Читать книгу Полигон непуганных бомжей - Вячеслав Воейков - Страница 5

Ровно в одиннадцать Роман уже выгружался на полигоне.

Тускло светило холодное осеннее солнце, к реке, обгоняя друг друга, тянулись облака.

Софья возникла неожиданно, немного испугав его своим появлением со стороны кабины водителя.

– Роман, привет, я готова.

Невысокая, худенькая, в широком сером плаще, она выглядела удивительно хрупкой и беззащитной. Большие карие глаза смотрели с доверчивой улыбкой, а руки то и дело поправляли темные распущенные волосы, который безжалостно трепал ветер.

– Ну и чего стоим, – нарочито грубовато, чтобы скрыть внезапно возникшее щемящее чувство жалости к ней, бросил Роман и тут же вежливо предложил: – Тебе помочь?

– Нет-нет, не надо, я сама, – она проворно вскочила на подножку, открыла дверцу и аккуратно устроилась на краешке сиденья, поджав под себя ноги.

– Ну, тогда поехали. Только держись, дороги здесь не ахти… – предупредил он, искоса глянув на ее напряженную фигурку.

– Я в курсе, – буркнула она.

Выехали на трассу. Софья, не поворачивая головы, неотрывно смотрела в окно и молчала. Роман, не зная, с чего начать разговор, тоже не нарушал молчания, только беспрестанно поглядывал в боковые зеркала и иногда прижимался к обочине, чтобы пропустить стремительно обгонявшие их юркие легковые машины.

Пауза затягивалась.

Они уже подъезжали к городу, когда Софья вдруг встрепенулась и резко развернулась к нему.

– Я… я не знаю, о чем говорить… – высоким, звенящим от напряжения голосом произнесла она. – Ты ведь узнал меня… и увидел там, где не должен был видеть…

Коротким взглядом он успел заметить ее огромные глаза, наполненные слезами.

– Ну, скажи… скажи что-нибудь… Противно, да? Представь, мне тоже… А что… что я могла сделать?! – губы ее мелко дрожали, голос звенел и срывался. – Я уже два с половиной года на этой помойке… Так вышло… И уже ничего нельзя изменить…

Машина на скорости проскочила «лежащего полицейского», кабину сильно подбросило, и это привело девушку в чувство. Она резко оборвала свой крик, долго смотрела в боковое окно, а затем вытерла слезы и угрюмо произнесла:

– Никогда бы в жизни не подумала, что так все получится…

Роман не отвечал. Крепко сжав руль обеими руками, он до боли в глазах всматривался в бегущую под колеса серую ленту шоссе, будто надеялся найти там ответы на возникавшие в голове вопросы. Да и что можно было сказать! Все, что он за эти дни видел и слышал, не поддавалось логике.

Мысленно он вернулся назад, в школьные годы – чудесное время, когда ты еще не знаешь, что оно и есть самое счастливое, когда полон надежд и планов на будущее. Он помнил ее школьницей с огромными распахнутыми глазами в пол-лица и тугими косичками. Они жили в одном доме, в соседних подъездах, и он не обращал на нее особого внимания, потому что она была чуть младше – года на три или четыре. Ему, старшекласснику, до такой мелюзги тогда не было никакого дела. Хотя, надо сказать, эта мелкота, собиравшаяся около его подъезда, постоянно попадалась ему на глаза.

Он вдруг так живо вспомнил эту картину, что невольно заулыбался. Всякий раз, когда он проходил мимо, девчонки затихали, а потом начинали громко смеяться и шутить, стараясь привлечь его внимание.

После десятого они с матерью переехали в другой район города. И она выпала из его памяти, как и многое другое, что по молодости лет кажется незначительным и неважным.

Взрослая жизнь подхватила его, закрутила, понесла по ухабам.

Все было почти так же, как у всех. После армии попытался найти работу, но безрезультатно – никто нигде с распростертыми объятиями его не ждал. Востребованная в те времена специальность строителя как-то не пришлась по душе. Хотя, что лукавить, разнорабочим он все-таки поработал месяца два…

Отучился в автошколе, получил удостоверение водителя грузового транспорта.

