общем, я кое-что из её книги позаимствовал, вот и интересовался её мнением.

– Фу-ты… а я уже накрутила себя, ведь второй раз за вечер ловлю вас… А-а, вы точно нет?

– Света, ты же сама говорила, что у меня душа Лариной… А разве она способна на такое? – заверила подругу Татьяна.

– Ларина точно нет… А целовать-то зачем?

– Света, ты опять? В первый раз, что ли, он меня целует, мы же друзья.

– Ну, раньше это при мне было, и я не ревновала.

– И правильно делала, ревность оскорбляет истинные чувства, – проговорил Полянский. – А этот дружеский поцелуй всего лишь знак благодарности Танюшке за совет и только.

– Всё, всё, хватит меня уговаривать, я верю вам… ну, не могу я вам не верить, люблю я вас обоих и всё.

– Я тебя тоже, муза моя, – сказал Валера, ещё крепче прижимая к себе жену.

– Правда, Валерочка? – проворковала Светлана и затаила дыхание в ожидании подтверждения.

– Правдей не бывает! Ты мне веришь?

– Да, да, да! – воскликнула Полянская, повиснув у супруга на шее.

– Вот и хорошо, не хочу, чтобы мы сорились, – облегчённо вздохнула Татьяна.

Она увидела, как прояснилось лицо Светланы, и поняла, что все недоразумения между ними были исчерпаны.

– Ну что, девчонки, пошли продолжать, а то нас уже точно потеряли, – позвал женщин Валера.

– Вы идите, я скоро подойду, – сказала Татьяна.

– Только не теряйся, Волошина, мы ждём, о твоём бокале я лично позабочусь, – отметилась повеселевшая Светлана.

– И кавалера моего тоже не забудь, а то не дай бог захандрит, – вдогонку ей напутствовала Татьяна.

– Не боись, присмотрим.

Когда её друзья скрылись из виду, Татьяна направилась в зал, где размещались картины Полянского.

У самого входа дорогу ей преградил немолодой охранник:

– Извините, выставка уже закрыта, посещение завтра с десяти утра.

– Я знаю… я буквально на минутку, хотела бы ещё раз взглянуть на одну картину, это очень важно для меня… Полянские мои друзья, они не будут против.

– А я помню вас, вас трудно не запомнить… Ладно, проходите, но только не долго, а то мне влетит от начальства.

– Спасибо, я не задержу вас.

Шаги девушки гулко разносились по залу, пока она не остановилась напротив «Масок».

Татьяна не совсем понимала, что её привело сюда вновь, но она ощущала острую необходимость в таком решении. Её неудержимо влекло к этой картине. Возможно, она что-то упустила в ней, и это что-то напомнило о себе.

«Да, „Маски“ ещё проявят себя, я чувствую это… между картиной и моей книгой есть определённая связь… она уже не даёт мне покоя… Эта девушка в центре, мне кажется, что это я сама или моя душа, и она так похожа на мою героиню, так похожа… Боже, что со мной? Внутри меня всё перемешалось… мне кажется, что стирается граница между явью и вымыслом…»

С ней действительно творилось что-то неладное, пространство вокруг неё словно ожило, зашевелилось, и вместе с этим появился нарастающий звон в ушах. Девушка уже не чувствовала своего тела, оно становилось невосприимчивым и каким-то невесомым. Вдруг Татьяна увидела, что лица на картине тоже ожили, стали меняться как в прошлый раз, но теперь они глядели не на девушку в центре, а на неё. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Сердце Татьяны отозвалось болью, ей стало невыносимо душно. Но то, что произошло потом – ввергло её в ужас. Полупрозрачные фантомы персонажей стали сходить с картины и медленно приближаться к ней, расплываясь вокруг неё в виде петли. В их злобных намерениях она не сомневалась, но не могла сдвинуться с места, её что-то не пускало, удерживало. Единственное, что она смогла сделать – это закричать, хотя и не слышала своего голоса. В ту же секунду в зале стало темно, и свет померк в её глазах…