Читать книгу Заповедники - Ян Бадевский - Страница 2

Проглот распрямил задние лапы и в невероятно мощном прыжке устремился к добыче. Глеб выбросил руку с пистолетом и без лишней суеты нажал на спуск. Разрывная пуля снесла зверюге левую половину черепа. Пришлось отступить, чтобы дергающаяся туша рухнула на асфальт, а не на Глеба.

Тварь была матерой, имеющей лишь отдаленное сходство с человеком. Глеб осторожно приблизился к монстру и добил его ударом ножа в мозг. Рывком выдернул лезвие из серого вещества, разбрызгивая кровь со слизью.

Конвульсии прекратились.

Глеб убрал пистолет в набедренную кобуру и защелкнул фиксатор. Нож пришлось вытирать о траву, растущую на обочине некогда оживленного автобана.

Проглот выглядел злым и голодным, но не изможденным. В городке, судя по всему, изредка объявлялись странники, служившие кормом этому хищнику. Радует, что проглоты не размножаются. И не охотятся в стаях.

Собственно, проглоты не принадлежали миру земной фауны. Это зомби, перешедшие на новый уровень развития. Мутировавшая мертвечина. Бред с точки зрения ученых прошлого. То, что умерло, обязано гнить в земле, превращаясь в удобрение, а не прыгать по крышам ржавых павильонов и поедать случайных прохожих. И уж точно не перестраивать свои организмы, отращивая когти, клыки и раскрывающуюся на сто двадцать градусов пасть. И желудки у трупов в былые времена не работали, а сейчас – как топка, в которую надо без перерыва что-то подбрасывать.

Зловонная топка.

Глеб возвращался из рейда в опустевший город, когда на него напали. Обычное дело в Свихнувшихся Землях.

В свои двадцать семь Глеб был среднего роста крепышом – широкоплечим и мускулистым, без лишнего жира. Стригся наголо, татуировки наносил согласно Уставу. Каждая наколка обозначала звание, род войск и уровень подготовки. Никаких символов, только орнамент, который люди знающие умеют читать без особых проблем. Из одежды – летние армейские штаны, берцы, выцветшая майка цвета хаки и серая кепка с квадратным козырьком. Ветровку пришлось спрятать в рюкзак – солнце вмонтировалось в зенит и палило нещадно…

Павильон, на котором нес боевое дежурство мертвяк, стоял на краю четырехполосного шоссе и лет сто назад мог быть хозяйственным магазинчиком, к которому примыкала автобусная остановка. Или что-то похожее на остановку. Ржавчина и переплетенные древесные ветви изменили всё до неузнаваемости. Ствол подпирал кривобокую конструкцию с южной стороны, а крона раскинулась над пластиковой крышей, обеспечивая надежное прикрытие предприимчивым зомбарям. Внутри павильона очерчивалась замшелая возвышенность, от которой смердело то ли гнилым мясом, то ли экскрементами. Возможно, и тем и другим.

Солнце подбиралось к зениту.

Начало припекать.

Глеб стоял на руинах цивилизации. Шоссе, по которому он брел, давно перестало быть пригодным для перемещения. Просто ориентир. Полотно в трещинах, сквозь которые пробиваются трава и молодые деревья. По бокам – остовы машин, скелеты непонятных сооружений и скособоченные фигуры столбов линии электропередач. Провода порваны и висят безжизненными плетьми, по ним давно не течет ток, питавший в былые времена квартиры благополучных и беспечных горожан. Дорожные знаки утратили смысл, затем рассыпались в труху, а позже от них остались лишь сиротливые коричневые столбики.

Парки и скверы одичали, расширились, поглотили человеческое жилье, начали медленно переваривать дома в зеленых утробах. Фундаменты проседали, стены трескались и разваливались, ярусы этажей осваивали кошки. И всё же, тут вполне реально разбить лагерь. Глеб пришел к выводу, что город опустел не сразу после начала пандемии – вероятно, люди жили здесь еще лет десять. Об этом свидетельствовали рвы и укрепления в центральной части – там, где располагалось здание муниципалитета. Выжившие отгородились от мира основательно – подогнали фуры, натянули колючую проволоку. Некоторые здания использовались в качестве башен, формируя углы ромбовидной фигуры. Глеб поднялся на плоскую крышу самого низкого дома – там обнаружились поросшие травой и мхом возвышенности, бывшие некогда мешками с песком. Явный намек на пулеметные гнезда или что-то подобное. Местами виднелась коричневая труха, но никаких ящиков или боеприпасов не сохранилось.

