Читать книгу Мы из Бреста. Штурмовой батальон - Вячеслав Сизов - Страница 6

Разведка подтвердила показания шарфюрера. До роты немецких мотоциклистов действительно держали оборону напротив д. Старые Чемоданы. Они очень грамотно оборудовали свои позиции в лесополосе, у оврага, вдоль дороги и у моста. Огнем почти двух с половиной десятков пулеметов отражали все попытки нашей пехоты продвинуться вперед. Поддерживали действия мотоциклистов несколько бронетранспортеров и минометная батарея из трех 50-мм и двух 81-мм минометов. Ситуация складывалась патовая. Наши, заняв село, пару раз пытались атаковать, но с большими потерями были отброшены назад. Немцы же не обладали силами их выбить из деревни и ждали подкрепления, гася минометным и пулеметным огнем атаки советских войск. У Городищ происходило примерно то же самое. Только в качестве атакующих тут выступали немцы. В качестве усиления у них было с пяток бронемашин, три 37-мм противотанковых орудия и куча байков с пулеметами, в том числе штук двадцать из них были станковые. На поле перед селом коптили небо пара Т-26 и БТ. Видно, пытались контратаковать, да попали под огонь противотанкистов. Наши, закрепившись в селе, активно оборонялись, ведя огонь из пары минометов и десятка пулеметов. Вот только с нашей стороны не было слышно артиллерии и танковых моторов.

Рваться к Городищам не имело смысла. У немцев там больше батальона со средствами усиления, и скоро к ним еще подойдет подкрепление. Обе стороны вцепились друг в друга крепко и надолго. Влезать нам в драку там не стоило. Чревато большими потерями. Даже если мы все будем использовать только бесшумное оружие и пойдем тихо-тихо по самому краю, стараясь не рисковать. Единственный удобный и более или менее безопасный для нас путь лежал к Старым Чемоданам. Деревня небольшая, всего пара десятков усадеб вдоль единственной улицы, немцев немного, как раз нам по силам. Как действовать и кого послать в бой, вопрос даже не стоял, – снайперов и егерей с парой пулеметов в прикрытии. Двадцати снайперам с «бесшумками» там работы на полчаса. Ну и штурмовиками потом подчистим. Атаковать будем из леса. Остальные во главе с Гороховым должны прикрывать нам тыл и минировать дороги.

После недолгой прогулки по лесу нам предстало поле боя во всей своей красе. У деревни на повороте дороги догорало три мотоцикла, лежало несколько десятков трупов как в нашей, так и в немецкой форме. В самой деревне дымила пара домов. Немцы рассосались вдоль дороги и края леса, за деревьями и кустиками. Заныкались по ложбинкам и промоинам и не спешили себя обнаруживать. Частично даже окапывались, но как-то сонно, без огонька. Изредка постреливали, гася пулеметами и минометами обнаруженные среди домов и садов огневые точки красноармейцев. Бронетранспортеры убрали подальше в кустики. Рядышком с ними собрались пара офицеров, человек шесть унтеров и солдат в камуфляжных куртках, касках и мотоциклетных очках. Один из офицеров, взобравшись в кузов бронетранспортера, через оптику изучал деревню и давал какие-то команды стоявшему на земле электрику с фонариком в руках. Минометчики, спрятавшись в овражке и прикатив тележку с бое припасами, по команде унтершарфюрера постреливали по деревне. Охранение с парой пулеметов было выслано в лес и на дороги в сторону Фащевки и Дубровки. Деловая суета была на стоянке транспорта. Тут несколько солдат с карабинами в руках несли охрану пяти десятков мотоциклов и трех грузовиков, причем один из них был с полевой кухней, у которой копошились двое в фельдграу и белых передниках. Еще человек пять заправляли мотоциклы из снимаемых с одного из грузовиков канистр. Несколько в стороне от техники, в тени деревьев, пара солдат с белыми повязками с Красным Крестом перевязывали раненых. Делалось это под строгим взглядом худощавого носителя двух маленьких серебряных звезд в черной петлице электрика. Все вели себя спокойно, уверенно и не торопясь, словно делая давно надоевшую и однообразную работу. Они явно чего-то ждали. Чего? Я думаю, те четыре десятка мотоциклистов, что на десятке трехколесных байков пошли в обход деревни с юга, или подкрепления. Единственный вопрос, который меня заинтересовал, так это откуда в мотоциклетной роте бронетранспортеры? Насколько помню, у них в штате таких и в помине не было. Ну да ладно, нам без разницы, что в качестве трофеев получать.