Работа дальнобойщиком осталась в памяти как страшный сон.

Как-то ночью застрял на трассе под городом Пермью. Один, без еды, в сильный мороз. Чтобы не замерзнуть, всю ночь жег запасные колеса, спасаясь от жуткого холода и темноты…

Понятное дело, после этого с треском вылетел из автокомпании, хорошо еще, что долг за колеса не повесили…

Работы в городе не было совсем – все производства к тому времени либо уже закрылись, либо находились на грани ликвидации…

Мать, недолго поколебавшись, сделала свой выбор, заявив, что не готова тащить на своих плечах такого здоровяка и содержать его на нищенскую зарплату…

Несколько дней он как неприкаянный шатался по городу, перебиваясь случайными заработками, пока неожиданно не наткнулся на объявление о том, что компания набирает водителей большегрузов для перевозки бытовых отходов. Сознание того, что за рулем тяжелого КАМАЗа он не просто выходит в рейс, а очищает любимый город от мусора, придало ему уверенности в себе. Он ощутил свою востребованность и некоторую самостоятельность.

Тихий плач, по-детски горький и обиженный, вернул его к действительности.

Он помрачнел, нахмурился и проговорил:

– Не плачь… я и сам не знаю, что тебе посоветовать…

Мокрые глаза, в которых светились боль и страдание, смотрели на него непонимающе:

– Я тебя когда увидела… у меня внутри все перевернулось. Сама себе стала противна. Показалось, что вышла из ванны, искупавшись в дерьме… Поверь, я хочу жить иначе… помойка – это не мое…

Роман глянул на нее.

– Ты сейчас серьезно говоришь? У тебя было столько времени понять, что это не твое… Но ты продолжала жить здесь, на полигоне, среди этих опустившихся людей и куч мусора…

– Так сложилось… Я ведь осталась совсем одна… мне тяжело там…

Она отпустила голову и долго молчала, потом тихо промолвила:

– Впрочем, наверное, ты прав… Я хотела уйти из жизни, это было не раз и не два… Не получилось… Олег Николаевич как-то сумел меня убедить, что это не выход. Обещал, как только появится возможность, помочь мне начать другую жизнь…

– Ну да, я уже слышал от него, что он тебя оберегает…

Она слабо улыбнулась.

– Ну да, он действительно хороший человек. Когда-то был другом матери. Три года назад мать взяла кредит под нашу квартиру. Зачем, на какие цели – и сама не знала, даже не поняла, как вышло, что банк ее уболтал… Когда опомнилась, было поздно, все уже закрутилось… От расстройства запила, ее парализовало, и проклятый кредит навис над нами как дамоклов меч…

Я была в панике. Что я могла? Девчонка, которая и жизни-то толком еще не знает, не понимает, что делать, к кому обратиться. Начала искать хоть какую-то работу. Конечно, везде получала от ворот поворот – кому нужна малолетка без специальности… Пошла мыть полы в подъездах, на руках появилась аллергия… Пришлось эту работу бросить, да там и платили, сам знаешь…

Софья глубоко вздохнула и надолго замолчала, уставившись в лобовое стекло. Потом закрыла глаза и продолжала:

– Все произошло быстро и печально: пришли какие-то люди, показали документ, и квартира перешла в собственность банка. Мать забрала к себе в однокомнатную квартиру ее сестра. А я оказалась просто выброшенной на улицу…

До встречи с Олегом Николаевичем я уже многое познала: незнакомые компании, ночевки на вокзалах и в подъездах…

Однажды он буквально вытащил меня из буфета пригородного вокзала, где я распивала спиртное с убежавшими из дома такими же никому не нужными ребятами. Надавал мне по щекам и заставил пойти с ним. Думала, сдаст меня в полицию и прощай, но мы просто долго шли, а потом оказались в кафе, где я с голодухи набросилась на еду, уплетая за обе щеки…

