Читать книгу Крис и Карма. Книга первая - Вячеслав Викторович Сукачев - Страница 9

Тамара с Дашкой вернулись из города только под вечер. Оказывается, заезжали на квартиру, половину покупок там оставили, половину с собой привезли. Но и этой половины было столько, что шофер Володя едва в охапке на второй этаж принес. Какие-то коробки, коробочки, фирменные пластиковые пакеты, спортивная Томкина сумка – все это было свалено в общую кучу на диване.

– Чего это вы столько понабрали? – искренне удивился Толик, с недоумением разглядывая многочисленные покупки. – Можно подумать, что вы до сих пор голые ходили… Или вам все это бесплатно дали и грех было отказаться?

– Папа, ты ничего не понимаешь, – первой ответила Даша, смешно морща прямой короткий носик и деловито перекладывая коробки. – Наступили осенние распродажи. Сейчас не купишь, потом вообще не найдешь… Знаешь, сколько мы магазинов объехали, – Дашка растопырила пальцы на правой руке и, немного подумав, прибавила к ним еще два пальца на левой. – Вот!

Дочурка явно говорила все это с материных слов, но тем забавнее звучали в ее изложении взрослые проблемы. Сама она, в хорошо сидящих на ней фирменных джинсах и красной в крупную полоску кофточке, в китайских кроссовках, но – аля Adidas, ладненькая, крепко сбитая, с белокурыми локонами на плечах, была ну просто прелесть. Толик не выдержал, подхватил ее на руки, прижал тепленькое, родное тельце к себе, с удовольствием зарываясь носом в пахнущие лесной свежестью волосы. Дашка на минуту притихла, отдаваясь отцовской ласке, но вдруг спохватилась, уперлась в его грудь ручонками и капризно возмутилась:

– Папа, ну что же это такое, в самом деле? Что за нежности?

– А что, разве уже нельзя? – засмеялся Толик Ромашов, не выпуская дочь из объятий.

– Я тебе что, маленькая?

– А что, большая?

– Пусти! – Дашка рассердилась. – Отпусти меня сейчас же…

Пришлось Толику отпустить на пол маленькое, взъерошенное существо, до безумия родное и близкое.

– Папа, а мы тебе хорошие-прехорошие туфли купили, – выдергивая из общей кучи белую продолговатую коробку, радостно сообщила Даша. – Если не подойдут – можно будет обменять. Нам так в магазине сказали…

– Ну, спасибо! Ну, молодцы! – принимая коробку, расчувствовался Толик. – Как же это вы догадались мне туфли купить?

– Ты у нас вечно в старой обуви ходишь, – серьезно упрекнула отца Даша. – Совсем за собой не следишь. Вот мы и купили…

– Даша! – закричала из ванной комнаты Тамара. – Доченька, принеси мне из нашей спальни полотенце…

Даша побежала за полотенцем, а Толик, прихватив необычайно легкую коробку с обувью, пошел к себе в кабинет на второй этаж.

Уютно расположившись в любимом кресле и включив на компьютере скайп, Толик Ромашов взялся за ножницы, намереваясь разрезать упаковку с обувью. Но в это время резко зазвонил телефон внутренней связи.

– Слушаю, – с легкой досадой ответил Ромашов, намеревавшийся с толком и расстановкой насладиться подарком своих любимых женщин.

– Извините, Анатолий Викторович, к вам Мартынов подъехал, – степенно сообщил Петр Борисович. – Пропускать?

– А то! – искренне обрадовался Толик. – Конечно, пропускать! И пусть он сразу ко мне в кабинет поднимается.

– Понял, будет сделано! – энергично отрапортовал охранник.

Выглянув в высокое, стрельчатое окно полукруглого эркера, забранное узорной решеткой и больше напоминавшее средневековую бойницу, Толик увидел въезжающий в ворота роскошный джип «Лексус» своего давнего друга, и сердце у него радостно забилось в предчувствии небольшой выпивки по поводу и душевного разговора. Сдвинув журнальный столик поближе к кожаному дивану, он распахнул створки вместительного бара и, слегка поколебавшись, извлек из него французский коньяк» Хеннеси», два бокала, коробку конфет и мелкие лимоны.