Наши особой активности тоже не проявляли. Видно, в предыдущих попытках смять немцев понесли большие потери и от дальнейших атак отказались. Периодически из деревни то тут, то там били «максимы» или винтовки по обнаруженным у леса и дороги целям. Минами никого достать не пытались. То ли боеприпасы берегли, то ли минометов у них вообще не было.

Пришлось вмешаться в эту мирную идиллию. Егеря оправдали оказанное им доверие и бесшумно сняли охранение. Получив сигнал, сразу с двух сторон начали работу и мы: от стоянки техники и северной окраины леса у дороги на Городище, постепенно передвигаясь к центру позиций роты, оставляя немцев у моста на закуску. В Фащевке, кстати, громыхало, и не слабо так. Явно крупнокалиберная артиллерия работала. Немцы, правда, не беспокоились по этому поводу, а потом и вообще им не до этого стало. Успокоились… Все шло хорошо, но десятка полтора электриков под командой высокого и накачанного эсэсесмана у моста через речку, видя замирающих навеки товарищей, всполошились. Они-то нам всю малину и испортили. Зашумели. Открыли пулеметный огонь по лесу, где готовились к атаке мои штурмовики. И надо же так постараться, что смогли уложить троих бойцов, не успевших спрятаться за деревья. Потом еще десятерых ранили и одного убили, отбивая атаку. В итоге мы все равно вышли победителями. Наши в деревне тоже не растерялись: как только немцы со стороны д. Саськовки в атаку пошли, встретили их плотным пулеметным огнем. Видно, ученые уже были, знали, что немцы любят в обход лазить. Всех не положили, но тем не менее атаку с этого направления сорвали и сами бросились в контратаку, загнав немцев в лесную чащу. Следом не пошли, вернулись к деревне.

Ну а дальше была встреча на Эльбе. С салютом из двух десятков стволов со стороны деревни по нам. Пришлось напрягать голос и вправлять мозги вольным стрелкам военно-матерным языком с тремя загибами. Помогло, стрелять прекратили. Я, конечно, понимаю, что появление со стороны леса и немецких позиций нескольких десятков лохматых лесных чудищ с оружием в руках производит впечатление на нестойкие умы, но не такое же активное и шумное, чтобы встречать нас огнем на поражение. Я тоже переборщил, может, и не надо было вспоминать всех родственников стрелявших и обещать сделать с ними несуразное. Главное – встретились. Даже обняться, поругаться и морду лица начистить успели. Повторно это произошло, когда моя автоколонна втянулась в деревню. Ведь предупреждал охранение, что будет колонна трофейных автомашин, идущая со стороны Городищ, описал, как она выглядит, нет, надо обязательно пострелять и одну машину испортить. Пришлось заставить этих стрелков на руках машину в деревню закатывать, а потом и разгружать. Им в качестве дополнительного наказания пришлось еще перекатывать в деревню захваченные мототрофеи. У меня ведь водителей на все не хватает. Ну и трофеями я их обделил. Каюсь! Тут стараешься, у врага технику отбиваешь, а вместо благодарности некие несознательные оболтусы ее калечат.

