Читать книгу Взрослые дети алкоголиков. Дети из неблагополучных семей - WSO ACA - Страница 29

РАЗДЕЛ I
Глава 2
«Со мной такого не случится»
Виды насилия и пренебрежения
Вербальное и эмоциональное насилие

Оглавление

Хотя вербальное и эмоциональное насилие не оставляет видимых следов, оно разрушает так же глубоко. Синяки прячутся внутри. Нас обзывали и не скупились на оскорбления. Считали неполноценными и слабоумными. Говорили, что толку из нас не выйдет. Многим родителям кажется, будто через эмоциональное насилие они воспитывают детей, указывая им верное направление развития. На самом деле они подрывают достоинство ребёнка. Родитель может пытаться таким образом развить уважение и честность в ребёнке, а тот, наоборот, будет чувствовать себя неудачником.

Дисфункциональные родители часто отпускают перфекционистские замечания, стимулируя ребёнка стремиться к большим достижениям. Такие замечания на первый взгляд напоминают поддержку, но ребёнку никогда не удастся дотянуться до родительских ожиданий. На самом деле это поведение по сути своей пренебрежительно.

Пренебрежением считается лишение ребёнка искренней похвалы, когда ему удаётся достигнуть желаемого. Без похвалы ребёнок или подросток теряет чувство безопасности и ценности. Он понимает, что заслужить родительскую любовь можно, лишь хорошенько постаравшись.

В некоторых случаях пренебрежение проявляется в молчании, которым родители прикрывают собственное оскорбительное поведение. Иногда они не разговаривают с ребёнком в течение нескольких дней после размолвки. Страдая от покинутости, ребёнок станет извиняться за всё подряд, даже если именно родитель причинил ему боль. Иными словами, сам родитель был неправ, но молчанием ребёнка вынуждают просить прощения.

Взрослые, пережившие такое обращение, потом не могут понять, как же вербальное и эмоциональное насилие повлияло на них в юные годы. Им кажется, что они раздувают из мухи слона, но зависимое и созависимое поведение, разнообразнейшие формы страха – всё служит доказательством тому, что с ними что-то произошло в детстве. Они не родились зависимыми и созависимыми. Им помогли такими стать.

Сталкиваясь в Программе с последствиями эмоционального и вербального насилия, мы поначалу отказываемся их признавать. Как поверить, что люди, говорившие, как они нас любят, на самом деле лгали. Если нас называли ленивыми, неуклюжими, жалкими те, кто были самыми значимыми в нашей жизни, значит, это должно быть правдой. Когда нам удаётся раскрыть глаза, мы понимаем, что за любовь выдавали вербальное насилие; любящий родитель никогда не говорит таких слов ребёнку.

Последствия насилия трудно осознать, потому что до ВДА мы никогда не сомневались в том, что нам говорили. Если нас называли тупыми или бесполезными, мы принимали это на веру. До Программы мы жили, опираясь на ложную информацию о себе. Часть процесса интернализации заключается в том, что, став взрослыми, мы сами себе начинаем повторять эти послания. Мы сочли обман непреложной истиной. Мы поверили, что ничего не стоим, и сами по себе отвратительны. Поверили, что с нами что-то не так, хотя никогда не могли объяснить, что именно. С этим убеждением мы идём по жизни, молча осуждая и не веря в себя. Иногда мы совершаем постыдные или жестокие поступки только для того, чтобы оправдать родительские проекции и показать, что мы действительно плохие или неполноценные. На этом этапе процесс интернализации можно считать состоявшимся. Мы полностью поверили в ложь, стали думать и действовать так, чтобы подтверждать эту ложь. Но на самом деле мы совсем не такие. Что бы мы ни совершили, это не имеет отношения к нашей Истинной Личности. Если мы готовы работать по Программе и говорить о том, что с нами сделали, ВДА поможет понять, кто мы на самом деле.

Но даже сейчас какой-нибудь скептик возразит: «ВДА описывает насилие в столь общих терминах, что любой может считать себя его жертвой. Складывается впечатление, будто каждый человек, которого родители воспитывали или исправляли, вырастает зависимым. Нет идеальных родителей. Странно было бы думать, что можно прожить детство, не испытав сомнений или страхов по вине одного из родителей, ведь они тоже люди».