– Какие люди! – радостно вскричал Толик, увидев степенно входящего в кабинет друга. – И без охраны…

– Охрана, будь она неладна, в машине в карты режется, – проворчал Мартын, обнимая и крепко тиская Ромашова. – Тоже ведь, если взять по всей России, сколько этих бездельников развелось! Целая армия здоровенных мужиков годами мается от безделья, а ведь могли бы таких дел наворочать…

Мартын, с которым Толик лет десять назад начинал риэлторский бизнес, удачливый и расчетливый мужик, умевший легко выходить из, казалось бы, самых безнадежных ситуаций, остался у Ромашова единственным школьным товарищем, с которым он сидел за одной партой. Крупный, белобрысый, с большой лысоватой головой, сидевшей, казалось, прямо на плечах, с маленькими, подозрительными глазками, в бизнесе он обладал железной хваткой, и уж кому-кому, а Мартыну без охраны было никак нельзя. Слишком много обиженных в лихие девяностые осталось за бортом торпедного катера, на котором Геннадий Иванович Мартынов стремительно ворвался в риэлторский бизнес, несказанно расцветший в разгар жилищного строительства середины нулевых, когда банкиры с кредитами буквально бегали за снисходительно ухмыляющимся Мартыном. И не только сам ворвался, но и Толика на водных лыжах на буксире за собою втащил. И поэтому Мартын для Толика, как священная корова для индуса.

– Ну, привет, отпускник! – басовито говорит Мартын, с удовольствием усаживаясь в просторное кресло с деревянными подлокотниками. После отдыха в Таиланде они еще не виделись, и поэтому оба были искренне рады встрече. – Вижу, классно загорел ты там, в тропиках, подкоптился на солнышке так, что как бронзовый Будда стал. Ну и молодец, что отдыхать умеешь!

– А тебе кто не дает? – разливая коньяк в бокалы, спросил Толик. – У тебя же все крутится-вертится… Директоров и замов – хватает… Какие вопросы?

– Да никаких, – легко засмеялся Мартын, забирая свой бокал с коньяком, почти полностью утонувший в его большой лапе. – Никаких проблем, дорогой Анатолий Викторович, пока не наблюдается, кроме одной…

– Ну и что это за проблема? – недоверчиво глянул на него Ромашов.

– Деньги некуда девать! – Мартын одним махом выдул коньяк, задержал дыхание, выдохнул, взял из коробки продолговатую конфету. Смачно, вкусно, аппетитно разжевал, проглотил и вдруг пронзительно и коротко взглянул на Толика холодными серыми глазами. – Хочу с тобой поделиться…

– Не понял? – в самом деле, ничего не понял Толик.

– Наливай, – по-хозяйски распорядился Мартын, – сейчас поймешь…

Выпили по второй, закусили, сладко передыхая несравненное тепло и аромат хорошего французского коньяка. В это время вошла Тамара, свежая, опрятная после ванной, в стройнившем ее шелковом японском халате-кимоно. Расцеловавшись с поднявшимся ей навстречу из кресла Мартыном, она встала за спиной счастливо улыбающегося Толика, заботливо спросила:

– Мальчики, вы кушать вообще-то собираетесь?

– А это смотря чем ты нас будешь потчевать? – заметно оживился Мартын, переводя добродушный взгляд с Толика на Тамару.

– Сегодня у нас мясо по-тайски с соусом и кольраби на гарнир, – гордо ответила Тамара. – Ну и твои любимые щупальца кальмара во фритюре. Надеюсь, вас это устроит? Или что-то еще в ресторане заказать?

– Томка! – завозился в кресле довольный Мартын. – Какой там ресторан! Да и вообще, если бы Толян не опередил меня – я бы сам на тебе женился, честное слово!

– У тебя Ленка – ничуть не хуже, – засмеялась Тамара и, чмокнув мужа в щеку, направилась к выходу.

– Это верно,– не стал возражать довольно засопевший Мартын. – Ленка у меня – первый класс!

Тамара вышла, и Ромашов вопросительно уставился на Мартына. Довольно посапывая в предвкушении хорошего ужина, Мартын глазами показал на бутылку. Толик поспешно разлил по бокалам коньяк.