Сведения шарфюрера о том, что в деревне стоит батальон, подтвердились. Тут держал оборону стрелковый батальон 425-го стрелкового полка 160-й стр. див. Только вот батальон насчитывал всего две сотни активных штыков. Еще примерно столько же, только раненых, размещалось в качестве гарнизонов в Благовке и Дивново. Потому наши, удерживая захваченные деревни, и не проявляли активности, стараясь избежать лишних потерь. Батальон прикрывал левый фланг своего полка, удерживавшего за собой Городище, и обеспечивал связь с соседним, 514-м стрелковым полком, наступающим на Фащевку. Командовал батальоном мл. лейтенант Семенов, измученный бессонной ночью, с окровавленной повязкой на голове, в рваной гимнастерке и порванном галифе. Еще вчера вечером он командовал взводом, а сегодня уже батальоном. В его карьерном росте виноват был вражеский огонь, выбивший из строя всех командиров батальона. Вот и пришлось парню принимать командование и связанные с этим заботы на свои неокрепшие плечи. Делал это он, советуясь с бывалыми сержантами, ставшими в одночасье взводными и ротными. Взятие Старых Чемоданов было последним успехом батальона. Прорыв линии фронта и ночные атаки на деревни отняли слишком много жизней. Хоть немецкие гарнизоны в деревнях и не были большими, но сдаваться они не спешили. Дрались до конца. Локтевая связь с соседями была утрачена. Вопрос – где находятся наши? – оставался до сих пор открытым. Хорошо, что хоть связь со штабом своего полка не потеряли. Посыльный добросовестно мотался туда-сюда, ибо других средств связи не наблюдалось. Такими же открытыми оставались и вопросы с отставшими тылами и эвакуацией раненых.

Мамлей парень молодой, толковый, вот только немного подрастерялся. Связь с соседями на флангах потерял, разведку не организовал, в бой с превосходящими силами противника ввязался. Из его рассказа выяснилось, что в деревню его рота вошла под утро без боя, стали закрепляться на достигнутых рубежах, успели оседлать перекресток дорог, выставив там отделение со станковым пулеметом. Тут со стороны Фащевки появились несколько мотоциклистов, которых срезали из «максима». Ни у кого из командиров батальона не возникло мысли, что это головной дозор большой колонны, которую не было видно из-за леса. Часть бойцов, обрадовавшись легкой победе, решили собрать трофеи, покинули позиции и вышли на дорогу. Тут их и накрыл огонь десятка пулеметов развернувшейся колонны мотоциклистов. Погибли в том числе командир роты и взводный, пытавшиеся вернуть бойцов на позиции. Немцы, развернувшись цепью, практически не останавливаясь под огнем взводов роты, прорвались в деревню. Но были отброшены к лесу контратакой подошедших из Дивново подразделений батальона. Бойцы же принесли весть о гибели комбата, начштаба и еще нескольких командиров в бою с еще одной колонной мотоциклистов, двигавшихся по дороге на Дивново из Саськовки. Так что стал мамлей комбатом. Атаковать немцев, закрепившихся на окраине леса, из-за понесенных батальоном потерь он не решился. Считал более важным удержать деревню за собой. Понимая, что если к врагу подойдут подкрепления, то они могут ударить во фланг полка. Все атаки немцев отбивал пулеметным огнем семи сохранившихся в ротах «максимов». О сложившемся положении сразу же доложил в штаб полка. Там обещали подкрепление и потребовали держаться во чтобы то ни стало. Часть раненых удалось эвакуировать в Благовку, где развернут полковой медпункт. Мне мамлей сразу предложил принять командование остатками батальона. Пришлось его огорчать своим отказом. Подсластив пилюлю выделением части трофеев и оказав помощь в организации обороны и разведки, зачистки леса в сторону Саськовки, откуда в прошлый раз наступали немцы.

Трофеев было много. Все не унести. Одних только пулеметов MG-34 12 штук. Да еще станковых шесть (четыре ротных и два с бронетранспортеров). Это не считая десятка затрофеенных немцами «дегтярей». Раньше, читая о снабжении частей СС вооружением по остаточному принципу, не верил в это (немцы же все по единому порядку делают!), а тут увидел вживую. Эсэсовцы были вооружены в большинстве своем нашим вооружением – у офицеров и унтеров автоматы ППШ и ППД, у солдат винтовки СВТ и АВС. На мотоциклах были смонтированы турели под пулеметы ДП и ДТ. А вот оптика, пистолеты и минометы были немецкие. Боеприпасы в грузовике и тележках, прицепленных к мотоциклам, были с нашей маркировкой. Вот и поделился я ими, отдав Семенову часть захваченных пулеметов и боеприпасов. Автоматы, «винтари» и минометы себе оставил, все равно его бойцы с трофейным вооружением дела не имели. Пяток мотоциклов тоже подарил. Нашлись у него люди, раньше катавшиеся на них. Пока занимались делами, в деревню прибыли особист и комиссар полка. Оказывается, мамлей был еще и оборотистым малым. Далеко пойдет, если фашисты не остановят! Я тут, понимаешь, злобствовал по поводу повреждения техники и сбора трофеев, размещения личного состава, а он без моего ведома посыльного в штаб послал.