На это мы всегда отвечаем: у любящего родителя вырастает любящий ребёнок, который потом становится любящим взрослым. Дисфункциональный родитель может вырастить только дисфункционального ребёнка, который потом станет таким же взрослым. Здесь не бывает промежуточных состояний. Если сосредоточиться на разновидностях насилия и их специфических последствиях, то окажется, что мы описываем вербальное и эмоциональное насилие не в таких уж общих терминах. В ВДА мы говорим о насилии и пренебрежении, имея в виду постоянные унижения, угрозы, стыжение, ненависть и безразличие со стороны родителей. Такое поведение порождает в ребёнке стойкое ощущение стыда и страха. В результате по достижении взрослого возраста развивается пренебрежительное и деструктивное отношение к себе. Оно приобретает видимые формы: созависимость, эмоциональное переедание, злоупотребление наркотиками, алкоголизм, зависимость от секса, трудоголизм, игромания и компульсивные долги. Эти явления легко определить, но они служат лишь верхним слоем, скрывающим общую склонность вредить себе. ВДА описывает вербальное и эмоциональное насилие, основываясь на специфическом родительском поведении, результаты которого легко обнаружить во взрослой личности.

Ещё один скептик может сказать: «Да, мои родители были жёсткими, но ведь они желали мне добра. Они не имели в виду то, что говорили. Я точно знаю, они любили меня и заботились обо мне». Опыт показывает, что подобная избирательная память является одной из форм отрицания. Поверить, что родители имели право стыдить или унижать нас за то, что мы были уязвимыми детьми – это слишком. Как и всем детям, нам хотелось думать, что родители заботятся о нас, что бы они ни говорили. Вырастая, мы стараемся вспомнить все моменты, когда им удавалось проявить свою доброту, и забыть очевидные примеры деструктивного поведения. Давление общества лишь способствует отбору наиболее приличных воспоминаний. Нам страшно задуматься о том, что происходило дома, и выглядеть неблагодарными или злопамятными. Поэтому мы «прощаем и забываем», но подавленные травмы детства продолжают свою работу «за сценой», разрушая личную жизнь и карьеру. Окажемся мы в состоянии признать это или нет – в любом случае доказательства вербального насилия, пережитого в детстве, никуда не денутся, они живут в нашем зависимом, созависимом поведении и других способах пренебрежительного отношения к себе. Сюда можно также отнести хроническую депрессию и повышенную тревожность. Иногда эти состояния сопровождаются паническими атаками.

Не получится совместить несовместимое: называть своё детство идеальным и полным любви или просто тихим и непримечательным и одновременно страдать от зависимого и навязчивого поведения. Люди, умеющие по-настоящему заботиться о себе, скажут вам, что научились этому в детстве. Им не нужно вредить себе или оставаться в контролирующих отношениях. Они не угодничают и не сомневаются в своих целях. Если эти люди в детстве поверили в себя, то почему нам так сложно принять, что мы в детстве разуверились в себе? В этом суть нашей травмы – мы не верим в себя.

Люди, умеющие по-настоящему заботиться о себе, не всегда смогут указать конкретное событие в детстве, когда родители показали, как они их ценят. Но поступки этих людей свидетельствуют, что они заботятся о себе. Так и мы не всегда можем найти событие, когда родители дали понять, что мы ущербны или неполноценны. Но нынешние поступки показывают, что мы не заботимся о себе. Что бы мы ни говорили, в действительности мы верим, что с нами что-то не так. Мы сравниваем себя с окружающими и зачастую проигрываем в этом сравнении. Внутри нас – пустота, её не заполнить едой, наркотиками, сексом, работой, денежными тратами или азартными играми. Каждая потерянная работа, каждые разбитые отношения напоминают нам об этой пустоте.

Если кто-то ещё сомневается в связи взрослого поведения с событиями детства, тогда скажите, почему мы идентифицируем себя с большинством черт из Списка? Почему мы боимся властных фигур? Почему остаёмся в отношениях, лишённых любви, из которых другой человек давно бы вышел? Почему жестоко осуждаем себя? Почему нам сложно определить свои чувства и отделить их от чувств другого человека? Почему мы не можем оставить наркотики или любое другое опасное поведение, не переключившись при этом на новый деструктивный шаблон?

Если, прочитав главу до этого абзаца, вы всё время чувствовали сопричастность, то остаётся поразмыслить вот над каким решением. Либо мы поверим, что наше воспитание имеет прямое отношение к зависимостям и одержимостям, от которых мы страдаем во взрослой жизни, либо мы отвергнем эту мысль. Отрицание поможет нам не замечать последствий и продолжать винить окружающих за свои решения и тупиковые ситуации. Но если мы поверим в упомянутую связь, то сможем работать по программе ВДА и получим инструменты выздоровления. На этом пути нам понадобится помощь, чтобы понять, что с нами произошло, только это позволит изменить своё поведение и образ мыслей. Улучшения требуют от нас желания вести образ жизни, предлагаемый ВДА. Никто не сможет заставить нас принять Программу. Только наше собственное желание будет залогом того, что Программа поможет. ВДА предназначена для людей, способных увидеть связь между пренебрежением, пережитым в детстве, и взрослой жизнью, полной страха и одиночества. ВДА помогает людям, которые могут признать то, что с ними случилось, и попросить о помощи.

Взрослые дети алкоголиков. Дети из неблагополучных семей

Подняться наверх