– У меня для тебя две новости, – разглядывая содержимое бокала на свет, с легкой усмешкой сказал Мартын. – Одна хорошая и вторая, – он выдержал довольно продолжительную паузу, – ну, очень хорошая… С какой начнем?

– Ну и темнило же ты, Мартын, – облегченно перевел дух Толик. – Без своих заморочек никак не можешь?

– А то, – довольно крякнул, снисходительно улыбающийся Мартын. – Так с какой?

– Давай, наверное, с хорошей…

– Как скажешь… В общем, так: «Кредитбанк» в ближайшее время будут банкротить… Цена вопроса, – Мартын опять сделал длинную, выжидательную паузу, – пятьдесят миллионов деревянными… Конкурсный управляющий – наш человек. Я с ним несколько лет назад «Сибнефтепродукт» банкротил. Проверенный и очень толковый товарищ, так что сюрпризов не будет… Улавливаешь?

– Не совсем, – Толик нахмурился. – Вернее, пока вообще ничего не понял…

– Тебе его надо брать! – решительно заявил Мартын.

– Мне?! – опешил Толик. – Пятьдесят миллионов? Да у меня таких денег отродясь не бывало… Ты что, Мартын, в натуре, гонишь…

– Подожди! – Мартын властно поднял руку. – Не заморачивайся раньше времени… Я бы и сам его взял – не вопрос, да у меня, как ты знаешь, банк уже есть… Ну и в Сочинскую Олимпиаду я в свое время основательно вложился… Там у меня навара и хлопот – выше крыши, не до новых банков пока. А вот тебе развиваться пора, хватит по мелочевке мельтешить… Все эти твои турбюро, брокерские конторы и спортинвентарь – вчерашний день… Пусть этими делами бакланы занимаются.

– А деньги? – безнадежно спросил Толик. – Я если половину этой суммы по сусекам наскребу – хорошо…

– Не вопрос! – отмахнулся Мартын. – Деньгами я тебе помогу. И даже без процентов: в память, так сказать, общей школьной парты, – он весело засмеялся. – Ну, так как?

– А Костя Балашов? – неожиданно вспомнил Толик.

Мартын завозился в кресле, засопел, с явным неудовольствием покосившись на своего давнего товарища.

Костя Балашов вместе с ними в школе не учился, но риэлторский бизнес в конце девяностых годов они на равных поднимали. Бегали по квартирам в разных концах города, обивали пороги в очередях у нотариусов, давали многочисленные объявления в бесплатные газетенки и расклеивали их на столбах возле автобусных остановок. И страшной клятвой поклялись, что клиентов друг у друга перебивать не будут, хаять конторы конкурентов – тоже, и Костя ни разу слова своего не нарушил. Чуть-чуть оперившись, он начал заниматься биржевыми бумагами и неожиданно преуспел в этом деле. Когда в городе появился «Кредитбанк», друзья и подумать не могли, что он принадлежит Косте Балашову. Бизнес гласности не любит, это понятно, и все же они слегка обиделись на своего близкого по бизнесу друга, без лишних разговоров поднявшего такое серьезное дело, в то время как они лишь начали обзаводиться личными офисами. А Балашов, между прочим, оставался прежним Костей, и дважды, без лишних разговоров, серьезно выручил Толика, подбросив ему беспроцентные кредиты. Мартын обошелся без его помощи, но твердо и всегда знал: случись что – Костя Балашов в беде не оставит…

А потом по городу прошел неожиданный слух, что Костя Балашов основательно присел на бутылку и не только… И хотя половина начинающих предпринимателей валят свой бизнес именно по причине бухла, к Костику это никак не могло относиться. Так думали они с Мартыном. В самом деле, ломались ребята потому, что у них появлялись свободные деньги, а следом – друзья, подруги, угодливые помощники, и – пошло-поехало. Но Костя давно и прочно встал на ноги, был женат на Маринке, умной, пробивной бабенке, хорошо знавшей, где деньги лежат… Да и к выпивке Балашов смолоду был равнодушен. Это они, Толик с Мартыном, под настроение могли основательно накачаться, погусарить, в дорогом ресторане перед официантами понты развести. Правда, по негласному уговору до обеда никогда не похмелялись и больше двух дней не гуляли. Костя мог запросто вместе с ними завалиться в ресторан, мог выпить наравне бутылку водки или коньяка, а потом как-то незаметно, но неизбежно исчезал. Вначале они обижались, потом привыкли, а еще какое-то время спустя бизнес развел их по разным компаниям и ресторанам…