Городские здания нельзя было использовались для жизни. Никаких коммуникаций, обвалившиеся стены и перекрытия. К тому же, город успел превратиться в полноценную экосистему. В комнатах что-то шуршало, хрюкало, фыркало и ухало. Кое-где выросли гигантские муравейники, по которым ползали откормленные рыжие муравьи. Подвалы освоены змеями и летучими мышами. На западной окраине Глебу встретились дикие пчелы.

Везде – дух запустения.

Природа отвоевывала территории, некогда освоенные человеком. Отвоевывала стремительно и неумолимо. Здания разрушались, покрывались мхом и травой, обрастали кустами и деревьями, оплетались вьющимися растениями и обживались окрепшей фауной. Стада зомби давно ушли из этих мест в поисках свежего корма. Единичные проглоты и шатуны не в счет – когда их мало, угрозу можно вынести за скобки.

Глеб по достоинству оценил стратегическое положение городского центра. Ров, похоже, копали экскаватором – там, где фортификационным работам мешали улицы, асфальт безжалостно взламывался. Разведчик обошел периметр в поисках слабых мест. Проволока проржавела и во многих местах искрошилась. Импровизированные противотанковые ежи всё еще выполняли свою задачу, преграждая путь потенциальному агрессору. Фуры проржавели и вросли в мох, но это лишь прибавляло им основательности. Дожди размыли края рва, сделав его более пологим. Кое-где путник натыкался на торчащие из земли фрагменты труб – коммуникации на заре существования города бережно сохранялись. Вероятно, в прошлом веке жители еще имели централизованное водоснабжение.

Осмотр дал неплохие результаты.

На первое время сойдет, решил Глеб. Армия вряд задержится в этой локации дольше, чем на неделю. В провале ворот, образованных двумя пятиэтажками, можно развернуть блокпост. Прорехи в сетчатом заборе при желании заделываются изгородью – древесины хватает. Крыши угловых «башен», как и прежде, послужат площадками для дозорных. Некоторые деревья облюбуют лучники. Внутри защитного периметра находился полуразрушенный стадион – его чаша была заполнена густыми зарослями, но сквозь прорехи крон просматривались удобные для установки шатров пятачки. Большая часть войска разместится на площади, а также в прилегающем к ней парке.

Глеб сфотографировал на сетчатку всё, что видел, а затем перебросил изображения в память допотопного смарт-браслета. Дальше пусть разбирается командование, он свою миссию выполнил.

Название города оставалось загадкой. Дорожные знаки и стелы давно рассыпались. А если и не рассыпались, то избавились от ненужного буквенного довеска. Карты, составленные до пандемии, утратили смысл, поскольку на них ничего толком не разберешь. Исчезли страны, растворились границы, перестали существовать крупные железнодорожные ветки и автомагистрали. Древние языки умерли, перемешались и трансформировались. Анклавы говорили на собственных диалектах, произошедших от староанглийского, китайского, русского или немецкого. Телепаты пользовались образными системами, не имеющими ничего общего с вербальным общением. Отдельные города-крепости перешли на эсперанто и новояз – в лучших традициях Оруэлла. Что касается Свихнувшихся Земель, то здесь и не могло существовать единого наречия, поскольку выжившие кочевники разделились на враждующие между собой племена – во всяком случае, так было до появления Армии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что топонимы, нанесенные на карту, современные люди прочесть не могли. Для этого потребовались бы профессиональные лингвисты, а их в мире остались считанные единицы. Честно говоря, Глеб с трудом представлял себе лингвиста, сунувшегося без подготовки на Пастбища или в Чумной Лес. Сгинет мужик, костей не соберешь.

