Читать книгу Спички - Вячеслав Ладогин - Страница 19

Дело было в Москве. Ох, Москва, тебя звать – Вавилон,

Где занятного вдосталь. Здесь каждая исповедь – книжка,

Всю Москву не прочтёшь. Собутыльник мой нынешний – вон—

Здоровенен, а хныкает, как – вороватый мальчишка,

Что таскает варенье у мамки. Непросто ему:

Исповедаться пьяно в Калашном, в шашлычной, в дыму,

Говоря, он неполную стопку крутил, всё елозил руками.

Эту исповедь я записал, как умею, стихами.

«Славка, Суслика предали мы»!.. —

                                  рюмзал бык, – «объяснить? —

В девяностых – все мы приподнялись на сосках-пустышках». —

Шумный вздох, – «да вот, хрен, подкузьмил нас «зелёный» кредит,

И доверчивость, знаете…

                                   К слову, о сереньких мышках», —

Крякнул бык, – «Славка, я ведь о нас – в рот нам ты не пальцуй,

Фигу выкусим наискось! – Мышки», – он мыкнул, – «козлисты,

А без кошек – особенно», – по столу стукнул, – «хоть злись ты,

Хошь пляши на носу корабля или… собс-ном носу,

Капитан, улыбнитесь», – мой бык проревел, – «вами песенка спета.

Вы доверчивы к вашей команде? Что ж, море пожрёт

Ваш корабль», – (пьяный «чох»), – «ни привета в волнах, ни корвета,

Сага пишется золотом на этикетке от шпрот…

Мы наваривались в связке – клейкой – с героем рассказа,

Спрос на соски пустышки пёр ахово, цвёл оборот.

Оголев, налипала – рублишками впятеро – касса.

Огорчила фортуна, зря все чаяли – в горку попрёт —

Пшик… иссяк к девяносто восьмому берёзовый сок.

Ты кромсай, ты вгрызись в бересту, не докусишься – в мае.

Славка Ладогин, помнишь ли, доллар в те дни всполз, высок —

Просто выстрел в висок, чушь, ламбада светил чумовая.

…Вот и предали мы – ртов лавина ж – по лавкам гудит! —

Это мало, что предали – мы распилили остатки.

И не отдал наш Ёсич кредита, и чисто в девятке,

Как сказала завскладом, умчал его нохча – бандит.

Говоря это, вдруг поднял, как у младенца больного

Бык глаза на меня… и – давай наливать водку снова.

Ну так, Суслик на днях отзвонился… прошло десять лет.

Всем – и Лёве, и мне, и Мартышке… зовёт на обед.

И вздохнул неказистый гигант, как грудное дитя…

«Мы с Сусликом встретились с гаком лет десять спустя», —

Зашептал покаянно, – «на рынке одной из окраин,

Где, знаешь ли, с рыбой живой то ли чан, то ль бадья

Пластмассовая», – пьяный кашель, и всхлип… – «встал хозяин:

– Нам парочку карпов вот этих, красулей, – давай» —

Так Ёсич носатому весело кажет кавказцу —

Сегодня мы рыбу, апостолы! Не унывай,

У нас Благовещенье, мы протчую вкусность на Пасху…

«Хатите, два штучка пачищу за сорок рублей», —

Спросил нас носач. – «Да, почисть. Только раньше убей»…

Тут паузу сделал «апостол» и водки глотнул,

Потом продолжал на корявом своём воляпюке,

Простецком московском жаргоне трындеть, так заёрзав, что стул

Под ним заелозил по кафельной плитке, и звуки

Мешали мне слушать, но я не сказал ничего,

Я ждал чуть брезгливо, чем кончится притча его.

Охранник продолжает:

«Ну… Ёсич поморщился: «Участь я вижу мою» —

Продолжил охранник, – «не чувствую больше, мол, боли —

Как с рыбы вначале, содрали в тот день чешую,

Как ей, после выдрали жабры, живот, мол, вспороли.

Карп думает, будто плывёт, хвост дрожит, плавники

Шевелятся… нет, ему плыть, как по водам вам топать!

Он будет изжарен вдали от пруда и реки,

Идёмте же, нам вчетвером предстоит его слопать».

И рыбу в пакет непрозрачный кавказец швырнул,

И вывесил Ёсич улыбку свою – шире скул.

И велит Суслик в кухне Мартыну:

– Мартыш, подсоби, —

В муку соль вмешай, перед жаркой посыплешь ей карпа, —

Оно не сложней, чем пилить и мутить из деньги

Себе на чаёк – да чего ж это ты – без азарта?!

А ты – бык продолжил – (сказал Суслик благостно мне) —

Порежь, брат, хребет поперёк, попили кругляками, —

Товар не со зла попилил ты, и не по вине —

А просто что делать, твой шеф же в лесах, с бандюками!..

Ты же, Лёва,

                   поставь сковородку на сильный огонь —

И лей в неё масло, когда та «тефаль» раскалится,

Как ложь в мои уши ты лил…

Был один, стал другой

Из вас, хлопцы, каждый. Не бойтесь, я не Монтекристо,

Не мститель я, мальчики, всех созываю к столу,

Кормлю от души, хоть прошу не серчать – без размаху.

И прошлое видится мне как сквозь некую мглу

За этою гранью – он рек, расстегнувши рубаху…

Шрам яркий на рёбрах – лиловый с багровой каймой —

Невольно потрогав, наш Лев прошептал: «Бог ты мой»!

Тут – бывший хозяин сказал: «Карпа, парни, берите,

Вино вам, и хлеб – что же как не родные сидите?

Глаз вон – тем, кто старое всуе начнёт поминать,

Два глаза долой – кто посмел о былом забывать».

Боялся, что делать, я пьяной истерики после

Такого рассказа, но «бык» обошёлся без позы,

Лишь вскинул глаза на меня. Водки налил, хлебнул,

Качнул стул скрипящий и плешь очень низко нагнул.

Мне – страх – его слог неприятен, но повесть такую

Не вдруг позабудешь, вот, я её и – публикую.