В общем, в какой-то день Мартын позвал Толика к себе в офис. Они давненько не виделись, хотя и созванивались постоянно. На рестораны теперь у них времени не хватало, да и оба уже были женаты, остепенились и семейный уют ценили куда больше ресторанного шика. Поэтому, сдвинув папки с деловыми бумагами на один угол стола, на другом Мартын организовал небольшую выпивку с хорошим закусоном.

Выпили. Обменялись ничего не значащими новостями, типа – тебя на прием в Корейское консульство приглашали? А я ходил. Хрень, конечно, и водка такая же, но деловых людей было много. Хочешь, я и тебе приглашение организую? А оно мне надо? Надо-надо, там деловые связи налаживаются… И все в таком же вот духе. Потом Мартын напрямую спросил:

– Ты о Косте Балашове в последнее время что-нибудь слышал?

– Слышал, конечно, – тяжело вздохнул Толик.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– А хрен его знает, что я думаю по этому поводу, – искренне ответил Толик. – Верить в это не хочется… Но ведь слухи откуда-то берутся…

– Вот-вот, – кивнул массивной головой Мартын. – И у меня такая же ситуевина.

– Может, позвонить ему? – оживился Толик. – Вот прямо сейчас взять и позвонить?

– И он тебе по телефону, со счастливой улыбкой, которую ты, правда, не увидишь, все как на духу изложит, да? – Мартын недовольно засопел.

– А что ты предлагаешь? – разозлился Толик. – Может, детектива нанять?

– Короче, кончаем этот пантовый базар, – нахмурился Мартын. – Давай еще по одной, а потом я тебе скажу, что надо делать.

Выпили, закусили. Мартын то и дело дергался к телефону, решал какие— то свои текущие дела. Наконец он сказал:

– Я думаю так, что тебе, Анатолий Викторович, надо будет выкроить минуту, съездить к нему в офис и на месте все досконально узнать…

– Почему именно мне? – удивился Толик, внимательно приглядываясь к своему старому другу, безмятежно развалившемуся в кресле.

– Вы с ним всегда как-то ближе были, – усмехнулся Мартын. – А главное, никогда не соперничали. У нас же с первого дня шло, знаешь ли, негласное соревнование, и оно, я тебе честно скажу, продолжается до сих пор. Мне он ничего не скажет…

Конечно же, Толик Ромашов поехал в банк, и с Балашовым они встретились так, как братья родные не встречаются. И разговор у них очень интересный и откровенный получился. Костя сильно изменился, а кто не изменился за эти годы? Вон у Мартына роговые очки появились, у Толика – явный намек на животик – жизнь не стоит на месте. Но при всем этом у Кости был такой вид, словно бы он прожил долгую жизнь, устал от нее, но и помудрел… Две вертикальные складки над переносицей, легкая седина на висках, дорогие очки в тонкой золотой оправе, классный костюм-тройка с тонкой белоснежной рубашкой и модный галстук в косую полоску… Нет, ни при каких обстоятельствах записать Костю Балашова в алкаши не получалось – это Толик понял сразу. По крайней мере, по первому впечатлению. И все же, все же, все же… Что-то было не так, что-то в его теперешней манере говорить – быстро, напористо, двигаться – с излишней энергичностью – настораживало, привлекало внимание. И еще глаза, которые не менялись, когда Костя широко улыбался, спрашивал об общих знакомых, шутил… Глаза Балашова оставались холодными, внимательными, всегда настороже…

Выпили по паре чашек хорошего кофе. Поболтали о том о сем. Вспомнили старые добрые времена. А потом наступила минута, когда Толик почувствовал, что пришла пора объяснять цель своего визита. Но у него, хоть убей, не получалось напрямую сказать Косте об этом. Как-то не вязались глупые слухи с внешним видом респектабельного, по всему было понятно – успешного директора «Кредитбанка», Константина Владимировича Балашова. Зато спросил Костя:

– Толик, у тебя какие-то проблемы? Требуется помощь? Говори, не стесняйся, мы же с тобой старые друзья…

По интонации, по выражению лица Толик понял, что Балашов спрашивает его серьезно, без малейшего намека на дежурность этого вопроса и, случись такая необходимость, в самом деле поможет – здесь и сейчас.