Что ж, город не имел названия. Генерал Джум по прозвищу Топор окрестил это место Рубиконом. Емкое название, учитывая нынешние обстоятельства. Здесь Топор должен встретиться с кем-то очень важным и принять окончательное решение о походе на Запад. Анклавы сильны, а паранормы могут объединиться в случае масштабной угрозы извне. Исход противостояния вызывает серьезные опасения, но Глеб был уверен, что Армия продолжит путь. У Свихнувшихся Земель нет будущего, а потомки выживших кочевников не могут скитаться вечно, теряя друзей и родных. За место под солнцем надо сражаться. Иначе мертвяки пожрут всех.

Глеб достал из рюкзака флягу со встроенным синтезатором, скрутил колпачок и приложился к горлышку. Вода была чистой и прохладной. Хорошо отфильтрованной. Не у всякого разведчика отыщется подобная фляга – трофей достался Глебу во время рейда к Парому.

Пора идти.

Убрав флягу и забросив рюкзак на плечи, Глеб двинулся по шоссе, оставляя за спиной руины безымянного города. И павильон, на крыше которого дежурил проглот. До точки сбора отряда – несколько часов пути. Встретиться условились на железнодорожной станции, пристроившейся к тупиковой ветке. Сюда даже паранормы не заглядывали – их бронепоезда курсировали севернее, разгоняясь до немыслимых скоростей.

Шагая по асфальтовым разломам, Глеб размышлял об утраченном золотом веке. Подумать только, его предки жили в благоустроенных городах, мылись в теплой ванне, ходили на работу и наслаждались безопасностью. Если верить байкам стариков, мерилом всего служили деньги. Положение в обществе, уровень комфорта, качество продуктов – всё покупалось. Традиция живет и в современных Анклавах, но многие крепости перешли на распределительную экономику. Доступ к определенным благам открывался в зависимости от вклада, внесенного гражданином в сообщество. Уровни распределения – вот как это называлось. Разумный уклад, по мнению Глеба, вот только у кормушки стояли паранормы, а люди считались существами второго сорта.

Свихнувшиеся Земли – иное дело.

Кочевники постоянно меняли дислокацию. Приходилось учитывать линии перемещения городских рейдеров, миграцию стад, очаги мутаций и прочее дерьмо. Поэтому никто не строил прочные деревянные дома. Главным преимуществом на одичавших территориях стала мобильность. Топливо, машины, запчасти, масло – вот что ценилось превыше всего. И оружие с медикаментами, как же без этого. А еще – люди, способные что-то ремонтировать и собирать.

Самые жестокие войны шли на юге – там, где зима не загоняла племена в землянки и чудом уцелевшие здания заброшенных городов. В приморье появились хорошо охраняемые фермерские хозяйства, платившие дань своей «крыше». Впрочем, и эти территории не были застрахованы от нашествий зомби. Напротив, именно туда и стягивались стада, увлекаемые извечным инстинктом – голодом.

Деревья расступились, и Глеб увидел, что вокруг простирается степь. Раньше тут выращивалось зерно – поля возделывались тракторами, по бескрайним желтым просторам ездили комбайны. Из зерна мололась мука, ее отправляли на заводы, пекли хлеб. Сейчас всё поросло сорняками. От сельскохозяйственной отрасли не осталось даже воспоминаний. Исключения, конечно же, были. Охраняемые поселки Анклавов, снабжающие едой горожан. Вот только прорваться туда не представлялось возможным.

Глеб неплохо знал историю своего мира. В его племени жил старик, умеющий читать на русском. Этот старик имел неплохую библиотеку на своем браслете, а многие факты читал и раньше, с бумажных носителей. Старика все звали Виктором Денисовичем – тот любил, когда к нему обращались по имени-отчеству. Говорят, этот мужик держал в руках настоящие книги, с переворачивающимися страницами – лет сорок назад, когда их было проще добыть. А потом начались регулярные набеги из Анклавов. Информация – вот всё, что интересовало рейдеров. За информацию убивали, если требовалось. Рейдеров ничто не останавливало. Крупные города с сохранившимися библиотеками стали представлять опасность, и многие племена откочевали в лес, где и сгинули.