А потом… потом мы долго говорили про жизнь…

И как-то само собой вышло, что он сумел меня убедить поехать с ним на полигон… А может, мне тогда просто все равно было куда. Главное, не оставаться одной… Именно здесь, на полигоне, я впервые за долгое время почувствовала себя защищенной и кому-то нужной. Впервые рядом оказался кто-то, кто меня пожалел, ни в чем не упрекая и ничего не требуя взамен. Он стал мне вместо отца… А я поверила, что с его помощью смогу изменить свою жизнь…

Роман слушал молча, ощущая, как в его душе поднимается и растет какое-то новое, до сих пор неизведанное, непонятное и оттого немного пугающее чувство. Может, это жалость была, может, сострадание… Только чувство это становилось все острее, так что ему вдруг стало больно дышать и ужасно захотелось что-то сделать, чтобы помочь этой несчастной и одинокой девчонке, запутавшейся в жизни.

– Я с ним согласен, – закивал он головой, – на сто процентов согласен – все можно изменить. Главное, старайся руки не опускать, не терять веры… Мы молоды, и у нас есть силы, чтобы жить достойно. А для начала надо попытаться уйти от своих проблем…

Знаешь, у меня ведь тоже не все гладко. Вернее, все совсем не гладко. С матерью не живу, арендую комнату в общаге… В общем, как-то приспосабливаюсь к жизни… Правда, хвастаться пока нечем, – тяжело вздохнул он и рывком вывернул руль.

КАМАЗ подъехал к продуктовому магазину.

– Это, что ли, твоя точка?

– Да. Я здесь долго задерживаться не буду, бачков сегодня, смотрю, мало.

– Ну, тогда я постараюсь закупить все по-быстрому, – поспешила заверить его Софья, – и буду как штык.

Роман коротко кивнул.

С усилием открыв дверь кабины, она как-то неуклюже спрыгнула с подножки и направилась к входу в магазин. Роман откинулся на спинку водительского сидения и вновь с головой ушел в воспоминания. Похоже, такой у него сегодня день выдался.

Прошло уже минут тридцать, а девушка с продуктами все не возвращалась. Роман начал с нетерпением поглядывать на часы, мысленно поторапливая пассажирку. Наконец ему надоело ждать, и, выйдя из машины, он с досадой так сильно хлопнул дверцей, что внутри кабины что-то звякнуло.

Оглянувшись, хотел было вернуться и посмотреть, но на полдороге остановился, с досадой махнул рукой и быстрым шагом пошел в магазин. В супермаркете было безлюдно. Роман поискал девушку глазами и, не обнаружив среди полок с товаром знакомой фигурки, в недоумении обратился к кассирше.

– Извините, вы здесь девушку в сером плаще не видели? Ну, такая невысокая, с длинными распущенными волосами…

Широкое лицо работницы перекосила неприятная гримаса. Она подняла свой пухленький сжатый кулачок с выставленным вперед указательным пальцем и плавно вытянула его вдоль прилавка.

– Там она, в подсобке, воровка несчастная… – в темных узких глазках ее загорелся мстительный огонек. – Охрана с ней разбирается…

– Ну, зачем вы так, – на скулах Романа заиграли крупные желваки. – Может, это ошибка… – проговорил он сквозь сжатые губы.

– Ага, ошибка… как же! Знаем мы эти ошибки, – изобразив на своем лице постную мину праведницы, продавщица хмыкнула и положила что-то в широко открытый рот. Челюсти заходили ходуном, перемалывая содержимое, и она отвернулась от парня, потеряв к разговору всякий интерес.

***

Двери подсобного помещения были приоткрыты, оттуда доносились обрывки разговора на повышенных тонах:

– Это ты полиции, когда приедет, будешь доказывать, что ты не верблюд, а заодно и то, что ничего не собиралась красть…

– Да не крала я ничего, слышите вы меня или нет! – послышался резкий визгливый женский крик. – Я на кассе была, уже который раз повторяю. Просто деньги куда-то засунула…

– Ну да, рассказывай… Сунула, засунула, – перебил ее грубый голос. – Да откуда у тебя вообще могут быть деньги? Они вам, бродягам, только снятся… Работать надо…

Послышался веселый смех двух мужиков.