Читать книгу «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том I. «Надо уметь дерзать» - Яков Николаевич Нерсесов - Страница 7

В июле 1789 г. во Франции ударила молния (народ взял Бастилию!), громыхнул гром (началась революция!), но эти кардинальные потрясения никак не сказались на карьере (все еще!) младшего лейтенанта Наполеона, а значит и на его очень скромном бюджете – 4 доллара и 45 центов (разумеется, в весьма условном современном эквиваленте) в неделю. В письме к матери он откровенно пишет: «У меня нет других доходов, кроме жалованья». Не чаще одного-двух раз в день он посещал трактир. Его трапеза была, по-прежнему, более чем скромна: все те же, стакан молока и кусок хлеба. Он приучил себя довольствоваться одним лишь грубым хлебом еще в детстве! Отправляясь тогда в школу с маминой сладкой булочкой на обед, он регулярно обменивал ее на… грубый казарменный хлеб у солдат из французского гарнизона Корсики. На выговор матери, что он использует ее материнскую еду не по назначению, последовал по-армейски категорично-лаконичный ответ: «Я должен приучить себя есть этот хлеб – ведь когда-нибудь я непременно стану солдатом!» Он отказывал себе во всем: со времени отрочества бедность шла за ним по пятам.

Не раз он делал попытки покончить с ней…

…Рассказывали, что якобы одним промозглым зимним вечером 1788/89 (?) г. в двери русской военной миссии в Ливорно (?) постучался юный поручик (младший лейтенант), без гроша в кармане, в обшарпанном, местами протертом мундире и дырявых мокрых ботфортах.

Услышав о наборе, Наполеон подал прошение о готовности служить российской императрице, но с обязательным сохранением за ним чина поручика. Вскоре из походной канцелярии Заборовского он получил лаконичный отказ. С превеликим трудом Наполеон добился, чтобы его принял глава русской военной миссии.

Могущественная Россия в то время вела очередную войну с Турцией, и командующий ее экспедиционным корпусом генерал Заборовский приехал в Ливорно, чтобы набрать наемников-волонтеров, – благо в ту пору в Средиземноморье их было множество. Предпочтение отдавалось иностранным офицерам, прошедшим хорошую боевую выучку. Однако всех их зачисляли в русский корпус с понижением в чине.

Пройдя в залу, Наполеон почтительно остановился у высоких резных дверей. Из его хлюпающих ботфортов тотчас же натекла на натертый до зеркального блеска паркет грязноватая лужица. В жарко натопленном помещении были зажжены все канделябры и люстры, свет которых переливался и множился в массивном столовом серебре и тяжелом богемском хрустале.

Русский генерал сидел за огромным столом один, без парика, в ярком восточном халате, из-под которого выбивалась молочная пена тончайших бельгийских кружев, и ел с изящного серебряного ножа большую, исходившую медовым соком грушу. Несколько других, таких же больших и сочных, золотились в стоящей перед ним хрустальной вазе. В эту пору даже здесь, на юге, груши были редкостью. Но таких великолепных, почти прозрачных, наполненных живым загустевшим соком плодов Наполеону видеть не приходилось. Вечно голодный лейтенант чувствовал, что у него засосало под ложечкой от одного только вида благоухающих зноем плодов… Неимоверным усилием воли он взял в себя в руки и связно и упрямо изложил свое прежнее прошение.

Окинув величественным взглядом многоопытного вельможи щуплую, невысокую фигуру французского волонтера, Заборовский презрительно процедил сквозь зубы: «Подпоручика я тебе дам, а более – уж не взыщи. Ибо достоинств твоих покуда я не ведаю. Вижу лишь, что строптив ты не в меру! Чином подпоручика армии Ее Величества императрицы российской Екатерины Алексеевны гнушаться тебе, мусью, резону нет! За честь посчитать должон! За честь!» И генерал всецело занялся надрезанной грушей, золотистый сок которой ленивой тягуче-сладкой струйкою сползал к кружевной манжете его великолепного халата…

Поняв, что аудиенция окончена, маленький корсиканец раздраженно повернулся на каблуках, и, оставляя на сияющем паркете грязные следы от мокрых стоптанных ботфорт, стремительно вышел из залы.

Поостыв на холодном ливорнском дожде и помыкавшись какое-то время в тоске и безденежье, Наполеон решил еще раз попытать счастья на русской службе. Он подал прошение прежнего содержания, но на имя другого начальника. И опять получил твердый отказ.

Если, конечно, верить всей этой истории, не имеющей ни единого конкретного документального свидетельства, то этого фиаско Наполеон не забывал никогда.

Спустя почти двадцать лет, отправляя в 1807 году в Петербург к российскому императору, внуку Екатерины Великой, Александру I полномочным послом утонченного гурмана и эстета, своего обер-шталмейстера, дивизионного генерала Армана де Коленкура и давая подробнейшие инструкции, французский император, вроде бы не преминул подчеркнуть: «Поразите русских неслыханной роскошью, Арман! Ваша кухня должна быть самой изысканной и шикарной в Петербурге! Никогда не жалейте денег на фрукты! И пусть о грушах на вашем столе ходят легенды! Вы слышите, легенды!» Вышколенный дипломат Коленкур про себя удивился: «Почему именно о грушах!?», – но, прекрасно зная крутой характер своего императора, предпочел не уточнять и выполнить императорское повеление неукоснительно.

Слава о кухне французского посольства загремела на весь Петербург. Повара Коленкура, чародея кулинарного искусства Тардифа, воспел позднее сам Пушкин. Груши для посольских приемов и раутов в любое время года станут выписывать из далекой Персии по баснословной цене – по сто рублей за штуку! Впрочем, годовой бюджет французского посольства позволял Коленкуру сорить деньгами: 800 тыс. франков «плюс» еще 200 тыс. на «непредвиденные расходы».

Толкам и пересудам среди пораженных петербуржцев не было предела. Истинную причину такого расточительства знал только один человек… некогда нищий и полуголодный лейтенант ди Буонапарте…

Вполне возможно, что вся эта кулинарная история – банальный исторический анекдот, которых так много вокруг замечательных исторических персонажей!? В тоже время, не исключено, что это – быль, в которой есть хоть какая-то доля истины, суть которой сегодня спустя пару веков определить архисложно…

…Между прочим, спустя годы, когда в разговоре с уже ставшим императором Франции Наполеоном один молодой офицер посетовал, что он уже четыре года пребывает в одном чине и никак не дождется повышения, то получил от него исчерпывающий ответ: «Я пробыл в лейтенантах без малого семь лет, но как видите, это никак не помешало моему продвижению!»…

Рассказывали, что после фиаско с наймом в российскую армию времен Екатерины II, Бонапарт пытался определиться к ее исконным врагам – туркам, либо наоборот, сначала была «турецкая» попытка, а потом – «русская». Но и тут, что-то не сложилось. (Впрочем, повторимся, что конкретных документов по этим «суетливым телодвижениям» младшего лейтенанта Бонапарта нет, а сам он это не подтверждал.)

…Впрочем, с Востоком у него почему-то всегда не складывалось, вспомним хотя бы его полулегендарный Египетский поход, из которого он чудом унес ноги, да и из «скифской» России в конце 1812 г. он тоже выскочил «не при параде»! Более того, тогда это уже было началом конца его фантастической эпопеи! Но все это будет потом, а пока…