Так вот, поначалу никто не думал о зомби. Когда в две тысячи двадцатом мир накрыло пандемией коронавируса, известного под названием Ковид-19, людей беспокоили другие вещи. С болезнью впервые столкнулись в китайской провинции Ухань, за считанные месяцы зараза расползлась по планете. Опираясь на рекомендации ВОЗ, правительства отдельных государств начали закрывать границы, изолировать города, запускать режимы ЧС и жесткие карантины. Умирали преимущественно старики и люди с ослабленным иммунитетом, но власти боялись краха системы здравоохранения. В итоге получили мировой экономический кризис, тотальные голод и нищету. Население бежало из городов, оживали деревни. Плохое питание и самоизоляция привели к новой волне смертей – здоровье предков было подорвано. Многие умерли от голода, лишились крова над головой и стали бродяжничать.

Слабые правительства пали.

Преступность и революции смели остатки европейской цивилизации. Славяне массово вымирали – безграмотное руководство не справлялось с проблемой. Больницы и поликлиники стали рассадниками коронавируса. Поскольку лекарства не существовало, народ лечился от Ковида по привычным методикам, но это не помогало. Экспоненциальный рост заражения никому не оставил шансов.

Американская экономика, считавшаяся самой мощной в мире, рухнула одной из первых. Старая Европа опустела. Почти не осталось живых белорусов. Очаги цивилизации сохранились в Китае, Японии и Южной Корее. Неплохо справилась с напастью Швейцария. Северная Корея, привыкшая жить обособленно, тоже уцелела. Казалось бы, с этих территорий могло начаться возрождение, но Ковид-19 мутировал.

Сейчас не понять, кто виноват в тех давних событиях. По официальной версии вирус появился сам по себе – уханьцы заразились, поедая мясо инфицированных змей и летучих мышей. По странному совпадению, в Ухане располагалась засекреченная вирусная лаборатория, занимавшаяся изучением смертельно опасных заболеваний. Появилась версия, что оттуда произошла утечка. Сами китайцы обвиняли США в своих бедах – поговаривали о применении биологического оружия. А еще начали возникать философские течения, адепты которых уверяли, что Ковид-19 – порождение самой Природы. Дескать, человечество стало представлять угрозу, чрезмерно расселившись по миру и уничтожая планетарную экосистему. В ту пору перед людьми стояла угроза глобального потепления, а еще велись разговоры о вероятной ядерной войне между сверхдержавами. Уровень потребления рос, леса вырубались и пылали в огне, океаны засорялись. Логично, утверждали философы, что Земля вытащила туз из рукава и уменьшила нашу популяцию.

Последнюю теорию подтверждали снимки из космоса. Планета зеленела буквально на глазах. Реки и озера очищались, уровень загрязнения атмосферы падал. Если ситуация с коронавирусом и принесла кому-то пользу, то это была планета, отравленная «хомо сапиенсами».

Вот только теория не объясняла появления зомби.

И паранормов.

Глеб обогнул остов перевернувшегося автобуса по широкой дуге. Рука автоматически расстегнула кобуру. В салонах таких вот автобусов частенько обживалась всякая дрянь. Удильщики, например. Так в Армии прозвали мертвяков, отрастивших шестиметровые языки для захвата добычи. Идешь, бывает, а тут раз – что-то захлестнулось вокруг лодыжки. Рывок – и тебя потянуло по камням и щебенке – прямо в пасть к этому уроду. Хорошо, если успеешь выхватить нож и обрубить язык. А не успеешь…

В общем, Глеб старался выдерживать дистанцию в шесть метров. Это проще, чем потом зализывать раны в походном лазарете.

Гнутая металлическая туша осталась позади.

Никто не спешил вылезать наружу или выстреливать красным отростком по ногам прохожего.

Из травяного моря доносился стрекот сверчка.

Глеб расслабился и зашагал по дорожному полотну. Его не отпускали мысли о скорых переменах и надвигающейся угрозе. Нечто присматривалось к Армии и намеревалось использовать ее в своих интересах.

Паранормы?

Вряд ли.

Что-то еще более страшное.