Никакого наезда на нас со стороны прибывшего командования не было. Вышли из окружения, и слава богу! Помогли батальону разобраться с противником, поделились трофеями, молодцы! Подтвердить запись в журнале боевых действий вообще без проблем и даже полковую печать можно поставить. Особист только проверил у меня документы, поговорил с бойцами отряда и Семеновым. А вот с дальнейшим было сложнее. Отпускать нас в Могилев они не хотели.

Полк, выполняя приказ дивизии, продвинулся вперед насколько смог, захватил ряд населенных пунктов и уничтожил гарнизоны врага, понес при этом большие потери в людях и технике. Батальоны сильно потрепаны в боях. Когда прибудут подкрепления – неизвестно. Тылы отстали, а у меня тут целый автопарк и куча тяжелого вооружения. То, что отряд совершил многокилометровый рейд по тылам противника, с боем вышел из окружения и бойцам требовался отдых, они понимали, но потребовали и от меня войти в их положение. Немцы усилили напор на занимаемые полком позиции, неизвестно, удастся ли их удержать. В Благовке собрано большое количество раненых, требовалась их срочная эвакуация в тыл. Имеющимися в распоряжении полка конными повозками всех не вывезти. Поэтому они и просили меня отдать под эвакуацию имеющийся автотранспорт и водителей, а самим занять оборону в Благовке. С прибытием подкреплений нас клятвенно обещали сменить и направить в Могилев. Я согласился. Но с условием, что все мои раненые поедут в госпиталь в первую очередь, тем более что они и так уже находятся в машинах. С учетом новых трофеев свободными под погрузку оставалось шесть грузовиков. Еще четыре требовалось разгрузить от боеприпасов, запчастей и ГСМ. Батальонный комиссар согласился.

Еще одним вопросом преткновения стали трофеи. Делись, и все тут! Я, честно говоря, хотел все оставшееся себе захомячить. Не дали! Пристали с ножом к горлу и потребовали выделить еще пулеметов, винтовок и мотоциклы. Поделился, а куда деваться, свои все же. Вызвав Петровича, дал ему команду выделить что похуже. Полковым отошли десяток трехколесных и пять двухколесных байков, часть автоматов и пулеметов. Минометы и противотанковые ружья оставил себе, как и кое-что еще, о чем комиссар не знал.

Раненых в Благовке действительно было полно. Пока шла их погрузка, проинструктировал сержанта Ларина, назначенного мной командиром автовзвода, и остальных бойцов, убывающих в Могилев. Несмотря на все заверения батальонного комиссара и военврача о возврате машин назад в целости и сохранности, в том, что они вернутся назад, у меня лично было большое сомнение. Слишком они жирная цель для любого командира. Никто не откажется поиметь себе десяток большегрузных грузовиков. Вот я и инструктировал, как себя вести и что делать в таком случае. Для начала завезти в Управление НКВД по Могилевской области мой рапорт о выходе и боевое донесение. Разгрузить раненых в госпитале, не обращая внимания ни на какие стоны и приказы, вернуться назад. Если по какой-то причине сделать этого не получится, то возвращаться в Управление НКВД и ждать там дальнейших указаний.

Нам же предстояло встать в оборону села, превращая его в ротный опорный пункт. Бой на подступах в Городище не затихал. Оттуда все везли и везли раненых…

Из воспоминаний Ларина Ивана Григорьевича. В 1941 г. командира автовзвода 132-го отдельного оперативного батальона НКВД.