– Послушай, Костя, – решился Толик,– у тебя действительно все так хорошо, как ты это хочешь мне показать?

– Не понял? – казалось, Костик не удивился вопросу, но легкий холодок вдруг промелькнул в его глазах. – Ты это о чем сейчас?

– Я не буду темнить, ходить вокруг да около, – сам на себя разозлился Толик. – С некоторых пор по городу циркулируют упорные слухи, что ты увлекаешься выпивкой и даже не брезгуешь наркотой… – и поспешно добавил, почувствовав напряженность минуты: – Как говорится, за что купил, за то и продаю…

– Хорошо, что ты меня об этом спросил, – спокойно ответил Костя, и Толик как-то вдруг подумал, что он совсем не случайно занимает в «Кредитбанке» директорское кресло. – Я знаю об этом. – Костя пару раз стукнул карандашом по столу. – Слухи распускают, как бы это точнее сказать… Конкуренты – слишком примитивно звучит, криминал – ты не поверишь, поскольку мы вместе те времена в девяностых прошли… Короче, есть очень серьезные люди, которым выгодны эти слухи обо мне. – Костя сделал длинную паузу и посмотрел на большие напольные часы. – В данный момент я не могу тебе их назвать, да и доказательств у меня пока никаких нет… Но это, повторяю, очень серьезные люди, – Костя слегка подчеркнул интонацией слово «очень». – Они не любят шутить и ничего никогда зря не делают… Вот и все, что я могу тебе по этому поводу сегодня сказать, тебе и… – Костя вновь выдержал длинную паузу, – Мартыну… Если вдруг, когда-нибудь, – Костя усмехнулся, – станет совсем горячо – я тебе об этом обязательно сообщу… – Он опять взглянул на часы, сделал легкое движение левой рукой, и сразу три телефона затрезвонили на его рабочем столе. Балашов включил громкую связь и спокойно, раздельно сказал:

– Министра по социалке я приму через пять минут. Совещание перенесите на завтра. О времени сообщу дополнительно… Все!

Балашов повернулся к Толику, и стало понятно, что пора уходить.

Как было принято между ними в прежние времена, на прощание обнялись, слегка похлопали друг друга по плечу, и Толик проследовал через обширную приемную, которую покидали человек десять плешивых, очкастых, с мощными загривками и папочками под мышкой участников так и не состоявшегося совещания…

Прошло чуть меньше года. Костя Балашов так и не позвонил.

– Костя Балашов сидит на игле, – мрачно сообщил Мартын, глядя в угол кабинета. – На контакт не идет. Маринку отправил куда-то за границу…

– Ты уверен, что на игле? – не мог поверить в такую невероятную новость слегка ошарашенный Толик.

– Более чем… Этим делом специально занимались мои ребята. Я просто не хотел тебе раньше времени об этом говорить… Так что плод, Анатолий Викторович, вполне созрел, и его надо срывать… Пока не сгнил…

– Но как же Костя? – растерянно спросил Толик и завозился – заерзал на своем диване, словно собирался тотчас сорваться на выручку Балашову.

– Он обещал тебе позвонить? Обещал… – Мартын сосредоточенно рассматривал пустой бокал на столе, слегка нахмурив белесоватые брови. – Но так и не позвонил, правильно?

– Обещал, когда станет совсем горячо, – напомнил Толик, чувствуя невольное напряжение этого затянувшегося разговора.

– Значит, он уже не понимает, не в состоянии понять, когда холодно, а когда  горячо… Так бывает. Особенно – на игле…

– И все-таки… – Толик хотел хоть какой-то определенности. – Я не могу просто так в это поверить, понимаешь? Я слишком хорошо его знаю, как, впрочем, и ты…

– Мальчики! – громко позвала из столовой Тамара. – Кушать подано… Мы с Дашей вас уже заждались. Заканчивайте там со своими разговорами…

– Мой тебе совет, – тяжело поднимаясь из кресла, сказал Мартын, – бери банк и не комплексуй… В случае чего у тебя есть реальный шанс подставить плечо Балашову. Возьмут банк другие – он пойдет по этапу… Понял?

