Читать книгу Кедровое солнце - Вячеслав Викторович Сукачев - Страница 19

Но вот прошел этот день, и наступил вечер, с мягкой прохладой, тишиной над полями и редкими барабанными перепевами козодоев. И, казалось бы, вот она, мечта долгого и изнурительного дня – полка в углу вагончика, ан нет… Пожалуй, и силой не затащишь сейчас Сергея в вагончик, а про сон и говорить нечего – исчез, испарился, словно никогда не тяжелил голову, не смыкал чугунной необоримой тяжестью веки. И ведь радость-то какая: те же поля и перелески, тот же тракторный стан с кухонным навесом, прикорнувшие до утра волокуши, грабли и трактора. Вот, разве, луна…

Сергей с Васькой долго плещутся в ручье, с наслаждением остужая разгоряченные тела.

– Уф, – кряхтит Васька.

– Ур-р! – вскрикивает Сергей – вода обжигающе холодна. Потом они по очереди тщательно растираются полотенцем, все еще не успокоенные, готовые в любой момент снова сорваться в холодный ручей.

– А мы, знаешь, чего сегодня придумали? – с гордостью спрашиваетВаська.

– Что?

– Петька протянул от рычага граблей веревку и теперь можно грести одному. Знаешь, как здорово! Я почти весь день один ездил. Только шея немного устала – надо все время назад смотреть.

– А я чуть под грабли не упал, – сознался Сергей.

– Да ну! – удивляется Васька. – Как?

– Заснул.

Васька хмурится и серьезно говорит:

– За это тебе надо было по шее дать.

– Я знаю…

– Эй, молодцы! – сердито кликает их бабка Аксинья. – Я долго вас буду ждать? Сейчас ужин собакам выкину!

– Не выкинешь, – негромко откликается Васька, и они идут под кухонный навес.

– Ешьте быстрее, – ворчит на них бабка Аксинья, сгорбленно хлопоча у печи, – Мне, наверное, после вас еще посуду надо перемыть, воды в котел натаскать, а завтра в три часа утра уже на ногах быть. Вам-то, олухам, благодать, до четырех часов будете дрыхать, а тут…

Бабка Аксинья совсем состарилась, сморщилась, стала ворчливой, но лучшей поварихи все одно не найти.

Чай в больших эмалированных кружках приносит Настька Лукина. Она ставит кружки на стол и ждет, пока они доедят пшенную кашу, щедро политую сливочным маслом.

– Настя, спроси их, может, добавку будут? – кричит бабка Аксинья.

– Добавку будете? – спрашивает Настька.

– Не-еа, – в один голос отказываются они.

Настька, и без того смуглая, сильно загорела, и теперь, в темноте, хорошо видно, как у нее блестят зубы и продолговатые белки глаз.

– Нa-асть, – лениво, в нос, тянет Васька, – а ты куда пойдешь учиться?

Насколько знал и понимал ее Сережа, должна была Настя после этого вопроса высоко вздернуть плечи, презрительно хмыкнуть и ответить примерно в таком духе: «А тебе-то что за дело?» Но вместо этого Настька присела к столу, подперла голову рукой и серьезно сказала:

– Не знаю… Может, в Мальшевку, в медучилище поступлю. Там нынче набор объявили.

– А дальше учиться не хочешь?

– Не-еа, у меня же русский не идет. Куда я с ним?

Подчистив корочкой хлеба алюминиевые миски, они передают их Настьке, и на этот раз не выдерживает, спрашивает она:

– А вы куда надумали?

– Я в училище, на механизатора, – с готовностью отвечает Васька. – А вот куда Серега собирается – не знаю.

– Куда, Сережа? – тихо обращается к нему Настька, перебрасывая тяжелую черную косу за плечо.

– Я еще не решил, – искренне отвечает Сергей.

– Он моряком хочет стать, – не удерживается, язвит Васька. – Моряк – с печки бряк, растянулся, как червяк!

И запрокинув голову, Васька хохочет так, что рыжие заплатки веснушек прыгают по его лицу, готовые вот-вот сорваться и рассыпаться по земле.