После почти месячного рейда по тылам 2-й танковой группы в первых числах августа батальон в районе п. Городище Могилевской области соединился с частями 160-й стрелковой дивизии. Для эвакуации раненых из п. Благовка был привлечен мой взвод, состоявший из 14 большегрузных автомашин. Так получилось, что в Благовку стали доставлять раненых и из остальных подразделений дивизии. В течение дня мы совершили три рейса в Могилев и обратно. В город везли раненых, обратно боеприпасы и подкрепления. И все это под постоянными авиа – и артиллерийскими налетами.

Последний рейс был наиболее опасным. На Шкловском направлении немцы ввели в бой танковые и моторизованные подразделения 24-го армейского корпуса, переброшенные из-под Быхова. Парировать удар войскам 13-й армии было нечем, в бой были брошены все имеющиеся резервы. Немецкие танки и мотопехота прорвали оборону соседнего с нами полка, устремились на юг и перерезали дорогу к Могилеву. Об этом нас предупредили отступающие бойцы. Свернув в лес, колонна остановилась, решая, что делать дальше. Возвращаться назад не имело смысла. На подступах к Благовке шел бой. Там наш батальон, прикрывая отход 425-го стрелкового полка, сдерживал наступление противника. Погрузка раненых велась под интенсивным арт. и минометным обстрелом. Оружие было только у водителей и бойцов отделения охраны, сопровождавших наши автомашины на трофейном бронетранспортере и нескольких тяжелых мотоциклах с пулеметами. Большинство бойцов сопровождения имели ранения. При всем нашем опыте, подготовке и наличии 6 пулеметов в случае нападения врага мы бы не смогли защитить остальных раненых. Это понимали все. Попадать в плен никто из бойцов нашего батальона не хотел. Насмотрелись в рейде, что такое немецкие харчи. Хотя это и предлагали несколько раненых, поднявших бучу и агитацию. Пришлось зачинщиков приводить к порядку. Еще утром, перед первым выездом, Командир отдал мне трофейную топографическую карту. Благодаря ей удалось найти объездную дорогу, вырваться из ловушки и вернуться в город.

Дальнейшее продвижение немцев к городу удалось остановить огнем корпусной артиллерии, которая прямой наводкой бетонобойными снарядами уничтожила несколько танков; часть танков повернула на север и также была уничтожена огнем артиллерии и истребителями танков, использовавшими бутылки с горючей смесью и связки ручных гранат.

Из-за прорыва немцев под угрозой окружения оказались советские части, наступавшие на Шклов и Горки. Тем более что части 10-й и 20-й армий так и не перешли в наступление, войскам 13-й армии пришлось одним сражаться с более сильным противником, пытавшимся взять Могилев в кольцо. Под ударами врага нашим войскам пришлось останавливать наступление и снова отступать к Могилеву. Часть войск оказалась отрезанной в лесах между Городищами и Горками. Среди них оказался и наш батальон.

По возвращении в Могилев и сдачи раненых в госпиталь мой взвод был прикомандирован к областному Управлению НКВД. Еще в наш первый рейс по приказанию Командира я доставил туда его рапорт о выходе батальона из окружения, захваченные документы и карты, часть трофеев. Среди переданных трофеев были десяток тяжелых мотоциклов «Zuendapp KS 750», холодное оружие членов СС, личное оружие командира 3-й роты мотоциклетного батальона дивизии СС «Дас Райх» гауптштурмфюрера СС Кристиана Тихсена. В своем рапорте командир просил поставить личный состав батальона на довольствие, а захваченную у врага авто – и мототехнику на учет как транспорт НКВД. Мы ведь после освобождения из плена и включения в именной список личного состава батальона все стали бойцами НКВД. Именно поэтому наш автовзвод и бойцы охранного отделения были включены в подразделения охраны тыла 13-й армии. Однако пробыли там недолго. С началом боев непосредственно за город взвод и всех раненых бойцов нашего батальона с аэродрома «Луполово» эвакуировали на Большую землю.