Читать книгу Пиренейская месть длиною в жизнь - Вячеслав Мунистер - Страница 3

Так вот, было нас четверо, близко знающих друг друга и рожденных с разницей в пару месяцев. Начну же свой рассказ с повествования о себе любимом.

Родился я в поздний ноябрьский день, дай Бог помню какого года. Да и не нужна вам эта нелепая лишняя информация. Родился и родился. Сам я из города Симбирска, более знакомого вам по фамилии вождя мирового пролетариата – Ульяновска. Однако, родившись и пробыв там всего пару месяцев, я навсегда покинул отчий край. Мои родители – Прасковья Михайловна и Константин Ульрихович в канун Рождества Христова переехали жить в Подмосковье. Данная ситуация возникла по причине того, что в Ульяновске нам были не рады, за неимением собственного жилья у молодой семьи, жили с родней. А я нещадно вопил и мешал почтенной семейке дядьки Федора. А тут умирает прабабка моя, и из-за этого трагичного действия нам перепадает ее весьма недурной дом в Подмосковье. Прабабушка была состоятельной женщиной в прошлом веке и была женой богатого московского купца. Но овдовела по причине подрыва то ли революционерами, то ли врагами своего мужа. Не припоминаю его имени, но свечку в церкви ставлю, как насильственно убиенному. Озорной я быстро рос и быстро познавал окружающий мир. Первой преградой был дом с несколькими комнатами, который отец постоянно приводил в лучшее состояние – у него была большая страсть к столярному мастерству, как и у моего деда, то есть его отца – Ульриха – обрусевшего немца из какой-то знатной семьи. Отец делал прекрасные игрушки и поделки из дерева и мы их даже продавали в другой город. Годы были трудные, а люди между прочим брали. Даже помню пред Новым Годом ездили в Москву–матушку, помню, как сейчас, лет семь было, я тогда еще с саней упал и ушибся на обратной дороге, тогда так хорошо напродавали, что отец мне даже пальтишко купил.

С детства помню, лежу в канаве или на поляне, близ соседского огорода, там такой холм был и дуб старый, смотрю в небо. Птица летит, а я про себя думаю: "Чего я не птица, чего не летаю". Небо мне нравилось сильно. Мог смотреть своими голубыми глазами на синее небо часами, что мать даже ругалась: "Ишь какой бездельник, лишь бы поваляться!" Грамоте был обучен задолго до того момента, как школу нам открыли. Отец грамоту хорошо знал, он на дереве выпиливал надписи красивыми буквами, само загляденье было. Помню то время, запах дерева в доме, знал все деревья и древесину плохую аль хорошую. Позже в поселке открыли лесопилку, хотя леса у нас в крае было не сказать, что много. Видать, с других районов свозили. А еще спустя пару лет отец стал ее директором. Денежки появились. Жить стали лучше. Свили, так сказать, свое гнездышко. Детей больше в семье не было, поэтому мне уделялось достаточно внимания и заботы. Отдан я был в школу обычную, а затем, после нескольких лет разных работ, и в летную школу, что в километрах восьми от нашей большой деревни. Как-то так, если имена попутал, извините, родные мои, память шалит, ась давно это было. Ах, ну да, зовут меня Александром, по отчеству звать не надо, все тут свои.

Почти всю мою жизнь со мной было три товарища. Николай, Георгий и Маргарита. Это все мои соседи, и путники по детству и юности.