– Понял, – все еще сомневаясь, неуверенно ответил Толик.

– Вот и хорошо… А теперь пошли ужинать – твоя Томка не виновата, что ты у нее такой, извини, туго соображающий и нерешительный…

– Может быть, все-таки как-то встретиться с Балашовым? – сами того не замечая, они вдруг стали называть его по фамилии.

– Если ты его найдешь – встречайся… Но зачем? – Мартын выразительно пожал плечами.

Вопрос остался без ответа, поскольку они уже вошли в столовую, залитую ярким светом дорогой люстры из чешского хрусталя. Ровно, без дыма, горели в камине сухие ясеневые дрова, звучала тихая инструментальная музыка. Тамара с Дашкой, уже сидевшие за обеденным столом, щедро уставленным разнообразными закусками и красивыми бутылками с экзотическими этикетками, выжидающе смотрели на входящих мужчин.

Поздним вечером, проводив Мартына до машины с дремлющей в ней охраной, Толик тяжело поднимался по лестнице. Было слышно, как переговариваются Тамара с Дашкой, заряжая посудомоечную машину после царского ужина. Толик слегка поколебался и прошел мимо, к себе в кабинет. И хотя его слегка штормило после выпитого, а может быть, и съеденного, он все-таки налил себе еще коньяка. Стоя у журнального столика, он ни с того ни с сего вдруг пробормотал: «Ну, Господи, благослови!» – и опрокинул содержимое бокала в себя. И только теперь, опуская бокал на столик, внезапно вспомнил: «А как же новость, «очень хорошая»? Совсем мозги набекрень съехали, если они с Мартыном об этом даже не вспомнили».

Толик сел за письменный стол, снял трубку и нажал кнопку автоматического набора мобильника Мартына. Тот долго не отвечал, видимо, успел задремать под шумок работающего двигателя. Наконец недовольно прорычал:

– Слушаю тебя, мудило…

Толик усмехнулся, легко представив недовольную физиономию закадычного друга и насмешливо ответил:

– Ты сам мудила, Мартын, так как про «очень хорошую» новость забыл мне сказать…

– А завтра не мог позвонить? – уже более миролюбиво проворчал Мартын. – Невтерпеж, да? Ну, да ладно, что с тебя взять… В общем, на второе ноября, а это будет пятница, готовь снаряжение – выезд, как всегда, в шесть утра…

– Класс! – восхитился Толик, и в самом деле почувствовавший прилив радости. – Это что, чуть больше двух недель остается? – он взглянул на большой настенный календарь над письменным столом.

– Именно, – ответил довольный реакцией друга на «очень хорошую» новость, рассолодевший в машине Мартын. – Еще вопросы есть?

– Есть, – поколебавшись, ответил Ромашов.

– Ну?

– Банк я беру! – решительно сказал Толик. – Была не была – где наша не пропадала…

– Ну и молодцом! – Мартын был явно доволен решением Ромашова. – Бог не выдаст – свинья не съест… Пока!

Мартын отключился, а Ромашов, слегка напуганный своей решительностью, вскочил из-за стола и несколько раз пробежался по кабинету. И вот когда Толик в очередной раз подходил к письменному столу, он вдруг заметил на нем оставленную коробку с обувью, которую передала ему Даша.

– Ну-ну, – довольно потирая руки, широко заулыбался Толик, – посмотрим, что за обувь они мне там выбрали…

Ромашов вновь сел за стол, придвинул коробку и взял ножницы из стоящего на столе канцелярского набора. Какое-то время посидел в нерешительности, и раз, и другой услышав, как ухнуло куда-то вниз живота его учащенно забившееся сердце. Удивился, списав этот сбой своего мотора на перебор с коньяком. Легко перехватив острыми ножницами капроновую упаковку, он снял крышку и удивленно заглянул в полупустую коробку, на дне которой лежал плоский, продолговатый предмет, завернутый в плотную бумагу. Ничего не понимая, Толик развернул сверток и увидел знакомую рукоять кинжала, вложенного в деревянные ножны с металлическими заклепками.